Heaven if you sent us down, So we could build a playground, For the sinners to play as saints, You'd be so proud of what we've made
— То есть я не видел этого болвана целую кланковую кучу времени, чуть не подох, а он мне тут огрызается, псина такая! — негодовал он. Не то чтобы Минхо был в ярости... Но глубоко и явно оскорблён, если даже не обижен — это точно. И не то чтобы Деметра понятия не имела, в чём причина подобной реакции Ньюта, но и рассказывать бегуну о своих догадках не хотелось. Все его будущие комментарии и сальные шуточки она хотела отложить как можно дальше. — Он просто переутомился, не бесись. Может, он тоже на вас злится. — Этот индюк не может на нас злиться, потому что он был главным инициатором той вылазки, — отмахнулся Минхо, а затем внимательно взглянул на подругу. На его лице расползлась усмешка. Та самая усмешка, которую Деметра привыкла называть: «мне пизда». Да и почему-то все моменты, связанные с Минхо, обычно не обходились без приличной порции мата. — Знаешь, я никогда не сомневался, что Глэйд — сборище стебанутых придурков, но вот мысль о том, что все жители этой песочницы жизнь свою не видят без сплетен и разговоров за спиной посетила меня только с твоим первым появлением в Ящике. Поэтому... — Блять... — тихо выругалась Деметра, определённо зная, что последует дальше. И поэтому отошла подальше и отвернулась к окну. Эта тема внезапно вызвала в ней раздражение. Никаких намерений по отношению к Ньюту в этом плане у неё не было и до сих пор нет, поэтому всплеск эмоций что у одного, что у другого, её слёгка взбесил. — Да-да, представляешь, не успел я даже в душ сходить, как главные сплетницы Глэйда — не стану называть имён — донесли до меня очень занимательные и любопытные новости. Он выглядел немного не в себе: скрестил руки на груди в недовольном жесте, приподнял бровь, а затем с ещё более язвительной ухмылкой поинтересовался: — Сама соизволишь рассказать или мне позлиться, что уже все знают, кроме меня? — Минхо, — повернулась к нему Деметра, подошла ближе и стальным голосом заявила: — Если бы было о чём рассказывать, я бы это сделала. Но поведать мне тебе не о чем. Абсолютно. Так что вали к костровищу. Устроили тут драму из ничего, — всплеснула руками она. — Не хватало, чтобы из-за какой-то надуманной всеми ерунды два лучших друга поссорились. Я не хочу быть замешана в этом кланке. Иди и успокой этого идиота, помиритесь, пообнимайтесь и всё такое прочее. А мне нужно следить за девчонкой. Ясно? Недовольство Минхо резко сменилось на смятение. Нахмурившись, он поджал губы, затем приоткрыл рот, чтобы что-то возразить, но потом передумал и молча удалился. Деметра устало выдохнула, тихо зарычала и пнула табуретку, на которой сидела. Какого хрена она вообще дала себе волю? Дала этому волю? Деметра для себя уже давно всё решила: такие привязанности ей совершенно ни к чему. Но присутствие Ньюта лишает её всякого здравомыслия, она забывается всего на мгновение, а потом не успевает моргнуть, как ей предъявляет претензии чёртов Минхо! Не рассказали ему, видите ли, о местных романах. Чёрт! Да почему я вообще так разозлилась? От мысли, что они из-за меня поссорятся? Да-да, давай остановимся на этом варианте, Деметра, снова займёмся самообманом. К счастью или нет, времени для самокопания было предостаточно. По истечении часа Деметра пришла к трём выводам. Первое: впредь она будет пресекать любую склонность подобного рода к кому бы то ни было в своей жизни, ведь потерять этого человека будет невыносимо. Даже от Перси всё ещё сложно оправиться. Второе: стоит извиниться перед Ньютом за... обманчивое впечатление. Как же убого это звучит. Она должна держать себя в руках и больше не терять голову в его присутствии. Ха-ха, ну да, вот так сразу возьму и перестану. И третье: с недавнего времени она начала ценить свою жизнь намного меньше, чем жизнь того же Минхо, поэтому к собственной смерти Деметра стала относиться проще. Честно говоря, существенной пользы от неё в данный момент никакой. Так что она дала себе слово, что если того потребуют