Забыть и вспомнить навсегда

Удушливая атмосфера в аудитории не давала толком сосредоточиться. Все без исключения хотели бы оказаться где угодно, лишь бы за пределами Академии. Кто дремал, подперев голову рукой, а кто не скрываясь спал, уложив голову на конспект. Задние парты всегда были тем местом, за которые шли ожесточённые бои. Но в этой среде всегда царствует правило «кто первый пришёл тот и занял место себе, своим друзьям и, возможно, ещё тем, кто заранее попросил». Сейчас же юные жнецы то и дело косились в сторону странного тандема, сидящего в отдалении от всех ближе к окну. Ещё бы, зануда и чудик. Что могло объединять этих двоих никто не знал. Просто в один из дней они сели рядом, а после и вовсе стали проводить почти всё время вместе. Все лишь насмехался над парнем-ботаном и отличником. Сошлись два чудика, иначе и не скажешь. И ведь никто не знал, насколько сильно ранили подобные слова, брошенные в спину Греллю. Тот кусал до боли губу, сдирая тонкую кожицу и чувствуя металлический привкус во рту. Его всегда преследовали издевательства по поводу его цвета волос, стиля одежды. Будто бы им на самом деле было до этого дело. Поэтому Сатклифф старался сделаться как можно неприметнее, прятался за формой, отводил взгляд, когда говорил с кем-то. Уильяму же было плевать, что о нём говорили, он привык так думать ещё со времён школы. А потому жнец искренне недоумевал, почему же его сокурсник так близко всё берёт к сердцу. Он даже видел однажды, как юноша рыдал, сидя на полу и думая, что никого уже нет в аудитории. Разве Спирс мог пройти мимо такого? Он был слишком раним для жнеца, это было недопустимо, при их-то работе. Уильям считал, что мнение других – маловажная ерунда, но его знакомый всё больше замыкался в себе, и это действительно удручало. Спирс и подумать не мог, что настолько сильно сблизиться с кем-то. Никто не мог видеть, как рука брюнета скользнула по ноге, сжимая её с внутренней стороны. Об этой стороне их отношений не знал никто, они оставались за закрытой дверью. Уильям хотел избавить своего друга от неуверенности и робости, подарить тому уверенность в себе и своих силах. Ведь он видел его потенциал, знал, на что тот способен когда они вдвоём оставались на дополнительные тренировки. Грелль покраснел, склоняя голову ниже над тетрадкой и отворачиваясь. Ему было необходимо чувствовать эту поддержку, млеть от властных прикосновений своего сокурсника… друга… первого и единственного любовника. Он чувствовал, что кровь приливает к его паху и ненавязчиво убрал руку, ловя мимолётный взгляд Уильяма. Хитрый лис, прекрасно ведь знал, как его прикосновения действовали на Грелля. И всё равно продолжал издеваться, но ему самому это нравилось. Все студенты обычно не могут дождаться конца пары, отсчитывают последние секунды, и Сатклифф не был исключением. Он нетерпеливо ёрзал на стуле, надеясь, что время услышит его молитвы и всё же начнёт бежать скорее. Но этого не происходило, и лектор всё так же монотонно задиктовывал материал. В руки Грелля легла небольшая записка, написанная аккуратным ровным почерком. «После пары не смей никуда уходить» - гласила она. Юноша еле заметно кивнул, ему даже было интересно, что задумал Уильям на этот раз. Он в нетерпении кусал губы, постоянно поглядывая на наручные часы. - Не нервничай так, - прошептал Уильям ему на ухо, и это вызвало дрожь в его теле. Грелль повернул голову, встречаясь взглядом с такими похожими на его глазами. Он тяжело сглотнул, стараясь совладать со своими эмоциями. Стоило стрелке передвинуться к отметке двенадцать, как все, не слушая преподавателя, вскочили со своих мест, спеша как можно скорее покинуть аудиторию. Уильям не торопясь собрал вещи, а затем подождал Грелля и вышел, прощаясь с преподавателем. Вместе они спустились в зал для тренировок, и Спирс не без удовольствия сбросил с себя пиджак. - Уилл, почему мы пришли сюда? – Грелль оглянулся, глядя на других студентов, ловя на себе их заинтересованные взгляды. - Именно поэтому. Хватит зажиматься, какая разница, что они думают, когда ты станешь сильнейшим жнецом? Сейчас я уверен – ты провалишь экзамен. А уж если на тебя нападёт демон, ты тоже будешь