Чёрт меня дёрнул притвориться геем! 2

      Утро вечера мудреней, но только не для Алекса. Он не проснулся, а вышел из комы. Его тело болело от переживаний, мышцы были напряжены, словно он не отдыхал, а таскал ящики весь предыдущий день.       Он понимал, что непозволительно плохо поступил с Матвеем, у них даже не было нормального диалога, он просто набросился на опешившего парня, воспользовался его расположением, словно дикарь, и оставил одного наедине со своим разочарованием. Но отчаянию Хвостова не было видно конца. Только открыв глаза, он уже инстинктивно хотел взять телефон, чтобы позвонить Мэтту и извиниться, но не мог. Гордость вперемешку с обидой на самого себя и на весь мир не давали ему сделать абсолютно ничего, что бы его хоть как-то оправдывало перед лицом близкого окружения. Его мир рушился, он уже чувствовал подступающую злость, которая вот-вот должна взять над ним верх, и первое желание дьявола внутри него диктовало: «Иди в школу, разнеси класс, избей Оксану за её глупость и скотское отношение к тебе, а затем добейся исключения и проваливай из города. Дождись, пока отец сопьётся, затем похорони, потратив как можно меньше средств на ритуальные услуги, и живи один».       Это ли был его путь – он не мог понять, как не мог осознать и тот факт, что злость заглушает в нём его былое естество, которое призывало к благим намерениям и действиям. Он сел на кровати и решил обдумать всё происходящее внутри его сознания. Оксана стала толчком, но не была создателем того, что сейчас рвало его грудь изнутри. Она пробудила внутреннюю агрессию, озлобленность не только в её сторону, но и в сторону всего мира. Он более не хотел никого видеть, ни с кем вести беседу, и сейчас в какой-то мере его успокаивал тот факт, что последним его собеседником был именно Матвей. Несмотря на всё своё яростно бурлящее естество, он глубоко уважал этого парня не только из-за возраста, но и за умение трезво оценивать происходящее и дать полезный совет. Теперь он был горд знакомством с таким человеком, которого некогда в своих мыслях поливал грязью, и благодарен Оксане за то, что она таким негуманным способом помогла ему узнать другую сторону собственной натуры. Были ли вспышки гнева контролируемы и как можно с ними бороться?       От самоанализа Алекса отвлёк блюющий отец, который распластался посреди коридора с пустой бутылкой спиртного в руках. - Твою мать, - рассвирепевший парень побежал в ванную комнату за тазом и тряпкой.       Быть может, создателем скрывающейся внутри ярости был именно этот чёртов алкоголик. И как можно мириться с его присутствием, если он каждой клеточкой своего тела отравляет юнцу жизнь.       Закончив прополаскивать грязную смердящую тряпку, парень решил мысленно победить свою гордость и позвонил Матвею. - Алло? – голос был тихим и настороженным. - Я не должен был так с тобой поступать, - чётко произнёс Алекс уже заготовленную фразу, которую крутил в голове с момента пробуждения.       Смех на том конце провода заставил его оцепенеть. - Мне ты ничего не должен, разве что самому себе. Я так и знал, что ты позвонишь. Эмоциональный взрыв отступил, и теперь ты, словно с похмелья, будешь звонить всем своим друзьям, чтобы извиниться за вчерашнее. - Но первым делом я позвонил тебе, а не Оксане… - А её ты за волосы и не таскал. Видимо, такие вспышки слепого гнева у тебя были раньше, раз ты уже выработал стратегию, - голос был спокойным, мягким, успокаивающим. Алекс не чувствовал трепета, но ощущал, что ему становится спокойнее. - Да, но они были контролируемы. Я мог остановиться. Ты же был у меня дома и видел моего отца. - Я, быть может, ошибаюсь, но это намёк? Хвостов умолк. Ему понадобилось некоторое время, чтобы он сумел поспеть за спешными умозаключениями блондина. - На что? - Ты хочешь переехать? - Я думал об этом, когда проснулся. Сбежать, - последнее слово он прошептал, боясь, что отец может услышать, потому что услышал кряхтение и скрип прогибающегося паркета под тяжестью грузного тела, медленно поднимающегося с пола. Парень быстро посмотрел на дверной замок его комнаты и тяжело вздохнул, когда осознал, что инстинктивно закрыл его по возвращении. - Ты сейчас так откровенен, потому что чувствуешь себя виноватым передо мной? – Матвей получал удовольствие от разговора, словно он стоял перед нищим и выслушивал причины, по которым тот достоин получить подаяние. - Я не чувствую себя виноватым в том, что изнасиловал тебя. Я виноват в том, что воспользовался именно тобой. Я мог выплеснуть гнев на отца, подраться с ним, и тогда весь пар вышел бы мгновенно. Но я сделал то, что сделал. - Вчера ты был не таким многословным. - Я пытаюсь понять самого себя, в голове слишком много мыслей, и хочется рассказать хоть малую часть, чтобы облегчить моральное давление. - Тогда я к твоим услугам. Я могу предложить тебе выгодные условия для твоего восстановления, но придётся внести пару ремарок, - слова лились из его уст, словно патока. Он был обходителен, добросердечен и внимателен к собеседнику. - Что за предложение?       