Любить вопреки...

Несмотря на изнуряющую жару, обволакивающую побережье и маленький городок с раннего утра и настойчиво проникающую сквозь настежь открытое окно с невесомыми, колышущимися на легком ветру занавесками — он проснулся в холодном поту. Звук сирены, мгновение назад вопящий в голове, быстро затихал, растворяясь в душной реальности неясными отголосками, перекатываясь где-то между ушей призрачным эхом и вызывая чувство… скребущее такое чувство. Сродни чувству вины. Словно он что-то сделал не так. Он знал, что это глупость. Он все сделал, как надо, как было единственно правильно. В очередной раз, успокоив себя этой мыслью, он провел ладонью по мокрому лицу, скосил взгляд на пустую половину кровати и, тихо вздохнув, поднялся. Надо вызвать мастера, чтобы починить этот гребаный кондиционер, потому что еще пару ночей в удушающей жаре с ее такими же удушающими кошмарами — и он сойдет с ума. Слишком уж яркие и реалистичные эти кошмары. А он-то думал, что избавился от них навсегда. Еще год назад он так думал, вернее, надеялся. Но как бы ни так. Минул еще один год, и сны вернулись. Как и последние пару лет, исключительно в середине лета, как жестокое напоминание о том, что произошло в эту замечательную пору года. Пору ярких красок, пряных запахов, теплого ветра, безбашенных танцев и сладкой любви. И еще — боли… Прошлепав босыми ногами по прохладной мраморной плитке, он прошел в огромную ванную и, включив воду, поднял глаза на резное зеркало, задумчиво уставившись на свое отражение. Все неплохо. Все совсем неплохо. Он бы даже сказал — хорошо. Тонкая розовая ниточка шрама все же осталась, пересекая левую половину лица от виска до подбородка, немного стягивая кожу и придавая едва заметную асимметрию лицу. Этот «недостаток» внешности, конечно, бросался в глаза, особенно когда он улыбался, но не сказать, чтобы уродовал его. Он медленно провел пальцем по шраму, грустно усмехнулся и, собрав волосы в хвост, полез в душ. Покончив с водными процедурами, он направился в кухню. Пошире распахнув двери, ведущие на маленькую террасу и впуская легкий ветерок, он установил на подставку кофемашины две чашки. С некоторых пор это вошло в привычку, стало намертво закрепившимся утренним ритуалом, избавиться от которого он не мог, да и не хотел. Он грустно улыбнулся. Черная и белая чашки, купленные почти три года назад, со смешными наклейками на боках: на черной — светлый человечек, подставивший язычок под стекающую с края нарисованную каплю, на белой — точно такой же, только темный. Символично. Он прекрасно понимал, что одна из этих чашек не нужна, пить из нее некому, но нарушать этот не имеющий на первый взгляд смысла ритуал не собирался. Это — привычка. В течение трех лет он каждый день готовил кофе на двоих. В течение трех незаметно пролетевших лет… Включив агрегат, он опустился на плетеный стул с высокой удобной спинкой и потянулся к пачке сигарет, лежащей на столе. Он редко курил, но иногда очень хотелось затянуться расслабляющим ароматным дымом. Как сейчас. Щелкнув зажигалкой, он глубоко затянулся и прикрыл глаза, подставив лицо под ласковое дуновение ветра, влетающего через открытые створки террасы. Медленно выпустив дым, он на мгновение замер, прислушиваясь к долетающему шуму моря, а потом полной грудью вдохнул его соленый терпкий запах, принесенный этим ласковым дуновением. Запах, навеявший воспоминания… Марк стоял на берегу у самой кромки воды, зарывшись ногами в карамельный песок и жмурясь на закатные лучи, окрашивающие бескрайний простор моря в совершенно невероятные перламутровые цвета. Темнеющее небо не спеша приобретало тягучий медовый оттенок, расчерченное бледно-оранжевыми всполохами и взрытое мрачными тучами, расположившимися беспорядочными нагромождениями у самого горизонта. Вечно пронизывающий все побережье ветер ощутимо терял свою силу в выгнутой подковой и закрытой с трех сторон зелеными утесами маленькой бухте. Долетающие с моря порывы ласково трепали его кудри, овевая легким дыханием исстрадавшееся лицо, нежно целуя аккуратные стежки, стянувшие рану. Ему казалось, что он может простоять так вечность — глядя вдаль и стараясь ни о чем особо не думать. Просто смотреть на завораживающие краски уходящего дня. Но, когда теплые руки обняли его, он нисколько не пожалел о том, что молчаливое уединение с природой нарушено. Наоборот, он прильнул к источнику тепла, прижался к нему спиной, словно пытаясь укрыться, и облегченно вздохнул, уютнее устраиваясь в объятиях. — Здесь очень красиво. — Ага, — кивнул Рори, — на этом самом пляже снимали некоторые сцены «Графа Монте-Кристо» 2002 года с Гаем Пирсом в роли Фернана Мондего, посчитав это место более достойным, чем Лазурный берег. Марк хмыкнул. — Я не знал этого. Они замолчали, наслаждаясь чудесным видом. Солнце село и на побережье начали сгущаться сумерки. Вместе с ними пришла довольно ощутимая прохлада — извечный спутник ирландских вечеров. Рори плотнее прижал к себе парня, согревая своим теплом, и вздохнул. — Я раскочегарил угли, предлагаю ими воспользоваться. Не знаю, как ты, но я жутко проголодался. Это все морской воздух, наверное. — Наверное, — согласился Волчонок. — Я не помог тебе, извини. — Глупости, — Рори ласково провел носом по его шее и зарылся в золото волос. — Пусть тебя ничто не заботит. Я хочу, чтобы ты по возможности отвлекся от всего. От… совсем всего. Марк грустно усмехнулся и прижал его ладонь к здоровой щеке. — От совсем всего я не хочу. Он развернулся, стараясь прикрыть лицо локонами. — Прекрати прятаться, — проворчал кудрявый брюнет, осторожно убирая мягкие пряди. — Я не устану повторять, что для меня ты все так же красив. Вот только… я боюсь сделать тебе больно. Черт… Рори покачал головой и, взяв его за руку, потянул к маленькому лагерю, состоящему из большой двухместной палатки, которую, будучи совершенно неопытными туристами, они устанавливали вместе минут тридцать, с хихиканьем пытаясь разобраться в совсем немудреной системе. Рядом с палаткой расположились небольшой раскладной столик и два удобных стула. Немного в стороне стояло барбекю с пылающими углями. Рори покопался в дорожном холодильнике и выудил упаковку полуфабрикатов. — Э-э… я не знал, что лучше — курица или стейки, поэтому купил и то и другое. Ты что хочешь? Марк пожал плечами, сомневаясь, что сможет проглотить хоть кусочек пищи, но желудок возмущенно заурчал, и он с удивлением сглотнул обильно выступившую слюну. Несмотря на пережитый стресс, а возможно благодаря ему, он почувствовал такой острый голод, что показалось, он готов слопать все предложенное вместе с упаковкой, не заморачиваясь по поводу готовки. — Мне все равно. Можно и то, и другое. — Отлично, — улыбнулся Маклафлин, вскрывая упаковку с курицей и смущенно глядя на парня. — Вообще-то повар из меня не очень, но с этой задачей я, думаю, справлюсь. Это ведь не сложно, правда? Марк