Любить вопреки...

— Мне нужен телефон… Опираясь на плечо мужчины, Марк поднялся на ноги, прихватив окровавленное полотенце. Развернув его, он растерянно посмотрел на алые разводы, перепачкавшие ткань и дотронулся дрожащей рукой до лица. Раны тут же отозвались яркой вспышкой боли, и он прикрыл глаза, не сумев даже поморщиться. Сломанный, отекающий нос, изуродованная щека… должно быть, он просто великолепен. Марк судорожно выдохнул, обмотал бедра полотенцем, и шатающейся походкой направился к выходу. — Тебе нужен врач, — произнес Арчи, поднялся следом за ним и, придержав за руку, внимательно рассмотрел израненное лицо. — Уилан, это нужно зашивать. — Плевать, — равнодушно ответил Волчонок. — Не дури, парень. А еще я бы на твоем месте вызвал полицию. Конечно, это не мое дело, но что за кровавые разборки? Что ты натворил? — Родился на этот свет долбанным совершенством… — прошептал Марк, глядя сквозь него стеклянными глазами. — Не надо никакой полиции, Арчи… Ни о каком вызове не могло быть и речи — напоследок Томас еле слышно, так, чтобы его услышал только Волчонок, прошептал: «Не вздумай заявлять в полицию, пощади свою сестру». — Не дури, — повторил здоровяк, — такие дела не спускают с рук, в любом случае. Уилан не ответил. Мягко высвободив руку, он направился в раздевалку. Мужчина проводил его хмурым взглядом и сокрушенно покачал головой. Немного задержавшись, чтобы смочить чистое полотенце холодной водой, он двинулся за ним. Марк сидел на скамейке, прислонившись затылком к металлическому шкафчику, закрыв глаза и сжимая в руке мобильник. — Будет больно, но придется потерпеть… — тихо сказал Арчи, склоняясь к нему и осторожно прикладывая холодную мокрую ткань к опухшему носу. Волчонок зашипел, но не стал дергаться, покорно подставив лицо. Постепенно холод немного приглушил пульсирующую боль и, разомкнув разбитые губы, он выдохнул: — Спасибо. — Я, конечно, не врач, но твой нос сломан без смещения, по-моему. Скорее всего, это трещина, ничего страшного, — пробормотал мужчина, отнимая полотенце и снова внимательно рассматривая Марка, — так что с ним все будет о’кей, но вот порез… шрам наверняка останется. — Он опустил взгляд на тяжело вздымающиеся бока парня и вздохнул. — Не слишком ли много на тебе шрамов, Уилан? Волчонок слабо усмехнулся и приоткрыл глаза. — Кое-кто считает, что нет… — он посмотрел на телефон в своей руке и тяжело сглотнул. — Извини, мне нужно позвонить и… еще раз — спасибо. — В полицию? — парень покачал головой и Арчи хмыкнул. — Твое дело, конечно… твое дело, приятель, но это неправильно. Промолчав, Уилан потупил взгляд. — Оставить тебя одного? — Марк кивнул и благодарно сжал ему руку. — Ладно, но я мог бы отвезти тебя в больницу, а потом домой. — Мужчина немного помолчал и легко стиснул плечо Волчонка. — Знаешь что, давай-ка звони, кому собирался, а я подожду на улице. Волчонок долго смотрел на экранчик, пытаясь принять решение. Он не мог подвергать опасности единственного родного человечка, а в том, что Томас исполнит свою угрозу, не сомневался. Этот сумасшедший маньяк был способен на что угодно. Но, в то же время, он дал клятву — в первую очередь самому себе — несмотря ни на что, больше не предавать свою любовь. Так кто ему дороже? Рори или Дарина?.. Марк сморгнул слезы, навернувшиеся на глаза, и сжал телефон. Аппарат жалобно скрипнул и завибрировал, наигрывая знакомую мелодию. — Черт… — прошептал Волчонок, глядя на сияющее с экрана лицо. — Я не могу, Рори… я не могу… Я не могу так больше!.. Он застонал, сбрасывая вызов, и содрогнулся в охватившем тело спазме. Хватая ртом воздух, он попытался сдержать крик, рвущийся наружу ударяя кулаком по серой металлической поверхности шкафчика и, до боли в пальцах, сжимая телефон. Но крик вырвался — протяжный, наполненный безысходностью и страданием — пронесся по пустому помещению гулким эхом и затих. Обеспокоенный отчаянным воплем, Арчи просунул в дверь раздевалки голову, но глянув на Уилана тут же ретировался. Парень имел полное право выплеснуть свою боль так, как считал нужным: криком, стоном, грохотом и без ненужных свидетелей. Громко и тяжело дыша, Марк зажмурился, не обращая внимания на саднящие раны, и прижал к сердцу мобильник. — Я люблю тебя, Рори… — задыхаясь, простонал он, — люблю… о, господи, что же мне делать… Марк судорожно сглотнул, с надеждой глядя на потухший экран. Рори не перезванивал. — Пожалуйста, — прошептал парень, — перезвони, потому что сам я не решусь… Но телефон молчал, равнодушно поблескивая холодной темной поверхностью. Волчонок всхлипнул, опустил голову на колени и замер. Мысль о том, что лучше бы Томас его прирезал, одним движением лишив всех проблем, показалась ему предательски заманчивой. Потому что было невыносимо мучительно — пытаться сделать выбор, разрываясь между двумя, одинаково дорогими ему людьми, и ощущать этот холодный, липкий страх, проникший под кожу. Страх за сестренку, за отношения с Рори. Сковывающий, отвратительный страх неизвестности. Тоненько заскулив, он запустил руки в спутанные, подсыхающие локоны и тихо, обреченно заплакал. Нахмурив брови и закусив губу, Рори спрятал мобильник в карман, решив, что сброшенный вызов ни о чем не говорит. Возможно, Марк занят и не может ответить. Взъерошив кудряшки, он вышел из машины и потянулся, оглядывая порт. Воспоминания о своем дне рождения, о том, как он стоял на причале, наблюдая за разгрузкой судов, размышляя о