Год крысы: Свеча

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ГЛАВА СОДЕРЖИТ СЦЕНЫ ЖЕСТОКОСТИ И ЖУТКОЕ ООС. Крыса, защищающая молодняк, готова пожертвовать собой. Впрочем, на этот поступок готова пойти любая особь при защите стаи. Там же. Холодные морские брызги плевали в лицо Альку, заставляя морщиться. Восемь лодок, плавно покачиваясь, плыли к темной полоске косы. Уже садясь в лодку, Альк понял, что НЕЛЬЗЯ отплывать. Не сумев придумать достойное оправдание, он зашелся притворным кашлем. - Эй, Альк, с тобой все в порядке? Саврянин усилил свои старания. - Кор, что это с ним? Мужик, выплачивающий плату за сбор камней, обеспокоено нагнулся над видуном: - Альк! Альк, что случилось? С хрипом саврянин выдавил: - Простыл накануне. Ща отойду… - Одурел что ль?! Собрался так работать? До дому добраться сможешь? Или Берека в помощь дать? Убедившись, что блеф сработал, Альк махнул рукой: «Мол, разберусь». - Точно помощи не надо? - Нет. - Ну, мы тогда поплыли. – Обеспокоенный мужчина потер лоб: коса вон как обмелела, всего несколько часов на работу осталось. - Давайте. - Просипел Альк. - Ну, ты это… Осторожней давай… Как только лодки отплыли от берега, Альк, взбешенной собакой рванул в деревню. «Не так! Что-то не так!». Сердце испуганным зайцем трепетало в груди. Дар, отчаянно вереща, заглушал мысли, сводя видуна с ума своей тревогой. Взобравшись по коварным и мокрым, в ночном тумане, ступенькам, Альк вдруг ощутил странную пустоту в душе. От деревни валил дым. Густой, черный, он навис над домами смрадным облаком. Изредка дома освещали вспыхивающие зарницы алого пламени. «Рыска!». Имя весчанки набатным колоколом прозвучало в голове, полной странной тишины. Панические предупреждения дара затихли. Да он был и не нужен: и последнему дураку понятно - в деревню вернулись пираты. Оглянувшись назад, Альк увидел лодки, медленно направляющиеся к косе. Без особой надежды быть услышанным, видун все-таки крикнул: - Пираты! На веску напали! Не дожидаясь окликов и другой реакции, он стремглав рванул в деревню, на ходу скидывая стеснявший движения тулуп. «Рыска! Жива ли?». Дар упрямо молчал, будто в обиде за недавнее пренебрежение. Многочисленные обращения к нему ничего не дали. Казалось, будто путничье чутье и Альк разделены широкой стеной. Это означало одно: среди пиратов видун, и это слепит его собственные способности. Ворвавшись в деревню, Альк вздрогнул. Створки ворот были доверчиво распахнуты. Недалеко от входа лежал округлый предмет. Внезапный огненный всполох осветил его: голова старичка охранявшего ворота, лежала в луже собственной крови. Рядом с ней виднелись прожженные теплой струей дырки в снегу: какая-то тварь помочилась на погибшего. Альк ощутил растущую в груди ненависть. Со всей скорости он рванул дальше, туда, где уже семидицу был его ДОМ. Шум бега потонул в воплях и женском плаче, перекрываемым мужским гоготом. Некоторых из жительниц села насиловали прямо на улице. На бегу, Альк с отвращением и ужасом увидел, как мерзавцы раздевают обезглавленный труп Орьки. Деревенской девчонке уже ничем нельзя было помочь, а в сердце бился страх, что с Рыской может произойти то же самое, если только уже не произошло. Отведя взгляд от этой сцены, он, отвернувшись в другую сторону, увидели силуэт ребенка, мальчишки, лет восьми, насаженного на металлический прут торчащий из плетня. Мертвые пальчики сжимали за палец руку. Женскую руку, отрубленную от тела матери, лежавшей неподалеку. В десятке метров уже виднелось мельничное колесо, подожженное чьей-то безжалостной рукой. Вот, наконец, взору открылся родной домишко. Ледяная рука сжала сердце в кулак: дверь была выбита. В эту же щепку из него раздался отчаянный, полный горя и боли крик. С остервенелым ревом, Альк выхватил факел, чадивший у мельничного сарая, и вбежал в дом. *** Чем ближе они подходили, тем сильнее хмурился Крысолов. Альгиз и сам ощущал что-то