любезничать с ним? - Я понял, хватит. Юноше было неприятно это слышать, он сбросил свою сумку, на неё лёг пиджак. Это определённо было плохой идеей. Нет, Грелль действительно ценил то, что Уильям так помогает ему, но это было слишком. Трудно было преодолеть этот барьер и не обращать внимания на то, что все смотрят. А ещё труднее было скрывать своё настоящее происхождение. Именно поэтому ему казалось, что всем хватит одного лишь взгляда, чтобы понять это. - Расслабься, - во второй раз тихо сказал Уильям, сжимая в руке учебную косу смерти. – У тебя всё получится. - Угу, ещё как получится, - неуверенно кивнул Грелль, понимая, что всё равно ему не одолеть друга. Спирс не знал, как ещё помочь аловолосому жнецу раскрыть свои таланты. Но он видел Сатклиффа другим: ярким, неповторим, тем, кому плевать на мнение других и правила, запрещающие что-то. И жнец хотел сделать друга именно таким. Когда же он понял, что тренировка бесполезна, Грелль всё равно продолжал затравленно оглядываться назад, Уильям резко остановился, в следующее мгновение чувствуя, что его щеку обожгло болью. Юноша не успел вовремя сориентироваться и остановить выпад. - Уилл, я... Прости. Брюнет мотнул головой, рукой в перчатке размазывая кровь. Он пристально посмотрел на своих однокурсников, как те рассмеялись. - Поздравляю, Сатклифф, уделал ты его, - с усмешкой сказал шатен. - Только твоего одобрения мне и не хватало, Эрик, - язвительно ответил Грелль. Его щёки покраснели от стыда, он боялся взглянуть на Уильяма и увидеть там злость. Спирс забрал свои вещи, спокойно глядя на тех парней. Всё же это было сущим пустяком, через несколько дней от раны не будет и следа. Правда ранения, нанесённые оружием жнецов заживали дольше. Грелль поспешил схватить свои вещи и последовал за Уильямом, не решаясь начать разговор. Чувство вины сжигало его изнутри. Они поднялись в комнату Грелля, в которой временно жил Ти Спирс, неофициально, конечно же. - Уилл, я... - Хватит, ты не виноват, - спокойно ответил юноша, ставя сумку на пол и оборачиваясь к нему. - Поздравляю. Темноволосый юноша обнял своего соседа, чувствуя как тот дрожит. Сказывалось нервное напряжение последних дней. Уильям привык, что его друг слишком эмоционален, правда поначалу это казалось странным, недостойным поведения мужчины. Вот только Грелль позиционировал себя девушкой и это со временем стало нормально восприниматься. Аловолосый встал на носочки, убирая руку друга от раны и слизывая кровь. Он всё ещё чувствовал себя виновным, и это чувство сложно было заглушить. Грелль вцепился в одежду жнеца мёртвой хваткой, не позволяя отстраниться. - Они всегда на меня смотрят, всё потому что я не такой, как все, - лихорадочно шептал юноша. - Это не так и плохо, - так же тихо сказал он. – Уилл, я не жнец, вернее не только. Я полукровка, понимаешь? - плечи Грелля подрагивали. Он ни с кем этим не делился. Было непривычно говорить правду, было такое ощущение, что он стоял перед ним обнажённым. Уильям замер, этого он однозначно не ожидал. Он бы никогда и не подумал, что в крови друга течёт ещё чья-то. И по всей видимости он ребёнок союза демона и жнеца - большая редкость во всех мирах. Он чувствовал, что Сатклиффу нужна поддержка, и потому обнял его. Грелль нерешительно поднял голову, боясь услышать или увидеть презрение. Но вместо этого была лишь поддержка. - Уилл... Тебя это не волнует? - тихо спросил он, дрожа. - Я вижу лишь невероятно красивого жнеца, который слишком закомплексован. Грелль, никто этого не узнает, не увидит. - Но ведь... Аловолосый неловко улыбнулся, он ожидал совершенно другой реакции. Но юноша был рад, что его не оттолкнули, а наоборот, прижимали к себе с такой силой. Жнец доверчиво прижался к своему другу, целуя его в губы. Руки расслабились и выпустили ткань из рук, вместо этого холодные ладони забрались под рубашку, оглаживали лопатки. Уильяму нравилось проводить время с этим юношей, он чувствовал, что нужен ему. Что будет, когда Грелль станет независимым, он предпочитал не задумываться. Ведь тогда он станет ненужным элементом, который будет лишь мешать. Их поцелуи были наполнены скопившейся страстью, они чувствовали желания друг друга, угадывали