Чайки разбиваются о скалы, когда их море предает.

Больничную тишину палаты нарушил оглушающе громкий звонок мобильного Алисы. Девушка резко вздрогнула, пробуждаясь от некрепкого сна. Все её тело затекло, веки упорно не хотели открываться. Спустя минут пять нащупав сотовый, девушка сонно ответила: — Алло. — Алисия Джонс! Почему я узнаю в последнюю очередь об аварии, в которой пострадал наш общий друг детства? Лисса, я вам обоим не чужая, почему ты мне ничего не сказала? – Обычно спокойная и уравновешенная Люсиль рвала и метала. Через телефонную трубку были отчетливо слышны её шипящие интонации. — Люси... Госпиталь Святой Анны, главный корпус, третий этаж, палата номер триста шесть. Жду, - Алиса ничего сейчас не хотела объяснять по телефону. Девушка была слишком измотана, она слишком устала для разговоров, но ради Люсиль Лисса всегда готова совершить усилие над собой, даже если это будет стоить ей последних, резервных сил и возможностей. Алиса отложила телефон на прикроватную тумбочку и сжала руку Кларка. Парень так и не пришел в сознание, хоть врачи и клятвенно заверяли, что он скоро очнётся, но вот только когда именно случится это самое скоро, никто не мог сказать. — Возвращайся скорее. Нам всем так не хватает тебя. Наверняка Кларк не слышал ни единого слова, но Лисса предпочитала не думать, что всё произнесенное ею ускользает в пустоту. Тишина продолжалась еще около пяти минут, затем со стороны коридора послышались шумные возгласы негодования. — Вам сюда нельзя! — Я профессор биологических наук, специалист высшей степени квалификации в области химии и биологии и подруга вашего пациента, так что, милочка, МНЕ можно всё! – Перед лицом медсестры захлопнулась дверь палаты. Люсиль явно была на взводе. Вид у неё был растрёпанный, от прежней, безупречно аккуратной, всегда собранной и уравновешенной девушки не осталось и следа. Лисса молча указала подруге на стул рядом с собой и мысленно собралась. Необходимо было подумать, с чего начать. Повисло молчание. Было отчетливо видно, что оставаться относительно спокойной Люсиль удаётся с трудом. Алиса начала неуверенно, но после голос её прекратил дрожать, руки перестали судорожно сжимать кисть Кларка. — Все ясно, но почему нельзя было сказать об этом раньше? – Люсиль всё ещё не понимала, зачем было скрывать от неё аварию и состояние Кларка, ведь он их общий друг. — Люси, у меня в голове до сих пор каша. Тогда я думала только о том, как бы Кларк не умер у меня прямо на руках. Всё это навалилось на меня слишком внезапно. У меня просто вылетело из головы, что надо известить тебя обо всём этом. Да и волновать тебя я не хотела. — Алиса, - голос подруги вдруг стал по-матерински нежным и мягким, - ты и без меня знаешь, что подножки чертовки-судьбы легче переносить, разделяя их с кем-то. Если ты и дальше продолжишь держать все в себе, жизнь раздавит тебя, словно букашку. Нельзя всё взваливать на свои хрупкие женские плечи. — Но я не хочу перекладывать свои проблемы на тебя, на вас всех. Просто не могу так жестоко с вами поступить, - девушка говорила тихо и на удивление спокойно. — Да, жестоко. Но правильно, - интонация голоса Люсиль вновь покрылась толстой коркой льда. Взваливать свои проблемы на других, когда у людей и своих дел достаточно, а тут ещё и чужие неприятности, которые в свою очередь тоже требуют решения, казалось не совсем честным делом. — Алиса, сейчас не время строить из себя героиню книги жанра романтизм. Ты не обязана жертвовать ради других своими нервами. Необходимо разделять эмоциональный груз. Пойми, Лисса, это – реальность. Последняя фраза врезалась в мозг Джонс младшей, словно острая надоедливая заноза. Люсиль права, реальность не кино и не книга с happy endоm. Реальность - есть жестокая и неприкрытая правда, она всегда жжёт глаза. Мы об этом не