фыркнул и отобрал у него решетку. Стряхнув с нее птицу, он разложил стейки, объяснив это тем, что мясо дольше готовится. Рори с уважением наблюдал за нехитрыми манипуляциями парня, невольно передав ему всю инициативу и безмолвно радуясь тому, что Марк, казалось, полностью ушел в процесс, хотя бы на время, отвлекшись от невеселых размышлений. Не открывая глаз, он улыбнулся, снова втянув в себя воздух, будто пытаясь уловить в нем ароматы, распространившиеся в тот вечер по Серебряному пляжу, и легко вздохнул. Три года пролетели незаметно, как одно мгновение, насыщенные разными событиями, хорошими и не очень, но он мог поклясться, что те пару дней, проведенные на побережье Ирландского моря, были одними из самых лучших воспоминаний за все это время. По большому счету — одними из лучших за всю его жизнь. Потерев лицо, он взял чашку с остывающим кофе и задумчиво поболтал его содержимым, всматриваясь в черный терпкий напиток. Черный, как те две ночи, проведенные на песчаном берегу. Они вытянули из палатки спальники и, закутавшись в них, устроились на песке. Луна, появившаяся над горизонтом, скрылась за вереницей так и не разошедшихся тяжелых туч, угли давно погасли, и они лежали в почти кромешной тьме, нарушаемой лишь зыбким мерцанием далеких звезд — благо все остальное небо было на удивление чистым. Обнявшись, слушая тихую песню спокойного моря, они смотрели на маленькие светящиеся точки, каждый думая о своем. — Как думаешь, вода сейчас очень холодная? — спросил вдруг Марк, повернувшись и попытавшись разглядеть лицо Рори. Брюнет пожал плечом. — У нас она не бывает очень теплой, это я знаю наверняка. Он осторожно нащупал подбородок парня и легко коснулся мягких губ. Волчонок благодарно приник к нему, забыв о ссадинах, углубляя поцелуй, и тихонько ойкнул. — Черт… наверное, пока лучше обойтись без поцелуев, — он виновато прижался лбом к плечу Рори. — Ничего. Все в порядке, — тихо ответил Маклафлин и тяжело вздохнул, с силой сжав в кулаке мелкий песок. — Твою мать… я не прощу себе этого. Конченый отморозок… — Не начинай, пожалуйста. Мы же договорились не вспоминать об этом, хотя бы сейчас. Рори недовольно фыркнул и поднялся, пытаясь в темноте нашарить сумку. — Ты что-то ищешь? — Фонарик, — пробурчал он в ответ, — не хочу ненароком задеть тебя. — Не надо, — попросил Марк, очень ясно представив свое лицо в ярком луче белого света, и потянулся к слабо различимому силуэту. — Лучше пошли в воду… — Наощупь? — усмехнулся брюнет. — Наощупь, на звук, на запах, но как-нибудь доползем! — подбодрил Волчонок, ткнувшись руками в грудь парня и негромко прыснув, — Вот видишь, тебя я уже нашел. — Нашел… Рори снова тихо фыркнул и, взяв его за руку, осторожно побрел к воде. Впрочем, осторожность здесь была излишней — совершенно пологий берег, с плавным спуском в море, не представлял абсолютно никакой опасности. Едва дотронувшись кончиками пальцев босых ног до воды, они в унисон пискнули — море было далеко не парным молоком. «Согреемся», — про себя решил Марк и первым ступил дальше, потянув за собой притормозившего и вздрагивающего брюнета. Тот повиновался, тихонько поскуливая и шаг за шагом погружаясь в весьма прохладные, пусть и ласковые волны. Когда они зашли по пояс, Марк развернулся и обнял дрожащего Маклафлина. — Н-не жарко, — пробормотал Рори, выбивая соло зубами и поеживаясь. — По-моему, это не самая удачная идея. Это, конечно, до жути романтично, но в «моржи» я пока не записывался. Может, пойдем обратно? — Не волнуйся, согреешься, — произнес Волчонок, тесно прижимаясь к нему, запуская пальцы в спутанные от лежания кудряшки. — Просто надо двигаться… Он хмыкнул — организм с энтузиазмом отреагировал на воспоминания о том, как они занимались любовью в прохладных волнах. Это было невероятно приятно — любить друг друга в колышущейся темноте, ощущая легкость, граничащую с невесомостью, но, к сожалению недолго, все-таки традиционные для летнего Ирландского моря пятнадцать градусов — не самая подходящая для таких дел температура, и основательно согреться у них не получилось, но и замерзнуть тоже. Зато они взбодрились, разморенные перед этим сытным ужином. И потом, было потрясающе сладко, выбравшись на берег и растерев освежившиеся тела полотенцами, попутно радуясь все же выглянувшей из-за туч луне, продолжить начатое в теплом коконе из спальников. Они любили друг друга не спеша и почти беззвучно, впитывая каждое мгновение нежной близости, больше отдаваясь душой, нежели телом, перечеркивая этой нежностью весь ужас прошедшего дня. Лишь подойдя к пику, они сорвались, позволив страсти выплеснуться в громкие бесстыдные стоны. Он прыснул — наверняка эти стоны были слышны на всю округу, включая кемпинг-парк. Но это их мало заботило, тем более в будние дни туристов почти не было, и они могли позволить своим чувствам вырываться наружу, не особо переживая за чей-то нарушенный сон. Положив руку на возбужденную под легкими штанами часть тела, он судорожно выдохнул и откинул голову на высокую спинку стула. Нет, сейчас ни о какой разрядке даже думать нельзя. Он не один в доме. Вот только если в ванной запереться… Снова хмыкнув, он потянулся к пачке и прикурил очередную сигарету. Потом, возможно, но не факт, а пока он вспомнит что-нибудь еще из той поездки. Что-нибудь менее возбуждающее, но не менее приятное. Утро встретило их легкими прозрачными облаками, затянувшими почти все бледно-голубое небо и сильным ветром, поднявшим на море довольно приличные волны. Пока Рори возился с приготовлением завтрака, решительно отринув все предложения о помощи, Марк решил прогуляться вдоль берега. Он брел по мокрому песку и периодически поддевал носком кроссовка какую-нибудь ракушку и, сполоснув в воде, оглядывал критическим взглядом. Достойные внимания морские дары оседали в кармане ветровки. Потом он что-нибудь обязательно из них смастерит, скорее всего, обклеит рамку для фотографии. Он вздохнул: жаль, что нельзя сфотографироваться на фоне этого чудесного места — их с Рори физиономии еще долго будут непригодны для того, чтобы запечатлевать их на камеру. Взрыв песок, Марк склонился над очередной находкой и издал тихий восторженный возглас — это был кусочек перламутра, довольно толстый и увесистый, наверняка отколовшийся от крупной раковины. Поднеся перламутр к глазам, он залюбовался игрой нежных прозрачных оттенков на белоснежной поверхности и его причудливой формой, напоминающей дельфина. Даже дырочка была, ровненько на том самом месте, где по идее должен был располагаться глаз. Пожалуй, из него получится отличный кулон, решил Волчонок, бережно споласкивая находку и пряча в нагрудный карман. Он знал, кому его подарит. Он тяжело вздохнул и дотронулся до кулона, покоящегося на груди. Идеальный кусочек перламутра, висящий на тонкой, хитро сплетенной серебряной цепочке, напоминающий формой дельфина. Еще одна