Год крысы: Свеча

ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: НЦ, + глава короткая и отчасти бестолковая. Крысы, как и люди, существа довольно непоседливые. Зверю необходимо постоянно занимать свое тело и время. Там же. Звезды следили за парочкой, что темными переулками возвращалась в кормильню, словно любопытные глаза. Ноги ныли от усталости, а голова - от шума. Альк постоянно позевывал: на больших праздниках, в отличие от Рыски, он бывал частенько. И, тем не менее белокосый видун не мог не признать, что вечер выдался замечательный. Рыска, шедшая рядом, восторженно щебетала, вновь переживая и медвежьи пляски, и шумные игры, и вкусные блины, и представление уже знакомых скоморохов и многое другое. Отведав хмельного меда, продаваемого на подобных торжествах, весчанка раскраснелась. Новый платок, за пару грошей приобретенный у уличной торгашки, украшал тонкую шею, беспечно распахнутую в преддверии теплой весны. За ухом девушки виднелся крохотный букетик подснежников – какая-то ряженая дурочка, прежде, безуспешно пыталась приладить его на ворот Альковой рубахи. Ноги саврянина подкашивались не только от усталости, но и от отведанной медовухи, что сладкой пряностью оставалась во рту и косоногой смелостью била в голову. Рыска, будучи малость трезвее, шутливо журила своего спутника. - Явились. – Ехидно встретил их на пороге кормильни егерь. - Ага. – Довольно улыбнулась весчанка. - Да ты, дочь, навеселе? – Удивленно вскинул бровь старый вояка. Рыска смутилась и, сложив пальцы щепотью, пристыжено выдала: - Самую капельку! - Оно и видно. - Со вздохом взъерошил ей волосы отец. Воспитывать девку было уже поздновато, да и, признаться, не имел он на то права. Свежая, недавно выстиранная постель, с накрахмаленным бельем, приняла девушку в свои прохладные объятия. Видун разделся донага и улегся на другую кровать. Рыска с щепку помялась, а после неуверенно позвала: - Альк? - У? Девушка привстала на локтях, вглядываясь в силуэт лежащего на тюфяке мужчины. Контуры были нечеткими, но и по ним было видно, что саврянин лежит на спине, глядя в потолок. Рыска, чувствуя, как краснеют щеки, тихонько спросила: - Почему ты там лег? Альк вздохнул: - Неважно. - Альк? Саврянин отвернулся набок, давая понять, что не намерен откровенничать. Не тут-то было. Рыска слезла с постели. Косы весчанки, десяток раз за день переплетенные, вновь разлохматились, растекаясь темными ручьями по плечам. Алькова домашняя рубаха, в которой девушка спала, чуть прикрывала бедра. Холодные половицы липли к пяткам. - Чего случилось? – Рыска присела на край его постели. - Забудь. - Альк… - Девушка провела по обнаженному плечу, чувствуя, как под пальцами кожа становится гусиной. – Что такое? Расскажи. Видун неуверенно пыхтел с несколько щепок. - Из меня рассказчик непутевый, но ты попробуй представить и понять. – Начало было столь непривычно для знакомого Рыске Алька, что девушка затаила дыхание. Видун же продолжил, - День выдался отличный. Мы много веселились, много пили, много целовались. И сейчас мы вместе в комнате, одни, вновь. Старики далеко и, наверное, давно спят. Иные мужчина с женщиной давно бы уже грохотали спинкой кровати о стену. Грубо? Пусть так. - Он замолчал, будто жалея что затеял разговор. Щепу спустя вздохнул и продолжил, - Но и прикоснуться к тебе не могу. Уже сколько времени меня к тебе тянет так, что рассудок теряю. Я хочу тебя как не хотел никого на свете. Чем я перед Богами провинился? Желтые, в темноте выглядящие как серые, глаза с немым укором взирали на испуганную чернокосую полукровку. - Альк я… - Лучше я буду ночевать один. По крайней мере, отдельно от тебя, неприступная. – Отшутился он, пытаясь хоть как-то загладить свою слабость, проявленную в пьяном откровении. Будь Рыска трезвая - непременно бы смутилась и ушла, но одурманенное