Чёрт меня дёрнул притвориться геем! 2

- Да? Брюнет поднялся с заснеженной скамьи и изо всех сил прижал обеими ладонями телефон к уху. - Никит, у тебя все в порядке? – его голос слегка дрогнул, но человек на том конце провода не обратил на это внимания. Тяжелый выдох в трубку, попытка холодными губами согреть оледеневшие от холода пальцы, озноб и полное отсутствие желания тронуться с места. Затхлый подъезд старого дома, вокруг смердит кошачьими метками и тухлой едой, оставшейся после бродяг. Но лучше быть здесь, потому что нет ветра и этой сильной вьюги, начавшейся так внезапно. - Никит, не молчи! – эти слова были будто чужие, а не Максима. Словно кто-то другой подошел и проскулил в трубку, сделав парню одолжение. - Что ты хочешь услышать, Неземнов? Дыхание у Максима перехватило. Никита впервые назвал парня по фамилии, его голос звучал так отчужденно. Наверное, так все время чувствовал себя Раевский, встречаясь с ним. Возможно, его невнимательное, со стороны казавшееся пренебрежительным отношение к любимому и оттолкнуло десятиклассника в объятия Лизы. Ведь она уже распростерла свои руки и готова была принять его с самого начала, возможно, дать ему то, что Никита так долго и молча требовал, но Макс отказывал ему в этой просьбе. Стоит ли просить прощения? Брюнет стиснул зубы, его стальные глаза отливали слегка голубоватым блеском из-за влаги, собравшейся возле ресниц. Одна за другой шли секунды, оба молчали в трубку. Никита не ждал ничего от этого глупого разговора по телефону, просто все его естество не могло позволить парню проигнорировать Его вызов. А Макс прикусил губу. Вот он уже набрал дыхания в грудь, чтобы что-то сказать, оправдаться, выговориться, но в следующий момент прикрывал ладонью лицо, чтобы не сделать этого. - Никит, - выдохнув, тихо прошептал он заветное имя, - я хочу встретиться. Прямо сейчас, - он сделал паузу. Парню казалось, будто рука, держащая телефон, сейчас онемеет от холода и слишком сильного и частого биения сердца в груди. - Я не хочу. Сказав это на выдохе, Никита уронил руку, сжимавшую телефон, на колени, и, наклонив голову вбок, уперся виском в стену. Максим, почуяв, что если и есть шанс вернуть Раевского, то только сейчас. - Я буду ждать тебя около твоего дома, пока не замерзну до смерти. Окоченевший парень замер и, зарывшись пальцами окровавленной руки в густые рыжие волосы, с горькой усмешкой ответил, глотая воздух: - Тогда встретимся на отпевании. Он швырнул мобильник от себя и стал обеими руками утирать слезы, хлынувшие по белым от холода щекам. А Неземнов словно остолбенел и остался стоять так, лишь в такт гудкам про себя проговаривая имя того, которого, наконец, самозабвенно полюбил. Крупный снег валил без устали и резал глаза, – только так поверженный тиран мог оправдать свои слезы. *** Матвей уже неделю занимался поисками Алекса, постоянно посещал клуб, куда нередко заглядывала его компания, уже неплохо сдружился даже с теми, с кем раньше нехотя конфликтовал и можно сказать, что даже завел нового друга в лице белокурого Чайки. Он вел себя немного отстраненно по отношению к остальным ребятам, но общество Матвея находил довольно приятным. Добрые шутки, приятная атмосфера непринужденности расслабляли блондина, помогали ему забыть о своих переживаниях по поводу той прекрасной ночи, воспоминания о которой он постоянно пытается воскресить в памяти. Но нужен Алекс. Он хочет его видеть, и его совершенно не заботит, отвечает ли шатен взаимностью, ведь подростки – такие переменчивые персоны. Стоит слегка подтолкнуть, а дальше все пойдет, как по маслу. Попытки выловить школьника там, где ему почти всегда пристало быть, тоже не увенчались успехом – Хвостов был не так прост, как кажется, - думал Матвей. Но его мучила мысль: может, стоит дать парню немного времени все переосмыслить? Все-таки это сломанные стереотипы, пренебрежение нормами морали и прочая мерзость. Но разве недели не достаточно? Видимо, Алекс так не считает. Однако парня не покидали силы, и каждый день он вновь и вновь дежурил в машине возле школы, пренебрегая занятиями в университете. *** Никита медленно брел в сторону дома, просидев в том зловонном грязном подъезде больше часа. Он был уверен, что самовлюбленный Максим, разбрасывающийся такими громкими заявлениями, сдался бы через десять минут после сидения на морозе. И каково было удивление Раевского, когда возле своего подъезда он обнаружил брюнета, с трудом согревающего бледные дрожащие руки. - Я ждал тебя, - с трудом проговорил он, выдавив некое подобие улыбки, но губы настолько сильно потрескались, что парня передернуло. - Зайдем в подъезд, - упавший духом, Никита старался хоть в чем-то увидеть иронию судьбы, и поэтому немного повел бровью, подумав, что отныне тематика подъездов и любовных сцен будет для него единой. Макс покорно зашел следом, стараясь ничем не задевать Раевского – он сейчас и без того достаточно взбудоражен, хоть и кажется, будто у него навсегда опустились руки. - Я хочу извиниться. - Не стоит, - тут же резким тоном ответил Ник. Это стоило ему немалых усилий – держаться беспристрастно и контролировать эмоции в такой момент, тем более, при Нём. - Почему? – Макс поднял