реликвия, несущая в себе воспоминания. Но сейчас он не хотел их пробуждать, он хотел вспоминать только хорошее. После завтрака они решили не тратить время на бесцельное, хоть и приятное валяние на пляже. Вернее, решил Рори. У него, похоже, были заранее выстроены планы на эти два дня. Когда он успел все продумать, Марк не представлял. — Я просто неплохо знаю эти места, — улыбнулся брюнет. — Нет, если хочешь, мы можем провести все время на пляже, но я предлагаю съездить в Грейстоунз — это бывшая рыбацкая деревня, сейчас — небольшой туристический центр. Та-ак, — Рори развернул карту, получив утвердительный кивок золотоволосой головы, и принялся водить по ней пальцем, — все правильно, нам нужно вернуться немного назад. По трассе не поедем, незачем делать петлю, есть другая дорога. Кажется, R761. Ага, точно. Кстати, — он прищурился, сверкнув глазами, — как ты смотришь на то, чтобы порыбачить? Марк удивленно распахнул глаза. — Что сделать? — Половить рыбу в открытом море. В Грейстоунз это дело налажено на «ура». Что?.. — Рори растерянно захлопал ресницами, когда парень звонко рассмеялся. — Что смешного я сказал? — Ничего, — улыбаясь, ответил Волчонок, — просто я понятия не имею, как это делается. — Я тоже не большой специалист, но кое-чему смогу тебя научить. Поверь, это дело очень захватывает, особенно после первой пойманной рыбешки. Качку нормально переносишь? — А ловить-то чем будем? — кивнув, спросил Марк и снова удивленно посмотрел на Маклафлина, когда тот достал из багажника тубус с удилищами. — Откуда они у тебя? Брюнет демонстративно насупился. — Знаешь, мне даже обидно. Ты что, думаешь, что я весь из себя такой утонченно-брезгливый «богемный мальчик»?! — он покачал головой и хитро улыбнулся, похлопав по тубусу. — Я одолжил их у мистера Брауна в наш последний приезд. Они самые элементарные, без каких-либо наворотов, но зато надежные. Лет пятнадцать назад мы с Джерри частенько выбирались на рыбалку во время моих каникул. Обычно выезжали на озера, за форелью, но и в море выходили. Тогда я впервые попробовал сидр. Джерри очень просил меня ничего не рассказывать родителям, и я не рассказывал, но, по-моему, они замечали, что из поездок я возвращаюсь подозрительно веселый, а уж словесный фонтан, вырывающийся из меня, заткнуть было совершенно нереально. Когда я уставал хвастаться, чуть ли не тыча каждой рыбиной родителям в нос, мы тащили нашу добычу на кухню и со смиренным видом выслушивали проклятия, которыми нас осыпала Джессика — ведь именно ей приходилось выполнять всю грязную работу, а улов, обычно, был немаленький. — Он немного помолчал, рассеянно улыбаясь и вертя в руках тубус, видимо, вспоминая те далекие времена и легко вздохнул. — Да, это было здорово, и я решил, что может быть и нам с тобой стоит попробовать. Наймем катер и… — Рори замялся, смущенно поглядев на парня. — Думаешь, глупо? Марк отрицательно покачал головой. — Нет, конечно. Это, правда, было бы здорово. Только мы распугаем народ в деревне своими протокольными физиономиями. Особенно я. Рори критически осмотрел его и пожал плечами. — Ерунда. Кому какое дело? Да и выглядишь ты гораздо лучше, чем вчера. «Эффект панды» почти отсутствует, сам убедись, — он указал на боковое зеркало, предлагая парню заглянуть в него. — Судя по всему у твоего организма потрясающие способности к регенерации. Ну, а все остальное заклеим пластырем. Черт… Уголок рта Рори дернулся, выдавая очередной приступ злости, но он взял себя в руки — раз уж они договорились не обсуждать тему Дойла, решив отвлечься от всего — надо молчать. — Ладно, в самом деле, какая разница, как мы выглядим, — улыбнулся Волчонок, легко ткнув его в плечо. — Тогда, поехали. О… а как же палатка? Оставим? — Это частный пляж, мы можем уехать хоть на месяц, и ничего не пропадет, будь уверен. Когда-то Грейстоунз действительно был маленькой рыбацкой деревенькой, но постепенно разросся, превратившись в уютный городок, нисколько не утративший своего пасторального обаяния. На изумрудных лугах, окружающих и плавно вливающихся в сам городок, как и много лет назад мирно паслись пухлые флегматичные овцы и веселые задиристые ягнята с белоснежной шерсткой, неизменно вызывающие волны умиления у заглядывающих сюда туристов. Окраина Грейстоунз встречала своих гостей традиционными ирландскими маленькими домиками с крытыми темной соломой крышами, которые по мере продвижения к центру городка сменяли более современные, но такие же милые и невысокие строения. Двери и окна домов, даже стулья уличных кафе радовали глаз своей яркой, жизнерадостной раскраской, создавая иллюзию солнечного сияния даже в самый пасмурный и дождливый день. Они припарковались недалеко от пристани, решив для начала немного прогуляться и докупить все необходимое для морской прогулки. Не спеша вышагивая по узким чистым улочкам, они с любопытством оглядывались по сторонам, глазея на вывески пабов, витрины современных магазинов и маленьких лавчонок, торгующих всем подряд: от сувениров и разнообразных изделий из овечьей шерсти до вполне профессионального рыболовного снаряжения, способного удовлетворить запросы самого привередливого любителя морской охоты. По пути Рори затянул Марка в небольшой магазинчик, о котором неожиданно вспомнил — «Irish Sweet shop», заверив, что все, что в нем продается, просто мечта гурмана-сладкоежки. Они накупили кучу хрустящих, тающих во рту коржиков местного производства, и счастливые отправились дальше, передавая друг другу объемный бумажный пакет и хрумкая такой простой, но умопомрачительно вкусной сладостью. Наконец, заглянув в одну из пестрых лавчонок, молодые люди закупили все необходимое для рыбалки и отправились на пристань. Нанять катер оказалось делом совсем нетрудным и очень быстрым. Это объяснялось будним днем, тогда как в выходные средство передвижения по воде приходилось бронировать заранее, тихонько молясь о том, чтобы не подвернулось какое-нибудь сомнительное корыто или, что еще хуже, ворчливый и вечно всем недовольный шкипер. Им повезло, мистер Кэйси, несмотря на свою довольно устрашающую внешность старого морского волка, оказался непробиваемо спокойным и дружелюбным человеком. Окинув взглядом прищуренных глаз потрепанные физиономии друзей, он хмыкнул в стоящие дыбом огненно-рыжие усы, пробормотав что-то похожее на «эх, молодость» и не задав ни одного лишнего вопроса направил маленький, пропахший рыбой катерок в открытое море. Отойдя на достаточное расстояние, они бросили якорь и расположились вдоль борта, закинув заранее подготовленные удочки и попивая любезно предложенный шкипером кофе. Они приятно качались на волнах, греясь в лучах пробивающегося сквозь полупрозрачную дымку облаков солнца, и только ветер, налетающий на катерок сильными, резкими порывами, норовил нарушить установившуюся идиллию. — О-о, черт… — пробормотал Марк, поднося стаканчик ко рту и в очередной