детстве и не подозревая, что здесь работает его судьба, вызвали счастливую улыбку. Кто бы мог подумать! Возможно, именно в тот момент Марк таскал какие-нибудь мешки или коробки, или еще бог знает что. Возможно, он видел одинокую фигуру, облокотившуюся о перила, задумчиво наблюдающую за всей портовой возней, и что-то всколыхнулось в его душе. Кудрявому брюнету очень хотелось в это верить. Улыбаясь, Рори проводил глазами небольшую группку рабочих, покидающую порт и хмуро переговаривающуюся. Устали, наверное, бедолаги. Он снова потянулся, жмурясь на выглянувшее из-за туч солнце и, легко перемахнув через ограду, направился к забавной конструкции, напоминающей скворечник. Раз Марк сбросил вызов, значит еще на работе, и Маклафлин решил, что проще и быстрее найти его будет через начальника смены, чтобы не рыскать по всему порту. Безрезультатно подергав ручку «скворечника» и разочарованно вздохнув, Рори спустился с шаткой лесенки и спокойным шагом начал прохаживаться вдоль контейнеров, с интересом наблюдая за жизнью порта. Он никогда не был так близко ко всему этому. Потянув носом соленый воздух, он снова улыбнулся сияющему над головой солнцу. Но какой бы романтикой не веяло от всех этих карг, мелких суденышек и белоснежных, пришвартованных яхт, он был рад тому, что Марк наконец-то избавился от этого груза. Осталось только разыскать его, сгрести в охапку и умчать подальше. Под «подальше» подразумевалась квартира Рори, где он заранее приготовил небольшой праздничный обед, плавно перетекающий в ужин, и знаменующий новую страницу в жизни его золотоволосого ангела. Заметив на одной из низеньких рабочих пристроек табличку «Душевая», Рори направился прямиком в приоткрытые двери. Как же он сразу не догадался? Его чистюля обязательно после смены заглянул бы сюда. Распахнув дверь предбанника, он носом уткнулся в широкую твердую грудь большого человека, преградившего ему дорогу. — Эм-м… извините, — пробормотал Рори, с интересом разглядывая здоровяка, — я ищу Марка Уилана. У него должна была закончиться смена… — Уилана? Что-то популярен он слишком в последний рабочий день, — проворчал мужчина, оценивая его подозрительным взглядом. — Что нужно? — Популярен? — нахмурился Маклафлин, пытаясь восстановить ритм пустившегося вдруг вскачь сердца. — Я его друг. Я приехал за ним. Он здесь? — Зде-есь, — протянул большой человек и сложил на груди руки, больше напоминающие окорока. — Друг, говоришь? — Да, а в чем дело? — Слышишь, друг, вали-ка отсюда. Ему не до тебя сейчас. Мужчина загородил собой проход и чуть толкнул Рори сложенными руками. — Эй, приятель, полегче! — Рори усмехнулся, но всмотревшись в прищуренные глаза, пролепетал: — Да что случилось-то?.. Здоровяк пожевал губу, пристально рассматривая встревоженное лицо красивого темноволосого парня, и чуть отступил в сторону, потрясая пудовым кулаком. — Услышу хоть звук от Уилана — пришибу. Сдержанно кивнув ему, Рори проскользнул внутрь. Марк сидел, опустив голову на руки, сложенные на коленях и мелко вздрагивал всем телом. Он никак не отреагировал на звук шагов, нарушивших тишину. — Марк… Волчонок сдавленно выдохнул и медленно поднял голову. — Я надеялся, что ты перезвонишь… — тихо сказал он, почему-то совсем не удивившись появлению Маклафлина. Кудрявый брюнет пораженно застыл, широко распахнутыми глазами глядя на него. — Господи… Он медленно подошел к парню и как подкошенный рухнул перед ним на колени. — Здоровяк на входе не хотел пускать меня… чуть не заехал мне по уху. Я приехал за тобой… я хотел… я… — пробормотал он и запнулся, с нарастающим ужасом изучая покалеченное лицо. — Что случилось, Марк?.. Что произошло?! Кто это сделал?! Он ухватил Марка за запястья и потянул к себе. Волчонок приглушенно вскрикнул. — Не надо, отпусти!.. Больно… Рори осмотрел его руки. Красные ссадины на запястьях красноречиво сказали о том, что Марка сковывали наручниками, а он, не соображая, пытался освободиться. Он был скован и беспомощен… Маклафлин поднял на него заволоченный странной дымкой взгляд. — Кто?.. Парень покачал головой и отвел глаза. — Кто?.. — почти беззвучно повторил вопрос Рори, чувствуя, как ярость охватывает его, затапливая в своем красном свете. Волчонок снова покачал головой, и он успел заметить две слезинки, быстро скользнувшие по бледным щекам и упавшие на голую грудь. — Я, кажется, что-то спросил у тебя, Марк. Почему ты молчишь? Кто это сделал?! — закричал Маклафлин и встряхнул парня. Волчонок всхлипнул и прикрыл глаза ладонью, пытаясь сдержать слезы. — Черт…прости, — Рори обнял его. — Это отец, да? Ответь мне, Марк! — Нет, — парень судорожно вцепился в него. — Не совсем. Это был тот самый урод. Но… да, он был от имени твоего отца, ты прав. Я не представляю, откуда они знакомы и что их связывает… не представляю… Маклафлин погладил влажные, спутанные кудри, осторожно прижимая его к себе. — Вот черт… Яркая, словно вспышка молнии догадка пронзила его. Сумасшедший, конченый отморозок со странными, ничего не выражающими глазами — это был не кто иной, как Томас Дойл. — Это был Дойл… — прошептал Рори. — Кто?.. — Томас Дойл. Я должен был догадаться еще по твоему описанию. Вот черт… Марк непонимающе смотрел на него. — Да, его зовут Томас. Рори шумно выдохнул и кивнул. — Одевайся. Мы едем в больницу, потом в полицию. Ты напишешь заявление. Этого ублюдка давно пора засадить. Сейчас как раз идет процесс по другому его делу и, если ко всему