I can make your body levitate, if you let me

POV ASHTON

Я был готов взрываться. Я и сейчас готов взорваться, ибо это нечто. Действительно, самое настоящее нечто, которое, как я считал, никогда не придет в реальность. Останется в моем воспаленном воображении_памяти_мыслях_образах. Я даже подозревать не мог, что вот так закончится эта вечеринка, на которую, к слову, идти даже не хотелось. Может, и вправду алкоголь делает свое дело? Он явно помогает раскрепоститься и продемонстрировать всё то, что сидело так давно внутри, никак не находя самостоятельного выхода наружу. Для меня же это было горячо. Раскаленно. Так раскаленно, что даже палец не приложишь - обожжешься, так я наслаждался Люком. Он, словно моя точка вселенной, вдыхающая жизнь заново с каждым касанием. Он, словно лекарство от всех болезней, поднимал меня на ноги, даже когда я в этом не нуждался. Я и подумать не мог, что какой-то человек, один-единственный, может принести столь огромный вклад в мою жизнь. Я подумать не мог, что один-единственный человек перевернет мою жизнь с ног на голову, перевернет здесь всё "от" и "до". Сделает так, что прошлое, по сравнению с настоящим, это ничто. Это и вправду было уже ничто, потому что Хеммингс находился ко мне так близко, что едва можно было дышать. Его жаркое дыхание, смешивающее с моим, было подобно пожару. В этом случае, правда, огнетушитель не нужен - мы прекрасно справляемся. И, опять же, наслаждаемся друг другом, как в первый и последний раз. Сейчас я точно был подобием хищника, который никак не может пресытиться своей пойманной в ловушкой жертвой. Идеальной, должен признать, во всех смыслах_направлениях жертвой. В подтверждение могу даже предоставить вырвавшийся полурык из моего рта, когда я уже в течение нескольких минут овладевал губами блондина. Овладевал, то есть, слишком мягко сказано. Они уже давным-давно были в моем подчинении, точно так же, как и Люк: это было видно по его будоражащему поведению. По его периодически возникающей дрожи. Мне казалось, что, если поднажать ещё немного, он станет словно покладистый щенок, который готов выполнять любую из моих команд. И это будет только мне на руку, потому что сейчас я готов на многое, ибо огонь внутри меня только разгорался, захватывал с головой и преподносил возбуждение во всей его красе на блюдечке с голубой каемочкой. Я чувствовал, как постепенно становится тесно в штанах - ещё бы не становилось - когда я продолжал зажимать Люка, кромсать_кусать его губы своими, порой покусывая нижнюю губу и то чертово кольцо зубами. Мне было этого мало. Слишком мало. И та пауза, которая настала после того, как я высказал издавна таившееся_охраняющееся, меня начинала доставать. Я хотел снова почувствовать его вкус и запах, встать к Люку вплотную, а там уже сделать то, чего я хотел аккурат несколько минут - зайти за пределы. За все возможные пределы_рамки_грани. - Мне нравится, как ты ревнуешь, - и широкая, нахальная улыбка на моем лице. Бесспорно, мне это нравилось. Это отчетливо и наглядно демонстрировало то, что Люк неравнодушен ко мне. И неравнодушен, впрочем, слишком мягко сказано. По его похотливому взгляду, где отражался мой, было все написано черным по белому. Он хочет меня, а я хочу его. Это осознание обоюдного желания начинало мутить, кружить голову, и я был даже готов приступить к заветному, когда сам Хеммингс касается меня своими руками, как дверь внезапно открывается, заставляя нас прерваться. Нет, мне не было страшно, что нас застукают, мне совершенно было всё равно. Меня больше бесило, что кто-то нам попробует помешать. А когда этим кто-то оказалась та самая Миранда, я усмехнулся и покачал головой, удивляясь её настойчивости. И глупости, конечно же. Как можно было не понимать того, что, когда тебя выставляют, обратно не пустят? Как можно обладать столь низким уровень айкью? Но, ладно, это дело далеко не мое. Кое-что иным было, как раз, мое. Поведение Хеммингса. Черт подери, стоит ли говорить о том, как оно взыграло_полыхнуло во мне новой силой? Этот его, не пойми откуда взявшийся, напор заставляет меня не только вздрогнуть, но и возбудиться ещё сильнее. Уже на трезвую голову. Уже понимая, что творится. Я не собирался останавливаться, ибо если остановлюсь, это станет самой большой ошибкой моей жизни. Мальчишка, тот, которому я готов отдать все, чем обладаю, находился со мной рядом настолько близко, что я готов был вырыть себе умиральную яму и пасть прямо туда сейчас же. Я наблюдал за ним все те секунды, когда он выгонял ту девчонку и улыбался, как идиот. Пьяняще, широко улыбался, как идиот, то есть. Его действия вызывали во мне целый шквал эмоций: начиная от искреннего удивления и заканчивая появляющимся в моей фантазии пошлыми образами. И я априори не мог это контролировать. Уже нет. Этот мальчишка слишком прочно закрепился в месте, которое называется моей душой_сердцем, и теперь явно оттуда не выберется. И не потому, что сам не захочет, а потому, что я не позволю. Всё зашло слишком далеко, и теперь только пан или пропал. Но, по всей видимости, именно сейчас я пропаду, ибо Люк, расправившись с той, которая чуть не стала моим увлечением на ночь, начал подходить ко мне. Медленно. Неторопливо. Так, словно он изымал с меня роль хищника, цепляя ту на себя. Я вовсе не был