раз выуживая из него свои локоны. — Надо было бейсболку купить. Ветер вовсю трепал его волосы, то и дело заставляя убирать их за уши, но пряди тут же выбивались и снова падали на лицо, закрывая обзор. — Честное слово, обрежу вас к чертовой матери, — проворчал он, пытаясь одной рукой скрутить их на затылке во что-то напоминающее пучок, но непослушные локоны, как только он разжал пальцы, вновь рассыпались золотым дождем по его плечам. — Я тебе обрежу! Только попробуй! — возмутился Рори, закрепил в специальной уключине удочку и вытянул из капюшона своей толстовки шнурок. — Повернись. Собрав волосы Марка, он перевязал их шнурком и придирчиво оглядел результат. — Так лучше? — Гораздо, — улыбнулся парень. — Теперь все время буду их завязывать. — Сегодня — это исключение, потому что хвост тебе не идет. Ну… идет, конечно, я шучу, но все равно с распущенными — лучше. — Просто ты привык видеть меня только таким, — невозмутимо пожал плечами Марк, допил кофе и, выбросив стаканчик в стоящую рядом мусорку, достал из уключины свою удочку. — Что-то ничего пока… Он перегнулся через борт, ища глазами поплавок. Неожиданно удилище в его руках сильно дернулось и прогнулось, клюнув кончиком воду. — А-а! Рори, что это?! Это же клюет, да?! — с восторгом завопил он, чуть не выпустив из рук снаряжение. — Ох, твою налево! Это что-то крупное! Держи крепче! Только не дергай, иначе леска оборвется. Веди наверх потихоньку. Катушку крути, а не удочку задирай! — возбужденно затараторил брюнет. Увидев на поверхности блеснувшее светлым графитом длинное тело рыбины, он повернулся, жестом зовя на помощь мистера Кэйси. Он мог бы и сам помочь Марку, но правило, есть правило: раз попался конгер — зовешь шкипера. — Конгер! Это конгер! Крупный! — Что? — Марк обернулся, снова чуть не выпустив удочку. — Морской угорь, парень, — спокойно пояснил быстро подоспевший с большим подсачеком в руках шкипер. — Оставляете или выпускаем? — Оставляем! — дрожащим от волнения голосом воскликнул Волчонок. Это был его первый в жизни улов, и он не собирался проявлять к нему милосердие. — Правильно. Грех разбрасываться таким трофеем. Тогда не притрагивайся к нему, пока я не разрешу, иначе останешься без пальцев. — Перегнувшись, он подвел подсачек под рыбину и, кряхтя, потянул наверх. — Да, крупный чертяка. Килограммов двадцать пять, похоже… — Ничего себе, — пробормотал Волчонок, дрожа от азарта и восторга. — Ничего себе, — согласился мистер Кэйси, когда рыбина была извлечена из воды и выброшена на палубу. — Давненько таких здоровых не попадалось, обычно до десяти кило, не больше. Тебе повезло, парень, — он расплылся в доброй улыбке и подмигнул Марку. Проделав с рыбиной какие-то непонятные Волчонку манипуляции, шкипер кивнул ему, предлагая подойти и полюбоваться, а, если очень уж хочется, то и подержать выловленного из морских недр монстра. Волчонок просиял и, приблизившись, заворожено уставился на свою добычу, смирно скрутившуюся толстой спиралью. Осторожно склонившись, он внимательно рассмотрел рыбину и понял, о чем предупреждал шкипер: из открытой узкой пасти, словно частокол странного, кривого забора, выглядывали длинные острые зубы. Если бы рыба вцепилась в руку, от мышц остались бы одни ошметки, это уж точно. Он перевел восторженный взгляд на Рори. — Поздравляю, добытчик! — Маклафлин хлопнул его по плечу, борясь с диким искушением дернуть к себе и заключить в совсем не дружеские объятия, — Ты обеспечил нам на сегодня шикарный ужин. — Боюсь, что не только на сегодня, — хмыкнул Марк, глядя в веселые ореховые глаза. — Даже не знаю, стоит ли продолжать. Куда мы все денем?! — Но тебе понравилось? — Еще бы! — Тогда остальных можно просто выпускать, — улыбнулся Рори. Он снова улыбнулся, делая небольшой глоток остывшего кофе. Пойманный морской угорь, зажаренный на углях, был, пожалуй, самым вкусным, что он пробовал в своей жизни. Они готовили его и на следующий день, забили дорожный холодильник нежным розоватым мясом под завязку и, если бы не решение поделиться с мистером Кэйси своим уловом, часть добычи пришлось бы выбросить. Счастливые, отдохнувшие и, действительно, отвлекшиеся от кошмара, свалившегося на них пару дней назад, они вернулись в Дублин. Решение о переезде в тот же вечер пришло спонтанно, вдохновленное так замечательно проведенными выходными. Откуда же они могли знать, что все так закончится… С его губ сорвался тихий стон. Ну вот. Он не хотел позволять этим воспоминаниям вновь овладевать собой, но они нахлынули, непрошенные, мрачные и неизбежные, словно грязевой поток, смывая, хороня под своей толщей все то, что он только что возродил в своей памяти. Марк заставил себя оторваться от Рори и стремглав бросился к телефону-автомату, стоящему на углу дома. Метров пятьдесят, не больше, но они ему показались бесконечно длинными — так бывает во сне, когда цель, к которой стремишься изо всех сил, медленно отдаляется или же ты бежишь на месте. Но, в конце концов, расстояние было преодолено и, прижавшись лбом к холодному треснувшему стеклу, он перевел дыхание. Так, первым делом — «скорая». Он понятия не имел, насколько серьезно ранен Рори, но вид темного пятна, расползающегося по футболке, оставлял мало надежды на то, что это — просто царапина. Из последних сил сдерживаясь, чтобы не сорваться на крик, он объяснился с оператором скорой помощи и набрал номер полиции. Сообщив дежурному, что в подъезде такого-то дома по такой-то улице обнаружен труп и рядом с ним раненый молодой человек, Марк метнулся обратно. Он не мог уйти, оставив Рори одного и не убедившись, что тот жив и с ним все будет в порядке. Никак не мог. Вихрем ворвавшись в подъезд, он упал рядом с любимым на колени. Рори сполз на пол, неловко завалившись на бок, потеряв сознание или… — Рори… — пытаясь заглушить нарастающую панику, он с тревогой всмотрелся в лицо, бледным пятном выделяющееся в полумраке, — Рори, как ты?.. Кудрявый брюнет не ответил и не пошевелился. Нащупав под его подбородком слабые и частые удары пульса, Марк облегченно выдохнул. Жив. Он не знал, можно ли попытаться уложить Рори удобней, поэтому решил не трогать, чтобы лишний раз не потревожить рану. Он сжал холодную безвольную руку и откинул с его лица налипшие пряди. — Я сделал, как ты велел. Слышишь? Я вызвал «скорую» и полицию. Волчонок пытался говорить ровным голосом, с ужасом констатируя про себя, насколько пропитались кровью футболка и джинсы Маклафлина. От густого металлического запаха, стоящего в подъезде к горлу подступила тошнота. Он мучительно сглотнул, подавляя приступ, и склонился ближе к белому лицу. — Я не знаю, чем помочь… черт… надо как-то остановить кровь. Скажи что-нибудь, пожалуйста… Рори?.. Марк сжал зубы, чтобы не разрыдаться в голос, стянул с себя ветровку и прижал к ране. Рори еле слышно застонал и разлепил побелевшие губы. — Вещи… уходи… — Да… — Волчонок чуть не подпрыгнул