медовым хмелем девичье сознание бунтовало. В голове вновь восстало решение делать первые шаги. Эти мысли перебивали странные образы в голове о том, как красиво отражает свет тлеющей лучины гладкое Альково плечо. О том, что под его уличающим взглядом – стыд какой! – твердеют кончики сосков, и это видно по рубахе... Спустя какое-то время, видун мягко сказал: - Иди спать. Мой одурелый наставник подорвется с рассветом. - Нет. - Нет? – Вскинул бровь саврянин. – Не подорвется? Рыска проигнорировала его слова. «В конце концов, терять-то нечего». Голос стыда затихал на задворках сознания, а теплые пальцы прикоснулись к лицу видуна. Легкая щетинка, проросшая на его подбородке, на удивление приятно колола руку. Высокомерие с его лица не исчезло, а, казалось, даже закрепилось. Но девушку оно не пугало. В какую-то щепку Рыска увидела саврянина за его маской. И едва ли не засмеялась, поняв, что теперь-то он беззащитен перед ней. Непонятная смелость и спокойствие наполнили бывшую видунью. Девушка наклонилась для поцелуя, но в последнюю щепку замерла. От губ видуна веяло теплом. Будто крошечные разряды проносились между ними, вызывая щекотку. Рыска улыбнулась, а саврянин резко привлек ее к себе. Без стеснения приоткрыв губы, она скользнула язычком в его рот сплетаясь, ощущая его терпкий вкус. Сладкий головокружительный поцелуй затянул, закружил, не хуже давешней карусели. Воздух горел в легких. Горячие и чуточку шершавые мужские пальцы опаляли кожу, лаская поясницу. Тяжело дыша, Рыска отстранилась, выпрямляясь и, к удивлению видуна, сама мягко перевела его руку под подол рубашки. Полушарие груди легло в ладонь, будто чаша доброго вина. Альк с шумом выдохнул: - Рыска… Чернокосая полукровка наклонилась, вновь соединив их губы. На этот раз поцелуи были медленные и нежные. Трепетные. Ведомая горячим жаром Рыска подавалась ему навстречу, тая под пальцами будто свечной воск. Альк замирал, смакуя и наслаждаясь этой лаской. Девушка ощущала все его желание, весь огонь, отмечая насколько, все же он молод, по-сути еще совсем юноша. Горячее дыхание опаляло шею, заставляя кожу покрываться мурашками. С губ Рыски сорвался тихий стон, когда чуткие мужские пальцы сжали отвердевший сосок. Девушка выгнулась и ощутила под тонкой тканью нечто, настойчиво упирающееся в бок. Альк шипя выдохнул куда-то ей в шею. И вновь увлек в глубокий поцелуй. «Мальчишка. Мой. Самый близкий мальчишка». Видун через силу оторвался от нее, и прерывисто вздохнул, стараясь успокоиться. - Ты понимаешь, что будет дальше? - Прошептал он, глядя в желто-зеленые глаза. - Да. – Стыдливо и одновременно горячо выдохнула девушка. - Дурочка. Ты же пьяная. – С непонятным сожалением вздохнул он. Рыска отрицательно качнула головой: - Нет. Саврянин удивленно вскинул бровь. - Мне уйти? – Скопировала Рыска его мину. Видун ухмыльнулся, вновь привлекая весчанку к себе. - Нет уж. Руки уверенно поднырнули под рубаху, стягивая её через голову. Обнажившаяся грудь легонько качнулась. И без того твердое мужское естество видуна, казалось, окаменело. - Не помню, говорил ли это, но обнаженной ты еще краше. Рыска было смутилась, но тут же шкодливо прищурилась. Альк улыбнулся. Озорно, нежно, и чуть обеспокоенно. Явно все еще обдумывал: стоит ли его желание, грядущего, судя по всему, события? - Полезай на меня. Рыска, ойкая и краснея в темноте, оседлала саврянина. Тонкие пальчики потянулись к краю пледа, но были остановлены. - Нет. Ты пока не готова. – Мягко сказал Альк, со смешком добавив. - Распутная девственница. Девушка мигом сникла. - Что не так? – Нахмурился белокосый. - Так я ж не… - Слова застряли в горле. Проглотив непрошенные слезы, весчанка продолжила, - те пираты… они ж меня тогда… Слезки все-таки побежали по щекам. Видун сел, обнимая девушку: - Дурочка, ты моя. Не побывало в тебе еще