Overcast by your shadow As our worlds move on In this shirt, I can be you To be near you for a while
Как только они оказались наверху, дышать стало, как обычно, легче, будто крыша ограждает от всех проблем, включая гриверов, укус Алби, странную девчонку и причину всего происходящего. В зависимости от человека, с которым она здесь находится, Деметре всегда было легко отключиться от остального мира, погрузившись только в общение и в чужой мир, чьи проблемы были новы и отличны от её собственных. Чак кинул на поверхность крыши стыренные яблоки и упаковку шоколадки, давным-давно припрятанную специально для какого-нибудь особенного случая. Он поспешил присесть на край, чтобы свесить ноги, но Деметра резко потянула его за ткань футболки в другую сторону, больно ущипнула за нос и пригрозила пальцем: — Даже не думай, безрассудная ты башка. — Ладно, мамочка, — фыркнул мальчишка, но немного покраснел. Перетащив еду ближе к её матрасу, где она и устроилась, Чак плюхнулся рядом и вгрызся в зелёный кислый плод. — Ну что, мой дорогой сплетник, выплачивай долг за проход на Совет, — прямо заявила Деметра и поудобнее устроилась, с хитрой улыбкой уставившись на мальчишку. — Рассказывай. Чак долго выкаблучиваться не стал, поэтому сразу выложил всё на блюдечке — с подробностями и не очень, чтобы особо не затягивать повествование. Бурный неадекват Галли и поддержавший его Уинстон её удивили не меньше, чем внезапные смелые порывы Томаса в лабиринте, их финты с гриверами и разрешение Салаге стать бегуном. После последней новости последовало завершающее и лаконичное: — Чего нахрен?! Чакки пожал плечами. Следующие пять минут они провели в молчании, а затем глэйдер протянул Деметре шоколадку. Она очень грустно улыбнулась. — Возьми. Может, хоть это поможет. Его голос звучал очень серьёзно и по-взрослому. Словно он говорил о чём-то, о чём сама Деметра даже не догадывалась. — Поможет? — Ты сама не своя, — объяснил он, отведя взгляд. — Ни капельки не похожа на прежнюю Деметру. Больше не улыбаешься, как раньше, не смеёшься, не ворчишь на Фрая. Даже с Минхо не разговариваешь! Вы двое всегда поддерживали нас в настроении типа, — Чак начал кривляться: — «мы в жопе, лучше не будет, но зато поржать можно». Деметра криво усмехнулась формулировке и внимательно на него посмотрела. — Такое бывает, это нормально, — она приобняла его, а он положил голову ей на плечо, облокачиваясь. — За весь этот период в моей жизни произошло много разных вещей, из-за которых я не являюсь и больше никогда не буду являться той, что увела тебя за руку от Ящика в твой первый день. Я, конечно, очень хотела бы вернуться в то время, но мне приходится подстраивать себя и свой характер под происходящие события, на которые мы, увы, никак не можем повлиять. — Я понимаю. Просто... — он в нерешительности зажмурился, прокручивая в голове прошедшие два дня, и напрягся: — Мне страшно. — Я знаю, мне тоже, — тихо ответила Деметра и погладила его по голове. — Но мы все есть друг у друга, чтобы поддержать и прикрыть спину, ладно? — Да? — вдруг лукаво заулыбался Чак, и Деметре это совсем не понравилось. — Мы все есть друг у друга, но тогда пусть