от облегчения, услышав слабый шепот, закусил ребро ладони и беззвучно заколотился. Где-то вдалеке раздались звуки сирены. Марк окинул взглядом вывалившиеся из коробки игрушки, подполз к ним и начал собирать обратно. — Это неправильно… все неправильно, — пробормотал он, оглядываясь на Маклафлина. — Я не должен слушать тебя, не должен уезжать. Это нечестно и глупо! Пожалуйста, Рори, прошу тебя. Ты же ранен, я должен быть рядом! — Я не умру, не бойся… раз до сих пор в сознании, значит, не умру… ты молодец… теперь уходи, — через силу прошелестел Рори. Упаковав игрушки, Марк отнес их в машину и, хлопнув багажником, застыл, не имея ни моральных, ни физических сил сесть за руль. Сирена прозвучала совсем рядом. Еще минута — максимум, на который он может рассчитывать, чтобы незаметно ускользнуть с места трагедии. Тряхнув локонами, Марк бросил последний взгляд на дверь, отделяющую от Рори, прекрасно понимая, что если вернется, то уже не сможет оставить его. Сев в машину, он завел двигатель. Марк сидел в больничном коридоре, отрешенно теребя край рваной дыры на джинсах, тех самых, в которых он несколько дней назад так лихо отплясывал в клубе. Не раздумывая ни минуты, он поехал вслед за «скорой», держась на достаточном расстоянии, чтобы не потерять ее из виду и лавируя в потоке машин. Плюшевый медведь, сидящий на пассажирском сидении, то и дело грозил навалиться на него и придавить своей мягкой тушей. При очередном лихом вираже игрушка с тихим шорохом скользнула, приваливаясь к его груди и заглядывая в лицо безжизненными стеклянными глазами. Марк моргнул, отгоняя ассоциации, вызванные этим застывшим взглядом, и вернул плюшевого гиганта на место, жалея, что не пристегнул его. Он истерично хохотнул: здоровенный медведь с ремнем безопасности через плечо мог вызвать массу вопросов, останови его дорожный патруль. В основном, непременно касающихся вменяемости самого Марка. — Сиди смирно, приятель. Сиди смирно и не дергайся, — произнес он, яростно кусая поджившие губы. Ему казалось, что они слишком медленно едут, чересчур. Вообще, все происходило словно в замедленной съемке и, не смотря на то, что Рори в данный момент был окружен необходимой заботой и помощью, Марк, не переставая шептал проклятия в адрес окружающих автомобилей, требуя пошевеливаться и убираться к чертовой матери с их дороги. Руки дрожали, сжимая руль, горло сдавливали спазм за спазмом. Он боялся: на его взгляд Рори потерял слишком много крови и, даже если само ранение было не очень серьезным, о чем он не мог судить, такая кровопотеря вполне грозила обернуться катастрофой. Только после того, как каталка с брюнетом исчезла в приемном покое, он позвонил Ивару. — Оставайся в машине и никуда не высовывайся, я скоро буду. Коротко и ясно. Удивительно, но Марк послушался и его. Кенни примчался в рекордные полчаса и первым делом отправился наводить справки о поступившем пациенте. Дежурная медсестра приемного покоя и раздутый от осознания собственной важности охранник, мурыжили его минут десять, выясняя, кто он такой и кем приходится пациенту — все-таки ножевое, дело серьезное. Установив личность Ивара, но продолжая с подозрением поглядывать на него, медсестра попросила уточнить, откуда он узнал о случившемся, и удовлетворилась ответом о звонке на телефон Рори. Удовлетворилась, потому что надутый охранник снисходительно кивнул — был такой. Достав мобильник из коробки с личными вещами пациента, которую она так и не успела передать в хранилище, и, просмотрев последний входящий звонок, медсестра заставила Кенни позвонить еще раз. — Так это вы звонили? — прищурившись, протянул служитель порядка. Ивар раздраженно кивнул, мысленно проклиная их тупоголовость, и радуясь тому, что догадался набрать номер Рори перед приездом, чтобы не показаться подозрительно осведомленным. Видимо, этот самый охранник и сообщил ему, что владелец данного номера доставлен с ножевым ранением в Университетский госпиталь Св. Винсента. Наконец, после выяснения всех интересующих фактов, успокоенная медсестра открыла журнал и соизволила сообщить интересующую Ивара информацию. — Состояние э-э… Рори Маклафлина тяжелое, — начала она скучающим тоном, будто зачитывала неважный прогноз погоды на завтрашний день. — В данный момент он находится на операционном столе, в 1-й хирургии. Так, что еще?.. Ну, ранение непроникающее, внутренние органы не повреждены, единственное серьезное повреждение — это рассечение надчревной артерии. — Серьезное? Насколько? — похолодев, спросил Ивар. — И что это за артерия? — Послушайте, молодой человек, у меня хватает работы и без уроков по анатомии, которых вы от меня тут требуете! — возмутилась медсестра, но посмотрев на страдальчески перекошенное лицо симпатичного парня, сжалилась. — Это артерия, снабжающая кровью переднюю брюшную стенку, если вам это хоть о чем-то говорит. Ее рассечение вызвало острое кровотечение, которое в данный момент останавливают. В общем, могу сказать, что картина обнадеживающая. С вашим другом все должно быть в порядке. Ивар облегченно выдохнул. — Спасибо большое, — немного помявшись, он осторожно спросил: — А вы, случайно, не в курсе, что произошло? Господи, кто мог это сделать?! — Ну, — охранник пожал плечами, — ребята, которые привезли парня, говорили, что рядом с ним лежал труп человека с проломленной головой. Кстати, — он обратился к медсестре, — этого жмурика не к нам доставили? А то я отходил на пару минут, мог пропустить. — Нет, пока никого не привозили. Да и вряд ли привезут. Скорее всего, в окружной морг отправят, — махнула рукой женщина, — Это же убийство, полиция его к себе должна забрать. — Убийство? — округлив глаза, пролепетал Ивар, — Не может быть. Мой друг не мог никого убить, это бред. — Ну, — разговорившийся охранник снова пожал плечами, — почему нет? Может, и скорее всего, учитывая райончик — это был грабитель, а может просто очередной наширявшийся отморозок, которых там хватает. Я думаю, что парень — как его там… Рори, кажется — просто защищался. Он вроде как говорил об этом, пока был в сознании, это мне тоже наши ребята рассказали. Мне вот другое интересно: что за сердобольная душа вызвала неотложку и полицию? Звонок-то анонимный был. Ну, да ладно, полиция во всем разберется а, если это и правда была самооборона, то этому Рори ничего серьезного не грозит. Ну, если выживет, конечно. — Выживет, — закатила глаза медсестра, — никуда не денется. — Да, кстати. Родные у этого парня есть? — спросил охранник у Ивара, без всякого стеснения перебирая в коробке вещи Рори: ключи от квартиры, водительское удостоверение, телефон, простенькие часы Ролекс на потертом кожаном ремешке, с которыми друг ни в какую не хотел расставаться, ремень с подтеками крови, от которых у Ивара мурашки побежали по спине и серебряная, замысловатого, невероятно тонкого плетения цепочка с перламутровым кулоном, напоминающим