обстоятельства, то ей придётся сделать то, что до́лжно. Эти парни знают друг друга намного дольше, и даже слово «семья» для них не совсем подходит. Здесь нечто большее. Деметра — лишь промежуток в их жизни. Рациональность и холодный расчёт ей подсказывают, что, например, жизнь Алби здесь ценна даже больше, чем целых десять — её. Поэтому она ни в коем случае не должна ввязываться во взаимоотношения глэйдеров. Хотя, на самом деле, Деметре просто очень хотелось, чтобы её пожалели. В такие моменты она особенно себя презирает, всячески принижает и не осознаёт свои реальные, пусть даже такие детские желания. А настоящие причины поступков и чувств осознанно отрицает. Предплечье снова зачесалось. Взгляд в который раз зацепился за нацарапанные на коже «денвер» и «Кай», которые уже давно глубоко въелись в память, но ничего знакомого в голове не всплывало. Рассуждать о происхождении слов и их значении Деметра посчитала пустой тратой времени, поэтому решила, что запомнить их будет вполне достаточно. Но в отличие от почти исчезнувших на коже строк, кулон до сих пор не давал ей покоя. С ним она чувствовала себя одновременно защищённой, но и в огромной опасности. Особенно каждый раз, когда глаза улавливали движения шпионящих жуков ПОРОКа. Если они появлялись перед ней, Деметра всегда старалась делать вид, что просто чешет шею, а не поправляет висевший кулон. Эта тема долго не давала ей покоя, но сейчас отодвинулась на второй план. Девица без сознания уже не так нервировала, как раньше, а крики Алби потихоньку начинали сливаться с общим шумом. Деметра усмехнулась, взглянув на еле дышащее тело, мысленно поблагодарила за «компанию» и собралась уходить — скоро должен подойти кто-то из медаков, — но её взгляд зацепился за окно. Уже довольно давно стемнело, и отсюда был виден полыхающий костёр, но Деметра всё равно сумела различить в едва прозрачной темноте два силуэта, направлявшихся к Хомстеду. Один из них знакомо хромал, а другой слегка раскачивался. Кто это, догадаться было не сложно. До неё донеслась лишь пара фраз, таких как «полная идиотка» и «я поговорю с ней». Гадать, кто именно произнёс каждую из фраз, тоже не было нужды. В комнату как раз вовремя зашёл Джеф и сменил её, напоследок устало поблагодарив. Деметра коротко кивнула и, решив избежать своей печальной и муторной участи, к которой она совсем не была готова, быстро поднялась на последний этаж, вылезла через окно, опёрлась ногой о небольшой выступ и вскарабкалась на крышу. Она нечасто так делает, потому что сорваться и упасть тут было проще простого, но ситуация вынуждает. Вообще, Деметра должна была спать в одной из комнат медаков, так как до сих пор существовала угроза от всё ещё не пойманного Макса, чьи посягательства на её тело по-прежнему имели место быть. Но спонтанный побег на крышу это единственное, что могло бы избавить бедняжку от неприятных разборок, которые пугали её больше, чем маловероятное появление насильника. И если от второго её смогли защитить зубы и голосовые связки, то с первым такое вряд ли прокатит. Поэтому, закутавшись в одеяло, Деметра зарылась носом в свой свитер и постаралась скорее уснуть, изо всех сил пытаясь прогнать жужжащие в голове мысли о правильности своих решений. Утро выдалось отвратительным. Стук приставляемой лестницы даже не потревожил крепчайший сон Деметры. Когда её потормошили за плечо, тоже ничего не произошло. И только после того, как некто соизволил пару раз ткнуть её в ребро, она поморщилась и застонала: — Прекрати, Перси. Я не пойду с тобой на Скалу. Эти тихие невнятные слова погрузили незнакомца в оцепенение, но уже через несколько мгновений он продолжил свою неблагодарную работу. — Вставай, Ди. Деметра резко распахнула глаза и увидела перед собой Чака. Он выглядел помятым и совершенно невыспавшимся, что неудивительно. — Что я только что сказала?.. — растерянно пробубнила Деметра, но затем, осознав сама, сразу отмахнулась: — Забудь. Чак заинтересованно смотрел на подругу и изо всех сил старался не расспрашивать о подробностях. Через пару мгновений