с малейшего движения. В такие моменты больше ничего и никого другого не существовало, не имело значения. Аловолосый осторожно лёг спиной на кровать, чувствуя поддержку Уильяма. Ему нравился этот огонёк в его глазах, та страсть, с которой он прикусывал кожу. И Грелль был счастлив знать, что был нужен кому-то даже таким, непохожим на всех остальных жнецов. Он не вписывался в правило быть неприметным, его яркий цвет волос привлекал внимания. Неторопливо они избавляли друг друга от одежды, становилось жарко, несмотря на то, что в комнате было достаточно холодно из-за открытого окна. Все мелочи стали слишком неважны, чтобы на них обращать внимания, значение имели лишь глаза напротив. Уильям спустился ниже, прикусывая кожу на шее, и даром что уже к утру на ней не останется и следа, их регенерация была слишком высокой. А юноше хотелось, чтобы его метки оставались яркими пятнами на белоснежной коже друга, чтобы тот никогда не забывал, что он принадлежит ему, всецело, навсегда. Они наслаждались друг другом, преступая все возможные правила, сбрасывая никому не интересные личины, становясь самими собой. А после обессиленные лежали на кровати, отдаваясь во власть объятий друг друга. Постель холодила кожу, от её прикосновений было неприятно. Юноша поёжился, а затем прильнул к брюнету, жарко дыша ему в шею. - Грелль, что ты делаешь? – спросил он, и всё же перевернулся на другой бок, обнимая своего временного соседа. Ник – сосед Сатклиффа – предложил на время обменяться комнатами, так как из комнаты Уильяма было проще добираться в женское общежитие. А Спирсу было всё равно, даже лучше, что он мог находиться рядом со своим любовником. - Никогда не покидай меня, - прошептал аловолосый юноша, сонно прижимаясь к нему. Уильям понимал – не сможет отпустить, даже если захочет. Слишком дорогим стал для него Грелль, слишком незаменимым. Поэтому он лишь поцеловал его в макушку, нежно проводя по волосам. Вместе получалось намного лучше согреваться холодными осенними ночами.

***

Вечерний воздух приятно ласкал кожу, оставляя на ней свои нежные поцелуи. Они, невидимые смертным, сидели на крыше дома, свесив ноги с парапета. Мало кто мог предположить, что второкурсники смогут самостоятельно переместиться в Лондон, но зато теперь для них открывался новый простор для полёта фантазии. Именно здесь они чувствовали себя по-настоящему свободными. - Знаешь, это была замечательная идея! Я и не думал, что в театре настолько прекрасно, а актрисы… Грелль находился под сильным впечатлением. Его друг лишь наблюдал за всем с улыбкой, радуясь, что нарушение правил принесло им обоим облегчение. После напряжённых дней учёбы подобная вылазка была глотком свежего воздуха, избавляла от усталости и однообразности. Возвращаться в Академию совершенно не хотелось, да и что их там ждало? А здесь настоящее свидание, с походом в театр и поцелуями на крыше. Романтика, красота. Что-то не давало покоя Уильяму, заставляло держаться настороженно. То ли его интуиция, то ли просто напряжение от того, что сейчас они нарушали с дюжину правил – неизвестно. Но появление демона они заметили слишком поздно. Да и почувствуй они его раньше, что бы могли сделать? Молодые, неопытные, только научившиеся правильно держать косу смерти – у них не было шансов на спасение. А демон лишь забавлялся, играл с ними. Невысокого роста, с рыжими волосами зачёсанными назад, он не был тем представителем демонической расы, которых юные жнецы рисовали себе в воображении. Впрочем это не мешало ему с одного удара обезвредить Уильяма и бросить его в стену. С Греллем он играл дольше, практически подпуская его к себе, давая возможность нанести удар и уходя от ранения в последнее мгновение. Но когда ему надоело, мужчина схватил жнеца за шею, сжимая пальцы и слыша неприятный хрип. Из разбитых губ сочилась кровь и она привлекла его внимание, он осторожно её слизнул, с удивлением отмечая знакомые нотки в привкусе. Дальний-дальний родственник, значит. Его губы расплылись в хищной улыбке, а в голове зародился план. Он прекрасно видел, что второй жнец пришёл в себя, но сил встать у него не было, видел их привязанность, как этот полукровка тянулся к темноволосому