Ньют пока что побудет у тебя. А то он нас всех уже задолбал своим хмурым видом и недовольным лаем на каждого встречного. Ну а уж с его спиной делай, что хочешь, лишь бы прекратил ворчать. — Нет, вы посмотрите на него, — пихнула его Деметра и ткнула пальцем в ребро, отчего тот захохотал. — Всё-таки дразнит меня, паршивец! — Ну прости! — Чак лежал на спине и вяло отбивался от сердитых тычков в бока. — Вас двоих только ленивый не обсуждает. Все так и молят меня, мол, «пожалуйста, Чак, поговори с Деметрой, пусть она усмирит своего жеребца». — Фу, боже, Чак... Дикий гогот потонул в стонах боли и выкриках «пощади». Внезапно мальчишка как будто о чём-то вспомнил и пронзительно взглянул на неё, смущаясь и поджимая губы. Деметра заметила эту перемену и решила пустить в ход угрозу: — Клянусь, если ты собираешься спросить что-то про Ньюта, я... — Нет, не в этом дело... — Чак явно долго боролся с этим, но больше не мог сдерживаться. — Ты сегодня с утра упомянула Перси и какую-то Скалу. Не поделишься? Он заметил, как лицо Деметры мгновенно изменилось, а уголки губ резко сползли вниз. Чаку немедленно стало стыдно, захотелось встать и, извинившись, убежать, но Деметра молча приобняла мальчика и упёрлась щекой о его макушку. — Перси — Персефона, если полностью — это такое белобрысое существо, которого хлебом не корми, дай куда-нибудь вляпаться, что-то натворить и сморозить какую-либо глупость. Ей было, наверное, столько же, сколько тебе. Каждое утро она старалась утащить меня на Скалу. Мы поднимались по одной из стен настолько, насколько могли по плющу, чтобы взглянуть на рассвет. Перси всегда находилась в неописуемом восторге от мысли, что вот она взобралась на Скалу и видит первые лучи солнца самая первая, а все девочки внизу ещё даже не проснулись и не знают, что такое настоящий восторг. — Деметра состроила гордую гримасу и пролепетала, пытаясь подражать Перси: — «А я вот знаю». Деметра странно ухмылялась, собираясь то ли расплакаться, то ли рассмеяться. — Ты сильно по ней скучаешь? — осторожно поинтересовался Чак, которому казалось, что ему доверили самую страшную в мире тайну. — Знаешь... В последнее время у меня нет на это ни времени, ни сил. Перси и сама бы обязательно меня отругала, если бы я тратила себя на... страдания по утраченному. Да, именно так бы она и сказала: страдания по утраченному, — Деметра хмыкнула — то ли с горечью, то ли с теплотой. — Смешно. — А что с ней случилось? — совсем осмелел Чак. — Меньше знаешь, крепче спишь, — щёлкнула она его по носу. Мало ли, ещё станет в будущем перенимать у девчонки подобное безрассудство. Вот и бегай потом, как (буквально) ужаленная, убивайся, а этим мелким хоть бы хны. Внезапно голову Деметры пронзила резкая боль, внутри словно что-то зашевелилось, а затем прозвучал голос:— Тереза.
Она тут же вскочила и заозиралась по сторонам. — Ди, всё в порядке? Ты чего? — удивлённо взирал на неё Чак. — Мне показалось, я слышала... Нет, ничего, забудь. Скорее всего это мой больной разум пытается...— Томас.
От неожиданности сердце пропустило удар, а дышать Деметра совсем перестала.— Том, мы последние. Скоро всё закончится. Так должно быть.