дельфина. — Есть, — пробормотал Кенни, почему-то не в силах оторвать взгляд от этой последней вещицы, вытащенной на свет охранником. Он не помнил у Рори ни такой цепочки, ни кулона. Это явно было совсем недавнее приобретение, и оно явно было связано с Марком. — Надо бы вещи забрать. Ивар рассеянно кивнул. — Я позвоню его отцу. — Ну, вот и отлично, — обрадовался охранник и обратился к медсестре: — Вот видишь, тебе не придется возиться с документами для хранилища, как ты боялась. Ладно, пойду чайку хлебну, пока тут тишина. Женщина отмахнулась от него и, потеряв всякий интерес к мужчинам, развернулась к стеллажу со всевозможными журналами, папками и прочей необходимой больничной макулатурой, и принялась усердно в ней копаться. Блюститель порядка хихикнул и, подмигнув Ивару, удалился. Коробка с вещами Рори так и осталась стоять на стойке регистрации. Ивар закусил губу. Прекрасно понимая, что, если его засекут, ему несдобровать, он, не отрывая глаз от спины медсестры, опустил руку в коробку и, нащупав цепочку, осторожно вытянул. Спрятав вещицу в карман, он облегченно вздохнул и, не прощаясь, покинул приемный покой. Как и было велено, Марк дожидался его сидя в машине. Он больше не плакал. Впав в полный ступор, парень выслушал отчет о состоянии кудрявого брюнета не произнеся ни звука, только пальцы механически ковыряли дыру на джинсах, отрывая маленькие ниточки и рассеянно кидая их на пол машины. Он напоминал манекен — такой же неподвижный, с застывшими мертвыми глазами. Тяжело вздохнув и покачав головой, Кенни полез в карман и выудил цепочку. — Я тут кое-что… украл, можно так сказать. Но мне кажется, что эта вещь важна не только для Рори. Поэтому я решил, что она какое-то время должна побыть у тебя. Пока Рори не сможет снова надеть ее. Взяв руку Марка, он вложил в нее кулон. Волчонок оторвался от разглядывания собственных коленей, перевел взгляд на перламутрового дельфина, сжал его в кулаке и тихо застонал. Он купил цепочку тайком от Рори в той самой лавочке, в которой они приобретали все необходимое для рыбалки. Она лежала под толстым стеклом у самой кассы, вместе с прочими антикварными «украшалками», как называл их брюнет, не питающий к этим делам абсолютно никакой слабости. Заприметив изящную цепочку и представив, насколько красиво будет смотреться на ней найденный перламутр, Марк решил, что без нее не уедет из Грэйстоунз. «Спохватившись» на улице об оставленном рюкзаке, он вернулся обратно в лавку. А вечером Рори ждал сюрприз… Проглотив горький ком, Марк надел на шею свой подарок. — Спасибо, Иви. — Пожалуйста. А теперь давай-ка рассказывай, что произошло. Я хочу услышать это еще раз с самого начала и в подробностях. Волчонок судорожно вздохнул. — Хорошо… Он рассказывал глухим, бесцветным голосом сомнамбулы, глядя в сторону госпиталя и все так же неосознанно терзая свои джинсы. Ни слез, ни истерики не было. Была только жуткая, пугающая отрешенность. — Я позвонил отцу Рори, — сказал Ивар после долгого молчания, дымя третьей по счету сигаретой. Марк промолчал. Он, не отрываясь, смотрел на двери приемного покоя, не сменив позы и не пошевелившись. Ивар всунул ему в рот сигарету и поднес зажигалку. Парень автоматически затянулся. — Я знаю, что ты почти не куришь, но сейчас это немного должно помочь. — Он положил ему руку на плечо и заглянул в застывшие глаза. — Марк, ты должен поступить, как просил Рори. Ни слова Маклафлину-старшему, если вы пересечетесь, о том, как все произошло на самом деле. Он ненавидит тебя и сгноит в тюрьме. Никакие доводы, включая самооборону тебе не помогут. Рори же из этой ситуации выкрутится легко, папочка обязательно поспособствует. Ты же это понимаешь? Волчонок едва заметно кивнул. — Выкрутится, если… — Никаких «если», Марк. С ним все будет в порядке. Поваляется немного в больнице, но все обойдется. — Ивар устало откинулся на освобожденное от медведя сидение и вздохнул. — В общем, так… ты весь вечер был со мной. Мы… черт, что мы могли вместе делать, да еще и на машине Рори? — Перевозить вещи в его квартиру?.. — равнодушно предположил Марк. — А ключи? Ведь его ключи там, в коробке, — возразил Кенни. Парень вытащил из кармана джинсов звякнувшую связку. — Рори отдал мне запасной комплект. Уже давно. — Отлично, — кивнул Ивар. — А сам Рори? Где он мог быть?.. Черт, я не адвокат, у меня мозги не заточены под это, — он беспомощно глянул на парня. — Я не знаю, — прошептал Волчонок, опуская голову на руки. — Ивар, меня сейчас это меньше всего заботит. — Я понимаю, но нужно все продумать, ведь будут расспросы. Марк тяжело выдохнул. Ему не хотелось обсуждать это сейчас. Единственным его желанием было снова увидеть смешливые ореховые глаза и задорную улыбку. Собственная судьба мало его волновала, даже Дарина мало его волновала в данный момент. Он хотел увидеть Рори и убедиться, что с ним все в порядке. — Предположим, — начал он, понимая, что именно этого от него и ожидал бы любимый, — Рори одолжил мне машину, так как сам был занят и не мог поучаствовать в переезде. Я позвонил тебе с просьбой помочь — так мы оказались вместе. Рори же тем временем освободился от своих дел и тоже приехал ко мне, но немного опоздал — нас уже не было, а был этот… — голос Марка сорвался. Он прокашлялся и продолжил: — Этот человек был явно болен, Ивар. Я не понимаю, почему он напал именно на Рори, а не на меня, но могу предположить, хоть это и дико звучит, что из-за ревности. Ведь я ему нравился, и в этот раз он действовал не по чьему-то наущению. Это было его собственное решение, желание, навязчивый бред — я не знаю, как назвать… — он тяжело вздохнул и посмотрел в глаза Кенни. — Он не забыл меня. Больше года прошло, но он не забыл. Это я во всем виноват, Иви, только я… — Не говори ерунды, — отрезал Ивар и медленно кивнул, задумчиво мусоля тлеющую сигарету. — Думаю, твое предположение верно, Марк. Этот больной ублюдок явно намеревался продолжить свои игры с тобой, но ему мешал Рори. Ведь вы почти все время были вместе. Охренеть… а, если бы у него все получилось? Если бы он убил Рори, что бы он сделал потом?.. Волчонок сдавленно хохотнул. — «Что»?.. — он выбросил окурок в приоткрытое окошко и усмехнулся. — Думаю, он бы убил и меня. Только медленно… Ладно, это уже не важно. — Он умоляюще посмотрел на Ивара. — Мы можем пойти туда?.. — Конечно. Но тебе нужно сменить футболку, эта заляпана кровью, а нам не нужны лишние вопросы. Твои вещи в багажнике? — Марк кивнул. — Тогда переодевайся. Ожидание было мучительно долгим. Ивар мельтешил перед его глазами, меряя шагами безликую плитку больничного коридора и по привычке кусая костяшки пальцев. Он не тревожил Марка, только бросал на него беспокойные взгляды. Парень снова застыл, словно статуя, не шевелясь и глядя перед собой невидящими глазами. Лишь дрожащие пальцы продолжали подергивать лохматую бахрому драного джута. Ивар открыл