Король в кандалах

Somewhere close, Somewhere safe, Somewhere I know, I know I'll never live in chains! The One is now aware, So stay away from me, I'm just too young to care! (с) Stone Sour — Tired

      Перед ним лежал фотоальбом. Раскрыть его означало открыть ящик Пандоры. Принесёт он спасительное избавление или неизбывную боль — было неясно. Даже намёк от дочерей о том, что именно было в этом альбоме, не вносил ясности.       Курану Канаме не дали спокойно поспать до последних дней этого мира. Его насильственно разбудили и вернули назад. Он был вынужден пережить боль потери вновь — смерть тех самых Джури и Харуки, которых мимолётно увидел перед своим уходом, а затем потерять то, что в короткий срок стало ему безумно дорогим.       Юуки.       Эта девочка стала его самой большой драгоценностью. Она вдохнула в него жизнь, заставила вспомнить, что это значит — быть кому-то нужным и улыбаться в ожидании чьей-то улыбки в ответ. Но увы, он знал, что мир был не так прост, и страхи и сомнения вновь подтвердились: его самое дорогое на свете существо так же принесло ему и боль. Вынужденный спасать мир своими, очень непопулярными методами, он решил наконец-таки умереть, пожертвовать собой так же, как однажды это сделала Она. Но всевышние распорядились иначе, и иронично он вновь уснул на многие столетия, вернувшись к жизни через тысячу лет.       Ничего из этого Куран Канаме не помнил. В общих чертах его познакомили с ситуацией его дочери (он видел в зеркале двадцатилетнего мужчину, а у него уже были дочери!) — родная Аи и, к удивлению, приёмная Рен. Он прочитал пару книг по истории вампиров и в целом поверил в происходящее. Осталось лишь открыть альбом и убедиться, что на них — он, и закрыть эту главу навсегда. Либо не открывать её для себя никогда.       Канаме протянул руку и задержал её над альбомом. Последние решительные аргументы в его голове дали толчок, и ладонь мягко накрыла обложку и отодвинула альбом дальше на край стола.       Он не понял, какая именно эмоция мелькнула в глазах Аи — разочарование или облегчение, но она собрала в кулак все силы и спокойно спросила:       — Всё-таки нет?       Канаме почесал подбородок и сказал:       — Ваша мама хотела же, чтобы я прожил спокойную и обычную жизнь, верно? Если я сейчас открою этот альбом, всё узнаю и захочу всё вернуть, то её жертва была напрасной.       Аи хотела было что-то возразить, но Рен опустила ладонь на её руку и сказала:       — Папа Канаме в чём-то прав, Аи. Не этого ли хотела мама?       Принцесса Куран всё понимала. Но в глубине души ей не давала покоя маленькая девочка, которая хотела бы увидеть родителей вместе. Но возможно, ей нужно набраться решимости, и как её отец оттолкнул альбом, попрощавшись с прошлым, тоже попрощаться с этой девочкой внутри?       В конце концов, у Юуки всегда были тёплые воспоминания о Канаме — значит, в какой-то момент они всё-таки были счастливы.       Жизнь наполнилась красками и побежала неожиданно быстро. Канаме хотелось попробовать всё и сразу, и их странная семейка была похожа на безумный паровозик: Канаме озвучивал свои пожелания, Аи пыталась его отговорить, а Рен пыталась отговорить Аи, чтобы та давала отцу нормально жить. В конце концов Канаме и Рен всегда побеждали, оставляя Аи в обнимку с успокоительным и с надутыми губами на недовольном лице.       Сначала Канаме выразил желание покататься по стране и наделать собственных фотографий. Потом ему пришло в голову получить школьный аттестат и сдать экзамены, чтобы поступить в медицинский университет на хирургию. Экзамены он сдал, без сомнения, успешно и поступил без проволочек. Курсе на третьем ему взбрело в голову открыть чайную. На этом этапе Аи выпила всё доступное успокоительное и была как скала, поэтому никаких возражений не имела.       Ради психологической безопасности окружающих они договорились, что Аи и Рен будут представляться его сёстрами. И в их небольшом семейном заведении отбоя не было от клиентов: все хотели попить чая у прекрасного студента-медика и его не менее очаровательных сестёр.       