***
Оказавшись дома, Слай первым делом направился в свою комнату. Приглушенные мысли и воспоминания звучали в голове, так что было очень больно. «Черт… Сосредоточься, сейчас же!» Ни у кого из жертв не получалось так легко отделаться. Он всегда доводил дело до конца. Краткая радость оттого, что он обязательно это сделает. Слай почти слышал то, что осталось невысказанным. Он в этом достаточно искусен. Внезапно в его комнату ворвался народ. - Вот их, - неслышно пробормотал Слай себе под нос, одновременно пытаясь состроить довольное лицо. - Все в порядке, Аоба? Слай не ответил. Он сосредоточенно размышлял о другом. - Да... все нормально. Я просто гулял. - Два дня? - переспросил Коджаку. «Меня не было два дня?» Кивнул. - Ты же знаешь, ты можешь рассказать нам о чем угодно, - произнес Клиа. - Это касается только меня, - наконец сказал Слай. Клиа нахмурился ему в ответ, но Минк посмотрел странным взглядом. - Обычно ты не так отвечаешь. Даже если речь идет о доверии. Тот пожал плечами. - Ты прав. Но у меня просто возникла какая-то внутренняя потребность разрушить что-нибудь прекрасное, и я не смог вовремя остановиться. А потом было уже слишком поздно. «Прекрасное? Я только что сказал ПРЕКРАСНОЕ?», Слай скривился. - Думаю, я сегодня буду долго отдыхать в одиночестве, - продолжил он в надежде, что друзья не обратили внимания на его предыдущие слова. - Хватит с меня плохих впечатлений на сегодня. К тому же, я не слишком хорошо себя чувствую. Коджаку и Нойз обменялись многозначительными взглядами и, очевидно, пришли к молчаливому согласию. Не стоило спорить. Если Аоба захочет рассказать им, что происходит, он сам это сделает, когда будет готов. А за окном бушевала сильная гроза. Удивительное все-таки явление природы. К тому же, погода полностью отражала внутреннее состояние Слая. Ему нужно было побыть одному. «Что тогда произошло?» - думал он. - «Ладно, по крайней мере, я всё сказал Аобе. Теперь он знает... О черт, ведь я именно об этом! Что такое на меня нашло?» Он впервые был в замешательстве. Выходит, он связан со своей жертвой крепче, чем предполагал, раз состояние Аобы так ярко передавалось ему.***
Сначала Рэн даже не понял, как выпал из "ловушки" прямо рядом с Аобой. Тот был без сознания и выглядел измученным. Рэн обнял его и встряхнул. Аоба мгновенно распахнул глаза. Он дрожа озирался по сторонам и, наконец, поднял взгляд на Рэна. В его глазах было затравленное выражение. - Как ты? - просил Рэн. Тот не ответил, теснее прижался. Через некоторое время до Рэна дошло. - Ты возбужден, - произнес он рассудительно. Кажется, слова проникли в его сознание, и Аоба тихо ответил: - Да... - его голос казался почти нормальным. - От чего? - Не знаю... Он мучал меня и мое тело, но, не добившись нужного результата, дал мне какую-то гадость. «Вот гад... Ведет себя так, будто Аоба уже принадлежит ему». На мгновение воспоминания одолевают его, и Рэн пытается отбросить прочь пошлые мысли. А затем… Он не понял, что с ним случилось - почему он прижался так близко, и лицо Аобы оказалось у него в руках, пальцы вплелись в его растрепаные волосы - и Рэн его поцеловал, покрывая все его лицо, ощущая горький вкус на губах. Дыхание стало громким и прерывистым, будто не хватало воздуха - и поцелуи беспорядочны: губы, нос, подбородок, лоб. Как будто Рэн пытался получить как можно больше за минимальное время. Руки перебирали волосы, ладони убаюкивали голову. И действительно, времени очень мало, всего через пару секунд он понял, что делал, и силой вернул контроль над собой, его Аобу. У него был потерянный, недоуменный взгляд - глаза влажно блестели, и Рэн почему-то чувствует резкую горечь у себя на языке. Юноша смотрел на него, в его