было рот, чтобы взбодрить Волчонка, отвлечь от страшных мыслей, и тут же захлопнул его — в коридоре замаячила высокая худощавая фигура Маклафлина-старшего. Прошествовав мимо молодых людей, он бросил презрительный взгляд на золотоволосого парня, но не задержался ни на мгновение, направившись к стойке дежурной медсестры. Ивар глянул на Марка, но тот, казалось, не заметил появления отца Рори, все так же глядя в одну точку. — Маклафлин-старший приехал, — тихо сказал он, дотрагиваясь до плеча Волчонка. Парень вздрогнул и судорожно вздохнул. Переговорив с медсестрой, бледный как полотно и постаревший в мгновение лет на десять адвокат медленным шагом приблизился к молодым людям. Марк поднялся ему навстречу. Не смотря ни на что, сейчас он от всей души желал поддержать мужчину, готов был простить и забыть все унижения и мучения, которым тот подверг его, ведь у них было общее горе. Горе, которое должно было вытиснуть всякую ненависть, сплотить их, связав любовью к одному и тому же человеку. Но глянув на Уильяма, парень опустил взгляд и отступил. — Сэр… — Молчать, — прошипел адвокат и толкнул его в грудь, заставляя упереться спиной в стену. Марк плотно сжал губы, пытаясь унять охватившую его дрожь. Наивный, о каком сплочении могла идти речь? Наверняка, единственным желанием старого адвоката было желание размазать его по этой бледно-голубой стене, а не плакать у него на плече. Люди сновали по больничному коридору, не обращая на них никакого внимания, не замечая буквально физически ощутимого плотного облака ненависти, окутавшего двоих людей. — Ты… — Уильям сжал кулаки, нависнув над парнем, — откуда ты взялся, Уилан?.. Откуда ты только взялся на наши головы? Марк молча поднял на него глаза. Адвокат скрипнул зубами — потускневшие голубые глаза на покалеченном лице заставили сжаться его сердце. Потому что в них не было ненависти или злости. Он увидел в них усталость, боль, обреченность и… ни капли слез. Но он быстро справился со своей неожиданной слабостью. — Я пока достоверно не знаю, что произошло, но будь уверен, я добьюсь правды, Уилан. Ты ответишь за все, что сделал с моим сыном. За каждую каплю его крови. — Я могу вам рассказать, — тихо произнес Марк. Маклафлин-старший фыркнул. — Ты думаешь, я поверю хоть единому твоему слову? Никогда! Убирайся отсюда, тебе здесь не место. — Я не уйду, — твердо ответил Волчонок и расправил плечи. — Я люблю его, и должен быть рядом. Вы не сможете прогнать меня. Адвокат склонил голову и чуть усмехнулся. — Знаешь, Марк Уилан, я хочу сказать тебе одну вещь, — неожиданно голос мужчины смягчился, — иногда, когда любишь, когда это, в самом деле, настоящая любовь, нужно найти в себе силы чтобы отпустить ее. Если ты желаешь Рори добра, если действительно любишь, то — отпусти, оставь его, не мешай ему жить нормальной, достойной жизнью. Ты же видишь, чем обернулась для него твоя любовь — он умирает! — Он не умирает! Он… — Марк замолчал, с ужасом глядя за спину адвоката. Уильям обернулся. Его рука сама собой легла на плечо парня, ища поддержки и опоры — комкая в руках зеленую шапочку, тяжелой походкой, будто каждый шаг давался ему с великим трудом, из операционного блока вышел врач и направился к стойке дежурного. Коротко переговорив с медсестрой, кивнувшей в их сторону, он облокотился о стойку, устало потер лицо, а потом, встряхнув головой, направился прямиком к ним. Каждый его шаг (нет, не может быть, все хорошо, не думай, не думай, НЕДУМАЙОБЭТОМ!!!) будто выбивал из Марка воздух, заставляя медленно оседать на ватных ногах. Хирург подошел к ним и, замявшись, опустил глаза. — Что?.. — просипел Уильям, хватаясь за Марка, словно за спасительную соломинку. — Мне очень жаль… Он рывком подскочил на стуле, давя рвущийся из груди крик. Сердце бешено стучало, в сумасшедшем темпе разгоняя по венам кровь, кожа в очередной раз покрылась липкой пленкой холодного пота. Слова врача все еще продолжали шелестеть в его голове, заставляя содрогаться в ужасе. — Господи, — прошептал он, с остервенением потерев лицо и потянувшись к пачке. Выудив сигарету, задумчиво постучал ею по столешнице и засунул обратно. Хватит. Он провел рукой по волосам и горько усмехнулся: он задремал, позволив своему подсознанию сыграть над собой злую шутку — участливо преподнести очередной кошмар. Он всего лишь задремал. Это сон. Вновь откинувшись на спинку стула, он прикрыл глаза и перевел дыхание. Надо успокоиться. Все закончилось три года назад, пора научиться жить с этим. Хлопнула входная дверь, и послышалось недовольное бурчание по поводу жары, установившейся с самого утра, мешающей совершить нормальную пробежку. Господи, ну почему этот замечательный человек почти всегда такой шумный? — Долбаная Тропея, долбаная Италия. Черт, не представляю, что будет днем, если с утра уже так жарит. Всего полчаса — и я уже еле дышу, — раздался голос над его ухом, затем последовал короткий поцелуй в щеку, уколовший жесткой щетиной. — Привет, bambino. Давно поднялся? — Привет, Ивар. — Марк открыл глаза и потянулся, хрустнув позвонками. — Нет, только встал. — Соня, так всю жизнь проспишь, — добродушно хмыкнул Ивар, открывая холодильник и выуживая бутылку минералки. — Ох, ну и жара. Отпив большой глоток, он довольно выдохнул и повернулся к Марку. Парень снова был где-то далеко в своих мыслях, рассеянно водя пальцем по краю своей чашки. Не то, чтобы Ивара это сильно напрягало, но иногда все же хотелось увидеть нормальный, живой, а не полный тоски, застывший взгляд. — Неважно выглядишь. — Кенни внимательно изучал тени, залегшие под его глазами. — Опять? — Ну, ты же знаешь — середина лета, очередная годовщина — все вернулось. Это, наверное, мое проклятие. — Никакое не проклятие. Ты сам себя накручиваешь, сидя и вспоминая. Что?.. Разве я не прав? — Ивар сел напротив, бросив быстрый взгляд на вторую чашку с остывшим кофе. — Пошел бы вместо этого окунулся. Лично я сейчас так и сделаю. Давай со мной? — Нет, — он покачал головой, — не хочу. Может, потом. Не переживай, все пройдет. Оно всегда проходит. — Я тебя не понимаю, — пробурчал Ивар, — зачем изводить себя? — Я не специально. — Ладно, я на море, а ты сиди, словно старый дед, копаясь в воспоминаниях, если тебе больше делать нечего. — Кенни поднялся и, положив ему руку на плечо, тихо добавил: — Кофе совсем остыл. Он не любит холодный кофе. — Я знаю… Он сидел с закрытыми глазами, приоткрыв губы и ощущая на них теплое дыхание летнего ветра, так напоминающее дыхание любимого человека: ласковое, дурманяще-сладкое, согревающее, родное. Дыхание, которым невозможно напиться, сколько ни пытайся — всегда будет мало. Он вздрогнул, почувствовав его ближе на своих губах, совсем рядом, и потянулся к нему, словно жаждущий странник, нетерпеливо припадая к этому волшебному источнику, судорожно обхватывая ладонями любимое лицо. Как бы он хотел, чтобы это не было сном. — Ti amo, mio angelo d’oro … — тихий шелест бархатного голоса сквозь мягкий поцелуй. — Buongiorno, bambino.