никого. Слышишь? Не было. Мы вовремя подоспели. - Правда? – Недоверчивый голос дрожал. - Правда. – Видун, сидя и обнимая ее за талию, медленно провел носом по Рыскиной ключице. - Но вот за сегодняшнюю ночь я не ручаюсь.. Девушка судорожно вздохнула. Альк нарочно медленно начал покрывать девичью шею поцелуями. Убаюканная этой лаской, этой ослепляющей нежностью, Рыска ощутила что слезы остались позади. Откуда-то внутри поднялась волна радости. «Чиста. Чиста для Него!». Мелкая дрожь поселилась в её теле с первыми поцелуями Алька, но сейчас, чувствуя нежным лоном всю мощь его мужского желания девушка полностью отдалась ощущениям. Саврянин умудрялся направлять каждый следующий поцелуй в какую-то дивную точку, распаляющую девушку сильнее пущего. Рыска со стыдом начала понимать, что невольно подается вперед, медленно ерзая на бугорке пледа, ниже пояса видуна. Поняла она это по вырывающемуся дыханию белокосого. Косы его распустились и, едва светящимся от лучины, ореолом окружили плечи. Альк будто бы стал чуточку моложе. Зацелованные губы, обычно сжатые в скупой усмешке, чуть припухли, золотые глаза прищуренны. Губы Алька осмелели до прикосновения к груди. Мужчина прикусывал и ласкал напряжённые соски языком. Вздрогнув, Рыска застонала, а через несколько щепок поняла, что еще немного и она совсем потеряет власть над своим сознанием. Смешливая мысль: «Вряд ли она останется невинной после этой ночи», одновременно пугала и радовала девушку. Следом ошалевшую голову посетила еще одна мысль: одаривая её лаской, сам видун остается не у дел. - Альк… Он послушно замер. - Тебе больно? – Голос мужчины был обеспокоенным: после той ночи в приморской деревушке, грудь весчанки увенчалась свежим, розовым шрамом. - Нет. – Мягко успокоила его девушка, поцеловав припухшие губы. - Тогда что? – Нахмурился Альк. - Ложись. – На диво властно приказала Рыска. С пол щепки сомневавшийся видун распластался по перине. Рыска наклонилась над ним, опираясь на руки. В глазах саврянина разгоралось любопытство: - М-м-м? - Тсс. – Мягко прошипела весчанка, водя носиком по его носу. Альк ухмыльнулся и поцеловал девушку. Тонкие пальчики весчанки блуждали по бархатным плечам саврянина, ощущая подушечками знакомые родинки. Теплые, нежные губы тем временем исследовали лицо белокосого видуна. Целуя переносицу и кончик носа, Рыска чувствовала, как Альковы губы нежно касаются её подбородка. Несмотря на желание, девушка вдруг почувствовала себя отчаянно, едва ли не до слез счастливой. - Люблю тебя. – Тихо, безотчетно шепнули её губы. Альк замер, а Рыска затаила дыхание. Сердце в ее груди подпрыгнуло и будто в пропасть ухнуло. Маленькая вечность промелькнула в минувшей щепке, после которой саврянин крепко-крепко обнял девушку, будто удумав спрятать ту в свою грудную клеть: - Родная моя, моя милая девочка… Теперь уже его губы покрывали лицо девушки поцелуями, удивляясь ставшим мокрыми щекам и радуясь появившейся счастливой улыбке. Плечи девушки замерзли, и парень, заметив это, накрыл и её пледом тоже. «Любит… Любит? Любит!», - удивленным колокольчиком звенело у Алька в голове. Хотя почему удивленными. Он будто всегда знал это. Внезапным порывом он вновь крепко обнял ее. Даже безрассудное возбуждение отступило, на щепу сменившись какой-то безграничной радостью, нежностью. Обнаженные тела виноградными лозами сплелись рядом. Рыска, счастливо улыбаясь, выводила пальчиками узоры на Альковой груди. Чуть осмелев, она вновь приподнялась на локтях: - Только не двигайся, ладно? - Приказывать мне удумала? – Усмехнулся видун. Вместо ответа девушка начала целовать его шею и грудь, как до того он делал это. Сладостное сипение, периодически срывавшееся с губ саврянина и воинственно упирающийся в девичий живот член, все еще сокрытый тканью, были наградой ее стараниям. Рука приблизилась