глазах застыло смутное, затуманенное выражение. - Прости, - сказал Рэн. - Все мои действия, все мои попытки заставить тебя чувствовать себя в безопасности со мной! - Почему ты не прикоснулся ко мне дальше? - спросил голубоволосый юноша тихим голосом. - Я не понимаю, о чем ты говоришь. Печаль накрыла его душным облаком, мешая дышать, она пересиливала желание сделать то, о чем он говорит. Пальцы дрожали от желания снова прикоснуться к нему. - Прикоснись... - выдавил Аоба. Рэн дернулся и встретился с умоляющим взглядом Аобы. Возможно, это была еще одна причина, по которой тот умолял. Его лицо страдальчески морщится, а тело все еще сжато в защитную позу. В позу, которая никогда не сможет его ни от чего защитить. *Я* не могу защитить его. - Успокойся, все хорошо, ты в безопасности. Он лгал, и знал это. Его лицо немного смягчились, а через мгновение руки, судорожно охватывающие себя, слегка ослабели. - Аоба... Его имя - сейчас он осмелился назвать его так, как очень редко позволял себе даже мысленно - и оно звучало так опьяняюще, ошеломляюще на его языке и губах. Рука скользит вниз и охватывает возбужденную эрекцию. Гримаса страдания на лице исчезает, лоб больше не морщится, и хнычущие, мучительные вздохи стихают. Вероятно, он не ощущал больше вообще никакого стыда. Было бы идиотизмом злиться по этому поводу. Минута? Две? Три? Умелые пальцы сводили с ума своими бесцеремонными, но такими правильными движениями, ориентироваться во времени и пространстве становится невероятно сложно. Он молчал и наблюдал за Аобой. Только ловко орудуя пальцами одной руки, крепко обхватив его за плечи другой. Минута. Две. Три. Казалось, он уже самостоятельно терся об него, хватая ртом спёртый воздух пространства. Ещё чуть-чуть, ещё самую малость, ещё одно-два движения рукой, и он не сможет молчать. Фраза уже давно сложилась в мозгу. Фраза, состоящая всего из одного слова. Стон. Опять. Как проигрыш. Как окончательное и бесповоротное поражение. И что теперь? Давящее, убивающее, ужасное, сильное, яркое… наслаждение. Прошло несколько минут. Его лицо искажается, когда он кончает. Рэн его обнимает и прижимает к себе. Оргазм действует моментально. Рэн заметил, как его ресницы становятся тяжелыми и трепещут, в попытке держать глаза открытыми. Его лицо выглядит почти детским в этот момент, и тот стискивает зубы. - Ко мне... ближе. Он повинуется, скорее всего потому, что у него нет больше сил сопротивляться, - проскальзывает прижимается. Аоба внезапно почувствовал нахлынувшую на него усталость, от которой слабеет тело. Остались только лоскутки его прежнего «я», но даже если до него не доходил смысл фраз, то он мог понять тон сказанного, сопровождающие слова жесты. Сейчас голубоволосый юноша лежал с закрытыми глазами, кое-как завернувшись в найденные покрывала. На первый взгляд, ничто в нем, таком безмятежном, не напоминает о недавнем оргазме. Но лишь на первый взгляд. Белая полоса прочертила дорожку по бледной коже бедра. Рэн сидел рядом на коленях и гладил того по голубым волосам. На первый взгляд, он казался умиротворенным, почти счастливым, но он не хотел спать. Когда заснуть все же получалось, ему снились горячие красные вспышки презрения в глазах Слая. Но, проснувшись, он знал, что это самообман. Насмешка была ледяной и мерзлой. Переводя взгляд на Аобу, он быстро успокаивался: улыбка его хозяина была теплой, даже когда тот спал. Аоба… Почему он не называл его по имени, когда у него был шанс? По крайней мере, была бы возможность показать, что он чувствует.***