* — Amo anche te… più della vita, Рори, — выдохнул Марк и счастливо улыбнулся.* Это не сон. Не открывая глаз, он снова приник к мягким губам, зарываясь пальцами в черные непослушные и вполне реальные кудряшки, гладя широкие сильные плечи и ощущая невероятное облегчение. Рори здесь, рядом. Теперь все будет хорошо, теперь кошмары и жуткие воспоминания отступят, перечеркнутые солнечной улыбкой и теплым сиянием ореховых глаз. Можно даже кондиционер не чинить. Он подавил смешок и отстранился, возмущенно сведя к переносице брови. — Засранец, почему не предупредил, что приезжаешь? Мы же вчера по скайпу общались, не мог сказать что ли?! «Общались по скайпу» — было очень сильно сказано. Плохая связь, явно организованная самим кудрявым брюнетом, дала им возможность только взглянуть друг на друга и почти тут же прервалась. Рори ненавидел скайп, и выходить на связь предпочитал исключительно по телефону, оправдывая это тем, что так они больше соскучатся друг по другу. Чудак! Марк начинал скучать, когда они расставались даже на пару часов, не говоря уже о такой долгой разлуке. — Специально не предупредил, хотел сделать сюрприз, — Рори хитро улыбнулся и кивнул на свою чашку, — но я так понимаю, что ты меня ждал. Марк фыркнул и пожал плечами. — С чего ты взял, что это для тебя? Может это для Ивара. — Что-о? Хочешь сказать, что он пил из моей чашки пока меня не было?! — завопил брюнет и набросился на Марка. Они, двое взрослых мужчин, так и не разучились впадать иногда в совершеннейшее детство, но только радовались этой своей маленькой слабости. — Хватит! Хватит, перестань! — сквозь смех выдавил Марк, пытаясь вывернуться из сильных рук и при этом не свалиться со стула. Рори прекратил его щекотать и, широко улыбаясь, стянул с его волос резинку. — Не люблю, когда ты завязываешь хвост. — Марк тряхнул головой, демонстрируя шикарную золотую гриву, отросшую ниже плеч. Маклафлин немедленно запустил в нее пальцы. — Так гораздо лучше… Я соскучился, безумно. — Знал бы ты, как я соскучился, три недели — это слишком долго, — тихо произнес Марк, плотнее притягивая его к себе. — Я чуть не сошел с ума. Задрав на Рори цветастую футболку, он нежно провел пальцем по небольшому белому шраму на левой стороне загорелого живота, чуть-чуть ниже пупка, и приник к нему губами. Кудрявый брюнет судорожно выдохнул. — Дарина дома?.. — Ухм… — не отрываясь от него, кивнул Волчонок. — Тогда… лучше не надо, иначе я накинусь на тебя прямо здесь и сейчас, а это не для детских глаз. Марк фыркнул и с сожалением выпустил его из объятий. — Да, ты прав… как и по поводу того, что я тебя ждал. Каждый день. — Он чуть нахмурил лоб, сосредотачиваясь и указывая на белую чашку. — Si, ho fatto per te caffè, amore, è vero. Мa mi sembra… sembra… короче, он совсем остыл. Scusare.* Рори с восторгом посмотрел на него. — Хм, ты делаешь потрясающие успехи! А по поводу кофе — ничего страшного, сварим новый… Черт, у тебя такой забавный акцент, и он сводит меня с ума. — Он склонился к Марку, вновь припадая к его губам в жарком поцелуе. Топот сбегающих по лестнице ножек заставил их быстро отпрянуть друг от друга. Рори плюхнулся на стул рядом с Марком и, схватив свою чашку, застыл с самой невинной улыбкой, на которую только был способен. Вбежавшая в кухню, Дарина издала пронзительный вопль счастья и через мгновение повисла у него на шее. — Рори-и! — Задушишь! Обольешься! Ох, осторожно… ты сделаешь меня инвалидом, — последнее было сказано слегка придушенным голосом, потому что от переизбытка чувств, девочка прыгнула ему на колени, приложившись всем своим весом к паху, и чмокнула в заросшую щеку. — Я тоже тебя люблю, — просипел он, удобнее усаживая Дарину и переводя дыхание. — Кажется, я только что лишился наследников… Марк прыснул и потянул сестру за руку, заставляя слезть с колен брюнета. — Сначала иди умойся, принцесса. Потом будешь обниматься. Дарина страдальчески закатила глаза и скорчила гримаску. — Ну, Ма-арк, я потом! Я же соскучилась! Рори, ну скажи ему! Почему он все время мною командует? — Потому что я — твой старший брат. Не спорь, вперед! — Он выпроводил возмущающуюся сестру из кухни и повернулся к Рори. — Кстати о наследниках. Как все прошло? Рори опустил взгляд. Уильям Маклафлин скоропостижно скончался полгода назад от сердечного приступа, и Рори был вынужден покинуть солнечный берег южной Италии, чтобы ознакомиться со вступившим в силу завещанием. Их с отцом отношения так и не восстановились. За два с половиной года, прошедших с момента страшных событий (если не брать в расчет рассмотрение его дела по убийству Томаса Дойла, которое закончилось, так и не успев толком начаться), они виделись шесть раз: на Рождество и дни рождения друг друга. Даже на могиле матери ни разу не пересеклись. Так и не найдя в себе сил принять отношения сына, но оставив попытки что-либо изменить, Уильям Маклафлин просто вычеркнул его из своей жизни. Поэтому, отправляясь в Ирландию на оглашение, Рори вообще ни на что не рассчитывал. — Ну… во всяком случае, поместье осталось за мной — все-таки родовое гнездо Маклафлинов, и передавать его кому-то с чужой фамилией отец никогда бы не решился. Так что основная проблема теперь состоит только в том, смогу ли я его содержать. Там нехилая сумма требуется. — Ничего, справимся, — улыбнулся Марк. — У меня куча заказов и предложений. Некоторые из них обещают быть очень прибыльными. — Ага, — кивнул Рори, — а я начну практиковать. В конце концов, давно пора. В клуб я точно больше не вернусь, хватит. — А ты… — Марк загадочно улыбнулся, вышел в гостиную и через пару секунд вернулся, протягивая ему длинный флаер. — Извини, я и Ивар, мы все организовали без тебя. Считай, что это сюрприз. Брюнет дрожащими руками раскрыл однозначно оформленный самим Марком флаер с изображением лондонского Института Современного Искусства и задохнулся. — Выставка?.. — Выставка. — Марк… Рори сорвался с места и заключил его в объятия. — Пообещай мне одну вещь, — тихо попросил Марк, уткнувшись ему в шею. — Какую? — Ты больше никогда не оставишь меня одного так надолго, особенно в середине лета… — Обещаю, но при одном условии: ты научишься закрывать за собой тюбик с пастой. — Странное условие, учитывая мою просьбу. В таком случае, ты перестанешь разбрасывать свои носки, где попало, и будешь ставить чашку на подставку, а не на голый стол. — Это выше моих сил, но я постараюсь. — Ладно, тогда я тоже. Они расхохотались и, отстранившись, всмотрелись в глаза друг друга. — Ты невероятен, Марк. Спасибо тебе, — прошептал Рори, прижимаясь к его лбу. — Я всего лишь возвращаю долг. Потому что выставка — это самое малое, что я хотел бы для тебя сделать. — В таком случае, могу я попросить тебя о большем? — Я согласен… — выдохнул Марк, беря его лицо в свои ладони.