Драконий человек

      — Слышал новость? — с порога поинтересовался гость, даже не поздоровавшись.       Обедавший староста поднял голову, мерно двигая челюстями. Указав на лавку подле себя, он шумно сглотнул.       — Ну?       Щупленький, низенький по деревенским меркам мужичонка проворно плюхнулся, куда указали, довольно осклабился, когда перед ним без лишних вопросов поставили тарелку наваристой ухи.       — Ай, спасибо! — от «красавицы» и шлепка пониже талии подавшую еду женщину спасло то, что она все-таки была невесткой старосты. Со вкусом втянув ароматный пар, которым исходило угощение, гость взялся за ложку, между делом выдав новость:       — Драконья женщина померла.       — И что с того? — уточнил староста, возвращаясь к своему занятию.       — Как что? — гость попробовал ухи, крякнул, без стеснения притянул к себе ломоть свежего хлеба. Знал, паршивец, что в этом доме ему многое простят. Даже то, как вот сейчас он тянул с ответом.       — Думать надо, что делать! Наша очередь дракону бабу слать!       Староста замер, не донеся до рта ложку. Густые брови сошлись на переносице, пока он медленно обдумывал внезапную проблему. Староста вообще был человеком обстоятельным, неторопливым, ко всякому делу подходящим с тем разумением, что поспешив — людей насмешишь.       — Хм-м... — пробурчал он, все-таки принявшись доедать обед. Мысли его текли неторопливо. Староста методично перебирал все деревушки в окрестностях леса, припоминая, кто, когда и в каком порядке посылал в лес девок. Последний раз был лет эдак пятьдесят назад, когда и отправили ту драконью женщину, которую он знал всю свою жизнь.       По всему выходило, что друг его, хитрец и пройдоха, прав. Их очередь, верно все. Да вот беда...       — Говори, коли что надумал, — степенно велел староста.       — Дак это... — гость торопливо дохлебал остатки жижи, утер губы. — Не надумал пока. Точно девок свободных нет?       Староста ухмыльнулся. Уж кому-кому это было знать, как не этому прохвосту. Уж на что плюгавенький да хиленький, а все девкам поболе других проходу не давал.       — Нету, все мужние... А кто не мужние — так соплюхи еще, за мамкин подол цепляются.       Гость крякнул, почесал в затылке и с намеком заметил.       — Думать надо...       — Пиво неси, — повернулся староста к невестке, прекрасно зная, что лучшие идеи им двоим приходят в голову во хмелю.       Запотевший объемистый кувшин перекочевал из подпола на стол. Разлили по кружкам, выпили, пока еще молча. Гость не кочевряжился, довольствовался на закусь хлебом, понимая, что не только для удовольствия сегодня, а и для дела.       — Ну, излагай, — велел староста, когда пошли уже по второй.       — Значится, так... — откашлялся его товарищ.       Первые идеи, вроде выкупа девки из соседней деревни, были отметены как неподходящие. Кувшин пустел, мужчины потихоньку хмелели, а идеи становились все более странными.       — А что если... энто...       Староста подпер голову могучей рукой, с чуть пьяным благодушием взирая на главного своего советчика. Тот старательно свел глаза к переносице, ловя утекающую из головы мысль.       — Житкиного-то парня... в платье обрядить? — хихикнул, наконец, он. — Глазищи — о, патлы — все девки завидуют, хиляк — баба-бабой... Дракон-то что?       — Что? — терпеливо уточнил староста.       — Дракон ить дракон! — поднял палец гость. — У дракона, ить... интересу к бабе нету! Ему такую же ящерицу подавай! Так какая... разница?       И, пьяно ухмыльнувшись, он приложился к кружке, с грустью уставившись на нее, когда та опустела.       Староста грузно поднялся. Хлопнул по спине друга, пытавшегося вытрясти из пустой посудины еще хоть каплю, и пошел во двор, где сунул голову в бочку с водой. Вытащил, отряхнулся шумно, что пес какой, похрустел с наслаждением шеей и задумался.       — Житкиного, говоришь...       Житкиным был приблудыш, нагулянный девкой по молодости с заезжим торговцем с югов. Парень, как назло, уродился в ту породу, отличаясь от крепких, могучих и всех как один светловолосых односельчан худосочным, пусть и жилистым телосложением и прямыми темными как смоль волосами. Да и действительно отрастил их — смотреть тошно, еще в детстве разоравшись на всю улицу, когда мать попыталась их обкарнать. Та плюнула и больше к парню с этим не лезла, а тот и ходил рад-радешенек, вызывая всеобщее недовольство.       Держали его только потому, что старый маг, прежде чем помер, напророчил мальчишке слабенький дар лекаря, а кто ж в здравом уме-то от лекаря откажется? Вот и растили, закрыв глаза на то, что уж никак не свой.       Отдать парня дракону было в чем-то даже заманчиво. Известно же, что таких вот талантливых дракон завсегда учил, дар в них холил и развивал. Драконья женщина вон травницей была — к ней со всех деревень ходили, а она, добрая душа, никому ни в чем не оказывала. А что ж из парня-то вырастет?       Староста побарабанил пальцами по краю бочки и кивнул своим мыслям, принимая окончательное решение.