Когда-то давно Деметра слышала мужской голос в своём сознании, когда потерялась в Лабиринте. Но если тогда он дарил спокойствие и надежду, то сейчас чужой — женский голос её невероятно пугал и бесил. Она не знала, что делать, куда идти, что всё это значит и при чём тут Томас. Хотя, наверное, кое-какая мысль всё-таки проскользнула в её голове. Тебя зовут Тереза? — попробовала включить обратную связь Деметра, но в эту же секунду боль отпустила голову, оставив после себя лишь звон в ушах. Что это, блять, было? Откуда? Что за хрень?! — Что случилось, Ди? — озадаченно рассматривал её растерянное лицо Чак. — Да так, ничего, — пробормотала она и села обратно, раздумывая, как потом пробраться в комнату к девчонке. День прошёл в раздумьях и липком страхе, отнимающим силы. Это ещё больше убедило её в правильности решения насчёт Ньюта. С ними всеми покончат совсем скоро, со дня на день. И они не смогут этому помешать.***
Ньют появился внезапно. Слишком резко. Деметра сидела на своём спальнике лицом к нему, обхватив руками прижатые к груди колени и повторяла в голове заученные фразы, которые будет использовать в качестве аргументов. Смотрела на него снизу вверх. Смотрела, как он не спеша двигается к ней, садится ровно напротив, чуть-чуть ближе, чем обычно. Он выглядит невероятно уставшим, обременённым непосильной ношей. Он по-ньютовски хмурит лоб и поджимает тонкие губы. Они смотрят друг на друга в упор, едва моргая, и кажется, будто этой баталии не требуется речей. Пока Деметра не заговорила. Твёрдо, но тихо: — У тебя не может быть ко мне никаких чувств. — Слишком уверенно. — Очевидно. Нервное подрагивание коленей и пальцев, теребящих край рубашки. Ньют без колебания отбил её колкость, попытку оттолкнуть, внушить. Его рост сейчас не так сильно превосходил её, как обычно, но то, как начался разговор, даёт понять, что он всё равно смотрит на неё свысока. С высоты понимания простых истин и той ситуации, возникшей между ними. Тех чувств и последствий. Это ведь ясно, как божий день. Всем, кроме неё. — Без меня будет легче. Спокойнее и... — Ты хочешь, чтобы я начал тебя переубеждать? — он покачал головой. — Не прокатит. — Мне этого не надо. Я констатирую факт. Я привожу аргументы. Я, чёрт возьми, единственная стараюсь предотвратить эту страшную ошибку, которую мы можем... Ньют сердито рыкнул. — Ошибку? — чуть повысил голос он. Её поразило, насколько измученным Ньют звучал. — Объясни, какого хрена ты вообще заморочилась по этому поводу? Чего ты боишься? — Я боюсь сильно привязываться, ясно?! — взорвалась Деметра. Её лицо слегка покраснело от негодования и обиды. И стыда. Почему только она одна старается спасти ситуацию? Неужели он не понимает? — Я боюсь тебя потерять! Да, знаю, это отвратительно эгоистично. Но если я дам волю чувствам, это будет больнее в тысячу раз! А я не хочу больше испытывать боль. — Голос сиплый. — Не хочу, ладно? — А если не дашь им волю, думаешь, будет легче? — уже тише, но всё ещё сердито спросил Ньют. Его ладонь постаралась поймать её пальцы, но Деметра спрятала обе руки за спину, как маленькая девочка. Она изо всех сил старалась держаться, но хотелось разрыдаться и поколотить его одновременно. — Что собираешься делать, а? Просто перестать чувствовать? Это так не работает. Выдох, её глаза прикрыты. В носу прекратило щипать. Накатила реальность. Воспоминания о Перси прожгли виски. Перестать чувствовать? Она научится. — Разберусь. Ньют окинул её леденящим взглядом. — Меня это невероятно бесит. Вот это твоё поведение, — взмахнул он рукой, — обречённость на смерть и страдания. Но знаешь, что? Я не позволю тебе погрузиться в это дерьмо. Хочешь ты этого или нет. — Он нахмурил лоб, вздохнул и поджал губы. — Думаешь, я об этом не думал? О смерти и боли потери. Причинять тебе или себе ещё бо́льшие страдания, чем мы чувствуем сейчас, это последнее, что я пожелал бы нам обоим. Но жизнь такова, что если не попробовать