A Tragedy of Error

“Жизнь - это борьба. Зло дерзко и сильно; красота обворожительна, но редка; доброта вероятно слаба; глупость может быть вызывающей, а человечество по сути своей несчастно. Но наш мир не иллюзия, не фантом и не страшный сон; мы просыпаемся в нем навсегда и мы не можем ни забыть его, ни опровергнуть, ни обойтись без него”. Генри Джеймс

      Для нее смерть стала возрождением. Но не тем возрождением, которое подарил ей он в те яркие, лихорадочно-райские дни, что они провели вместе, учась любить снова и наслаждаясь этим чувством во всей его полноте. Нет, это был тяжелый, страшный путь. Со всех сторон звучали непонятные голоса, то врываясь в сознание, то шепча слова, которые она могла слышать, но не могла разобрать. Они не оставляли ее ни на минуту, с каждым разом все больше и больше туманя рассудок. Она чувствовала что-то тяжелое, что тянуло ее вниз, и каждое производимое ею движение было открытой борьбой против этого.       Сознание моталось туда и сюда, возвращаясь в прошлое, забегая в туманное будущее, но никогда не останавливаясь на настоящем. Ей казалось, что она находится где-то на окраине океана, глубоко под водой, куда не пробивается дневной свет. Каждая попытка выбраться наружу встречала грубый отпор: чьи-то руки тянули ее обратно, на дно, в темноту глубины. Набравшись сил, она вновь боролась и пыталась плыть, отбиваясь от невиданной силы, тянувшей ее обратно. И казалось, вот-вот и она сможет пробиться, но каждый раз она вновь и вновь падала вниз.       Наконец туман рассеялся, и она очнулась в больнице Лондона. Легкие невыносимо жгло, словно внутри разожгли костер, а грудная клетка сжималась и разжималась с ужасной болью. Все тело девушки было окутано кислородными трубками. Веспер попыталась что-нибудь вспомнить, но память возвращалась медленно, урывками. Перед ее глазами пронеслись Венеция, яхта, голубое небо, море.. Следующая картинка заставила ее затаить дыхание, а коробочки пикать от повышенного пульса: его лицо, голубые глаза и песчаного цвета волосы, он целует ее, обвивая своими сильными руками ее талию.       Вдруг необъяснимое чувство вины обрушилось на нее и как тысяча ножей вонзилось в сердце. Веспер оглянулась, пытаясь найти ответ на свое положение, но сфокусироваться на чем-то определенном не получалось: картинка постоянно размывалась. Наконец девушке удалось разглядеть старую женщину, которая сидела на кресле с левой стороны ее кровати, бесстрастно пронизывая Веспер взглядом.       Девушка никогда прежде не видела этой женщины, но с первого взгляда узнала в ней главу МИ-6. М была точь в точь такой, какой ее описывал Джеймс: строгая, суровая и неуступчивая, но способная к симпатии. И хотя она одарила Веспер взглядом, полным сожаления и искреннего участия, девушка почувствовала волну страха, захватывающую ее с головой. Через мгновение лицо М вновь скрылось под непробиваемой маской суровости. — Вы все-таки очнулись, мисс Линд, — начала она, подаваясь вперед, — Мы не были уверены, что Вы сможете прийти в себя.       Веспер окинула взглядом свое тело, пытаясь разобраться во всем этом, но видения, возникающие в сознании, были настолько мимолетны, что она не могла за них уцепиться. Она явно пробыла здесь долгое время, и все из-за каких-то страшных обстоятельств. Девушка не могла сказать ни слова; смущение, страх и ноющее чувство вины все еще охватывало ее. Веспер повернулась к старой женщине, лицо которой вновь озаряла материнская улыбка. — Вы помните, как попали сюда? —мягко спросила М, и Веспер смогла только покрутить головой в ответ. М кивнула, на секунду бросив взгляд за окно. — Еще немного, и Вы бы утонули, — добавила она, и быстрое воспоминание пронеслось в голове Веспер: холодная вода Гранд-канала, окутывающая со всех сторон, проникающая в легкие, и яростная борьба за воздух. — Кислород не поступал к мозгу несколько минут, пока Вас не достали из воды. Не было даже надежды на то, что Вы вернетесь в сознание. Плюс ко всему пневмония от воды, которая попала в легкие, — М сделала паузу, — Вы почти погибли. Пришлось провести несколько курсов антибиотиков, прежде чем появилось заметное улучшение. Здесь Вы уже около трех недель.       Веспер отвернулась. Три недели. Три недели прошло с того момента. Три недели без него. — Джеймс? — это было все, что она могла выговорить, и М, казалось, ожидала этого вопроса. — Мы знаем, что они похитили Юсефа, — сказала женщина, и перед взглядом Веспер появился мужчина. Мужчина, которого она любила... Была уверена, что любила, пока не появился Джеймс. Строгий голос М вывел ее из раздумий: — Знаем также, что они писали Вам, угрожали и требовали деньги.       