Чёрт меня дёрнул притвориться геем! 2

      Никита, пьяный и разгоряченный, уже подошёл к своему дому, но не решался войти. Показываться маме в таком состоянии ему не хотелось, но и мёрзнуть на улице до утра – не самая радужная перспектива. Но, решив, что смерть от обморожения ему не кажется такой уж красивой и романтичной, парень пошёл домой.       Встреча с матерью оказалась не самым лучшим эпизодом. Она, заплаканная, разговаривала по телефону с Игорем, как понял Никита по её обращению к нему, и просила не уезжать в командировку так скоро, ведь ещё не закрыты отчёты за месяц. И она хотела его видеть, что и не скрывала.       Пьяная голова не показывала Никите воспоминания о случае на конференции, но на уровне подсознания он понимал, что эта поездка – демонстрация нежелания видеться либо с мамой, либо с ним. Вялые ноги сами повели его в сторону кухни, где находилась Марина, и он, по-царски рассевшись на стуле и закинув ногу на ногу, громко спросил: - Что, ссоритесь? - Уйди, - прошипела мать, но, обернувшись, в следующий момент заметила особенный румянец на лице сына, а затем и совершенно пустые и поблескивающие от алкоголя глаза. - Извини, Игорь, Никита пришёл. В общем, подожди ещё пару дней, и я смогу поехать вместе с тобой. А пока спокойной ночи.       Марина положила трубку, хотя на том конце провода ещё был слышен мужской хриплый голос, который часто приводил Раевского в бешенство, но сейчас он глупо улыбался, глядя в окно. - Что это? – показывая рукой в сторону сына, вопрошала мать. - Это пьяный дитятко, - говоря это, Никита громко икнул и сглотнул подступивший к горлу рвотный ком. - Иди в свою комнату, видеть тебя не хочу в таком состоянии, - Марина вытерла остатки слёз, выступивших в момент любовных разбирательств, и хотела пойти к себе, но Никита схватил её за край кофты. - Останься, я хочу поговорить. - От тебя идёт такой смрад, что с тобой даже находиться в одном помещении невозможно, а ты поговорить захотел? - Да, - Раевский кивнул, подтверждая свои слова, и жестом пригласил мать присесть напротив него. Она повиновалась, стараясь сдерживать гнев. - Я влюблён, но сердце моё разбито, - произнёс он тихо. Марина смотрела на него с удивлением, ибо нечасто он хотел говорить с ней на деликатные темы, затрагивающие его душу. - И кто это? - Семейство Неземновых никогда не даст мне покой, - усмехнувшись, Ник начал крутить в руке пустой стакан, взятый со стола. – Я уже не могу так, давай переедем? - Какой ещё, к чёрту, переезд? Где мы возьмём деньги, куда мы поедем, как будем жить? – мать была в таком шоке, что даже не понимала, что говорит, слова сами лились из её уст, словно она оправдывалась. - Я устал, хочу быть в другом месте. - Переезда не будет, но сердце твоё мы вылечим, - она постаралась смягчиться, как только заметила, что в его словах нет ни толики шутки. - И как же? – Раевский посмотрел на неё, как озлобленный пёс смотрит на собаколова, забившего его в угол. - Съездим куда-нибудь развеяться. После командировки… - Разве ты не понимаешь, что он хочет тебя бросить? Ты настолько глупая?       Марина умолкла, замолчал и Ник, осознавая, что он перешёл черту. - Я пойду спать, - тихо произнесла она и, быстро встав из-за стола, ушла к себе, на ходу закрыв дверь на замок.       Никита, выпив стакан воды, медленно побрёл в комнату, разочарованный в самом себе, и, поняв, что алкоголь выжал из него всю бодрость и теперь позволял ему спокойно заснуть, упал на кровать без сил.