задумываемся, но в любой момент может случиться непоправимое. Человек хоть и властитель своей судьбы: мы решаем, как и чем обернется наше будущее, стоит лишь подумать и просчитать ходы – но одно человеку не дано контролировать. Смерть. Лишь Она решает жить или умереть. Другое дело люди, совершившие суицид. Они строят иллюзии, будто вольны сами распоряжаться своей жизнью. Но, увы и ах, это их фатальный изъян и ошибка! Иногда люди забывают, что смертны. Каждому из нас отведен свой срок существования. Звучит крайне некорректно. Будто люди – это продукты на прилавках магазинов, у каждого из них есть свой срок годности. На самом же деле люди не так уж и глупы, но многие не замечают и не ощущают, что всем нам в затылки дышит костлявая с косой. Она буквально наступает нам на пятки, а именуют её старым добрым Временем. Алиса сглотнула подступивший к горлу ком. Подумав ещё немного, она решила боле не сдерживать эмоций. Девушка, словно тюремщик собственных чувств, всё это время держала наглых арестантов за решеткой отчужденности. Всё расхаживала взад и вперед, раздумывая над сроком их заточения. Наконец, время пришло. Чувства вырвались наружу вместе с потоками искренних, давно буквально удерживаемых на привязи, слёз. Люсиль молча обвила своими тонкими, изящными руками подругу. Нельзя сказать точно, сколько времени они провели в крепких объятиях друг друга. Тогда минуты казались часами, а часы - минутами. Первой молчание нарушила машина по считыванию пульса. Надоедливое пиканье вдруг чуть усилилось. Это было почти незначительное изменение, но Алиса тут же отстранилась от подруги. Девушка кинула секундный взгляд на прибор, затем на Кларка. В тусклом свете солнечных лучей кожа лица парня казалась ужасающе бледной, но на губах играла, хоть и усталая, слабая, но всё же улыбка. Глаза были чуть приоткрыты, а нежный взгляд серых глаз устремлен на Алису. Девушка задрожала всем телом, её взор вновь застлали треклятые слёзы. Не веря собственным глазам, она прикрыла рот слегка дрожащей ладошкой. Алиса пребывала в глубочайшем шоке. Да, только что они обсуждали, что надо верить, что Кларк очнётся, но одно дело говорить об этом, и совершенно другое видеть собственными глазами. Всё это: его улыбка, взгляд серых глазах – казалось реальностью и сном одновременно. Как будто сейчас картинка поплывет и всё окажется в тумане, а после и вовсе Алиса проснётся, сжимая холодную руку любимого, глаза которого всё ещё будут зашторены тонкой кожей век. Перед девушкой во всей своей красе предстала бы реальность. Так что если это и был сон, Лисса желала остаться в нём навсегда. — Не плачь, - тихо подал голос Кларк. Господи, как ей не хватало его голоса, этих грубоватых интонаций с хрипотцой! – Я снова здесь, с тобой. Дверь в палату тихонько покачнулась, и Лисса обернулась – Люсиль решила оставить их вдвоём. Всегда слишком взрослая, всегда слишком прямолинейная и хладнокровная Люсиль Фишер, но за всей этой толстокожестью она мастерски скрывает свою заботу обо всех и каждом в отдельности. — Лисса, извини. — За что ты извиняешься, милый? – искренне не поняла девушка. Он извиняется за то, что попал в аварию или за то, что испортил собственный праздник? — Прости меня, милая. Я такой дурак. Это я во всем виноват, - Казалось, ему больно смотреть в глаза любимой, читать в них тревогу. Но парень твёрдо решил не отводить взгляда, он хотел видеть, о чём думает Лисса и желал, чтобы и она в свою очередь разглядела его чувства. — Не понимаю, в чём здесь твоя вина? Машину такси вел не ты, насколько я знаю. — Не я, но… В общем, я заплатил водителю, чтобы тот придал газу, - (Лисса непонимающе уставилась на парня. Будто слушала умалишенного) – Я опаздывал. Не хотел портить праздник своей задержкой. Девушка резко подскочила с места, табурет, на котором она сидела, опасно