впихнуть в неё, чёрт подери, хоть что-нибудь хорошее, пусть даже проживём мы недолго или это будет невообразимо страшно и больно, то мы умрём ещё более несчастными, зная, что даже не попытались получить то, что было у нас в руках. Поэтому... — Поэтому ты предлагаешь слепо повиноваться чувствам, зная, что мы оба можем сдохнуть хоть завтра, — оскорблённо заявила Деметра, смотря на него сквозь пелену слёз в глазах. — Ты предлагаешь строить отношения в самом неподходящем для этого месте. В самом неподходящем месте во всей, мать твою, Вселенной. Ты предлагаешь... — Да, да. Всё это и ещё много чего, включая положительные стороны этих чёртовых «отношений», как ты их обозвала. Я предлагаю. Ньют придвинулся ближе с полной решимостью во взгляде и в движениях. Деметра чуть ли не отшатнулась, категорично замотала головой и ответила: — Я не могу. Правда. Прости. Непонятно, как Ньют отреагировал. Видимо, немного разочарованно, но всё же смущённый настойчивым отказом, он расстроенно опустил голову, перестал хмуриться, взлохматил себе волосы и тихо-тихо вздохнул. Сдался. Деметра вся сжалась. Её руки всё-таки вернулись на колени, а ладонь легла поверх его ладони и слегка погладила пальцы. — Прости. От вида настолько беззащитного и несчастного Ньюта, совершенно противоположного тому, каким он предстаёт перед другими, в груди у Деметры возник огромный комок вины. Он вызывал тягучую боль, перехватывающую дыхание. Светлые пряди Ньюта снова притягательно засияли в ночном сиянии купола, накрывающего Глэйд, и всего на пару мгновений Деметре вдруг захотелось подарить ему такую нежность, какой он никогда в жизни не испытывал и вряд ли ещё испытает. Эта пара мгновений вселила в неё дикое желание любить его так сильно, чтобы сойти с ума и забыться в этом чувстве, чтобы не помнить о потерях и страхах, чтобы просто отдаться другому человеку целиком, довериться настолько, насколько это вообще возможно для такой скрытной и осторожной личности, как она. Довериться и почувствовать себя в полнейшей и абсолютной безопасности, чувствовать себя максимально защищённой. Но разве могу я довериться Ньюту ещё больше, чем сейчас? Больше, чем «полностью»? — Что ж, есть только один способ разрешить наш спор, к которому ты точно не останешься равнодушной, — вдруг вскинулся он, крепко сжал её ладонь, а затем поймал вторую. — Тут два варианта: либо ни ты, ни я больше никогда не заговорим об этом и оставим всё, что случилось и могло случиться, в прошлом... — его голос понизился, а интонация поставила точку: — Либо я оказываюсь прав. Деметра изогнула бровь, а Ньют, облизнув губы и неуверенно ухмыльнувшись, повалил её на спину и навис сверху. Девичьи запястья оказались сцеплены над головой и прижаты к крыше его рукой, а другая лежала на талии. — Только попробуй... — возмущённо начала Деметра и резко умолкла. Вместе с воздухом, Ньют выбил из неё всю спесь, когда резко прижался к ней своими губами. Немного сухими, но очень напряжёнными, он целовал её губы, отчаянно прижав к себе напряжённое, почти что парализованное от шока тело. Раскрытыми от потрясения глазами Деметра смотрела на его — зажмуренные. В ту же секунду, как он прильнул к её губам, она потеряла всю решимость и смелость, которые так долго копила за сегодняшний день, сдалась его воле и рукам. Деметра не собиралась обманывать ни себя, ни его, не собиралась «ради приличия» сопротивляться. И, в принципе, сразу стало ясно, что из них двоих самым проницательным человеком была явно не она. Не получив совершенно никакой ответной реакции, растерянный Ньют, видимо, решил, что Деметра и не собиралась отвечать на его поцелуй, поэтому поспешил отстраниться. Он сразу освободил её руки, убрал с талии ладонь и в смятении попытался встать с неё. Слишком поздно опомнившись, она уже сама опрокинула его на спину и нависла над ним, точь-в-точь повторив его позу. Вдоволь насладившись его обескураженным выражением лица, Деметра несмело