добавятся еще и твои показания, ему уже не отвертеться. — Нет… — покачал головой Волчонок, — никакой полиции. — Что? — настала очередь Рори непонимающе взглянуть на парня. — Почему? Ты… ты боишься?! Марк дернулся и, отстранившись, развел в стороны руки, демонстрируя покалеченное тело. — А ты бы не боялся?! Не боялся бы?! — Он подавился слезами, болезненно поморщившись, и тихо добавил: — Он угрожал Дарине… — Он покалечил тебя, — твердо сказал Рори, — и он должен за это ответить. Марк положил ему руки на плечи и умоляюще посмотрел в глаза. — Кто защищает его, Рори?.. Уж не твой ли отец?.. Как думаешь, он позволит обвинению выиграть это дело? Я думаю, что нет. Уж он постарается, выставив меня — меня — виноватым! Кто я? Проститутка, Рори, пусть и бывшая. К таким, как я никто не прислушивается. Все считают, что мы сами виноваты в своих бедах, ведь мы сознательно рискуем, продаваясь совершенно незнакомым людям. Да и не в этом дело, как ты не понимаешь? Он угрожал Дарине! Я не пойду в полицию, и не стоит меня уговаривать! Вопрос закрыт… — Он перевел дух и устало добавил: — Я говорил, что твой отец не позволит нам быть вместе. Не будет Дойла, будет кто-то другой… — А вот тут ты ошибаешься, — прошипел Рори, и его глаза сверкнули нехорошим огнем. — Одевайся, Марк. Томас Дойл сидел в машине, прикрыв глаза, и пытаясь унять возбуждение, которое мощными волнами накрывало его, не желая затихать. Марк Уилан, Волчонок, прекрасный падший ангел — его образ не хотел отпускать мозг и тело, взбудораженные абсолютно беспомощным видом парня, его страхом и болью. Это было потрясающее зрелище. Никто и никогда не вызвал в нем столь сильных эмоций, опасно балансирующих на грани помешательства. Сидя в машине и размышляя о золотоволосом ангеле, он пришел к выводу, что готов на что угодно, лишь бы Волчонок снова оказался его пленником, желательно в каком-нибудь укромном местечке, где ему не помешают продолжить сводящее с ума развлечение. Но пока Томас слабо представлял, как это осуществить и решил для начала проследить за парнем, узнать, где живет объект его больной страсти, а уж там будет видно. В том, что Волчонок не станет обращаться в полицию, он не сомневался. Веский аргумент в виде угрозы младшей сестре, несомненно, убедил его этого не делать. Медленно выдохнув, он оторвался от руля и уставился на выход из порта, ему не хотелось упустить Марка. Видимо, шестое чувство заставило его это сделать — из ворот вышли двое молодых людей и медленно направились к стоянке. Было отчетливо видно, как пошатывает Волчонка от пережитого стресса, как он судорожно цепляется за своего спутника, словно за спасительную соломинку, а тот бережно придерживает его за плечи, хмурясь и бросая тревожные взгляды на скрытое под золотистыми локонами лицо. Дойл закусил тонкую губу и, зашипев, вперил бесцветные глаза в высокого красавца-брюнета. Откуда только он взялся и когда? Болезненная ревность пронзила его раскаленной иглой. Рори — вот единственный, кто может помешать ему в осуществлении желаний. Он — помеха, от которой неплохо было бы избавиться. Раз и навсегда… Дойл растянул губы в злобном оскале — страшная, безумная идея вспыхнула в помутившемся сознании, вытесняя последние остатки трезвого рассудка. Марк задумчиво рассматривал свое отражение. В принципе, он ожидал худшего. Отек начал спадать, и нос почти принял нормальную форму. Синяки, конечно, еще станут ярче, образовав вокруг глаз «темные очки», а потом расцветут всеми цветами радуги, но это не так страшно. Шрам — вот, что его беспокоило. Тяжело вздохнув, он осторожно провел пальцем по аккуратным стежкам, стянувшим глубокий порез, пересекающий левую половину лица. В больнице он объяснил это неосторожностью на работе, стойко выдержав укоризненный взгляд друга. — Не трогай, — Рори, заглянувший в ванную, обнял его сзади и нежно поцеловал за ухом, — не трогай, пусть заживает. — Ты меня и таким будешь любить? Брови Маклафлина взлетели вверх. — Что за глупые вопросы? — он посмотрел в голубые глаза отражения и покачал головой. — Я буду любить тебя любым, Марк. — Совсем любым? — Совсем. Но я больше не позволю ни шрамику, ни царапинке появиться на твоем теле. Только, если на спине и от моих ногтей… — Рори уткнулся в его шею. — Нет… и этого я не позволю. Марк развернулся к нему и прильнул к груди. — Я так благодарен тебе. Я боялся, ты решишь, что у меня опять сорвало крышу, когда я сбросил твой звонок. — Признаться, у меня на секунду мелькнула такая мысль, но я избавился от нее. Волчонок судорожно вздохнул. — Я поклялся больше не предавать тебя. Никогда. И позволить себе любить тебя, вопреки всему, любым обстоятельствам. Но, Рори… я боюсь, правда. Не за себя, а за Дарину и… тебя. Кудрявый брюнет фыркнул. — За меня?! За меня-то чего бояться? — Не знаю, — прошептал парень, проглатывая ставший поперек горла комок. — Не знаю, но у меня какое-то… предчувствие, что ли. Этот человек — сумасшедший, от него можно ожидать чего угодно. — Этот человек — конченый отморозок, место которого за решеткой. Марк пропустил его реплику мимо ушей. — Надо забрать Дарину. Я хочу быть уверен, что она в безопасности. — Нет, — Рори нежно приподнял его подбородок, — мы не будем ее забирать, не сейчас. Поверь мне, Марк, именно там она в безопасности. Никому и в голову не придет искать ее в поместье, так сказать, в тылу врага. Так что по этому поводу не беспокойся. Я свяжусь с Браунами