нехорошее. Какая-то тягость тучей нависла над душой. - Ты уверен, что мы идем туда, куда надо? - Да. Еще лучина, и покажется веска. Голос Ринтара был сух как старое дерево. Впрочем, прогнозы подтвердились: на фоне снежных гор появилась неровная полоса весковых домов. - Что-то тут не так. - Хмурясь, прошептал Крысолов. От внимания старого саврянского вояки не укрылись остекленевшие от дара, темные глаза ринтарца. Веска, окутанная туманом, приближалась, будто лодка, плывущая по спокойному озеру. Вдруг темные точки людских силуэтов ловко перемахнули забор. - Быстрей! – Крысолов с силой ткнул в коровьи бока, прижавшись туловищем к холке животного. Альгиз, с легкой задержкой, повторил движения за видуном. Спустя несколько щепок, до чутких ушей лесника донеслись крики. Когда спутники влетели в веску, всюду царил хаос: кричали женщины, плакали дети, раздавался мужской смех. Крысолов резко выдохнул, очередной раз ударяя корову пятками, вынуждая её нестись стрелой через деревню: - Альк где-то здесь. Рыска в беде. Надо быстрей… - Темные глаза крепко зажмурились. – Нам в тот дом. Альгиз увидел небольшой домишко с сарайчиком, стоящий напротив горящей мельницы. Корова под ним несла во весь опор и домик быстро приближался. Вдруг из поворота вылетел беловолосый мужчина с факелом. Не видя никого и ничего вокруг, он с криком ворвался в дом. *** Ротт еще не успел войти в нежную и горячую плоть, как девка безжизненно обвисла. Наплевав на это досадное обстоятельство, он чуть подогнул колени, чтоб поудобней вставить. - Нет! - На плечо легла рука Стода. - Я хочу услышать её крики. Карой, приведи девку в себя. Утерев зад найденной рубахой, мужик встал и вышел на улицу. Вернувшись, он размазал по девичьему лицу снег. - У, Карой, где твоя вежливость? Так ли обращаются с дамами? – Хмыкнул Ротт. – Учись. Недюжий кулак с размаху налетел на мокрое от снега лицо. Что-то хрупко щелкнуло под костяшками. Мотнувшаяся в сторону голова все так же была наклонена. На пол брызнуло красным. Раздался тихий вздох. - Эй, шлюшка! Следующий удар запрокинул девичью голову. Тропинка кровавых капель легла на лицо садиста. Рыска, захрипев, забилась в путах, приходя в себя. Лицо ныло, с кожи капали холодные прозрачные капли и горячие алые. Почему-то не получалось вздохнуть, а любые попытки увенчивались невыносимой болью в носу. Девушку начало подергивать, воздух наотрез отказывался набираться в легкие. Горячие слезы, обжигая, скатились на виски. До уха донеслось: -…А теперь вот так. Казалось, будто бревно тараном ударило в солнечное сплетение, вынуждая подвешенное тело с воем боли, согнуться в другую сторону. Как только Рыска увидела пол, через нос со ртом выплеснулось как минимум полстакана крови. - Вот видишь, пришла в себя наша красавица. Давай, раздвигай ей ноги. - Прошу вас, не надо! – Хрипя, заплакала девушка. Пират, державший Рыскины ноги, заржал. - А вот это уже мне решать. – Улыбнулся гад со спущенными штанами, и плюнув ринтарке в лицо, вновь подставил к темным завиткам волос воинственно торчащий член. В ту же щепку в дверях появился беловолосый видун. - Альк… - Нежный, хрипловатый шепот сорвался с улыбающихся, разбитых губ весчанки, вновь окунувшейся в беспамятную тьму. *** Влетев в ставший родным домик, Альк на щепку опешил: все нажитое непосильным трудом, было разрушено, надломано, испачкано, безнадежно испорчено. Но то, что предстало желтым глазам в следующую щепку, вывернуло всю душу, все естество видуна наизнанку. Подвешенная за руки к потолку, висела Рыска. Ведь никем иным, это хрупкое обнаженное существо, с кровавой маской вместо лица, быть не могло. Разбитый девичий лик был разделен на три части из-за светлых дорожек слез. Бледную кожу девушки украшали синяки, яркими, трупными пятнами расцветавшие на руках, ногах, шее… На нежном полушарии левой груди виднелись полумесяцы от зубов. На темной горошине соска, на которую в иное время