погладила его по щеке, очертила большим пальцем изящную форму губ, взглянула в неверящие тёмно-карие глаза и, прежде чем в голове пронесётся навязчивая мысль «как это вообще делается?», снова вовлекла в поцелуй. Теперь не такой резкий, не такой отчаянный. Она нежно прихватила его нижнюю губу своими и прижалась. Его ресницы затрепетали и защекотали ей щеку. Деметра улыбнулась и не заметила, как инициативу снова перехватил Ньют, расположив свои ладони на её талии, крепко сжимая. Теперь не она его аккуратно целовала, невесомо касаясь, — нет. Это он сейчас жадно сминал её губы, облизывая и покусывая их. Ньют то углублял поцелуй, заставляя задыхаться обоих, то уводил дорожку поцелуев от уголка губ до мочки уха, опаляя его горячим дыханием, отчего тело у Деметры дрожало и покрывалось мурашками. Поначалу это было слишком неловко и дико странно, но потом голова закружилась то ли от эмоций, то ли от нехватки воздуха, и разумом эти двое уже не задумывались, правильно ли всё делают, позволив решать ощущениям. Когда Ньют всё-таки перевернул её на спину, начал спускаться к шее и ключицам, а руки свободно гуляли под кофтой, проводя пальцами по торчащим рёбрам, и вдруг начали подниматься выше... Деметра решила, что они слишком сильно увлеклись этим невероятно любопытным занятием и пора всё-таки прекращать. Легонько отстраниться не получилось, потому что Ньют совсем потерял голову и никак не хотел отвлекаться от её ключиц, поэтому она положила руки на его плечи и с силой надавила. Это привлекло его внимание, и он нехотя поднял на неё абсолютно затуманенный взгляд. — Ньют... — её голос прозвучал очень хрипло и нежно, отчего у него совсем снесло крышу, а глаза потемнели до глубокого чёрного цвета. Но он всё понял, поэтому слегка кивнул, приблизился к лицу и подарил заключительный, долгий и крепкий поцелуй, от которого губы запылали огнём, стоило ему отстраниться. — Я был прав, — так же томно прохрипел Ньют и натянул её кофту пониже, невесомо касаясь живота разгорячёнными пальцами, отчего внутри неё что-то болезненно потянуло и скрутилось, заставив Деметру вздрогнуть. — Я даже не подозревала, что ты такой... пылкий, — попыталась она съязвить в ответ, но на самом деле ни физических, ни моральных сил не хватало, — просто душило смущение. — Привыкай, — выдохнул Ньют ей в шею. Отпускать Деметру он абсолютно не собирался и обнял её сзади за талию, крепко к себе прижав и уткнувшись носом в затылок, периодически касаясь губами уха. Деметра одновременно хотела прошептать «прекрати» и «не останавливайся», не зная, чего хочет больше. Всё происходящее немного пугало — это ведь так непривычно, да и, честно говоря, она ещё не совсем отошла от инцидента в лесу. Прикосновения вызывали в ней смешанные чувства. Пусть даже его прикосновения. — Ну, что ж, ты добился, чего хотел, — смущённо и с придыханием пробормотала Деметра. — Что будешь делать дальше? — Не знаю... — из-за спины послышался смешок. — Может, потискаю тебя ещё немного, а потом пойдём на ужин. Ньют успел перехватить её локоть прежде, чем он врезался в его бок, и засмеялся. Деметра повернулась и посмотрела на его посветлевшее лицо. — Зато теперь ты не хмуришься, — удовлетворённо хмыкнула она. — То есть вот эта вот причина была решающей, да? — решил подурачиться он и оскорблённо сморщил лицо. — Хорош ворчать. — Деметра чмокнула его в маячившую у неё перед носом ключицу. — На тебя уже люди жалуются. — В смысле? — Глэйдеры выбрали своим посланником Чакки, и он соблаговолил донести волю народа, приправив всё это, конечно, щедрым слоем подколов и идиотских шуточек. Ньют рассмеялся. — Тебе хотя бы не пришлось все эти комментарии выслушивать от Минхо, — мучительно простонал он и поймал её взгляд, что заискрился смехом. Прежде, чем расхохотаться, Деметра выдавила: — По шкале от «ну и как оно того самое?» до «а давайте тройничок замутим?» насколько пошлыми они были? Ньют закатил глаза, но не удержался