Сейчас Хвостов, доверяющий Матвею, был готов прислушаться к нему, что бы тот ни говорил, надеясь на его самоконтроль и более богатый жизненный опыт. Блондин уже перешёл подростковую стадию, ему должны быть знакомы переживания и склад ума младшего поколения. - Переезжай ко мне, у меня найдётся для тебя отдельная комната. Начни подрабатывать и плати часть коммунальной платы, в плане продуктов на первое время я подсоблю, как и с уборкой. Но сейчас тебе стоит внимательно отнестись к моему единственному требованию. Ты слушаешь? - Да, - быстро ответил Алекс. Раньше он бы отказался из-за Оксаны, но теперь он готов был ухватиться за любую возможность сбежать из этого ада. А девушка… если у него остался хоть единственный шанс восстановить былые отношения, то он сможет объяснить причину переезда к бывшему любовнику. - Ты понравился мне как парень, я хотел тебя. Теперь я получил, что хотел, и после долгого знакомства уважаю тебя как человека, пытающегося стремиться к самосовершенствованию, пускай и путём многих потерь. От тебя требуется лишь не провоцировать меня на перемену моих чувств в болезненную для нас обоих романтическую сторону. - Хорошо, спасибо за возможность, - услышав ответ, Матвей не был до конца уверен, осознал ли Алекс, что тот ему сказал. В глубине его души всё ещё теплилась надежда на обладание этим строптивым юнцом, но он старался гнать эти мысли, ставшие ему неприятными.       Закончив разговор, Алекс тут же принялся собирать вещи и осознал то, чего никогда не понимал, - ему практически нечего брать. Кроме куртки, пары ботинок, небольшой стопки одежды и учебников ничто ему не дорого. Альбомы с детскими фотографиями, книги, компьютер – он даже не подумал о том, чтобы их упаковать. Ничто не держало его здесь кроме жизненно необходимого.       Собрав рюкзак, Алекс сел за компьютер и начал с воодушевлением искать вакансии для школьников. Курьер, промоутер, уборщик – сейчас он готов был взяться за любую работу, видя свет в конце тернистого пути.       Отец даже не заметил, что Алекс выходит из дома так поздно, ведь школу парень сегодня пропустил. Вдохнув в последний раз запах едкого перегара и описанных покрывал, шатен покинул квартиру, закинув ключи от квартиры напоследок на самое дно рюкзака, чтобы таким образом самому себе показать, что грядут перемены.       Прибыв в квартиру Матвея, Алекс оценивающе огляделся. Теперь это его временный дом, он должен ощутить его запах, атмосферу, степень уюта, чтобы проникнуться симпатией и почувствовать себя лучше. До каких пор он будет жить здесь? Неужели он подчиняется диктовке злых мыслей, говорящих ему о побеге из дома и ожидании смерти отца?       Прижимая к груди рюкзак, Хвостов стоял в прихожей возле Матвея и молча осматривался, размышляя о своём, а тот не смел его прерывать. Он позволял парню привыкнуть, словно кошке, обнюхивающей каждый угол нового дома.       Алекса донимали недобрые мысли. Он пытался понять, использует ли он парня в своих интересах или просто подчиняется чужой воле. Что движет им в данный момент – чистый эгоцентризм или самоотрешённая попытка измениться. Ради кого он хотел меняться – было неясно, ибо не только Оксана толкнула его на это. Смешение обстоятельств вынуждает его попытаться измениться и лучше понять самого себя. - Хватит молча стоять, у меня ноги затекли, - наконец прервал Матвей задумавшегося Алекса. – Проходи, я покажу твою комнату. Ты уже подумал о том, кем бы хотел работать?       Блондин говорил непринуждённо, спокойно, словно вчера ничего не произошло. Он был достаточно умным и учтивым для того, чтобы сейчас не портить радость обретённой свободы, и он был рад, что мог таким простым для него способом изменить чью-то жизнь.       