против. Подобная роль ему очень даже была к лицу. И эта лихая самоуверенность с дьявольским огоньком в глазах только прибавляли азарта. Хотя, стоит ли спросить - был ли ещё это азарт? Не пресекло ли это грань, называющуюся "голодом"? Не знаю, как Люк, но я испытывал голод. Страшный голод, рвущий все живое изнутри. И его пытки, которые, как оказалось, он собирался предпринять отображались на мне в несколько раз хуже, чем он, наверное, предполагал. Но я терпел. Я старался терпеть, ведя себя, словно послушный мальчик, но это не могло удержать меня от того, чтобы вздрагивать каждый раз, как бы говоря о том, что я погибаю. И я погибал. Быстро, но со страшными мучениями. Сейчас Люк был у руля, но я мог поклясться, что это ненадолго. Я не собирался уступать ему бразды правления несмотря на то, что он был хорош. Чересчур. И это сводило с ума. Всё, касающегося его, сводило с ума, и я едва сдерживался от того, чтобы не стиснуть зубы, чтобы не оттолкнуть его от себя и наброситься на него так же, как у двери… ах, нет, простите. В несколько раз хуже. И земля, ушедшая у меня из-под ног и напрямую говорившая о том, что вот он, шанс, когда поцелуй, который начал Хеммингс, стал набирать обороты, стал для меня тем шансом, чтобы вновь оказаться на лидирующей позиции. И вовремя нашего поцелуя я негромко прорычал, позже - сам поцелуй стал просто диким. Я вкладывал туда всю возникшую мою животную страсть: покусывая губы при каждом удобном случае, я оттягивал их на себя, не забывая о кольце - я помнил, что это одно из слабых мест Люка, и мне нравилось, как тот слегка хмурится. И потом, как бы заглаживая свою вину и проводя кончиком языка по контуру губ, я расплывался в широкой улыбке: вот он, момент, чтобы как следует показать то, чего я хочу. - Теперь моя очередь издеваться над тобой, - и мы меняемся местами. И я делаю несколько шагов к Хеммингсу, оказываясь к нему вплотную. И пусть мы были неравны ростом, я мог делать с этим парнем все, что захочу. Мой мозг давно отключился, отдавая волю и управление мной моим же инстинктам и чувствам, и теперь я мог с уверенностью сказать, что всё, что случится, четко отложится у меня это в голове. И я буду это помнить. Всю свою жизнь. - Тшшш, не дергайся, - я перехватываю руку Люка, который, кажется, понял, что я хочу сделать, и смотрю тому в глаза. Секунда, вторая, и комнату, вмиг утихшую, разрывает треск. Треск ткани. Треск ткани рубашки Хеммингса. Её части летят по разные стороны от нас, и я резко_небрежно толкаю блондинка на диван, сам нависая сверху. Такое положение мне нравится куда больше, если быть откровенным. Это прибавляет плюс один к моим извращенным образам и, естественно, карме. Демонстративно облизываю губы, не сводя взгляда с Люка, как тот не сводил с меня своего голодного взгляда. Да, я узнаю подобный тип из тысячи - я сам смотрел так в его сторону, когда он уходил куда-то. И мне дико нравилось, что он так смотрел на меня. И если бы раньше я смутился, то сейчас я просто склоняюсь и накрываю его губы своими так стремительно и быстро, что забываю о том, чтобы вздохнуть. Этот поцелуй был наполнен всеми разными оттенками, что только могут быть, но им двигало только одно - голод. Нещадный. Всепоглощающий. Голод. Слегка распухшие, манящие губы Люка только задорили, сводили с ума ещё хлеще, и я не хотел останавливаться. Словно в первый раз исследуя, я проникаю языком в его рот, нахожу его язык и сплетаю их воедино. Чувствую, как малыш Люки выгибается подо мной, но я опускаюсь ещё ниже, прижимаюсь к нему и сам прижимаю его к дивану. Наши торсы соприкасаются, я почти сижу на нем и своим ртом насилую его рот, когда мои руки, пару секунд назад блуждали по его шее, спускаются ниже. Легкие, но одновременно жадные касания, казалось бы, оставляют следы на его бледной коже. Жаль, что я этого не вижу, но был плюс в том, что я мог это чувствовать. И рук мне становилось мало. Именно поэтому я немного отстраняюсь, быстро стаскиваю с себя футболку, отшвыриваю ту в сторону и губами начинаю исследовать шею Хеммингса. Он её вытягивает, а потом издает подобие полустона, который пытается скрыть вздохом. Поздно, малыш, я все равно все слышал. Ему слишком нравится это, но тот не хочет признаваться. Что, неужели решил поиграть в недотрогу? Спешу огорчить: для этого тоже уже поздно. Оставляя мокрую дорожку от языка на его шее, я плавно перехожу к ключицам, оставив кое-где пару красных следов, как ощущаю на своей спине его руки. Он пытается вцепиться в нее, как в спасательный круг, но мы оба уже утонули, так что остается единственный вариант - вместе идти на дно. - Если ты не готов, то можно остановиться, - и я уже хочу забрать обратно эти слова, внезапно вылетевшие из моего рта. Я даже сам немного приостановился, приподнялся и вопросительно взглянул на Люка. На возбужденного Люка. На слишком возбужденного Люка. И если он сейчас скажет, что не готов, то я действительно взорвусь и пойду отыскивать себе умиральную яму. Нет, черт подери, это выше моих сил. Я не хочу слышать отрицательный ответ, посему я снова приподнимаюсь и со скоростью света несусь к его губам, чтобы вовремя заткнуть. И вовремя того, как я яростно затыкаю его, моя руки спускаются ниже, к его джинсам, где достаточно молниеносно ширинка оказывается расстегнутой.