покачнулся, но всё же устоял. — Кларк, ты хоть понимаешь, в каком взвинченном состоянии мы все пребывали и пребываем до сих пор? Ты представляешь, что чувствовала я, когда увидела твоё еле живое тело, выпавшее из машины такси?! А состояние твоей матери? – Девушка чуть было не проговорилась про приступ Одэтты. — С ней всё в порядке? – Сердце парня ёкнуло, а прибор сбился с заданного ритма. Этот звук слегка отрезвил Алису и остудил бурлящую злость. — Да, с Дэттой всё в полном порядке, - не медля, соврала Джонс. Отчасти это было правдой. Одэтта находилась в сознании, а врачи оценивали её состояние как прогрессирующее к выздоровлению. Кларк облегчённо вздохнул и прикрыл глаза. — Кларк, пойми, нельзя так легкомысленно рисковать своей жизнью, - голос Лиссы стал мягче, она вновь села на табурет. – Мы все чуть с ума не сошли, пока ты был без сознания. Парень вновь открыл глаза. В них лёгкими волнами плескалась вина и усталость. — Сколько ты не спала? Сутки? Трое? – неожиданно спросил он. – Думала, в таком состоянии я и синяков под глазами любимой не замечу? — Кажется, трое, - виновато пробубнила Алиса. — Лисса, нельзя себя так изводить, - упрекающий и нежный тон юноши превратился в строгий тон отца. – Обещай, что больше так ни с собой, ни со мной не поступишь, - Девушка недоумённо изогнула бровь. – А ты думала мне приятно видеть твой измученный вид и понимать, что это все из-за меня? Алисе нечего было возразить. Она знала, что Кларк прав. Видя состояние парня после аварии, когда тот находился в бессознательном состоянии, все здравые мысли Лиссы вылетели в трубу, их будто смыли в унитаз. — Я всегда буду рядом, слышишь? — Как же ты будешь рядом, если пропадаешь на работе по восемь часов в сутки. Мы видимся с тобой только по вечерам, - Вздохнула Лисса, крепче сжимая руку любимого. — Алиса, ты ужасная реалистка. - Парень усмехнулся, от чего рука его дрогнула. — Я всего лишь субъективна. Смотрю на вещи под привычным углом. — Всегда девяносто градусов… - передразнил он её. – Хватит этой заумной дряни. Где моя шестилетняя Алиса Джонс? — Оу, отныне буду намазывать тебе ручки и карандаши клеем и подпиливать ножки стульев, как в старые добрые времена. — Хах, ладно, но имей в виду, Джонс, я в долгу не останусь. Тебя ожидают зелёная краска в шампуне и гусеницы в постели. — Нет! Только не эти ползучие гады! Что угодно, но только не они. — Ну вот, моя Лисса снова со мной, - Кларк чуть сильнее сжал её ладошку, как вдруг в его глазах мелькнуло еле заметное беспокойство. – Милая, где мой портфель? — Ещё не успел выздороветь, а уже так яро к работе рвёшься. Негоже себя так изводить, любимый, - Алисе пришлось закусить нижнюю губу, чтобы не выдать довольной улыбочки. — Зайка, прекрати меня цитировать, а просто скажи, где сумка. Девушка театрально закатила глаза, улыбку смыло с её лица. Лисса встала, подошла к окну, нагнулась. И вот уже портфель в её руках. — Держи, трудоголик, - Плюхнувшись на табурет, Алиса осторожно вручила парню сумку. Лицо Кларка засияло, когда он нащупал что-то в кармане портфеля. Юноша выпрямился, насколько это было возможно в его положении. С минуту он смотрел на Алису, затем прокашлялся и заговорил: — Алисия Джонс, дочь Филисии и Джейкоба Джонс, ты была рядом, сколько я себя помню. Всегда помогала мне. Будь твои жесты помощи подзатыльниками, прямолинейной правдой или нежной и милой улыбкой, но ты всегда мне помогала. Даже не осознавая того. Я не заметил, как влюбился в противную реалистку. Ты не представляешь то чувство… Не знаю, как лучше сказать… Вообрази, что ты сначала терпеть не могла человека, а спустя некоторое время понимаешь, что всё, уже без него жить не можешь. Алисе и не надо было воображать. Всё это было чистой правдой. Она ненавидела того нюню и бесхарактерного мальчишку, что заливался