от улыбки. — Тебе лучше не знать. Хотя скорее всего он выльет на тебя всё это сам. Жди. Его рука убрала прядь, лежащую у неё на лице. На самом деле волосы совсем не мешали, но Ньюту просто захотелось это сделать. На лице Деметры появилась умиротворённая расслабленная улыбка. Всматриваясь в его глаза, она опустила взор на губы и невольно облизнула свои. Поцелуй не заставил себя ждать. И непонятно, кто потянулся первым. — Что вы с Минхо вчера обсуждали? — как бы невзначай поинтересовалась Деметра, когда им пришлось прерваться, чтобы глотнуть немного воздуха. Они оба всё ещё были очень смущены, хотя делали вид, будто в этом нет ничего такого. — Да так... — понял Ньют, к чему она клонит. — Их ночь в Лабиринте. Действия Салаги. Самочувствие Алби и этих двух недоделанных бегунов. Тебя. Ей пришлось немного привстать и опереться на локоть, чтобы лучше видеть это снова нахмуренное лицо. Совсем чуть-чуть, но складки между бровями всё равно виднелись. На самом деле, они редко исчезали с его лба. — И к чему в конце концов пришли? Я видела, как вы направлялись к Хомстеду и обругивали какую-то неугодную вам девицу, — приподняла уголки губ Деметра и склонила голову набок как бы в признание вины. — Да, обругивали, — согласился Ньют. — Но ей потрясающе повезло не оказаться там, где мы её искали. — Счастливица, — вздохнула она в ответ. — Действительно. А пришли мы в итоге к тому, что эту девицу надо бы перевоспитать: меньше драм будет устраивать. — Это я-то? А кто, завидев меня с Минхо, что-то безразлично рыкнул и громко хлопнул дверью? И это ты меня королевой драмы называешь? — задохнулась от возмущения Деметра. Нет, конечно, без доли трагизма и мелодрамы в её тогдашнем поведении не обошлось, но постебать хотелось очень. Когда краткая буря негодования минула, Деметра встретила его серьёзный обескураживающий взор из-под ресниц. Ньют не произнёс ни слова, лишь крепче прижал её к себе, а она не могла поверить своим глазам и растерянно пробормотала: — Ты, что, правда приревновал меня к Минхо? Эта тема заметно его смутила, но он стойко выдержал обнажающий душу любопытный девичий взгляд, поэтому непринуждённо ответил: — Ну, знаешь ли, я готов был отбивать тебя у кого угодно, кроме своего лучшего друга. Чтоб ты знала, мы соперничали с ним с самого твоего появления. Впрочем, вслух это не обсуждалось. Недоверие во взгляде и расстояние между её верхней и нижней губой росли пропорционально количеству информации, которую он решил вывалить вот так вот сразу. — Не смешно, — всё, что получилось у неё выдавить. — Это правда, — пожал плечами Ньют. Ему как будто стало легче. — А ты чего ожидала? Пара лет исключительно среди парней, и тут ни с того ни с сего появляется симпатичная девчонка, и ты думала... что? Все будут нос воротить? Да тут куча подростков в пубертате! И как ты вообще не испугалась тогда? — Не испугалась?! — возмущённо воскликнула Деметра, а Ньют засмеялся. — Да я лишний раз дышать боялась, ни к кому не вставала спиной и тряслась от любого взгляда! Особенно на Совете. Жуть. — Странно, — хмыкнул он. — Я даже не заметил. — Ага, ещё бы ты заметил, учитывая, о чём вы, блин, только думали, — фыркнула Ди. — Так, подожди. И... что? Минхо до сих пор?.. Ну... От неловкости Деметра ещё сильнее покраснела и по-прежнему не могла поверить, хотя всё, что он перечислил, наверное, действительно было очевидно, если бы она взглянула на ситуацию немного с другой стороны. И включила мозги. И, возможно, если бы была немного посмышлённее. И чуть менее зацикленной на самой себе. Да блять. — Не уверен, но скорее да, чем нет, — с непонятным выражением лица ответил Ньют. Разобрать было крайне сложно. — Возможно, этот придурок уже смирился некоторое время назад. Возможно, после той ночи в лесу, когда я увёл тебя за руку... Или раньше. — Или не смирился, — прикрыла Деметра лицо рукой и вздохнула. — Ну да, или не смирился, — усмехнулся Ньют. — Зная Минхо, это