(Now Playing: The Pendulum – Self Vs Self(Feat. In Flames))
Этот вечер ничем не отличался от тысячи других таких же вечеров в моем родном Дефолт-сити. Не поймите неправильно, я люблю свой город – его парки и бульвары, церкви и водоканалы, его внутреннюю энергию… Он всегда был моей родиной. Этот город успокаивал меня долгими, бессонными ночами, проведенными за работой, за играми, за общением. Я дышал в нем всегда свободно и непринужденно, как будто он был единым целым со мной. Тем вечером этот город в конечном итоге меня и погубил.***
Смеркалось. Старые наушники в ушах, плеер в кармане джинсов… Я гулял, наслаждаясь свободой мыслить в отрыве от учебы, работы и проблем. Одиночество, но не в тягость. Полтора часа до того, как снова надену свою маску. Цели не было. Жизнь была впереди и казалась прекрасной во всех проявлениях. Думать не хотелось. Хотелось жить, чувствовать и ощущать. Осень вступила в свои права, поэтому вечер сменился ночью весьма неожиданно. Переулок был заставлен машинами так плотно, что с пешеходного перехода казался похожим на гигантский шкаф. Музыка, которую я так любил, сделала половину своего черного дела. Вторую довершила моя безалаберность. Мне оставались до дома ровно пятнадцать метров и один пешеходный переход.***
Эту пьянь на белом «паркетнике» я не забуду никогда. Он пил прямо из фляги даже в последнюю секунду перед столкновением. Времени на реакцию у меня не было. Еще показалось символичным, что это будет «Инфинити». Бесконечность, ага… Успел пожалеть родных, посетовать, что так и не встретил свою единственную, и порадоваться, что, возможно, встречу свою бабушку. Я любил ее безмерно, и погибла она точно так же. А потом был удар, и я еще успел ощутить, как ломаются кости в тазу и тазобедренном суставе. А за ним – приземление изломанной куклой метрах в пятнадцати за внедорожником. А в ушах кричали, что «мы позабыли о своих планах»… И пришел сон без сновидений. Такой привычный мне. Тьма.***
Говорят, что после смерти мы наконец-то выспимся вволю. Вам врут, нагло и прямо в лицо. Мигрень на меня навалилась жуткая. Ну, может быть, я еще не умирал… Но я же это помню! Переулок, машина, удар, тьма… Так, стоп. Какая еще, нафиг, машина?! Четырехколесная, какая ж еще? Четырехколесная?! Их же уже лет сто как не выпускают! Чего?! Ты еще скажи, что самолеты тоже не выпускают! И поезда! …Так, у меня какая-то очень странная шизофрения от этой одиночки… Стоп, чего?! Какой еще одиночки?! При жизни в тюрьме не сидел! А где ты сейчас, по-твоему? И тут боль накатила так, что я забыл как правильно дышать. Можно сказать, что я и был этой болью. Я вспомнил все, даже то, что забыл давным-давно или видел один-единственный раз. Каждую книгу, каждую игру, каждый фильм, каждое историческое событие… А вот имена знакомых и друзей я вспомнил другие, как и мое тело, которое вспоминало совсем непривычные мне вещи. Как наиболее легко свернуть кому-нибудь шею, например. Или где расположен центр тяжести ножа. Или как пользоваться основными элементами вооружения ЕВС – Единой Военной Службы. Или свои навыки боевого инженера… Оно вспомнило детдом, футуристические и обшарпанные улицы Нью-Йорка, военную учебку… И то, за что я оказался здесь.***
Когда жуткая, мозгоразрывная мигрень наконец улеглась, наше слияние закончилось. Вместо осколков двух личностей на нарах в угловой камере второго яруса сидела одна. Полная. Цельная. И знающая, что день грядущий ей готовит. З/к №849. Бывший майор ЕВС 1-го класса Джон Николас Далтон. Молодой чернокожий парень перевернулся к стене. На его лице растянулась небрежная ухмылка. Он был готов. Остальное – дело техники. А с техникой Ди-Эн-Ди (прозвище, прилипшее еще в учебке) всегда был на «ты». В конце концов, тюрьму нельзя считать тюрьмой, если ее больше нет. Сон пришел сам, как будто только этого и дожидался.***
Когда я проснулся, то с удивлением обнаружил, что я спокоен как удав. Шока не было. Весьма странно, но учитывая тело моего реципиента и то, что я был весьма рациональным парнем при жизни, моя реакция меня не особо удивила. Да, я попал. Даже не так – попал. Зато, если выживу, будет что рассказать внукам. С другой стороны, такими вещами гордиться не особо принято. И мне, наверное, не стоит. Самое главное сейчас – не светиться и дожить до падения. Ну а там – как карта ляжет. Баланда не отличалась от моих представлений о ней – пищесмесь она и в Африке пищесмесь. От скуки начал вспоминать все секретные нычки, до которых мне реально добраться. Вспомнил около сотни. Решил снять гравмешок (или гравикарман) с капитана, как только его увижу. У вояк максимальный объем гравмешка – 250 кг, мне они лишними не будут. Вот уж точно, нереальная технология. Специальный чип, всасывающийся под кожу, создает гравитационные «складки» в антиматериальной изнанке нашей Вселенной. Иными словами – маленькое карманное измерение. Ограничение лишь в том, что вещи там хранятся практически бесконечно долго, а вот живые организмы дохнут быстро и решительно. Великолепный вещмешок и оружейный шкафчик в одном флаконе. Мечта любого военного, наемника или искателя приключений. Чип возможно извлечь и переактивировать в течение часа после смерти владельца. Учитывая обстоятельства, он мне нужен как воздух. Причем из мертвого тела чип извлекает себя сам при наличии рядом тела живого. Не надо будет заниматься «инвазивной» хирургией, хе-хе. Тюремный корабль «Вихрь Райкерс» (или «Вортекс Райкерс», если на интерлингве) лег на свой последний курс…***
Этой ночью мне спалось легко. Тьмы больше не было. Я летал во сне, как ребенок. Как бабочка за секунду до пробуждения.