и попрошу тщательно скрывать Дарину от отцовских глаз. Думаю, они поймут, прекрасно зная, что он за человек. — От любых глаз!.. — От любых, — согласился кудрявый брюнет и склонил голову, разглядывая его лицо. — Мы заберем ее через неделю, когда твои раны немного заживут. Ты же не хочешь напугать ее своим видом? Марк вздохнул. — Я соскучился по ней. — Знаю, — Рори прижал его к себе и нежно погладил по спине, — но так будет лучше в первую очередь для нее. — Он немного помолчал и, осторожно поцеловав Волчонка в висок, добавил: — Клуб пока тоже откладывается, но это ерунда. Устроим тебе небольшой отпуск, ты его заслужил. Я тоже возьму пару дней. Съездим куда-нибудь, например, к морю. Хочешь? — Я хочу, чтобы нас оставили в покое, — пробормотал парень, опуская глаза. Рори тяжело выдохнул и отстранился. — Да, я тоже этого хочу… — Он немного нахмурился. — Мне нужно съездить кое-куда, но я скоро вернусь. Сиди и никуда не высовывайся. Без меня теперь ты и шагу не ступишь, понятно? Рори толкнул дверь отцовского офиса. Отец, как обычно сидел за столом, пыхтя трубкой и перебирая стопку бумаг. Подняв взгляд на сына, он снял очки в тонкой оправе, отложил их и трубку в сторону и, откинувшись на спинку кресла, приподнял рыжие с проседью брови. Встретившись с глазами Рори, адвокат поперхнулся. — Что… что ты здесь делаешь? — спросил он внезапно осипшим голосом и поправил безукоризненно сидящий галстук. Рори не ответил. Молча подойдя к столу, он склонился к нему, заставив отшатнуться от взгляда ставших почти черными от ярости глаз. Несколько бесконечно долгих секунд, сын сверлил его этим жутким взглядом и, вдруг, рванулся вперед, легко преодолев разделяющую их преграду, смахнув бумаги со стола и ухватив за лацканы пиджака. — Где он?.. — это был не голос, это был звериный рык, дрожащий от гнева. — Кто? — просипел Маклафлин-старший, отчаянно вжимаясь в высокую спинку, чтобы хоть немного отстраниться от страшных потемневших глаз. Вид сына испугал его — Рори выглядел опасным безумцем, способным на любой поступок, утратившим контроль. Рори сильно встряхнул отца, заставив клацнуть идеальными протезами зубов. — Ты меня прекрасно понял. — Успокойся… — Успокоиться?! — он снова встряхнул его, и зарычал. — Ты… дражайший папочка… Ты решил таким образом решить вопрос?! Подослав к Марку эту конченую тварь, этого извращенца и маньяка, которого ты защищаешь? Запугав и изуродовав его? Кем ты себя возомнил? Вершителем судеб, чертов мудак?! Рори сорвался на крик и, оторвав его от кресла, впечатал спиной в стену. «Он же сейчас ударит меня!» — в полном шоке подумал адвокат, не желая верить в реальность происходящего. Его сын, его добродушный и мягкий Рори, был сейчас действительно страшен и, казалось, способен на все. Сверкая глазами, Рори прошипел: — Я клянусь памятью матери, если хоть волос упадет с головы Марка — я убью. Убью, не задумываясь, уж поверь мне… — Ты обезумел! — взвизгнул Уильям. — Тебя окончательно свел с ума этот щенок! Посмотри, на кого ты похож — свихнувшийся идиот! Что за бред ты здесь несешь? Никто никого не уродовал! Что за чушь? Я не понимаю, о чем ты говоришь! Немедленно отпусти меня! Он ударил сына по рукам и попытался высвободиться, но Рори удержал его, сильнее прижав к дубовым панелям. Зарычав, он занес кулак и впечатал его совсем рядом с головой отца. — Не уродовал? — тихо переспросил Рори и, выпустив его, метнулся к столу. Выхватив из инкрустированной золотом подставки небольшой ножик для вскрытия конвертов, он снова развернулся к отцу. Маклафлин-старший шарахнулся в сторону, в ужасе глядя на блеснувшее позолоченное лезвие. — Ты с ума сошел! — заверещал он, стараясь как можно больше увеличить расстояние между собой и разъяренным сыном. — Не уродовал? — захлебываясь яростью, повторил Рори и прижал ножик к левому виску. — Тогда скажи, как это называется?! Маленькое острое лезвие, сверкнув, легко вспороло оливковую кожу, оставляя тонкий след от виска до подбородка, мгновенно засочившийся алой кровью. Уильям завопил. — Что ты вытворяешь?! Безумец! Ты болен! Господи, да ты сошел с ума! Закрыв лицо руками, он вжался в угол, не желая больше видеть огромных черных глаз и яркой крови, стекающей по лицу сына. Перехватив ножик, Рори с размаху вонзил его в полированную столешницу и сделал к нему шаг. — Смотри! Смотри на меня! — Отец через силу отнял руки, с ужасом уставившись на него. — Боль чужого человека для тебя ничего не значит, не правда ли? Так может моя боль заставит дрогнуть в тебе тот камень, что у других людей называется сердцем?! Рори от души пнул кресло и, тяжело дыша, зарылся пальцами в кудряшки. Он не собирался закатывать не делающую ему особой чести сцену, а тем более хвататься за нож и калечить себя. Это был порыв, глупый, ненужный, но непреодолимый. Он должен был хоть немного разделить с Марком его страдания, хотя бы частично почувствовать то, что пережил его любимый человек, пускай и, выставив себя при этом полным психом. Но он ни капли не жалел. Он все еще надеялся, что способен затронуть заржавевшие струны души отца. Дотронувшись до щеки, он с безразличием посмотрел на кровь, испачкавшую пальцы и усмехнулся. — Да, считай, что я обезумел. Наверное, ты недалек от истины. Но в моем безумии виноваты вы с Дойлом, а вовсе не Марк. Я люблю его, отец, и в последний раз прошу это принять и не лезть в наши отношения. Он подошел вплотную к отцу и положил руки на его