произойдёт нескоро, либо не произойдёт вообще. Надеюсь, он переключится на ту девчонку в отключке. Но если так и не переключится, ты должна знать, что если вдруг я умру... Ай! Деметра не удержалась и укусила его за ключицу, больно впившись зубами в тонкую кожу. — Будешь болтать много глупостей, откушу что-нибудь ещё. И вообще, давай договоримся: ты не выгуливаешь меня, словно собачку на выставке, и не тыкаешь каждого носом в то, что мы... вместе, — она опять смутилась. — Без проблем, у меня есть способ получше. Прытко вскочив и опрокинув Деметру на спину, Ньют снова сцепил её руки сверху, прижал к крыше и, прильнув к губам, начал довольно быстро двигаться к шее. В какой-то момент разум Деметры просто-напросто отключился. Она опомнилась, только когда место, которое так настойчиво целовал Ньют, начало саднить. Деметра дернулась, а он не стал возражать и отстранился, лукаво улыбаясь и любуясь своей работой. — Ты этого не сделал. — Пойдём сходим к зеркалу, посмотришь. — Что ж за козлина ты такая жадная, — раздасованно цокнула Деметра, но не воспротивилась, когда Ньют, страшно собой довольный, наклонился и поцеловал её в уже и без того опухшие губы. — Всем бы показать да похвастаться. — Слишком много шанков на тебя зарятся, — как ни в чём не бывало пожал плечами он, словно объяснял очевидные вещи. — Ещё раз: подростки в пубертате. Помнишь? — Забудешь такое... Ты как дитё малое. Ньют не стал возражать, просто молча подал руку и помог встать. Прежде чем пойти на ужин, Деметра всё же настояла на том, чтобы посетить зеркало. Увиденное отражение и сияющий на шее маяком багровый засос её не обрадовали. Она ещё раз обматерилась — дважды, чтоб наверняка, — обматерила злобно хихикающего Ньюта и распустила свои едва выросшие ниже ключиц волосы, чтобы хоть как-то прикрыть это клеймо. Проигнорировав легкомысленно брошенное глэйдером «не прокатит», они направились к Костровищу. И если сначала это сработало, то как только они зашли на Кухню, где собрались все кураторы, включая Минхо, всё полетело по... Ладно, по пизде. Цензура не поможет. Бегуну потребовалось ровно 15 секунд, чтобы просканировать их обоих взглядом, заметить, как Деметра настойчиво поправляет волосы у шеи и прикрывает её ладонью, выцепить взором что-то явно красноватое и обязательно так громко, насколько вообще способны человеческие связки и чтобы шанки снаружи тоже услышали, закричать: — У Деметры охренеть какой большой красный засос на шее! Когда все самые приличные и неприличные шутки были извержены из всеобщего вулкана комических возможностей, ажиотаж немного поубавился. Было довольно поздно, поэтому глэйдеры лишь сидели у костра и попивали варево Фрайпана. Всё вернулось на свои привычные места без потерянных и раненых бегунов, прогуливающихся ночью за стенкой. Ньют объявил участь Томаса: его суточное наказание в Кутузке и дальнейшую «профессию» под предводительством Минхо. Он вернулся на место, сел рядом с Деметрой и недовольно выдохнул. Ньюта явно бесил тот факт, что ему приходится заменять Алби в роли главаря, поэтому ждёт не дождётся, когда уже можно будет скинуть с себя эту обременяющую ответственность. Минхо сел по другую сторону от Деметры, а чуть позже к ним присоединился Алби. Все остальные страшно рады были его видеть и даже хлопали, когда он приковылял к костровищу. Вечер прошёл невероятно тепло и душевно, хотя взгляды со всех сторон не переставали выводить Деметру из себя практически до конца посиделок, пока варево Фрая не ударило в голову достаточно сильно. В какой-то момент, когда все были увлечены рассказом Минхо о произошедшем в Лабиринте, — который, к слову, он повторял уже в 125-ый раз, — Деметра, сидевшая в обнимку с Ньютом, наклонилась к нему поближе и прошептала: — Я хочу, чтобы ты отдал мне свою белую рубашку, которую я некоторое время носила. Ньют как будто не удивился, поэтому не стал спрашивать. Просто кивнул.***
The Irrepressibles — In This Shirt