***

      Дивный ресторан с приятным обслуживанием, роскошный, но не вычурный интерьер, чёрные диваны с расписными дивандеками, большой аквариум с экзотическими рыбами в центре зала. Вечер в честь празднования триумфа на конференции прошёл отлично, ребята чувствовали, как груз свалился с их плеч, а директор, решивший угостить детей, ощущал удовлетворение от будущей гордости перед коллегами по управлению школой. Нечасто среднестатистическому учебному заведению удавалось взять первенство в мероприятиях с увесистым по ценности призом.       Лишь Оксана сидела возле Алекса и ощущала странную тянущую боль где-то в груди. Ей хотелось почувствовать себя нужной, значимой в чьей-то жизни помимо семьи, и Хвостов давал ей это, но девушка ощущала, что ей было этого недостаточно. Дежавю, накрывающее её с головой, не давало спокойно дышать. Смог бы этот верный принципам парень уйти от неё к парню? Снова. - Лёш, - Неземнова позвала свою пару по имени, и парень смущённо повернулся к девушке, не ожидая, что она осмелится заговорить с ним при всех. Она наклонилась ближе к нему, прижимаясь бедром. – Ты уверен, что я тебе нужна? - Что за вопрос, - удивлённо произнёс Алекс, подняв глаза и встретившись с холодным стальным взглядом брюнетки. Она на секунду смутилась, будучи не уверенной в надобности будущей реплики, но всё же набралась смелости. - Пока наши отношения не перешли черту влюблённости, быть может, нам стоит оставить всё как есть?       Шатен нервно сглотнул. Он не ожидал, что в такой торжественный момент, при всех, она скажет именно это. Он ведь сделал на конференции всё, что мог, у возлюбленной не было причин винить его в чём-то.       Общий диалог прервался, так как директор заметил, что пара перешептывается, но в следующий момент, почувствовав, что их беседу не стоит прерывать, громче обычного обратился к Лизе, чтобы отвлечь остальных от секретного разговора на, как он сам догадался, деликатные темы. - Но я давно в тебя влюблён, и ты это знаешь, - прошептал Алекс, взглянув на уже отвернувшегося от него мужчину, что-то бурно рассказывавшего остальным. И действительно, Лера о чём-то увлечённо болтала с директором, а Павлова старалась вставить свои три копейки в этот увеселительный диалог. - Но я не влюблена в тебя, - робко ответила Окси, слегка съёжившись. Её тяготила мысль, что эти отношения не приносят ей то, что она ждала. Никакой искры, прошлое не исчезает в голове, когда она находится рядом с этим парнем. Разве что минутное забытьё в момент страстных поцелуев, но, как думала девушка, это была лишь химия, физиологическая реакция организма на противоположный пол. Она возбуждалась в эти моменты, но эти чувства не вызывали у неё то, что она получала от Раевского. Опустошённость её души не могла до краёв наполниться теми жалкими потугами любовных эмоций, что вызывал в ней Хвостов.       Парень в полной растерянности, не зная, что сказать, подцепил вилкой жареный кальмар с общего блюда посреди стола и, яростно зажевав его, постарался собраться с мыслями. - Ты хочешь поговорить об этом именно сейчас? – парень ощущал нарастающее напряжение. Лера замолчала и с любопытством уставилась на пару, стараясь расслышать каждое слово, что не ускользнуло от пристального внимания напряжённой Неземновой. - Извините, мы отойдём, - Оксана поднялась с места, и парень послушно последовал её примеру под пристальным вниманием гостей. - Что-то случилось? – удивлённо поинтересовался директор, сверля взглядом брюнетку, которая старалась отвести глаза, лишь бы не вызвать лишних подозрений относительно её отношений с Хвостовым. - Мы хотим немного пройтись снаружи, если вы не возражаете, - уклончиво ответила Оксана, но складка на её лбу выдавала все скрываемые тайны. Глава школы чувствовал, что назревает что-то неладное, но не хотел лезть в чужие сердечные дела, поэтому лишь учтиво кивнул и привстал, когда девушка покидала стол. Лера проводила пару взглядом с долей язвительной усмешки, пренебрегая чьими-либо чувствами кроме своих, что и не скрывала.       