Каждое слово М разрывало сердце девушки, как и образы, возникающие в ее воображении. Все эмоции и чувства ее бывшей жизни вдруг четко и ясно нахлынули с новой силой: человек с повязкой на глазу, ее отчаянные попытки насладиться временем, проведенным с Джеймсом, раствориться в нем так, чтобы потом только она была виновата в своей смерти.       Тут она вспомнила все, как будто это было вчера.... Джеймс, пытающийся спасти ее, и это крушение дома, и это чувство, когда она увидела его лицо там, под водой, в этой клетке. И после всего — темнота, темнота, которую она чувствовала прямо сейчас. Не выдержав, Веспер отвернулась от женщины, которую она предала. — Бонд считает Вас мертвой, — как ни в чем не бывало продолжила М, и Веспер смогла только кивнуть. — Машина скорой помощи прибыла сразу после крушения здания. Для него места не оказалось. Джеймс позвонил мне, как только смог, и я тут же вызвала больницу. Мне сообщили, что реанимация прошла успешно, но я в недвусмысленных выражениях наказала им не пускать его в Вашу палату и объявить ему о Вашей смерти. Бонд устроил драку, но к моему прибытию утих. Я подтвердила факт смерти, и под видом транспортировки тела обратно в Лондон мы привезли Вас сюда.       Веспер закрыла глаза. У нее болели кости, но больше всего болело сердце от печали, которая разносилась по всему телу. Она повернулась к М, чувствуя, что даже не может сердиться на нее за то, что та сделала. — Я узнала о Вашем предательстве раньше него и понимала, что Вы еще будете полезны нам для того, что вскрыть их организацию. Если бы он имел хоть малейшую надежду на то, что Вы живы, он бы нашел Вас. А мне нужно было, чтобы он выследил людей мистера Уайта. Наверное, Вы думаете, что я бессердечная, Мисс Линд, и мне очень жаль, но Вы предали нас, а Бонд был мне нужен.       Веспер больше не могла смотреть на М, так как ее слова окончательно вонзили нож вины в сердце девушки. Она чувствовала себя разбитой, и это чувство возрастало с каждой минутой понимания того, что она натворила. — Я не ожидала, что Ваша болезнь продолжится так долго, и Вы не сможете прийти в сознание. Теперь мы настолько глубоко проникли в эту организацию, что я сомневаюсь, что Вы сможете рассказать нам больше, чем мы уже знаем. Впрочем, это не значит, что Вы нам больше не нужны — Вы можете стать полезной в будущем. Хорошо, что Вы теперь в безопасности, так как теперь все верят в Вашу смерть. Я нашла Вам квартиру, и государство будет выплачивать Вам пособие до того момента, пока Вы вновь не сможете работать. — Теперь, — вновь начала она, на этот раз мягче, — Веспер Линд официально мертва. Я саморучно подписала Ваше свидетельство о смерти. Теперь у меня есть для Вас новые документы: свидетельство о рождении, паспорт и тому подобное. Вы станете обычным гражданином со всеми правами, кроме невозможности путешествовать. Также Вам запрещается выходить на связь с Джеймсом Бондом. Если случится невероятное и ваши пути пересекутся, Вам надобно сделать все, чтобы он не узнал Вас. Если он попробует связаться с Вами, Вы должны отрицать свою прежнюю жизнь, как будто ее и не было. Ясно?       Веспер кивнула. — Хорошо, — ответила М, поднимаясь, — Врач сказал, что через пару дней Вас выпишут, — женщина наклонилась, чтобы поднять конверт, который был прислонен к ножке стула, — Это Ваша новая “жизнь”. Машина будет ждать Вас сразу после выписки. Я буду на связи.       Она быстро положила конверт на стол и гордо покинула комнату.       Тишина повисла в комнате, и Веспер слышала только утихающие звуки каблуков М, да шум города за окном. Она посмотрела на свое худое тело, все в синяках, одетое в непривычное тонкое платье. Ее взгляд зацепился за странное имя, написанное на бумажном браслете, и Веспер с большим трудом подняла руку и прочитала. На месте того имени, которое она так долго ненавидела, того имени, которое она вновь полюбила с помощью Джеймса, стояло другое, настолько незнакомое, как и любое другое.       Любопытство взяло вверх, и пульс подскочил, как только Веспер повернулась и взяла конверт. Он был запечатан, и ее слабые пальцы дрожали, пока она разрывала плотную бумагу. Наконец Веспер вытащила маленькую книжечку и раскрыла ее, чтобы увидеть свое собственное лицо, которое бесчувственно глядело на нее из-под голографической пленки. Рядом с фотографией стояло имя, ее новое имя, как раз над ее новой датой рождения.       Там было написано: ЛАРА РАЙТ