Алекс безропотно следовал за Мэттом, всё так же обнимая рюкзак, словно любимую игрушку. Он был робок и замкнут, что совершенно не складывалось в единый образ с ним вчерашним, что не осталось без внимания Матвея. Он поощрял возвращение шатена к былой воспитанности и уважению, но в глубине души ожидал гневного выпада, и старался его никоим образом не провоцировать. Сейчас парень, доверивший ему свою судьбу, был хрупок и уязвим по отношению к любой колкости, как-либо его задевающей. - Диванчик расстилается, рабочий стул, тумба, шкаф, есть даже цветок. Он у меня терпеливый, борется за жизнь самостоятельно, потому что я редко захожу сюда и потому порой забываю его поливать. - Как отель, - широко улыбнувшись, Алекс вошёл в комнату и, покрутившись, кинул рюкзак на пол. Расчувствовавшись, он кинулся к Матвею, и тот хотел машинально отстраниться, но Хвостов не собирался делать ничего предосудительного и посему лишь крепко обнял парня за плечи. - Спасибо за то, что веришь в меня, - прошептал он и, отпустив застывшего блондина, сел на диван. – У тебя есть лишнее полотенце и постельное белье? Я только сейчас понял, что ничего из бытовых принадлежностей не взял. - Конечно, есть, - Матвею понадобилась секунда, чтобы вернуться в реальность. Сейчас он видел перед собой прежнего Алекса, веселого, доброго, располагающего к себе, и это было отрадно. - Когда мне нужно будет съехать? – этот вопрос рано или поздно пришлось бы задать, и Хвостов, осознав это, не хотел медлить. Они сидели на кухне и отведывали дивную пасту, приготовленную Матвеем, давно живущим в одиночестве и умеющим позаботиться о себе.       Матвей положил вилку рядом с тарелкой и посмотрел на Алекса пристальным взглядом своих тёмно-карих глаз. - Пока не думай об этом. Ты меня знаешь, я дам знать, если твоё соседство будет мне в тягость. - Но я бы не хотел злоупотреблять… - Замолчи и ешь, не порть мне дивный вечер. Посмотри, какая погода за окном.       Алекс оторвался от трапезы и повернулся лицом к окну. За окном валил снег, фонари освещали его, и создавалось ощущение, будто прямо под ними происходит звездопад. Во дворе было почти безлюдно, сугробы, образовавшиеся за день, были нетронуты и ждали своих разрушителей.       Матвей, в отличие от Алекса, прекрасно знал себя и мог ответить на все вопросы, задаваемые его подсознанием. Ему было в радость приютить парня, дать ему возможность спокойно вздохнуть после стольких лет жизни бок о бок с агрессивным пьяницей, машущим кулаками по любому поводу. Побывав в его квартире, он уже не смог выбросить из головы то ощущение ужаса и отвращения к былому жилищу шатена. Мэтт не был верующим, но его грело осознание того, что он может изменить чью-то жизнь, и, быть может, добро к нему вернётся. Однако блондину было удивительно осознать тот факт, что сегодня, когда Алекс с таким детским восторгом смотрел в окно и наблюдал за снегопадом, он впервые испытал рядом с ним не страстное желание, а отеческое чувство, словно рядом с ним сидел его младший брат, комната которого теперь занята школьником. Чувство былой потери на секунду сковало его сердце, и он решил не вспоминать прошлое, чтобы не заразить этим гнетущим настроением своего нового соседа. - Я доел и хочу почитать журнал, если ты не возражаешь, - Матвей встал из-за стола и, сполоснув тарелку, положил её в посудомойку.       Хвостов, увлечённый какими-то заоблачными мыслями, неуловимыми для него самого, кивнул и улыбнулся, провожая Матвея взглядом. Он был безмерно благодарен за шанс измениться и сбежать от прошлого и не мог выразить это словами.       Лежа в своей новой кровати, он продолжал обнимать подушку и теперь по-доброму вспоминал Оксану. Завтра же он позвонит ей и всё объяснит, расскажет о себе то, что не рассказывал никому, и поделится умозаключениями по поводу своего естества.       Вдруг в дверь постучали. - Да?       Матвей зашёл в комнату и присел на край расстеленного дивана. - Я хочу сказать тебе кое-что перед сном, чтобы эта мысль осталась у тебя в голове. Быть может, ты уже подумал об этом сам, но я хочу, чтобы эта ужасная история, наконец, закончилась. - Ты про Оксану? – осторожно спросил Хвостов, будучи не уверенным в том, к чему клонит блондин.       Тот безмолвно кивнул. - Я тоже думаю об этом. Я благодарен тебе и уважаю тебя, но я хочу быть с ней. С Оксаной я чувствую себя спокойнее и совершенно не склонен к саморазрушению. - А зачем ещё нужна любовь? Именно она толкает нас на самые ужасные поступки и в то же время спасает от них, - он улыбался, в его взгляде не было того желания, что раньше пугало парня, а потом распаляло и заставляло мысленно возвращаться к блондину. Теперь всё было по-другому, словно между вчерашним и сегодняшним днём прошла целая жизнь. - Самое сложное – объясниться с ней обо всём, что я пережил и что чувствую. - Я поощряю твою честность, - Мэтт прервал рыцарский порыв юнца, - но иногда лучше ложь во спасение. - Может быть, ты прав. Завтра решу, - Алекс улыбнулся и повернулся на бок, спиной к Матвею, как только тот встал с края расстеленного дивана. Перед тем, как покинуть комнату, блондин, держась за ручку двери, повернулся и произнёс то, что не давало Хвостову уснуть полночи. - Интересно, почему так. Твоя любовь к Оксане бережёт тебя от саморазрушения, а Никиту и Макса, наоборот, толкает к этому. Жизнь – лучший в мире юморист.