плечи. Уильям сжался, втянув голову и с ужасом глядя в темные глаза, ставшие вдруг совершенно спокойными. — Я не шутил, поклявшись в том, что убью за него, — тихо сказал Рори. — Советую в это поверить. И еще… ты в курсе, что Марк когда-то был пленником Дойла? Что твой подзащитный уже измывался над ним и чуть не убил?.. Нет? Тогда поинтересуйся у своего друга, Мартина Дойла: кого, истекающего кровью и полуживого, он возил к знакомому доктору год назад, и чье обещание не заявлять в полицию он купил. — Он отпустил отца и отступил. — Это Томас Дойл болен, а не я. Его место не в тюрьме, а за толстыми стенами больницы Святого Брендона, в одиночной палате. Я думаю, что и ты, и его родители прекрасно это понимаете. Уильям опустил голову и одернул перекошенный пиджак. — Оставь меня. Ты достаточно наговорил и сделал, чтобы я больше не хотел тебя видеть. Рори грустно усмехнулся и шагнул к выходу. В дверях он на мгновение задержался, и устало произнес: — Помни мои слова, отец. Оставь нас в покое. Я не хочу становиться убийцей, не вынуждай меня. Ульям Маклафлин долго стоял у окна, размышляя о словах сына. Безусловно, Рори был прав в отношении Томаса. Тот был болен, действительно болен. Но семейство Дойлов тщательно это скрывало. В посвященных был только он, адвокат их сына, страдающего вполне определенным психическим недугом. Это именно он после случая со студенткой убедил Мартина Дойла еще раз направить Томаса на обследование в частную клинику, где ему и поставили диагноз — шизофрения. Течение болезни было довольно вялым и выражалось в редких, насколько им было известно, приступах агрессии и неоправданной жестокости, направленной на беззащитных и слабых. Но и этих приступов было достаточно, чтобы с полной уверенностью назвать Томаса Дойла маньяком, несущим вполне реальную угрозу окружающим его людям. Защищать его было неправильно и несправедливо, так же, как и скрывать его недуг, но Уильям не мог отказать своему другу. А теперь он вообще в одной связке с его психически больным сыном. Уильям тяжело вздохнул, попыхивая трубкой. Необходимо принять решение, окончательное и бесповоротное. Сможет ли он закрыть глаза на связь Рори, порочащую их древнее имя, проникнувшись неподдельным страданием сына, увиденным сегодня? На эту ненормальную любовь, на его взгляд граничащую с одержимостью, любовь, способную заставить совершить непоправимую ошибку и ведущую к безумию? Или… Перед глазами ясно встал образ разъяренного сына, не дрогнувшей рукой нанесшего себе увечье. Ульям скрипнул зубами. Сердце… Да, у него есть сердце, и судьба Рори ему отнюдь не безразлична. Он всегда желал ему только самого доброго, каждый раз натыкаясь на стену непонимания и протеста. Он от этого устал. «Отпусти, — мелькнула предательская мысль, — позволь ему жить той жизнью, которую он выбрал себе сам, не вмешивайся и смирись. Позволь ему быть с тем, кого он считает достойным своей любви. Ведь это же Рори — он не мог выбрать недостойного человека». Смириться?.. И терпеть насмешки, которые непременно полетят ему в спину, если не в лицо? Нет, это слишком. Рори сам не понимает, что совершает ошибку, о которой непременно пожалеет. Остается только одно — заканчивать с этим. Пора заканчивать с проблемой, грозящей разрушить их семью и его репутацию. С проблемой, у которой есть вполне конкретное имя — Марк Уилан. Он достал телефон. Пролистывая контакты, он наткнулся на иконку Рори — счастливая, сияющая улыбка, горящие глаза, весело смотрящие в объектив. Когда он сделал эту фотографию? Уильям не помнил, но однозначно это было очень давно. Он задумался. Как бы отнеслась ко всему Джемма? Приняла бы эту странную связь? Возможно. Во-первых, она всегда была толерантна к однополым связям, и в этом не было ничего удивительного: ее родной брат как раз относился к пресловутому меньшинству, но она все равно его очень любила, и принимала таким, какой есть. Во-вторых, Джемма не была столь принципиальна в вопросах социального равенства отношений, как он сам. По большому счету, когда дело касалось любви, она вообще отвергала само понятие «социальное равенство» считая, что любовь — материя, способная пошатнуть любые устои и вековые традиции, разбивающая предрассудки и не знающая никаких границ. Пожалуй, только в этом вопросе она была непоколебима, и могла долго спорить с властным супругом, доводя его до бешенства. Да, она бы приняла связь Рори. Потому что это была не мимолетная связь, не глупая влюбленность, не сиюминутное увлечение. Он это понял… «Рори любит! Ты же видел — страстно и искренне любит! Только представь, какую боль ты причинишь ему! Это же твой сын, ты не можешь так с ним поступить. Откажись от всего, не причиняй ему еще больших страданий! Прими его выбор, как приняла бы Джемма». — Дьявол!.. — прошипел адвокат, зажмурившись и легонько похлопав мобильником по ладони. Переведя дух, и немного успокоившись, он набрал номер. Не утруждая себя приветствием, когда абонент ответил на вызов, он прошипел в трубку: — Ты должен был его только припугнуть, Томас. Зачем ты порезал ему лицо? Ты понимаешь, что Уилан может обратиться в полицию? Томас, ты уверял, что все провернешь таким образом, что никто никогда не заподозрит ни тебя, ни меня, а в итоге подставил нас обоих! — Парень не хотел понимать, а это помогло, мистер Маклафлин. Не переживайте, все под контролем. Он не станет никуда обращаться. — Под контролем?! У меня сейчас был