к паху и замерла. - Можно? Альк чуть привстал на локтях: - Не боишься? - Боюсь. – Прошептала она в ответ. Видун усмехнулся: «Дожил. Будет учить девицу доставлять удовольствие». «Хотя… Девица-то ЕГО». Рыска почувствовала, как мужская рука направила её кисть. Член видуна оказался твердым, бархатно-нежным и горячим. А еще неожиданно большим. «Неужели он весь поместится...? ну... там...». - Что-то не так? – Ухмыльнувшись, спросил желтоглазый мужчина. Голос его чуть охрип и стал еще более пьянящим. - Он… большой… - Не бойся. – Усмехнулся Альк нежно. Мимо воли, где-то в глубине зацвело польщенное самолюбие. Впрочем, весьма оправданно: девки, когда-то бывавшие с ним, не жаловались ни разу. Альк управлял движениями девушки недолго. Рыска на диво быстро освоилась. «Ох и способное солнышко попалось… Так недолго и излиться», - морщась от стыда, думал белокосый. - Рысёнок, подожди. Огонек, затлевший в её кошачьи-желтых глазах, медленно отступил. Альк потянул ее на себя и поцеловал закусанные губы. Он продолжал снова, и снова. Пальцы саврянина медленно спускались к темным завиткам внизу живота. Видун жарко выдохнул, ощутив, насколько горящей и влажной была её девичья честь. Альк нежно провел по ней пальцем, нарочно задевая и играя с чувствительным бугорком. Рыска вздрогнула и выгнулась, издавая негромкий просящий стон. Услышав его, , Альк понял, что не выдержит, если сейчас же не войдет в нее. - Родная… Весчанка поняла его без слов и перекатилась на спину. Альк встал на колени, разведя стройные девичьи ножки. «Как же хороша она была. Его маленькая женщина. Его возлюбленная». Смотря на нее, он запоминал каждую черту. Рассыпавшиеся по подушке смоляные локоны, трепещущие ресницы, приоткрытые и опухшие губы, твердые соски на безупречной груди, гладкая бархатная кожа, разведенные изящные ножки и манящие черные завитки внизу плоского животика... Он навис над Рыской. Направив отвердевшую плоть к её влажным складочкам, он чуть улыбаясь склонился к ее лицу. Губы их вновь слились в поцелуе, в который вот-вот, наконец-то сольются и тела. - Люблю тебя. – Снова шепнула девушка. Её искренний взгляд пронзал Алькову душу насквозь. - А я те… - ПОЖАР!* – Внезапно раздалось из-за двери. *** Рыска оторопело смотрела на горящую кормильню. Девушка как в кокон была замотана в плед, на плечах повис тулуп, на ногах расшнурованные сапоги. В руках весчанка держала схваченные в последний момент кули и поклажу. Альк, успевший впопыхах натянуть бриджи и влезть в сапоги, и вовсе стоял с непокрытыми плечами. Длинные, не заплетенные волосы саврянина мягко колыхались от жара пламени. На правом плече сидел пасюк, и беззаботно умывался, раскачиваясь так, что мог в любой момент шлепнуться в остатки снежной каши под ногами. Сумка Алька лежала неподалеку. Крысолов стоял полностью одетый, будто в одежде и спал. Альгиз, хмурясь, заплетал куцые косы. Возбуждение в Рыске сменялось неудовлетворением, приправленным стыдом. Девушка едва ли не плакала. Альк стоял рядом со скрещенными на груди руками и всполохи пламени играли на его совершенно спокойном лице. И его спокойствие тоже было обидным. Владелец кормильни что-то выл о конкурентах едва ли не рвал волосы на голове. Местные сновали с ведрами до городской канавы и обратно. Кто-то вывел коров и нетопыря из коровни, которая, благо, была выстроена отдельно и к кормильне не примыкала. Никто, слава Хольге, не погиб. Только трое постояльцев сильно обожглись. Пожар, как поговаривали, с крыши пошел. Спустя несколько лучин кормильню, как могли, затушили, а постояльцев расселили по разным домам. Из-за ночного пожара, к недовольству Крысолова, отправление вновь пришлось перенести. Рыска была сама не своя. То, что происходило у них с Альком ночью, походило на какой-то сладкий и несбыточный сон. Девушка стыдилась лишний раз