сам Альк не позволял себе глядеть, алела капля крови. Разбитые губы чуть обнажились и легкий, невесомый шепот, слетевший с них, перед тем, как бывшая видунья тряпичной куклой обвисла, отрезвил саврянина: - Альк… Хриплый рокот, не прекращавшийся в груди, мгновенно затих. Затих в ту же щепку, как кулак видуна встретился с мордой недочеловека, посмевшего так обращаться с его женщиной. Пираты, не ожидавшие вторжения чужака, опешили: все мужчины уплыли за солью. Оставшихся стариков, кого нашли, перерезали. Ротт, чей нос принял на себя сокрушительный удар, отшатнувшись, взвыл. Спущенные к щиколоткам брюки, не хуже капкана, опутали конечности, заставив рухнуть на пол, больно насадившись голым задом на осколок глиняного кувшина. Мгновенно развернувшись, Альк всадил ногу второму в живот, заставляя незадачливого головореза согнуться пополам. Третьего же ждал болезненный тычок смоляным факелом в лицо. На этом везение видуна закончилось: тело насквозь пронзила острая боль. Посмотрев вниз, он увидел, как кожа на боку натянулась на чем-то тонком и остром. Задержав дыхание, он обернулся. Лишь для того, чтоб увидеть, как у четвертого бандита из кадыка торчит арбалетный болт, насквозь пробивший, заваливающемуся набок мерзавцу, шею. Пятый пират затихал на полу, дергаясь в последних судорогах. Рана, рассеченная от плеча и до груди, зияла темной дырой, быстро наполняющейся кровью. В дверях стоял егерь, перезаряжающий арбалет, и… Крысолов, бесчувственно отрубающий голову пирату, прежде получившему от Алька удар в живот. Тихий щелчок арбалета - и вот, затих ослепший от горящей смолы бандит. - Бедная моя девочка… Хриплый сип рокотом раздался из горла лесника. Ярко-желтые глаза наполнились слезами. Могучие, но уже по-стариковски морщинистые руки, потянулись к изувеченному телу висящей девушки. На пол упал позабытый арбалет. - Альк стой, не дергайся. – Спокойный голос наставника раздался за спиной. Не успев чего-либо предпринять, видун вновь ощутил резкую боль в боку. Обернувшись, саврянин увидел в руках крысолова спицу с черной, запекшейся кровавой коркой. - Ы-ы-ы… - Раздалось откуда-то из угла. Ледяные желтые глаза вернулись к единственному ублюдку, что был жив. Еще жив. Здоровенный бугай рукой пытался ощупать, разбитый в месиво, с торчащими осколками, нос. Кровь застилала его жирное лицо, мешая видеть, и засыхала на куцей бородке. Альгиз, тем временем, бережно снял девушку с крюков. Почувствовав, как заиграли желваки на лице, Альк нарочито медленно приблизился к последней твари. С изяществом кошки-крысоловки, он присел возле него. - Как тебя зовут? – Голос видуна был спокоен. Даже полон какого-то дружелюбного любопытства, совершенно не вязавшегося с безумными огоньками, пляшущими в его золотых глазах. - Мужик, отпусти… Мы же с ней только развлечься хотели… На плечо виконта легла ладонь. Тихий голос наставника произнес: - Может не стоит? Мы уже достаточно убили. Ты ведь добрый, Альк… - О, только не сегодня. – Вновь посмотрев на пирата, Альк с нежностью провел вдоль его лица рукой. - Так как тебя зовут, дружище? - Ротт. – Здоровенный мужик кое-как разлепил поросячьи глазки, на дне которых заплескалась надежда. Видун почти ласково улыбнулся: - Значит, Ротт. Заведенный кулак со всей силой влетел в уже намеченное месиво носа. Нечеловеческий вой боли разлетелся по помещению. Впрочем, на пятом ударе он затих. На седьмом, сбитый кулак видуна с хлюпаньем вошел глубже. - Спета песня, окончены дни… О прожилках наших дорог… - Тихо шептали, между ударами, забрызганные кровью губы. Альгиз вынес на руках укутанное в одеяло, бессознательное тело несчастной девочки, в самую дальнюю комнату дома: омыть от крови, привести в себя, успокоить и осмотреть полученные раны. Крысолов, закрыв глаза, тенью стоял за спиной своего любимого ученика. *** Спустя лучину, убедившись, что Рыскино беспамятство перешло в глубокий, беспокойный сон, Альгиз