Разгляди меня получше

POV Нико Ну и что я наделал? Вот дурак... Хотя терять уже нечего, ведь я уезжаю. Причём навсегда. Я ведь так долго ждал этого, а теперь просто тупо смотрю на океан, наблюдая за тем, как волны одна за другой разбиваются о берег. За ними тянутся следы вязкой белой пены, которые почти полностью покрывают бледно-жёлтый песок, а затем уходят обратно в тёмную, загадочную бездну океана. Почему же я вдруг остался с совершенно испорченным настроением? Неужели снова из-за Джексона? Ладно, надо подождать пару дней, а потом свалю к аидовому псу! Медленно ложусь на влажный песок. Поднимаю голову и устремляю взгляд на ночное небо. Его красоту не передать словами. Миллионы звёзд рассыпались по нему, как сахарная пудра по тёмно-синей глазури твоих любимых кексов. Фиолетовые пятна разбавляют тёмную картину, а звёзды слепят глаза своей красотой. Иногда мне кажется, что они вот-вот зашевелятся, начав сумасшедший танец маленьких пятнышек. Отец рассказывал мне, что каждое умирающее тело освобождает душу. Но пока душа ждёт решения, куда она попадёт, в рай или ад, в элизиум или вечные муки, она отправляется на небо, к звёздам. И каждая новая звезда — это чья-то душа. Если звезда падает, то это значит, что душа покидает свой "зал ожидания" и отправляется в мир иной. Если душа чистая и отправится в рай, то можно загадать желание, тогда, падая, она передаст его другим звёздам, а те следующим, и так до тех пор, пока вся Вселенная не узнает и не поможет тебе. Это всего лишь старинная легенда, но я помню её до сих пор, и сейчас, лёжа на песке, я думаю, как много людей ежедневно умирают, так что моё признание никак не повлияло бы на вселенную. И зачем тогда страдать? Шум волн приятно убаюкивает, лёгкий морской бриз охлаждает разгоряченное тело, а звёздное небо успокаивает меня. Закрываю глаза, но не могу уснуть. Всё ещё думаю о тебе. Знаешь, ты не очень красивый. Я не буду нести весь этот романтичный бред, который обычно несут влюблённые в типичных слезливых женских романах. Хотя бы потому, что это не про тебя. Я помню, как тебя тошнило от вида распоротых животов многих полукровок во время битвы с Кроносом. А когда ты вместо букета роз подарил Аннабет кружевное нижнее бельё, то конкретно ложанулся. Нет, конечно бельё было очень красивым, и ты с удовольствием посмотрел бы на девушку в нём, но дочь Афины не оценила прекрасного подарка, кинув тебе это в лицо, и обиделась, обосновав это тем, что ты, Перси, извращенец и козёл. А я бы оценил. А ещё, когда Джексон смеётся, у него заворачивается верхняя губа, обнажая ряд ровных белых зубов, его смех похож не не на "звон колокольчиков" или "прекрасные звуки", а помесь ржания лошади, жуткого хрюканья и ужасного кашля астматика с многолетним стажем. А если ему очень смешно, и он не может выдавить из себя даже этих жутких звуков, то он сидит как безмозглый тюлень, тупо хлопая себя по коленке и держась на живот. Ещё от него всегда жутко воняет после сражения. И знаете, это совершенно не романтично. Об этом не напишут в книгах, а все остальные не узнают об этом. Но я-то знаю. Я знаю, что он всегда кладёт локти на стол, что он совсем не тупой, а даже почти отличник. Был им по крайней мере. Да, я это знаю, но всё равно люблю его. Он никогда не притворятся. Он бывает вспыльчив, но тем не менее он красив душой. И это я в нём и люблю. *** —Нико...—как-то уж совсем нежно выдохнул человек, притянувший меня к себе. —Я так волновался! —О да, этот голос я узнаю из тысячи. Глубокий, низкий, с лёгкой хрипотцой,ласкающий уши прекрасный голос Джексона. —Ты пришёл. —Кого же я напоминаю себе сейчас? Сопливую тринадцатилетнюю девчонку, которая так долго ждала взаимности и всё-таки её дождалась? Я непроизвольно обнял его, прижавшись всем телом. Поза мягко говоря не очень удобная. Не знаю как для него, но мне совсем не комфортно лежать на песке, выгибая тело на все 180 градусов, чтобы обнять его. Я сел, высвободившись из таких приятных, тёплых, а главное твоих объятий. Он