поймать его взгляд, задеть случайно рукой. Чуткий лесник не отходил от дочери больше чем на лучину, ненавязчиво пытаясь узнать, чего они с Хаскилем не поделили. Рыска в мыслях горестно ухмылялась: «Постель не поделили». Да только скажешь ли это новообретенному отцу? Хотя как отца девушка его не воспринимала. Да, пожилой саврянин заботился о ней, но старался не утомлять. За это девушка была ему благодарна. После того как эта странная тайна открылась, чернокосая полукровка действительно заметила между ними сильное сходство: порой говорили одинаково, иногда чесались схоже или чихали на один лад. Егерь был поразительно чутким к эмоциям человеком. Объяснял он это просто: - Когда живешь в лесу, среди волков и куниц, так или иначе, начинаешь чувствовать их друзьями. А звери они того, не врут. В отличие от людей. Завтрак в новой кормильне дали не ахти какой – половина заселенных после пожара постояльцев были безденежны, на них и экономили. Жуя обветренный, явно со вчера оставленный, блин, Рыска вполуха слушала Альгизовы повествования. - Пап? - Да? - А если ты мамку мою встретишь? Мужик почесал затылок. - А Хольга знает. Может и встречу. Они с Сашием ох как дорожки людские путают. – Хлебнув молока из кружки, он добавил. - Ну а если встречу, то вряд ли буду узнан. Годков-то о-го-го прошло. Девушка кивнула и внезапно предложила: - Знаешь что, пошли, рубаху тебе купим. А то все гарью, небось, провоняло. *** Ближайшая семидица проходила однообразно: дороги, кратковременные перекусы, ночевки и снова дороги. Небо становилось все чище, как порой казалось, сливая всю грязь путешественникам под ноги. Серые, до одури надоевшие, шматки снега и старого наста истаивали на глазах, рождая под собой кристальные лужицы. На холмиках робкая, как нашкодившее дитя, появилась кашлегонка, или как еще её называют Мать-и-мачеха. На камни и пеньки взлезали ящерицы – понежиться на солнышке. «Им-то хорошо! Они махонькие, их ветер не продувает, он выше ходит», - прикрывая уши от еще по-зимнему холодных вихрей, думала Рыска. Головной убор за зиму надоел, и теперь все четверо подставляли солнцу макушки - две смоляные, две белые. Печалило, что между чернокосой весчанкой и саврянином-видуном будто стенка залегла. И как ни обидно, ни они сами, ни двое старших спутников не понять, ни сделать ничего толком не могли. До определенного дня. Рыска взялась готовить очередной суп из подвявшего лука да корнеплодов, приобретенных в недавно пройденной примакопольской деревушке. Альк с Крысоловом пошел в рощу за вороной (или зайцем, как повезет), а Альгиз ухаживал за коровами. Услышав тихие шаги за спиной, Рыска, даже не обернувшись, попросила: - Альги… Пап, подай мех с водой. Спустя пару щепок рядом с девушкой шлепнулся мех. - Ой, это Альков, он ворчать будет. Подай мой, он на Белушке висел. - Не будет. Рыска обернулась. Молодой видун стоял в шаге от неё. Взгляд мужчины был внимателен, но приветлив. Девушка поборола неловкое чувство: - Спасибо. - Чего-нибудь еще надо? - Морковку - она там, - Рыска махнула на поклаже рукой, - и укроп. Он в мешочке, в во-он той сумке. Кивнув, видун полез в поклажу. Рыска встала с корточек, чтобы забрать продукты. Альк молча смотрел в её глаза. Рыска отвечала ему тем же, потом тихо прошептала: - Прости за то, что тогда в кормильне… Мне тогда уйти надо было, а я осталась. Альк посмотрел на нее с нежностью: - Дурочка. Любимая. – Рыска и пискнуть не успела, как оказалась в крепких объятиях. - Ох, балбесы. – Дружелюбно хмыкнул беловолосый сказочник, невольный свидетель примирения, обращаясь к Белушке. Корова, жевавшая корм из висящей перед носом торбы, покосилась на кружащего Рыску Алька, умным темным глазом. _________________________________________________ * В какой-то мере это был не «ПОЖАР!!!» а очередной «ОБЛОМ». Простите, автор – гад.