Рори, и он совсем не под контролем! Он в ярости! Он… — адвокат прикрыл глаза и после недолгой паузы выдохнул: — Все отменяется, Томас… черт с ними… черт с ними, пусть живут, как хотят… — Как вам будет угодно, мистер Маклафлин. Это ваше дело. Рори осторожно проскользнул в квартиру. На цыпочках прокравшись по коридору, он заглянул в гостиную и застыл в дверях, рассматривая Марка, уютно скрутившегося калачиком на диване, тихонько посапывающего, разметавшего по подушке густые локоны, и прекрасного, не смотря ни на какие раны. Раны. Рори вздрогнул и, опомнившись, прошел в ванную, плотно прикрыв дверь. Стянув запачканную кровью футболку, он засунул ее в стиральную машину и приник к зеркалу, изучая свою физиономию. Конечно то, что он сделал с собой, не шло ни в какое сравнение с увечьем Марка. Это была обычная неглубокая царапина, которая когда заживет, вряд ли оставит после себя хоть какой-нибудь след. — Да, но попробуй объяснить все это ему, — пробормотал он, хмуро глядя на свое отражение. — Попробуй объяснить свою выходку… Умывшись, он аккуратно промокнул порез и обработал его какой-то дрянью нашедшейся в шкафчике над раковиной. Краткая полустертая аннотация на пластиковой тубе гласила, что она заживляет абсолютно все. Откуда взялась эта дрянь, он решительно не помнил. Поискав надпись, указывающую на срок годности, он так ее и не обнаружил. Она исчезла то ли от времени, то ли стерлась от влажности, то ли ее вообще никогда там и не было. — Будем надеяться, что сроки не истекли окончательно, — проворчал он, закручивая крышечку и убирая мазь на место. Завершив процедуру, он переоделся, прошел в гостиную и, опустившись рядом с диваном, ласково провел по руке спящего парня. — Марк, я дома… Волчонок вздрогнул и приоткрыл сонные глаза. — Рори… Что?.. Захлопав золотистыми ресницами, он резко втянул в себя воздух, приподнялся и протянул руку, не решаясь дотронуться до царапины. — Все в порядке, это я сам, — попытался успокоить его Рори, целуя в ладонь. — Извини, я не хотел тебя напугать. — Сам? Но зачем? Маклафлин опустил глаза и вздохнул. — Я был у отца. Только не задавай мне сейчас никаких вопросов. — Марк кивнул, приоткрыв разбитые губы и рассматривая его лицо. — Я тебе потом все расскажу. Собирайся. Рори склонился и легко коснулся его губ. — Куда? — К морю… Серебряный пляж графства Виклоу, расположенный в часе езды от Дублина, встретил их голубым небом и залитым солнечными лучами побережьем. Заплатив символические восемь евро, они пересекли кемпиг-парк Волоханс и, оставив на краю утеса машину, спустились к бухте по крутым каменным ступеням. Представшая перед глазами картина заставила Марка на мгновение забыть о случившемся. Зарывшись босыми ногами в карамельный песок, он с восторгом обвел глазами нависшие над маленьким пляжем склоны утеса, поросшие изумрудным плющом и жимолостью, яркие пятна высокой травы, растущей пушистыми островками прямо на берегу и повернулся к морю. — Здесь потрясающе красиво, — прошептал Марк, любуясь солнечными бликами на бирюзовой глади и полной грудью вдыхая соленый терпкий воздух. — Я знал, что тебе понравится это место, — улыбнулся Рори, обнимая его со спины и устраивая подбородок на немного покатом плече. — Ты был когда-нибудь здесь? — Нет. Марк развернулся, собираясь потянуться за поцелуем, но тут же опустил голову и отвел глаза. — Ты чего? — Я ужасен. — Глупый. Ты прекрасен, а все это, — Рори осторожно приподнял его голову, заглядывая в глаза, — все это заживет. Даже шрама не останется. Так, может маленькая ниточка, вот увидишь. — Рори, — Марк нежно взял его лицо в ладони, стараясь не задеть порез, — пообещай мне, что больше никогда не совершишь подобной глупости. — Обещаю. — Пообещай, что никогда не будешь искать встречи с Дойлом, чтобы пытаться отомстить за меня… — Марк… — Пообещай! — воскликнул Волчонок, с отчаянием глядя в ореховые глаза. — Я хочу, чтобы ты мне поклялся в этом! Маклафлин сжал челюсти и, высвободившись из теплых ладоней, отвернулся. — Нет. — Пожалуйста, — прошептал парень, утыкаясь ему в грудь, — пожалуйста, Рори. Я не хочу, чтобы случилось еще что-нибудь. Давай просто забудем обо всем. Рори тяжело вздохнул, сжимая его в объятиях. Если их оставят в покое, то возможно он попытается справиться с диким желанием разорвать Дойла на части, но только ради спокойствия Марка. Только ради его спокойствия, хоть это и неправильно. — Посмотрим. Я ничего не могу обещать. Человек должен отвечать за свои преступления, Марк. Я понимаю, ты напуган и вымотан, но я себя буду чувствовать предателем, если спущу ему это с рук. — Ты никакой не предатель! Не смей так говорить. — Посмотрим, — повторил Маклафлин и отстранился. — Ладно, давай располагаться. Придется попотеть, перенося сюда вещи по этим ступеням, — он скептически глянул на крутую каменную лестницу и улыбнулся, — но зато мы будем у самой кромки воды. Представляешь: палатка, костер, шум волн и только мы с тобой… — Палатка? Я думал, мы будем ночевать в мотеле. Ох, это потрясающе! — Да, — кивнул Рори, нежно целуя уголок разбитых губ. — А через два дня, когда вернемся из этого потрясающего места, мы перевезем все твои и Даринины вещи ко мне. Я больше ни на минутку не выпущу тебя и твою сестру из-под своего крыла. Ни на минутку, Марк… «Все отменяется». Да на здоровье! Теперь это не имело никакого значения. Он не цербер, готовый выполнить команду «фас» или «к ноге» по первому приказу