юноше. - Я знаю, что ты меня слышишь, слабак, - обратился он к Уильяму. – Убить вас было бы слишком просто, нет, я этого не хочу. Тем более что он как-никак родственник, который однажды сам придёт к демонам, - мужчина сильнее сжал пальцы на шее Грелля. Спирс пытался подняться, но терпел провал, падая обратно на крышу. Он проклинал свою беспомощность, то, что ничем не мог помочь, не мог спасти друга, возлюбленного… И всю эту гамму эмоций считывал демон, впитывал их и наслаждался страданиями жнеца. - Он тебя больше не узнает, - грязная ладонь легла на лицо аловолосого парня, закрывая его. – Все воспоминания о тебе будут причинять ему боль, конечно, если он сможет вспомнить. - Зачем? – сжимая руки в кулаки от бессилия, спросил Уильям, чувствуя, как ужас охватывает его. - Потому что я могу разрушить твою жизнь. Демон отбросил юношу на крышу и тот упал, словно тряпичная кукла. Сам же мужчина переместился позади Спирса, надавливая ботинком на его спину. - У тебя больше ничего не осталось, жнец. Уильям совершенно не помнил, как демон исчез, как они остались на крыше одни. Как он вцепился в Сатклиффа, отказываясь его отпускать, даже когда прибыл в медпункт. Юноша совершенно не помнил, что врал дежурной медсестре а после и врачу, кажется, что его одногруппник случайно упал и ударился головой. Несколько дней, что Грелль провёл в больнице, прошли в болезненном ожидании. Спирс просто не решался пойти в лазарет и увидеть друга. «Он тебя больше не узнает». Эти слова набатом отзывались в его голове, никак не хотели утихать. Но всё ещё была надежда. Которая разрушилась, когда Грелль вернулся в комнату. Он обвёл её взглядом и увидел Уильяма, но в глазах больше не было и тени узнавания и прежнего тепла. - Ты что здесь забыл? – поинтересовался Сатклифф, падая на свою кровать. Уильям, казалось, забыл, как дышать. Все его мечты, ожидания, всё разом разбилось на мельчайшие осколки. - Твой сосед временно попросил поменяться комнатами, - выдавил из себя парень. - Меня не волнует, выметайся. Спирс и сам был рад покинуть стены ставшей чужой комнаты. Ноги привели его в безлюдный коридор, где он опустился на колени, чувствуя, как его мир рушится. С тех пор Грелль изменился до неузнаваемости. Он одевался в яркую одежду, вёл себя развязно, местами даже пошло, заигрывал с парнями и совершенно не боялся ловить на себе чужие взгляды. Уильям мог бы гордиться им – тот стал именно таким, каким парня видел жнец, но вот только радости не было. Он наблюдал за ним издалека, чувствуя, что его собственная душа разбивается раз за разом. На одной из вечеринок Сатклифф объявил, что отныне встречается с Эриком, чему был очень доволен последний – новый Грелль ему нравился. Но всё же от него не укрылось, что слишком резкие изменения произошли с двумя его сокурсниками. После занятий он нашёл Уильяма в библиотеке, намереваясь с ним поговорить. - Слингби, ты знаешь, что нас связывало, - Уильям спокойно смотрел на своего сокурсника и тот, казалось, был удивлён. Значит, его догадка оказалась верна, они действительно встречались. - Ты предлагаешь мне отказаться от него? - Он не должен узнать, что нас связывало. Грелль никогда не вспомнит меня, а потому сделай его счастливым. И ещё одно... он думает, что ты у него был первым. Не разочаруй его. Юноша развернулся и ушёл, и Эрик оторопело смотрел ему в след. Он не знал, что произошло между ними, но надеялся, что это окончательно не сломит Спирса. Вот только после этого жнец замкнулся в себе, близко не подпуская никого. Он держался особняком, терпя все насмешки со стороны Сатклиффа, будто они и не были знакомы. Возможно, именно это и показало его как сильную личность. Эрик не смог долго встречаться с Греллем, не сошлись характерами, как порой сейчас говорят. Но после того разговора в библиотеке Слингби стал поддерживать дружеские отношения с этим ставшим нелюдимым жнецом, понимая, что даже ему нужна поддержка. Поэтому без лишних вопросов согласился делить с ним комнату, когда встал такой вопрос. Более того, он был этому рад, постоянно вытаскивая друга в мир смертных. Вот только Уильям смотрел на всё равнодушно. Часть его души умерла вместе с воспоминаниями Грелля.