Аллоха, Эллохар!

Мне снилась мама... Снилась такой, какой я ее запомнила в день ее рокового отъезда в командировку: молодая, красивая, ласковая. Сон был хорошим и спокойным, в нем мы обе еще не знали о том, что самолет рейса 856 рухнет на землю и в сгоревших обломках найдут искореженное тело моей мамочки. Мама что-то говорила мне, что-то теплое, нежное и родное, а я смотрела в ее глаза и молчала. Мне было хорошо, и я хотела, чтобы сон был бесконечным. Однако реальность жестока и с первой же трелью мобильного образ мамы растаял, и я села в своей постели и огляделась – я была совершенно одна, никаких блондинов, никакого пламени. Из моей груди вырвался вздох облегчения, и трубку мобильного я схватила довольно бодро: - Я вас – начала я, и моя веселая речь была прервана гневным голосом шефа: - Это я вас, Иванова, без свечей и вазелина! Где вас черти носят, Рита? – показной гнев в интонациях не смог скрыть и определенное довольство начальства моим опозданием. Как же, как же - очередной визит в вертеп разврата с золотой табличкой на дверях «Адвокат Щекотайло А.М.», очередная нотация о правилах поведения в офисе, подкрепляемая порцией сальных взглядов и мерзких намеков. -Я с вами разговариваю, Иванова – донеслось из мобильника, и я скрепя зубы и сердце выдавила вежливое: - Прошу простить, проспала. Буду через два часа, - и торопливо нажала на клавишу сброса. Похмелье успело улетучиться в неизвестном направлении, очевидно, сказался утренний кошмар с обнаженным блондином в главной роли, и до ванны я доковыляла крайне быстро. Зеркало тоже меня порадовало: никаких кругов и мешков под глазами, кожа нормального цвета, а губы вполне себе розовые. На голове, правда, бардак, но это дело поправимое – шампунь, утюжок и лак воистину творят чудеса с моей буйной шевелюрой. Я включила воду в душевой кабине и с удовольствием подставила тело и голову под ласковые струи теплой воды. Жаль, нет времени на полноценную ванну. Скорбя о суетности своего бытия в жестких рамках российского трудового законодательства, я вытерлась насухо полотенцем и натянула на себя любимый домашний костюм, щедро разукрашенный розовыми и желтыми мишутками. Живу я одна, а посему щеголять в пеньюарах считаю занятием неблагодарным и утомительным. Наслаждаясь и свежестью и теплом после душа, я двинула в район кухни и вполне благополучно дошла до дверей, но тут мою нервную систему ждал сюрприз. Высокий наглый сюрприз с мокрыми белыми волосами, по-королевски восседающий в моем любимом кресле и жадно пьющий кофе из моей любимой чашки. Перед «сюрпризом» огромной стопкой лежали газеты, которые я упорно продолжаю выписывать в пику всем инновационным технологиям, а в правой руке блондинистая галлюцинация держала мой личный дневник. -Ой, Бездна, – почему-то выдохнула я, совершенно забыв более привычные для моего лексикона ругательства… -И тебе не хворать, человечка, – галлюцинация вступила в диалог, – кофе будешь? Я молча закрыла глаза и принялась считать до ста, надеясь, что настырный морок покинет территорию моей кухни. Но морок мало того что не исчезал, так еще и пытался завязать со мной светскую беседу! -Кофе остынет, госпожа Рита, – галлюцинация назвала меня по имени, и от этого мне стало совсем нехорошо. Земля начала качаться под ногами, и я тихо радовалась подступающему обмороку, как вдруг меня крепко обхватили в районе талии и довольно болезненно шлепнули по щеке: - Хватит падать в обмороки, как нервическая эльфийка. Открой глаза и посмотри на меня. -Какая охамевшая галлюцинация, - подумала я, но один глаз все-таки открыла и зря. Блондин нависал надо мной как туча над нивой, а в его глазах бушевала и вовсе настоящая гроза! -Уйди, старушка я в печали, – совсем невпопад ляпнула я и снова зажмурилась. - Клинический случай падучей болезни с отягчающими последствиями для умственного развития, –голос блондина просто сочился сарказмом, – магия тут бессильна! Сарказма от собственного глюка я вынести не могла и потому открыла глаза и прошипела вслух: -Отпусти меня, идиот. Мое требование тут же было исполнено, объятия разжались, и блондин вновь вернулся в кресло. -Рита, Рита, Рита, – мягкий баритон был обманчиво ласков – за одно утро я услышал больше оскорблений, чем за всю свою жизнь. Ты можешь гордиться тем, что еще жива, деточка. -Я тебе не деточка – расставила я точки над «и» - вылезай из моего кресла, оставь в покое мою кружку и закрой мою личную тетрадь. Голос мой окончательно сорвался на крик - И ПОЙДИ УЖЕ ВОН!!!! Тяжелый вздох был мне ответом и после вздоха сразу последовал вопрос: -Человечка, ты знаешь кто я? - Знаю. Идиот из борделя. С дурацкими шутками и синим фейерверком. Опять раздался вздох. -Начнем сначала. Маргарита Николаевна, разрешите представиться - магистр Эллохар. Тот самый Эллохар, в которого вы боитесь поверить и которому, тем не менее, признаетесь в любви вот в этой унылой тетрадке. Унылая тетрадка подлетела к самому моему носу и открылась на самой печальной в данной ситуации странице. Буквы стремительно увеличились до двадцатого шрифта, и я прочла до боли постыдную строчку: «За поцелуй Даррена я бы отдала все на свете». Краска медленно начала заливать мое лицо и опускаться по всему телу. Вся пунцовая я стояла перед Эллохаром навытяжку, как оловянный солдатик. А хуже всего было то, что я начинала верить в его реальность в пространстве собственной кухни! Блондин между тем продолжал вещать: - Фамильярность обращения по имени, я вам прощу, Маргарита, учитывая вашу необразованность в вопросах этикета. Ваши признания позабавили меня и позволили весьма интересно скоротать время на этой более чем скромной кухне, однако есть одно условие, которое вы должны безоговорочно выполнить, чтобы остаться в живых. Эллохар профессионально выдержал эффектную паузу и продолжил: - Вы должны сказать мне, что же вы именно отдали только за одну возможность моего поцелуя и кому. После этого я вас незамедлительно покину, и может быть даже поцелую на прощание, для поддержания унылой тетрадки в творческом тонусе. После этого монолога магистра зависть к адептке Риате во мне умерла навсегда. Любовь такого сноба и гордеца не может принести счастья. Придя к этому утешительному выводу, я гордо вскинула голову, поглядела в бесстыжие серые глаза и заявила ледяным тоном: - Была пьяна не помню. Раздался резкий звон разбитой посуды. Это моя любимая чашка выпала из рук магистра и ударилась об пол.