хозяина. Он сам себе хозяин, своим мыслям, желаниям и поступкам. Томас упал на кровать и расхохотался. Старый индюк осмеливается указывать, что ему делать, не подозревая, какой сюрприз приготовлен для него! Спесивый адвокатишка сдался, смирившись со связью сына, но он, Томас, не собирается этого делать. Он разорвет эту связь, быстро и, вполне вероятно, весьма болезненно. При первой же возможности, а для этого необходимо продолжить слежку за сладкой парочкой. Он был слегка разочарован тем, что не удалось узнать адрес Волчонка — Маклафлин-младший отвез его к себе домой и оставил, как оказалось, отправившись на разборки к папаше. Проникнуть в его отсутствие в квартиру не представлялось возможным — консьерж не пустил бы его, ясное дело. Да и устраивать свои игры там он не собирался, он хотел быть уверенным, что ему не помешают. Он знал, куда отправится, расправившись с кудрявым брюнетом и вырубив Марка — в свой маленький дом с чудесным подвалом, расположившийся в самом пригороде Дублина, практически в его черте. Маленький дом, который приобрел для него отец пару лет назад, и в котором он был от силы раза четыре. Но вот теперь он там обживется непременно. Обживется вместе со своим невольным соседом. Эта мысль пришла ему в голову после просмотра какой-то телепередачи, в которой рассказывалось об очередном тихом и неприметном человеке, удачно скрывавшем свою пленницу в подобных условиях несколько лет. Вряд ли Волчонок мог бы рассчитывать на такой долгий срок, но кто знает… В том, что ему удастся справиться с двумя молодыми людьми, Томас не сомневался. Ощущая в себе невероятный прилив сил, связанный с навязчивой, соблазнительной идеей, не покидающей его голову ни на секунду и предвкушая будущее наслаждение, он решил терпеливо дождаться удобного момента. Кто бы мог подумать, что этот момент представится так скоро… Томас преследовал их до самой границы графства, держась на безопасном расстоянии. Но, когда они свернули на указателе к кемпинг-парку, притормозил. Он всегда не очень уютно чувствовал себя за пределами города, предельно ощущая свою незащищенность. Цивилизация, со всеми ее страстями и пороками подпитывала его силы, в то время как природа их наоборот, странным образом отнимала. Он развернулся и поехал обратно, справедливо решив, что рано или поздно парочка вернется. Ничего, он будет дежурить у дома Рори, он терпелив, он подождет. Молодые люди объявились через два дня, отдохнувшие и счастливые, будто ничего не произошло. Будто уверенные в том, что их оставили в покое.  — Как бы ни так, — прошипел Дойл, провожая их безумными бесцветными глазами. Устроившись поудобней, он снова принялся ждать. Рано или поздно, они должны будут отправиться к Волчонку домой, ради тех же вещей, оставшихся там. Так оно и вышло. Марк и Рори вышли из дома, когда почти стемнело, таща в руках большие пустые коробки из-под какой-то техники, недавно приобретенной кудрявым брюнетом, и которые он так удачно не удосужился выбросить. Загружая их в багажник, молодые люди шутливо пихались, перемежая веселое хихиканье осторожными, нежными поцелуями, не подозревая о том, что за ними ревностно следят. Разобравшись с коробками, они запрыгнули в машину и тронулись в путь. Томас Дойл двинулся следом за ними. Все самое необходимое было быстро упаковано и составлено в коридоре. Четыре коробки — не так уж и много, учитывая, что две из них были забиты игрушками Дарины. Рори не стал спорить, понимая, что для малышки они очень дороги и ей будет не хватать любой из них. Он безропотно принял в объятия невероятно огромного медведя, способного потягаться размерами с его кроватью, и, спустившись к машине, водрузил его на почетное место главного пассажира, решив, что Марк прекрасно проедет и на заднем сидении. Во всяком случае, не сможет загородить зеркало заднего обзора. Усмехнувшись забавной картине восседающего с важным видом плюшевого гиганта, он вернулся, чтобы помочь Марку спустить коробки. Два рейса — и они отправятся домой. Спустив первую партию и загрузив ее в багажник, они немного постояли, о чем-то переговариваясь, и направились обратно в подъезд. Волчонок немного задержался на входе. Склонившись, он что-то поднял с пыльного пола и подпер дверь, чтобы не пришлось при следующем спуске возиться с ее открыванием. Ах, как чудесно! Томас Дойл готов был вопить от радости — вот он, вот шанс! В подъезде было почти темно — освещения площадки первого этажа едва хватало на то, чтобы обозначить вход и чтобы не въехать носом в дверной косяк. Район — неблагополучный и лампочки, освещающие в приличных домах лестничные площадки, здесь большая редкость, если не сказать — роскошь. Они его не заметят, он сможет нанести неожиданный и быстрый удар. Они не успеют даже опомниться, как все будет кончено. Томас спрятался за дверью, притаившись в темноте и с трудом сдерживая мерзкий торжествующий смех. В следующий раз, когда кудрявый брюнет пройдет мимо него, он нанесет удар в спину. О том, как справится с объектом своей страсти, Дойл не переживал — парень наверняка окажется в полном ступоре и совладать с ним будет проще простого. Первым вышел Волчонок, таща в руках большую коробку. Открыв багажник, он примостил ношу на его край и начал прикидывать, как удобнее расположить вещи, что-то переставляя, двигая и придерживая одной рукой норовящую соскользнуть на землю коробку. Томас напрягся — на площадке раздались шаги Маклафлина