Канаме особо не задумывался о создании семьи, хотя в свойственной его натуре романтической меланхолии он иногда впадал в печаль и размышления о том, как грустно быть одному, а человеческая жизнь не такая длинная. Но потом смотрел на дочерей и думал, что в общем-то ему и с ними весело и ничего другого не надо.       Пока однажды Аи не притащила в дом розовый фикус. На вопрос о том, где она достала такое чудовище, она с огнём в глазах ответила, что напротив их чайной открылся цветочный магазин и она уже подружилась с одной из цветочниц, кстати, тоже студенткой местного университета на подработке. Канаме внимания не обратил, лишь предупредил Аи об опасности превращения их дома в городские джунгли.       Но цветы всё прибавлялись, и Канаме не сразу понял масштабы катастрофы, точнее не увидел её во всей красе, пока в один чудесный день не вернулся от окулиста в очках (хрупкое человеческое зрение!) и не заметил, что не может пройти в свою комнату, не задев ни одного растения в коридоре.       — Аи, что за ерунда?       — Это цветы, что тебе не нравится? Они производят кислород, ты чувствуешь, как стало легче дышать в доме? А вот это понюхай — это лилия!       — От неё у меня кружится голова, пожалуйста, убери в гостиную.       — Ну хорошо. А это — декоративный апельсин. Я буду из него делать сок, он очень полезен для твоего организма.       — Почему мой организм не может обойтись соком из купленных апельсинов?       — Потому что эти — экологически чистые! Я их выращу сама.       — А ты уверена в экологической чистоте нашего дома после того, как Рен накачает его выхлопными газами своих автомобилей?       — Хм-м, я не думала об этом. Я решу этот вопрос, мы построим гараж для её «вёдер» в другом месте.       — Я всё слышала! — крикнула Рен из кухни, вываливаясь оттуда с дымящимся половником.       — И всё же, — не успокаивался Канаме. — Ты не могла бы сбавить обороты? Общение с этой цветочницей на тебя дурно влияет.       Дальше Канаме ничего не слышал за шумом ворчания и бубнежа из-под носа Аи и ушёл в свою комнату.       Но следующий день после этого разговора был знаковым.       Он открыл чайную и грел воду, ожидая первых клиентов. В магазине напротив — том самом цветочном — тоже открылись двери. За широким окном в пол он заметил бродящую туда-сюда девушку, которая поливала цветы. Канаме твёрдо решил поговорить с ней после смены и принялся за работу, но судьба распорядилась немного иначе.       Во время обеда к прилавку подошла девушка и попросила:       — Можно, пожалуйста, анчан с собой.       — Вам с молоком? — не оборачиваясь спросил Канаме.       — Да, пожалуйста.       Он испытал удивительное ощущение, будто бы голос был знакомым. От этого разлилось умиротворяющее тепло, поэтому он очень удивился, когда увидел перед собой девушку, до этого ему не знакомую.       Казалось, что незнакомую. Но необъяснимое чувство дежа вю не покидало его даже сейчас, когда он смотрел на неё, понимал, что видел впервые, но… только в этой жизни.       У неё были длинные распущенные волосы светло-каштанового цвета, но по бокам были вплетены мелкие косички. Длинная юбка рисовала красивый силуэт стройных ног, руки были обвешены серебряными браслетами, топ на бретельках открывал вид на острые ключицы. Вообще образ легко можно было охарактеризовать словом «странный», но оторвать глаз он не мог.       А ещё от неё сильно пахло цветами, сразу всеми, какие были на свете, и от этого дурманящего запаха подкашивались ноги.       Когда она ушла, он проследил и увидел, что девушка зашла в магазин напротив. Канаме хитро улыбнулся.       Вечером он зашёл к ней, чем вызвал неожиданное удивление.       — О, это вы?       — Да. Меня зовут Куран Канаме, я брат…       — Как хорошо, что вы к нам зашли! — принялась она ворковать и крутиться вокруг него. — Знаете, когда я вас увидела, то сразу подумала, что вам подойдёт…       Канаме сам не понял, как вышел из магазина с кактусом в руке. Вершина была увенчана ярко-розовым цветком, и цветочница заверила, что цвести он будет часто, в чём Канаме лично сомневался и считал, что это был хитрый маркетинговый ход. Но из магазина ушёл, сам не понимания, как она его охмурила.       Увидев дома лес из цветов, к которым присоединился кактус, Канаме был готов устроить истерику, но взял себя в руки и строго приказал Аи больше не ходить в тот цветочный магазин, иначе им скоро придётся спать на лианах. Аи почти в слезах убежала в свою комнату, попутно набирая чей-то номер на мобильнике и плача уже в комнате во всё горло: «Саюри-чан, ты не представляешь!» Рен загадочно улыбнулась, чем вызвала недоумение у Канаме.       — Она, может, и злится, но знаешь, ей так нравится, когда ты проявляешь к ней такую строгость: ей кажется, что она снова девочка, и о ней заботится её отец.       С этим Канаме ничего не мог поделать.       На следующий день визит повторился.       — Анчан с молоком, пожалуйста.       — Простите, как вас зовут? — спросил Канаме, пытаясь успокоить дёргающуюся бровь.       — О, вы наконец-то спросили. Меня зовут Сакураи Саюри.       Саюри.       Канаме дёрнулся, отдавая стаканчик с чаем, когда цветочница взялась за него пальцами, и горячая жидкость пролилась ему на руку.       Он заорал так, как не орал с самого пробуждения. Вместо извинений получил тонну обвинений в том, что надо быть осторожнее, что работа с горячим требует внимательности, и вообще, не дрова везёшь. Визит закончился скандалом, странная цветочница с косичками взмахнула своей светло-каштановой гривой и развернулась к выходу вместе с пролитым стаканчиком — не зря ж деньги с карты сняли.       Ещё через день Канаме ворвался в цветочный магазин, одурел от стоявшего там запаха и непонимания, как можно тут работать, и уставился на Саюри. Она охнула, но вежливо спросила:       — Чем могу…       — Ничем! А то я опять с кактусом отсюда уйду.       — А что такого? Вам идёт.       — Я хотел бы поговорить о другом.       — Извиниться за то, что вы на меня наорали? Очень кстати.       — Извиняться должны вы.       — Подождите-подождите. Вы случайно не тот злобный брат Аи-чан?       — Чт… — у Канаме даже дыхание спёрло от наглости. — Я не злобный, а строгий.       — У бедняжки Аи-чан другие взгляды на эту ситуацию. Ох, как ей не повезло с братцем, жуть просто.       — Что вы себе позволяете?       — А что, собственно, я себе позволяю? — Саюри невинно моргала глазами.       — Психологически воздействуете на мою сестру, её руками превращаете мой дом в джунгли, обливаете меня горячим чаем, а теперь хамите. И ещё требуете извинений.       — Вообще-то вы сейчас в моём магазине находитесь.       — Я слышал, вы здесь на полставки.       — На полную. Просто параллельно учусь в свободное время.       — Обычно делают наоборот.       — Вам что-то не нравится?       — Ваша невежливость.       В ответ Саюри просто облила его водой из лейки.       Он смотрел на неё, стоя в луже воды, в полном шоке от происходящего и не в силах что-либо сказать. На что она лишь пожала плечами:       — Вы же сами утверждали, что я невежливая, так ведь?       Канаме достал платок из кармана и буркнул:       — Знаете что, больше вы в нашу чайную не зайдёте.       — Да пожалуйста, не очень-то и хотелось. И вообще, анчан вы завариваете отвратно.       — Что?!       — Да, сенча с жареным рисом ещё куда ни шло, но анчан вы просто портите. Может, вам молоко заменить? А впрочем, меня это не касается, я же больше ходить к вам не буду. Найду чайную поприличнее. Или вообще перейду на кофейни. Да, точно. Кофе ведь несравнимо лучше чая!       Такого оскорбления Канаме стерпеть не мог и пулей вылетел из цветочного магазина.       