глаза и то ли с укором, то ли с недоумением стал в упор смотреть на парня. У того все сжалось, и он отвел взгляд, машинально приложил окровавленную руку к щеке. - И как твоя рука? – тут же последовал второй вопрос, едва взгляд стальных, почти всегда безжизненных глаз скользнул по запекшейся крови на тыльной стороне ладони. - Мне не больно. Сказав это, Никита замолчал. Он выставил руку перед собой, всматриваясь в слегка затянувшуюся рану на ладони. - Не больно, - повторил он снова, но слегка тише. Затем еще раз, уже почти вкрадчивым шепотом, словно пытаясь внушить это самому себе. Он поднес ладонь к лицу и, прикрыв ею глаза, шмыгнул носом. Неземнов сделал лишь один робкий шаг в сторону юноши, но тот мгновенно отшатнулся чуть ли не в другой конец вестибюля подъезда. Он убрал руку от лица, и Неземнов увидел, что его глаза были покрасневшими от мороза и слез, а на лице уродливо красовались коричневые разводы от размазанной свернувшейся крови. - Ты про… - Нет. Не надо извиняться, потому что не прощу. Никита отвернулся к стене, глубоко вздохнул, тихо всхлипнув, и, сжав руки в кулаки, резко развернулся к оппоненту. Зеленые глаза впились взглядом в Макса, и тот мгновенно умолк. Он растерялся, решив дать парню пару секунд, чтобы собраться с мыслями. Но это время не потребовалось. - Я сделал достаточно, чтобы заслужить твое уважение. И, возможно, любовь. Может быть, я делал что-то неправильно… - Никит, ты не виноват… - Заткнись! – рявкнул Раевский на Неземнова, пытавшегося сделать первый шаг к примирению. Он послушно прикрыл рот и опустил голову вниз, словно провинившийся ребенок. - Я иногда был не прав. И я за это получал по заслугам сполна. Ради тебя я отказался от подруги детства, от привязанности многих лет, стал отдаляться от лучшего друга, начал общаться с сомнительными компаниями, потерял несколько лет жизни, без конца переживая за тебя. А что сделал ты? Потешался надо мной? Шутил, разыгрывал, с усмешкой наблюдал за реакцией на то или иное действие… - Ты говоришь глупости! Максим сгоряча топнул ногой, давая понять, чтобы Никита замолчал, потому что ему это слушать неприятно, но тот без лишних слов в ответ влепил звонкую пощечину брюнету поврежденной рукой так, что у того остался яркий кровавый развод. Сделав паузу, юноша продолжил: - Наши отношения противоестественны. - Ух ты как мы заговорили! – не выдержав, Максим звучно рассмеялся. – Нашел, что сказать. Любовь не противоестественна, вот и всё. Если у тебя закончились поводы меня оскорблять, то лучше перестань придумывать новые. - Я не говорю про то, что мы оба парни. Мы с тобой – два разных типа личности. Мне с тобой невыносимо трудно. - Что трудно? Я готов был помочь тебе, я оберегал тебя, не рассказывал многое, что бы могло тебе навредить. Мы проводили вместе много времени, и теперь ты хочешь сказать, что тебе это в тягость? - Ты изменил мне, Максим, - Никита поднял глаза к свету, моргнул, и две тонкие струйки засветились на щеках, - и мне достаточно больно, чтобы сказать «хватит». Руки брюнета сначала безжизненно опустились, затем слегка затряслись, и в следующее мгновение судорожно полезли в карман. Маленькая искра, глубокий вздох, и в следующий момент из темноты угла, где находился Неземнов, четче всего было видно кончик горящей сигареты. Раевский так и стоял в углу, не зная, как закончить эту мучительную для обоих встречу. Максим просит того, что он больше не в силах ему дать. Он предал любимого человека ради стройного тела противной блондинки. Это позор, уязвленная гордость, стыд и невыносимая боль предательства – и всё разом рухнуло на еще хрупкие плечи юноши, ноги которого еле держали окоченевшее тело. - Этот секс был актом мщения, - потеряв последнюю надежду, Макс решил идти ва-банк в попытке сохранить хоть каплю чувств Никиты, чтобы они не превратились в ненависть и отвращение. - И за что ты мне мстил? – Раевский не сдержал панического смешка. Нервы сдавали, его практически трясло от горя, злости и холода. - За то, что ты стал уделять серой мышке больше внимания, чем мне. - Послушал бы ты себя со стороны. Знаешь, что бы ни было, я бросаю тебя, Максим Юрьевич. И отказываюсь от услуг репетитора, - юноша устало отмахнулся рукой от брюнета и, развернувшись, начал подниматься по лестнице, пожелав скорее оказаться дома. Один. В тишине. Теперь навсегда без Него. Неземнов думал помешать любимому уйти, но тот лишь яростно оттолкнул замерзшего друга в сторону и убежал наверх, оставив того наедине со своими мыслями. - Ты построил, ты и разрушил, - сам себе немощно улыбнулся Макс и провел ледяной рукой по щеке, там, где красовалась кровь Никиты. Любимого Никиты. - Наверное, действительно стоит сказать «хватит». Мы оба страдали, хоть ты об этом и не догадываешься. Но я, возможно, готов был вытерпеть и большее. Дал бы ты попробовать… Он медленно поднялся и, ковыляя, вышел из подъезда. Кровь на руках запачкала все стекло, когда Никита пытался оттереть запотевшее от мороза окно, чтобы проводить взглядом свет жизни, который покинул его дом. Оба были выпотрошены, словно тряпичные куклы, пришедшие в негодность. И почему снова и снова мы начинаем еще больше ценить только то, что нас покидает?