горькими слезами по каждому поводу и без. Девушка, а тогда ещё девочка, представить себе не могла ранимого мальчика этим взрослым, сильным и серьёзным парнем. Он больше не был малышом Кларком. — Лисса, мне не нужен никто и ничто, кроме тебя. Ты та, что я полюбил раз и навсегда. — Кларк, это походит на сказку. Ты сам прекрасно знаешь, что невозможно любить всю жизнь лишь одного человека, - Алиса не хотела обманывать саму себя, но она была искренне счастлива. В ней царило чувство безграничного восторга, готовое взорвать её изнутри, словно хлопушку к Новому году. — Не перебивай, пожалуйста, - Его улыбка была настолько нежна, что просьба показалась мольбой. – Я хотел немного подождать, но теперь понимаю, что тратил время зря. В любой момент судьба щелкнет пальцами и нас не станет. До аварии мне казалось, что я слишком тороплю события, но теперь понимаю, что я был полным идиотом. Мне страшно. Мне так страшно, что я не успею сказать тебе, как сильно люблю. — Не нужно ничего говорить. Я и так всё знаю, Кларк. — Алиса, я не могу без тебя свободно вздохнуть. Страх, что тебя могут у меня отнять, сжимает мне горло. Я хочу, чтобы ты была только моей, - Кларк напрягся, глубоко вздохнул и медленно выдохнул. – Алисия Джонс, ты выйдешь за меня? – Рука его выскользнула из кармана портфеля. В ней оказалась маленькая, обшитая красным бархатом коробочка. Парень медленно открыл крышечку, оттуда сверкнуло золотое колечко с гравировкой. Алиса метнула быстрый взгляд на кольцо, затем внимательно всмотрелась в блестящие глаза Кларка. Для девушки не имели ровным счетом никакого значения коробочка и её содержимое. Важны были слова. Важен был Кларк. Честно говоря, Алиса никогда не осознавала важность обручального кольца. Это всего лишь вещь, неживая, не имеющая души. Кольцо не имеет смысла без слов. Но такова была традиция многих поколений. Лисса предполагала, что мужчина дарит кольцо только для того, чтобы вещественно доказать, что женщина его. Это инстинкт на животном уровне. С таким же успехом можно повесить на грудь табличку с надписью «ЗАНЯТО», как вешают таблички на мебель, когда она продана, но все ещё стоит в магазине. Алиса хотела лишь в сотый раз убедиться в чувствах Кларка. Разобрать их по крупинкам и рассмотреть каждую в отдельности. Внутренне девушка боялась быть обманутой, поэтому ей была необходима уверенность в его чувствах. Алиса не могла издать и звука – воздух комом застрял в горле. Она жаждала сказать заветное "Да", "Да" с большой буквы, ведь эти две буквы, составляющие невыносимо короткое слово, решали её дальнейшую судьбу. Лисса не могла не сказать его. Это было выше её сил и ниже вездесущей логики. Джонс любит Кларка, а если она его любит, почему существует вероятность отрицательного ответа на предложение Макгонэри? Видимо, Кларк знал Алису очень хорошо, так, что буквально видел её насквозь и доверял логике. Он терпеливо и самоуверенно ждал одного конкретного ответа. — Кларк, ты прекрасно знаешь, как мне дорог, но я хочу ещё раз сказать… - Лисса вздохнула, и будто весь воздух испарился из лёгких. Девушка подавилась мыслями и несказанными словами, - для меня замужество – очень серьёзный шаг. Я говорю это не просто так. Я взвешиваю каждое слово. Меня кидает в дрожь от одной мысли, что ты бросишь меня ради другой. И это лишь сейчас. А что будет, когда мы поженимся? Кларк, я не вынесу, если останусь одна. Если ты не уверен в своём предложении, прошу не надо. — Какая же ты у меня бываешь глупая. - Лицо парня украсила улыбка от уха до уха. – Я же уже сказал, что всегда буду рядом. Меня не волнуют другие девушки, мне нужна лишь ты. Поэтому я повторяю свой вопрос: Лисса, ты выйдешь за меня? Алиса довольно улыбнулась. Это то, что ей требовалось услышать, теперь она смело могла говорить звонкое и на всю жизнь: — Да!