Контрастный душ - именно то, что было нужно Слаю. Телу вернулась былая координация, и глаза больше не закрывались при малейшем ослаблении концентрации. «Выспаться я еще успею, а сейчас мне нужно выплеснуть накопившиеся за последние два дня эмоции". Ярость, боль, досада - они переполняли его, не давая расслабиться. Гнев мог снова вырваться наружу, а он не мог снова этого допустить. Один раз потеря контроля чуть не стоила ему свеч. Это не должно повториться. И не повторится, он был уверен. Ведь теперь у него было отличное средство для снятия напряжения. Строптивое, гордое, надменное и живое средство. Слай больше не срывался - и это главное. А как он этого добивался, и с помощью чего - это уже никого не волнует. Вышел из душа, даже не потрудившись намотать на бедра полотенце, и вдруг он осел на пол. В последнее время только одна вещь могла вывести Слая из состояния равновесия - чувства. Контролировать их все сложнее и сложнее. Расслабиться не получается, концентрация только увеличивается. Он практически все ощущал. Нет времени, нет желания, нет возможности. У него ничего сейчас не было, кроме ненависти, снедающей его изнутри. Слай ею существовал. - Рэн... Он почти летел по коридору, не обращая внимания на окрики и требования быть «поосторожнее», спеша скорее остаться наедине с самим собой. «Так легче. Иначе я в любой момент рисковал сорваться на окружающих». Есть только один человек, на котором он мог срываться. На котором хотел срываться. На котором делал это постоянно. Его внутривенный наркотик. Предвкушение наполняет тело приятным теплом, и Слай, опасно улыбаясь, твердым шагом двигался по коридору в сторону выхода. Внезапно знакомый звук отвлек его. По коридору пронесся звонкий лай. «Рен?» Песик появился словно из ниоткуда. Встретившись с глазами Слая, он злобно зарычал. - Оу, - произнес тот, немного удивившись, но потом усмехнулся: - Очень неожиданно видеть тебя здесь и сейчас... - Я все знаю... я все понял... - проговорил Рен, пытаясь прыгнуть на врага, но тот был проворнее. - Я все разнюхивал... Я защищу Аобу... - О чем ты? - изобразил «Аоба» удивление. - Ты почему не спишь, малыш? «Где же ты был все это время?» Рен зарычал громче. - Не притворяйся. Ты не Аоба. Ты - его Альтер-эго... - Что? - глупо захлопал глазами юноша. Рен бросился в атаку, но тут же был отброшен ударом руки противника. Песик ударился о противоположную стену, но сознание не потерял. Он приземлился на все четыре лапки и повторил свой маневр. Слай же тихо хохотнул и выставил руку вперед: Рен оказался сжат ею. Юноша прижал собачку к себе и прошептал: - Не знаю, как ты обо всем узнал... Но мне нет до тебя дела... - Значит, я не ошибся. Ты пах не как Аоба... Я сначала не придал этому значения, но с каждым разом это было все ощутимее и ощутимее... «Умная маленькая тварь... » - Ну... успокойся. Это из-за того, что я был «там»... Он имел ввиду место, где все началось. Но песик не поверил. Тогда Слай не выдержал: - Что ж, поздравляю, мой милый, только боюсь я этого просто так не оставлю, - Слай провел рукой по спине песика, и в середине ее открылась панель. Та самая, которая использовалась для подзарядки помощника, либо для его починки. Глазки Рена расширились. - Пришел спасти своего хозяина? Опоздал... - Ты же не... - но его оборвали. В прямом смысле. Слай засунул руку внутрь, вырывая провода. Послышался характерный треск, появились электрические вспышки и мерцания. Рэн не сразу понял, что тот просто-напросто разрушает его изнутри. Он хотел залаять, прося остановиться негодяя, мучавшего его, но не смог, он просто, скуля, в шоке, смотрел, как пальцы вытащили из клубка порванных разноцветных проводов маленький черный чип и сжали в ладони. Глаза песика потухли. Помощник уже не подавал признаков жизни. В этот момент у Рэна навернулись слезы, и тогда же голова адски заболела, что лишило его реальности.