и его тихие проклятия по поводу идиотской темноты и гребаной возможности переломать ноги… Марк поднял голову очень вовремя. Его глаза расширились от ужаса, когда он увидел темную фигуру, выступившую из мрака за спиной Рори и занесшую руку, в которой что-то бледно сверкнуло. — Рори! Коробка грохнулась на землю. Рванувшись вперед, Марк в доли секунды оказался в подъезде, толкнул Рори к стене и вцепился в человека, сжимающего нож, повиснув на нем, словно бульдог и заставляя отступить. — Рори, беги! Дойл резко развернулся, отшвырнув Волчонка в сторону, и с шипением бросился на ошарашенного брюнета. Выронив вещи, Маклафлин успел отскочить, чтобы не напороться на направленный в него нож, но и Томас оказался проворным. Мгновенно сориентировавшись, он снова выбросил руку, целясь в уже ничем не прикрытый живот… Есть такая порода людей — на вид тщедушных, которых вроде соплей перешибить можно, но на деле — жилистых, изворотливых и сильных. К такой породе и относился Томас Дойл. Кроме того, он был настоящим сумасшедшим, а такие люди, как известно, в определенные моменты могут поражать своей невероятной, непонятно откуда берущейся силой. Поэтому Волчонок отлетел словно пушинка, отброшенный в сторону свихнувшимся человеком. Сильно ударившись головой о стену, он осел, пытаясь сквозь поплывшие в глазах желтые круги рассмотреть дерущихся, повалившихся на пол. Он услышал сдавленный вскрик, но не понял, кто именно кричал. Только не Рори… Пожалуйста, только бы это был не Рори… Марк приподнялся, беспорядочно шаря руками по полу. Где-то здесь, у входа всегда лежал раскрошившийся по краям старый кирпич, которым подпирали двери. Да ведь он сам подпер их сегодня, чтобы не открывать туда-сюда, вынося вещи. Бросив быстрый взгляд в сторону Рори и Дойла, он зарычал, увидев, что последний навалился на любимого, прижимая к полу и направляя нож в его лицо двумя руками. Брюнет отчаянно сопротивлялся, пытаясь удержать его руки, и рвано, тяжело выдыхал. — Сейчас… — прошептал Марк, наконец-то обнаружив кирпич и крепко сжав его, — сейчас, Рори… Он подполз к ним на четвереньках, занес руку и изо всех сил опустил ее на затылок Дойла. Томас, выронив из пальцев нож и не произнеся ни звука, на мгновение застыл, а потом медленно завалился на бок и замер. Волчонок отпихнул его, помогая Рори сесть и прислониться к стене. — Ты как? — он огромными глазами рассматривал любимого, руками пытаясь ощупать каждый сантиметр его тела, чтобы убедиться — Рори невредим и это не он кричал. — Как ты?! — Нормально… — поморщившись, ответил Маклафлин и провел рукой по его локонам. — Если бы не ты, я был бы уже мертв. Он перевел взгляд на Дойла и судорожно выдохнул. Марк проследил его взгляд и сглотнул. — Кажется, я убил его… — Да… думаю, да… Они оба замолчали, глядя на труп и пытаясь осознать произошедшее. Волчонок облизнул пересохшие губы и прикрыл глаза. Вот и все. Вот и конец всем мечтаниям и надеждам. Господин адвокат добился своего — теперь у них с Рори на самом деле нет никакого общего будущего. Потому что его будущее — это серые тюремные стены, а для его сестры — серый и равнодушный приют. Все кончено. Наконец Рори тяжело вздохнул и повернулся к нему. — Вот что, Марк, — он посмотрел в мерцающие глаза и притянул его к себе за шею, — слушай меня внимательно и не перебивай. Ты сейчас соберешь все вещи и уберешься отсюда, оставив меня одного… — Что?.. Нет! Я не брошу тебя! — Не перебивай! — рявкнул Рори и застонал. Тяжело дыша, он продолжил: — Ты уберешься и вызовешь полицию, только звони из автомата, не с мобильного. Анонимный звонок, ты понял? Если к тебе обратятся, а так оно и будет, то тебя здесь не было. Поезжай куда-нибудь, засветись в каком-нибудь баре, только без последствий, пожалуйста, — Рори грустно усмехнулся, — так, чтобы мне не пришлось за тебя волноваться. И… вызови скорую, она тоже понадобится, — он отнял руку, которую прижимал к левой стороне живота и усмехнулся, — мне так точно… Марк с ужасом посмотрел на темное пятно, расползающееся по футболке, и замотал головой. — Все будет хорошо, — прошептал Рори, мягко улыбаясь ему. — Это просто царапина. Все будет хорошо, только сделай, как я прошу. — Нет! — Пожалуйста, Марк. Уходи. — Он поискал глазами окровавленный кирпич, потянулся к нему и сжал в руке. — Я объяснюсь с полицией. Без твоего присутствия мне будет гораздо проще это сделать. В конце концов, это была самооборона, как ни крути. — Рори, нет! Это я убил! Я! Нет, я не позволю тебе! — Не кричи… Подумай о сестре, Марк. Ты хочешь, чтобы она оказалась в приюте, потеряв последнего родного человека? — Маклафлин прижался затылком к стене и прикрыл глаза. — Делай, что я говорю, не тяни время… Он болезненно поморщился, прижимая руку к ране. — Все будет хорошо, я выкручусь. Я знаю, что им сказать. — Он слабо улыбнулся. — Не забывай, я — адвокат, пусть и не практикующий, меня учили обманывать… — Нет… Я не оставлю тебя, не смей просить об этом. — Конечно, не оставишь… Ты просто пойдешь за помощью, — он сжал дрожащую руку Волчонка. — Сделай, как я прошу, и мы будем вместе… только так мы сможем быть вместе… «Я очень на это надеюсь», — подумал Рори, из последних сил пытаясь отсрочить падение в обволакивающую холодным дыханием смерти темноту, уже выпустившую уродливые щупальца и с каждой секундой подступающую все ближе. — Быстрее, Марк… — Я люблю тебя, — прошептал Марк, приникая к его губам и глотая слезы.