***

— Ты уже проснулась. А я как раз нам перекусить принесла. - Открыв дверь ногой, Филисия зашла в палату с большим подносом, наполненным едой. Одэтта приподнялась на локтях, глаза её были слегка красными и раздражёнными. Женщина улыбнулась, но Филисия сразу заметила, что улыбка вышла натянутой. Поставив поднос на прикроватную тумбочку, Джонс старшая села на маленький стульчик. Вышло так, что глаза женщин оказались почти на одном уровне. Это сыграло на руку Филисии, она могла лучше рассмотреть чувства давней подруги, отражающиеся во взгляде. Хоть Фи и всегда могла четко распознать её эмоциональное состояние, сейчас это было довольно сложно, так как эмоций было слишком много. — Дэтта, ты снова плакала. - Из уст Филисии это прозвучало как факт. Одэтта молча уставилась на белую простыню, будто обнаружила невидимое пятно. — Миссис Макгонэри, прекратите вести себя, как ребенок. — Да, я плакала, - всхлипнула Одэтта. – Фи, я противна сама себе! Мой сын лежит без сознания в соседней палате, а я даже не в состоянии его навестить. Какая же я мать после этого? Правильно, никакая! – ответила сама себе Дэтт. – Лежу, вся утыкана иглами от капельниц, а мой родной сын, которого я носила под сердцем девять месяцев, частичка меня, умирает всего лишь в нескольких метрах от меня. Терпеть не могу беспомощность! — Выговорилась? А теперь послушай меня. - Одэтта открыла рот, чтобы возразить. – Нет, миссис Одэтта Макгонэри, я внимательно слушала тебя, теперь ты сделай милость и выслушай меня, - голос Филисии словно хлыст заставлял повиноваться. – Во-первых, Кларк жив и здоров. Он уже пришел в сознание. Не перебивай, - она строго взглянула на подругу. – Во-вторых, ты не беспомощна, а временно и частично недееспособна. В-третьих, хватит слезы лить, развела тут сопливые болота, не пройти, не проехать. Ты должна скорее поправляться, чтобы увидеть сына, а слезами ты только хуже делаешь и себе и другим. Ну, а в-четвёртых… Дэтт, ты нас всех со свету сживешь. Майкл* узнает, что ты снова тут солёные реки разводишь, так его приступ хватит, всё тут к чёртовой матери разнесёт. Наверное, Филисия начала слишком резко и вы в праве обвинять её в этом. Но иногда нам просто необходим пинок жёсткой правды. — Ты права, Майклу моё поведение точно не придется по вкусу. И правда, - немного помолчав и обдумав своё поведение, продолжила Одэтта, - с чего это я тут слёзы лью? Сын жив, муж рядом, подруга, когда требуется, всегда готова мозги на место вставить. — А я о чём. - Видя позитивный настрой подруги, Филисия позволила себе внутренне расслабиться и улыбнуться. – Пойду, принесу чаю из кафетерия, а то я так заставила поднос, что кружки не вместились. — Хорошо, тогда я немного освобожу поднос. Ну, для кружек, - Дэтта уже не смотрела на Филисию, всё её внимание поглотила еда на подносе. — Одэтта, я быстро хожу. Имей совесть, милая, и оставь мне половину нашего, подчёркиваю, НАШЕГО завтрака. — Да-да, - Явно не слушая, ответила с набитым ртом Дэтта. Джонс старшая вновь улыбнулась и выскользнула за дверь. Одним из самого важного при выходе из депрессии является еда. У большинства женщин происходит так: проблемы на работе, в личной жизни, заешь их вкусной сдобной булочкой с кремом внутри! На