Шли дни, Саюри в чайной не появлялась, как и обещала. Канаме постоянно подглядывал на окна магазинчика, ловил там её силуэт, но войти и действительно извиниться сил не хватало. Аи перестала приносить в дом новые цветы, но судя по всему, общаться с Саюри не перестала. Это как-то успокаивало, потому что Канаме надеялся возобновить и своё общение с ней рано или поздно.       Не выдержав, через две недели он написал на грифельной доске на ножках, на которой обычно расписывал, какие акции сегодня проходят в их чайной, послание, которое поняла бы только она: «Почему не приходите к нам?»       Через час он увидел на такой же грифельной доске цветочного магазина ответ: «Потому что вы бессовестный!»       Ответ от него последовал незамедлительно: «Вы облили меня! Дважды!»       На что она написала: «Так вам и надо, вы невоспитанный!»       Следующим его посланием было: «Хорошо, если вы нашли другую чайную, нелояльная клиентка!»       Саюри тоже не заставила себя ждать, написав: «Я тоже этому рада, взбалмошный кассир!»       Хмыкнув, Канаме нацарапал: «Между прочим, мы заменили поставщика молока, быть может, зайдёте попробовать наш обновлённый анчан?»       И через полчаса она уже стояла у прилавка. И тем же вечером он проводил её домой.       Канаме чувствовал странное успокоение, когда находился рядом с Саюри, несмотря на её слишком активный характер. Но она заставляла его двигаться вперёд, не засиживаться на месте и не погружаться в печаль, которая накрывала его в те моменты, когда он сомневался, не стоит ли узнать о себе побольше и понять себя получше.       — Ты должен жить той жизнью, которая у тебя есть сейчас, — говорила ему Саюри, когда Канаме рассказал ей версию о том, что у него амнезия и он не помнит ничего, что происходило с ним до двадцати лет. — Прошлое остаётся в прошлом, а ты сейчас здесь — в настоящем.       И он твёрдо шёл вперёд, держа её руку в своей. И больше не сомневался в принятых им решениях и не стремился назад. И через несколько лет, когда они поженились, он открыл свою клинику и держал в руках их первого с Саюри ребёнка, он понял, что наконец-то живёт той жизнью, о которой мечтал тысячи лет. От автора (сюда, ибо в "комментарий после части" не поместилось): В общем-то, это всё, дорогие друзья. Первая часть была выложена 07.10.2014, сегодня, 08.10.2022, ровно восемь лет спустя, КВК наконец завершён. Во мне менялось много эмоций, пока я писала эту, несомненно, важную для меня работу, - от сожалений до радости, от отчаяния и злости до уверенности. Но не менялось одно - моя любовь к Канаме. И только ради этого я хотела продолжать и закончить это посвящение ему. Возможно, чувства читателя к вымышленному персонажу - это ерунда, скажут многие, но Канаме меня действительно научил многому: благодаря РВ я начала писать в принципе, благодаря Хино я научилась терпению, благодаря Канаме я научилась принимать себя такой, какая я есть и не стыдиться того, какие истории и персонажи мне нравятся. В моих планах продолжать писать. Пусть фикбук - это так себе выбор в плане поиска аудитории, но мне здесь комфортно в плане того, что фанфики для меня - это хобби в некотором смысле и отдых от многих вещей (в том числе и от того, что сейчас происходит везде), поэтому, пожалуй, я оставлю этот уголок для себя в качестве акта любви к самой себе в том числе и буду баловать как себя, так и вас другими работами. Огромное спасибо... просто ВСЕМ. Я не могу перечислять имена, потому что людей, которых я встретила благодаря РВ и КВК в частности, много. И все они - потрясающие (тут мем с Киану Ривзом). Я благодарна просто каждой букве каждого отзыва, я счастлива от того, что каждый из вас хоть раз открывал эту работу и нашёл в ней для себя что-то, что зацепило хотя бы маленькую струну в душе. Спасибо. Спасибо Вам, Хино Матсури за этого великолепного персонажа, и самому Курану Канаме. Я верю, что существует параллельные вселенные, откуда к нам и приходят идеи с персонажами, и там он счастлив. Как бы безумно это ни звучало.