Как только ребята вышли за пределы ресторана, Алекс, даже не удосужившись застегнуть куртку в зной, резко обернулся к Неземновой. - Что ты задумала? Это какой-то очередной хитрый план? – он был хмур и растерян. Девушка инстинктивно подошла ближе к нему, чтобы постараться успокоить своим присутствием, но в следующий момент осознала, что теперь это выглядит жестоко. - Я не хочу причинить тебе боль, но в данный момент я больше боюсь навредить самой себе, - она глубоко вздохнула, провожая взглядом прохожих, чтобы не встречаться глазами со своим парнем. Хвостов неистово воскликнул: - Да, рассказывай-рассказывай. «Дело не в тебе, а во мне», «раньше ты был другим». Готовлю уши для лапши, - он сжал кулаки от негодования. – Или дело в Чайке? Ты хочешь уйти к нему, но не хочешь говорить об этом? - Нет, - тут же холодно ответила Оксана, испытывая неприязнь по поводу того, что её пытались уличить в измене. Она хотела назвать причину, но морально не была готова к этому. Винить человека за его прошлое – это пережиток, словно посрамление личности за её предков. Сейчас Алекс уже ничего не мог изменить, но на её решение это не влияло. Хвостов не был глуп, хоть и казался таковым со стороны. Он совершенно точно подмечал язык её тела: как бегают её глаза в молчаливом сомнении, как карманы куртки вздымаются от судорожных шевелений пальцев рук внутри. - Я не хочу, чтобы ты разбил мне сердце так же, как это сделал Никита.       Парень был в замешательстве. Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что именно имела в виду Оксана. - Но ведь я не собирался… - растерянность сковала горло, он не мог более говорить, поэтому лишь холодно смотрел на девушку, оскорбленный в своих чистых чувствах по отношению к ней. - Разберись в себе, пойми, чего ты хочешь сейчас… - Тебя я хочу, разве не понятно?       Неземнова, не успев договорить, резко закрыла рот от удивления. Смущенная и застигнутая врасплох, она отступила от парня на шаг, не зная, как поступить. Вечные девичьи преувеличения в данный момент витали в её голове, словно бабочки. Как он её хочет? Быть с ней или переспать? Что он имеет в виду? - Что ты хочешь, чтобы я сделал? – поняв, что девушка в ступоре от его решительного ответа, Алекс старался задобрить её, вывести на контакт, который теперь казался не таким лёгким, как раньше.       Она молчала. Они стояли друг напротив друга в полной тишине, оба в растерянности, запутавшиеся в своих чувствах. Нехватка жизненного опыта, цинизма и трезвого взгляда на вещи влияла на них, как патологическая бессонница, забирающая последние моральные силы. - Хорошо, - наконец, взяв себя в руки, прошептал Хвостов, немного наклонившись вперед, чтобы посмотреть Оксане, зарывшейся в глубокий капюшон, в глаза. Она старалась избегать зрительного контакта, но теперь сдалась. Ноги её подкашивались, она сомневалась, как и любой влюбленный молодой человек, находящийся на перепутье.             Алекс увидел в её глазах проступающие слезы и, не выдержав, обнял девушку, прижимая к себе крепко, боясь потерять. В его голове мелькали мысли, что это их последние объятия, и ему становилось дурно, диафрагма сжималась, не давая нормально дышать от тревожного напряжения. – Мы сделаем перерыв. Быть может, ты права, и мне стоит всё трезво обдумать.       Сказав это, парень отпустил Оксану, пьяно вдыхающую аромат его шеи, и, резко развернувшись, пошёл прочь, оставив девушку наедине с собой. Ему хотелось обернуться, чтобы увидеть её, смотрящую ему вслед, но сдержался. Мужской стержень, постепенно проявляющийся в нём под гнётом испытаний взросления, постепенно формировал твёрдый и непоколебимый характер, но сам он этого пока не замечал.       Обдумав и осознав то, что он собирается сделать, Алекс всё равно взял в руки телефон и набрал Матвея. Несколько длинных гудков, и на том конце провода ответил мужской голос. - Да? - Я хочу увидеться с тобой, - голос был твёрд, в нём были слышны холодные и требовательные нотки. - Мне куда-то подъехать? – настороженный Матвей задал вопрос, слегка помедлив. Он был удивлен и одновременно озадачен внезапностью. - Нет, я буду у тебя минут через двадцать. - Хорошо.       Хвостов тут же положил трубку. Он был эмоционально нестабилен, и он это прекрасно осознавал. Под тяготой гнева и негодования можно наделать немало глупостей, но именно сейчас, когда эпизод с Оксаной ещё жив в его голове, парень хотел расставить все точки в своей голове. Он понимал, что опасения девушки не беспочвенны, и хотел лично убедиться в обратном, пусть и жестоким для третьей стороны способом. В данный момент его не волновало состояние Матвея, ему хотелось в первую очередь удовлетворить своё болезненное любопытство. - Проходи, - послышалось из-за двери, и школьник, резко отворив дверь нараспашку, схватил обескураженного Матвея за талию, а затем впился в его губы. Блондин начал что-то мычать, стараясь отодвинуть от себя парня, но эта пылкость ослабила его.             Алекс повёл парня в сторону гостиной, делая решительные шаги вперёд, тем самым заставляя Мэтта поддаться его воле. Тот безропотно шагал в такт партнёру, стараясь абстрагироваться от причин такого страстного поведения, и наслаждаться моментом.       