первом этаже в левом крыле госпиталя был расположен уютный кафетерий. Назвать шикарным его нельзя было, но кормили там отменно, а персонал был очень услужлив и гостеприимен. Спустившись на первый этаж, Филисия заметила не понаслышке знакомое лицо. — Каким ветром, Джейкоб? — Здравствуй, Филисия. Тоже рад тебя видеть. - Как всегда мужчина был безупречен. На лице его сияла вечная белозубая улыбка. — Так каким же? Улыбка чуть померкла. Мужчина вздохнул. — Я узнал, что Кларк попал в аварию. Алисе сейчас наверняка приходится трудно. — Джейкоб, ты не виделся с дочерью шестнадцать лет, а теперь тебе вдруг приспичило с ней встретиться, успокоить, приголубить. Скажи честно, зачем? Мужчина осторожно взял бывшую жену под локоть и направился к кафетерию. — Честно сказать, значит… - Они оба присели за столик в конце помещения. Народу было достаточно, чтобы их какое-то время не замечали официанты. – Совесть замучила. — Давай я тебя успокою. В палату Кларка тебя все равно не пустят, а Лисса оттуда уже пятый день не выходит. Можешь возвращаться к нынешним жене и дочери с чистой совестью. — Ты так говоришь, как будто Алиса перестала быть моей дочерью, когда мы с тобой развелись. — Нет, я не имела это ввиду. Ты никогда не был Алисе настоящим папой. Отец – это тот, кто заботится о ребенке, проводит с ним своё свободное время, играет, да даже элементарно разговаривает. Отец не тот, кто зачал ребенка. Ты сам это прекрасно знаешь, Джейкоб. Мужчина был в замешательстве. Он не ожидал, что всегда добродушная Филисия, когда-то его любящая и любимая Фи может вот так плюнуть ему в душу. Солнце сегодня то выглядывало из-за облаков, то снова пряталось. Сейчас же сквозь окно пробивались мягкие, тёплые лучи дневного светила. Они осветили уставшее лицо Филисии. — Фи, который день ты не спишь? — С каких это пор тебя стал волновать мой сон? — Ты всегда была мне небезразлична. Слова праведного гнева едва не поразили Джейкоба как молнией, но Филисия всё же сдержала злостный порыв. Сейчас женщине остро захотелось высказать всё накипевшее за шестнадцать лет бывшему мужу в лицо. Если же, как он только что сказал, она ему всегда была небезразлична, то почему же он бросил жену с малолетним ребенком на руках? Почему даже не позвонил за всё это длительное время? — Мне пора. - Чтобы боле не наговорить лишнего, Филисия спокойно встала из-за стола и направилась к выходу из кафетерия. — Подожди, Филисия, - Джейкоб кинулся за ней. Женщина даже не обернулась, она продолжала упорно двигаться к лестнице. – Да подожди же, - Он рефлекторно схватил её за руку. Филисия резко остановилась и посмотрела на руку, сжимавшую её запястье. Женщина не собиралась всё начинать сначала. Изменивший один раз, изменит и второй. Филисия не желала наступать дважды на одни и те же грабли. Противоречивые чувства бурлили в ней. Она всем своим существом желала прижаться к груди Джейкоба, вспомнить, каково это, вдыхать запах его итальянских духов, ощущать тепло его кожи, чувствовавшееся даже через пиджак, сшитый на заказ. Джонс старшая подняла взгляд своих серо-зеленых глаз, и их взгляды встретились. Сердце Филисии забилось чаще, как при первом соприкосновении рук. И вдруг Джейкоб разжал пальцы на её запястье. Он её отпустил.