и Крысолов, переглянувшись, вышли на улицу. Альк даже не обратил внимание на их уход. Видун неотрывно глядел на Рыску, ловя даром малейшие изменения в её самочувствии. Предусмотрительно забрав оба болта, Альгиз перезарядил арбалет. Спустя еще лучину, одиннадцать из тридцати, имеющихся в запасе, покоились в остывающих телах пиратов. Рядом, изредка касаясь своим плечом его плеча, шел ринтарец. С длинного клинка капали алые капли. Спасенные женщины, старики, дети, бросив все, неслись к молельне. Сражение с пиратами больше походило на бойню: привыкшие «щипать» торговые корабли и вески, они не обладали достаточным мастерством. Конечно, на стороне головорезов была жестокость и молодость, но… Неожиданность и мастерство все-таки брали численный перевес. К тому же морские разбойники были изрядно пьяны или, в половине случаев, не одеты. За двадцать их общих трупов Крысолов получил лишь два пореза, один из которых можно было отнести к царапине. Еще через лучину вернулись весчанские мужики, привлеченные дымом и горящей мельницей. До утра раздавались крики боли. Вот только на этот раз боль и смерть несли правосудие. *** Рыскино лицо отекло. Нежная бледная кожа из-за отека стала раздутой и горячей. Синяк покрывал почти всю левую часть лица, переходя на подбородок. Альк, с ноющей от боли душой, вправил весчанке сломанный нос, пока та была в беспамятстве: если не сделать это в ближайшее время, милое лицо навсегда потеряет прямые черты. Не приходя в себя, девушка закричала. Широко распахнутые глаза ни на чем не останавливались, а разбитые и опухшие губы, дрожа, шептали: - Пожалуйста, не надо… Видя, как из-под опухших век катятся слезы, Альк сам чувствовал жжение в углах глаз. Боясь прикоснуться к какой-либо другой части ее тела, он ласково гладил девушку по макушке. Ближе к утру вернулись его наставник с лесником. - Как она? – Запах мороза смешанный с запахом крови разил от одежды лесника. - Хуже. – Голос видуна был спокоен. В душе все будто замерло: «Он едва ли её не потерял и все лишь для того, чтобы вновь…». - Альк, выйди. Дай я тоже посмотрю. Молодой саврянин, не препираясь, вышел. Он и так знал, что без применения дара девушка умрет в течение нескольких часов: порвана селезенка. А свечи поблизости нет… И лекаря тоже. Дубовый пенек, вынесенный морем, стоял у порога. Альк, присев, грустно улыбнулся, вспоминая, как ругался с Рыской из-за него. Глупая весчанка хотела, чтоб вместо лавки, возле дома стоял вот такой вот пенек. Альк тяжело вздохнул: Если б это могло помочь, он бы хоть целый лес таких пеньков сейчас приволок. На крыльцо вышел Альгиз. В руках егеря виднелась трубка, явно взятая с трупа одного из пиратов. Струйка дыма вяло рассеивалась в проступающем утреннем свете. - Что с ней? - Порвана селезенка. Немного ушиблена печень. Хотя первого хватит с головой. Егерь закрыл глаза и выпустил еще одно облачко дыма. Помолчав, он тихо спросил: - Что я могу сделать? Альк молчал, глядя на окровавленные сугробы через улочку. Долго молчал, а потом тихонько произнес: - Видун однажды способен зажечь обычного человека, не свечу. Порой этого достаточно для совершения чуда. - Зажечь? Как крысу? Альк спустя несколько щепок ответил: - Почти как крысу. Только НЕ крыса этого не переживет. А видун, решившийся на такое убийство, лишится дара. Альгиз молчал, а потом тихонько спросил: - Ну, а ты… Ради нее лишился бы дара? Вздохнув, Альк встал: - Спроси ты меня об этом месяц назад, мой ответ был бы «нет». Но не сейчас. Альгиз, до этого сидевший на корточках, выбив одним ударом о пенек табак из трубки, тоже встал: - Чтож. Тогда пошли. Тихий голос, раздавшийся от косяка двери, заставил вздрогнуть обоих: - Сиди, твой дар тебе еще понадобится, Альк. Но ты должен пообещать, что дойдешь до Пристани и поможешь нам. Боюсь, я просто не смогу идти с вами. Дар уже слишком большая часть меня… Видун обернулся и, встретившись глазами с