посмотрел на меня своими нереальными глазами. Сидя так близко к нему, я могу разглядеть его лицо до мельчайших подробностей. Его глаза смотрят с теплотой, наполняя мою душу нежностью и любовью, смотря своими ярко-зелёным глазами прямо в мои тёмно-карие. Но в то же время голубой цвет подчёркивает холодность и неприступность Перси. Неужели ты меня упрекаешь? —Прости, не стоило мне вообще это всё это заваривать. Я опускаю голову вниз, поскольку больше не могу выдержать натиск твоих глаз. Боюсь, что они могут увидеть мою душу. Ну или то, что от неё осталось. А мне этого не хочется, ведь там ты увидишь только боль и страдания, унижения и снова боль. Неужели ты хочешь, чтобы я тебе всё это показывал? —Посмотри на меня. —Ты словно говоришь это в доказательство моих мыслей, но мне слишком тяжело выдерживать всю заботу и доброту в твоём взгляде. Ты кладёшь свою руку на мой затылок и слегка приподнимаешь мою голову. —Ты мне нужен. —Сейчас я скажу жутко банальную фразу. Сначала ты используешь меня, а потом кинешь, как игрушку. Ты улыбнулся. Что в этом смешного? Опускаешь мою голову и тяжело валишься на песок. Заводишь руки за голову и отстранённо устремляешь свой взгляд в звёздное небо. —И давно ты стал геем? —Значит про игрушку не отрицаешь. —Я горько улыбаюсь. Не хочу, чтобы всё это было злой шуткой. —Я не гей. Мне не нравятся парни. —А что, значит я не парень? —Ты обиженно смотришь на меня. —Просто ты особенный. Я Ложусь рядом с тобой и ты обнимаешь меня. —Знаешь, сегодня утром я подумал, зачем я совершал все свои подвиги? Зачем я сражался? Для кого я побеждал? Я никогда раньше не задумывался над этим. —Может для мира во всём мире? —с лёгкой усмешкой спрашиваю я. —Нет. Я сражался, чтобы защитить одного полукровку. Чтобы лишь один полубог был жив, ведь на остальных мне было плевать. Я сражался за тебя, Нико. Все эти годы я хотел защитить маленького мальчика, у которого умерла сестра. Я наверное глупец, но никогда не замечал этого. Как же, ты ведь мне как младший брат. Но я совсем не заметил, как это переросло в совсем не братские чувства. Я не обещаю, что у нас будет любовь навечно, но это уж как Афродита распорядится. Я не говорю, что люблю тебя. Просто мне нужно разобраться в себе. Ты согласен пожить со мной? —А как же Королева? —это прозвище мы дали Аннабет. Перси был Королём, Аннабет - Королевой. Мы играли в карты, а у полубогов свои правила. В общем получилось так, что я стал валетом. Это было очень давно, но я помню, что играли мы на этом самом месте. Здесь я впервые поцеловал Перси в щёчку. Потом я сказал, что немного выпил, а потом меня понесло. Конечно, он разругался насчёт того, что я ещё маленький и вообще мне вредно, но про поцелуй не вспоминал. Это очень важное для меня место. И он это запомнил. —Королева бросила своего Короля. От удивления мои глаза вылезли из орбит. —Так ты согласен? —Да —почти шёпотом говорю я и целую его в губы. Это удивительно, но они солёные, прямо как море. Я отстраняюсь и вижу как ты улыбаешься. Мне показалось, или всё-таки промелькнули пошлая ухмылка и шальной блеск в глазах? —Ты такой красивый, Нико. —ты гладишь меня по волосам. Я даже не замечаю, как оказываюсь под тобой. Ты смачно целуешь меня в губы. Просовывая туда язык, ты обводишь ряд моих зубов, заостряя внимание на клыках. —Что, нравятся? Но вдруг ты отрываешься. Неужели струсил? —Ответь мне на два вопроса. —Неужели именно сейчас? —возмущённо говорю я. —Да. В тот раз, когда мы играли в карты, ты действительно был пьян, или вправду меня поцеловал? —Я вправду поцеловал тебя. Просто потом, чтобы не было неловких ситуаций, я свалил всё на алкоголь. Ты улыбаешься. Неужели так надеялся именно на этот ответ? —И второе. —Даааа?.. —Нетерпеливо тяну я. —Сколько тебе лет? По настоящему? Ах да, совсем забыл, ведь я столько раз врал тебе насчёт моего возраста. —Достаточно, чтобы ты оттрахал меня прямо сейчас. О да, я не ошибся. Это та самая пошлая ухмылка. Чую ночка будет... Кхе кхе... В общем в стиле Джексона!