Когда они оказались лежащими на диване, Хвостов, который был поверх блондина, начал расстегивать ширинку на своих и на его штанах, при этом не отрываясь от уже красных губ. Затем, привстав, резким движением развернул Матвея под собой, чтобы тот оказался на животе, и приспустил штаны вместе с трусами. - Что происходит? – простонал Матвей, как только почувствовал, что на его ягодицы капает слюна, которую шатен собирается использовать вместо смазки. - Как что? – язвительно переспросил Алекс, приставляя налившуюся кровью головку члена к анальному отверстию. – Оксана меня бросила из-за того, что я с тобой сплю. Пусть хоть теперь это будет правдой.       Матвей хотел возразить, начать отбиваться, но в следующий момент Хвостов снял с себя футболку, которую он переодел после конференции, и, взяв оба запястья парня, связал их за его спиной. - И чего ты хочешь добиться этим? – застонал блондин, как только почувствовал, как шатен начал медленно входить в него без предварительной подготовки. Разрывающая боль, от которой ноют даже кости, заставила его сжаться ещё сильнее, и парень, чертыхнувшись, облизал пальцы, чтобы разработать своего партнёра. - Сейчас я просто хочу трахаться, а ты же так это выпрашивал, - с довольной ухмылкой Хвостов ввёл сначала один палец, а потом, почти сразу, оба, чтобы быстрее закончить. Он даже не стал снимать с парня штаны, просто оставил их спущенными, и, приподняв его за бедра, начал быстро вгонять член практически на всю длину. Матвей стонал и матерился в подушку, ему было больно и противно, что им, взрослым парнем, воспользовался какой-то школьник, чтобы выплеснуть пар. Он не этого хотел.       Алекс двигался быстро, шлепки эхом отдавались от почти голых стен квартиры блондина. Рукой он придвигал бедра партнера и отодвигал от себя, а второй страстно сжимал его ягодицу до алых следов. Парень уже начал расслабляться, его мышцы растягивались, даря облегчение боли и нарастающее блаженство, он постарался забыться и получить удовольствие, но вдруг Хвостов вынул из него член и, властным движением взяв его за икры, приподнял обе ноги, а затем сел на диван и положил ноги блондина сверху.       Переведя дух, Матвей приподнялся на локтях и, шокированный таким быстрым завершением, вопросительно посмотрел на Алекса. Тот сидел молча, взгляд его был хмур, на лбу образовались две складки, а брови были сведены. Он был зол. - Извини, не хочу кончать, настроения нет.       Он встал, заправил ещё стоящий член в боксеры, затем натянул штаны, застегнул ширинку и, наскоро распутав руки блондина, надел на себя мятую и мокрую футболку. - Я приду завтра, буду вести себя прилежнее, - спокойным тоном сказал он, поправляя взлохмаченные волосы перед зеркалом, встроенным в дверцу шкафа. - Можешь не приходить. Ты любишь Оксану, помирись с ней, я не хочу быть причиной вашего расставания. Уж если вы расстанетесь из-за секса, то из-за вашего с ней, а не со мной. В этом плане ты мастер и восхищать, и разочаровывать, - тихо произнёс Матвей, медленно садясь на диване и натягивая штаны. Его тело ныло, и он не мог с этим бороться.       Парень медленно вышел из гостиной, постепенно трезвея после яростного порыва, застилавшего его разум. Выйдя из комнаты, он остановился, обдумывая, что ему делать дальше. Стремление к саморазрушению после расставания с любимой, присущее многим молодым, диктовало свои правила, и Алексу приходилось подчиняться не по своей воле. Он хотел втоптать себя в грязь в собственных глазах и, главное, в глазах окружающих, чтобы оправдать то обвинение, из-за которого разбили его сердце.       Матвей молча сидел на диване, постепенно осознавая всё произошедшее. К нему пришёл тот, кого он долго ждал и к которому успел проникнуться симпатией более глубокой, чем просто похоть, и поступил таким низким образом. Это не был вопрос о преступнике и жертве, это был вопрос чести. Алекс, выбрав такой способ понять свои чувства и выплеснуть гнев, убил всё расположение блондина к себе, чего неосознанно добивался. - И вот ещё что, - Мэтт окликнул Хвостова, молча зашнуровывающего ботинки. - Я тебе благодарен за то, что ты показал настоящего себя. Теперь мне больше не придётся преследовать тебя в надежде на положительный ответ, ты сам отбил у меня всякое желание. Главное, чтобы ты осознал, какой ты внутри: тот, который сейчас издевался надо мной, или тот, кто с нежностью относился к Оксане. - Как только я перестал представлять её на твоём месте, мне сразу расхотелось что-либо делать. Но, тем не менее, я поймал себя на мысли, что получал удовольствие. Именно от тебя. Так что я действительно теперь не понимаю себя, - сказав это, шатен надел куртку, вышел из квартиры и добавил: - Дверь не забудь закрыть, как встанешь.