темным взглядом наставника, благодарно кивнул. Крысолов, вздохнув, тихо произнес: - Пойдем, Альгиз. Все трое зашли в сени, пол которых все еще был покрыт кровью и вином, казалось бы, въевшихся в циновки и дощатый пол навсегда. - Альк, не мог бы ты… Рассказать все ей потом? Все обо мне… Белокосый видун вновь кивнул, приобняв егеря за плечо. *** Кожа ринтарской полукровки пылала, словно «теплый камень», весь день пролежавший в камине. Под глазами девушки залегли глубокие тени. - Ты готов? – Внимательный взгляд карих глаз уперся в ярко-желтые очи человека, ставшего если не другом, то приятелем точно. - Перед смертью не надышишься. – Напущено весело хмыкнул егерь. И, вздохнув, добавил, – Пусть дочка живет и будет счастлива. Я.. Ох, Божиня, будь понежней. Готов. Глаза ринтарца остекленели, в них теперь отражался ворот. Металлический, сложный… Дорожки затейливыми паутинками раскинулись над чернокосой весчанкой. Поди, найди нужную, которая приведет босые ноги отважной девицы к счастью. Вот, вроде, нашлась что поспокойней да поуверенней будет. Металлические лопасти, будто холодный собачий нос ткнулись в ладони. Осталось только силой его напитать. Силой жизни беловолосого егеря, отличного сказочника, да и просто хорошего мужика… - Стойте. Звонкий девичий голос раздался совсем рядом. Ворот утренним туманом растворился в руках. Моргнув, Крысолов увидел худую саврянскую девушку, скорее даже девочку. Спутанные, длиннющие волосы пахли дымом. Прозрачные, голубые глаза с холодной отрешенностью взирали на лежащую в постели Рыску. - Отойдите. Несмотря на щуплый и незначительный вид, голос девушки звенел той редкой сталью власти, которая Исенаре даже и не снилась. Не смея ослушаться, или даже подумать что-либо против, все расступились, пропуская голубоглазую к постели. Рыска тяжело дышала. Щеки, насколько это было можно рассмотреть из-за синяков, пылали. Ива, служительница Хольги, жрица храма Честа Жар, некоторое время смотрела на затухающий огонек жизни молодой девушки, чья судьба вскоре перевернет людской мир. В ладонь скользнул узенький кинжал. Тонкий, будто спица и острый, как опасная бритва, он оказался в пальцах жрицы раньше, чем кто-либо успел это заметить. Резкое движение расчертило ладонь девушки пополам. Пара капель алой крови сорвались с кожи и, меняя в полете свой цвет на кристально прозрачный, упали на дощатый пол. Кинжал исчез в складках рукавов так же внезапно, как возник в руке. Голубоглазая сжала кулак над приоткрытыми Рыскиными губами. Несколько прозрачных капель, весенней капелью, упали в приоткрытый рот. Глаза девушки, неотрывно глядящие на опухшее лицо бывшей видуньи, были полны материнской нежностью. С ласковой улыбкой беловолосая жрица наклонилась над Рыскиным лицом. Запечатлев на бледном лбу легкий поцелуй, девушка прошептала: - Возвращайся, дитя. По помещению будто волна прошла. Дыхание весчанки успокоилось. Казалось, будто бы синюшный отек стал чуть меньше. Альгиз очнулся первый: - Пресвятая Хольга… Жрица Честа Жар. – Егерь низко поклонился девочке-подростку. – Не думал, что увижу вживую одну из легенд, о которых сам рассказал немало преданий. Спасибо, что спасла её. Губы девушки тронула улыбка: - Не за что, дитя. Цени свою жизнь. Сегодня Хольга вернула её тебе. Голубоглазая жрица оглядела стоящих в комнате мужчин и, с все той же ласковой, материнской улыбкой произнесла: - До встречи. Длинные, белые волосы, ореолом окружавшие хрупкую фигуру в мешковатой рясе, чуть подрагивали в такт шагам обладательницы. Альк смотрел на Рыску. Смертельная угроза исчезла. Будто бы никогда и не было этой жуткой травмы. Лицо бывшей видуньи, хоть и было разодранное и припухшее, стало спокойней. Егерь, глаза которого влажно поблескивали, взял девушку за руку, на хрупком запястье были видны ссадины от впивавшуюся в кожу сеть. - Дочка… С Рыскиных губ сорвался тихий вздох. А еще через щепку девушка открыла глаза.