он вздрогнул, словно вспомнил, зачем пришёл, и вдруг смущённо отвёл взгляд: — Я так понял, что на Совет тебе попасть не удастся. И я как раз подумал, — Чак замялся, — что раз уж ты тоже хочешь послушать... Деметра закатила глаза и застонала, откинувшись обратно на своё подобие постели. А через пару неловких секунд молчания проворчала: — Чакки, ради такого людей не будят ни свет ни заря. Фрай в кои-то веки дал мне пару выходных, так что будь человеком, дай отоспаться. — Хорошо, прости. Тогда можно я тут прошмыгну через окно на второй этаж? — тихо промямлил он. — Валяй. Только дай поспать. Деметра слабо махнула рукой и снова засопела. Ещё вчера она страстно хотела пойти на Совет, но сейчас её волновал только максимально долгий сон. Во-первых, после той ночи ей больше не снились кошмары, а во-вторых, она могла забыться в блаженном забвении, не держа в голове токсичных мыслей о Перси, Ньюте и планах Создателей. Это спасало. В следующий раз ей снова повезло проснуться от грубой тряски. Деметра резко села и обратила своё рассеянное внимание на нависшего сверху человека, что вперился в неё взглядом. Он яростно раздувал ноздри, а лицо у него было такое, словно вот прямо сейчас готов на неё наброситься, но спросонья Деметру это ничуть не смущало... первые три секунды. — Он по-любому что-то скрывает! Эти идиоты ослепли от восторга, но я пережил Метаморфозу и знаю грёбанную правду. Возможно, хоть ты меня услышишь и повлияешь на остальных. Не спускай с него глаз! Томас опасен. Кто знает, что он может натворить. Галли яростно оглянулся, в последний раз бросил на девушку взгляд и тут же помчался к лестнице. Деметра рассеянно моргнула, нахмурилась, потёрла глаза и уставилась на торчащую верхушку лестницы, пытаясь понять, привидилось ли ей это. — Кланк какой-то... — недовольно пробормотала она себе под нос и откинулась обратно на матрас, размышляя о том, чтобы первым же делом заглянуть к Алби. — Так, стоп... Его криков больше не слышно. Их нет. Вообще. Либо он очнулся, либо... Деметру подбросило, половицы крыши затрещали от спешки. Сначала её понесло к лестнице, затем она вспомнила, что есть окно, и бросилась прямо к нему, сползла с крыши и кувыркнулась внутрь лёгким движением. Смерть от падения и в этот раз не напугала. Топот её ног достиг двери в комнату, где всё это время отлёживался Алби. Деметра занесла кулак над деревянной поверхностью, но дверь внезапно распахнулась, и её сбил с ног... — Чак! Снова. — Прости, надо бежать! — бросил он ей в спину, шумно скатываясь по лестнице. Деметра была рада, что сидела на полу, потому что когда она повернула голову обратно, чтобы заглянуть в комнату, её пригвоздил к этому же полу самый проницательный взгляд Алби, который она когда-либо видела. А проницательных взглядов у него в арсенале была целая, блин, куча. — Как ты себя чувствуешь? — только и смогла выдавить Деметра, а затем не спеша встала. Алби приподнялся на кровати, но тут же со стоном упал. Помедлив, он всё же ответил: — Хреново, — раздался сиплый голос. Он поджал губы: — Я вспомнил кое-что про тебя. Деметра напряглась и осторожно подошла чуть ближе. — Однажды я уже слышала что-то подобное от Галли. Он упоминал, что я помогала кому-то сбежать и была одной из подопытных. Вроде... Я не особо восприняла всерьёз. Не знаю, почему. — Понятия не имею насчёт побега, но подопытной ты действительно была. — Алби хмурился и смотрел куда-то в сторону. — Причём какой-то... не такой, как мы. — В смысле? — опешила Деметра. — Нечто больше, чем просто подопытная? Или... — нервный смешок, — совсем как отброс? — Скорее второе. — Алби сморщился. — Чёрт, давай потом. Я только что послал Чака за Томасом, нужно с ним срочно поговорить. Так что вали. Вернёмся мы ещё к этому, будь спок. — Ладно, — быстро сдалась Деметра. Всё-таки под горячую руку попадать не хотелось. — Надеюсь, тебе станет лучше, — тихо промолвила она и слегка сжала его плечо, словно только сейчас вспомнила, что, вообще-то, за него переживала. Он изобразил на лице своё любимое подобие улыбки и хмыкнул. Когда она тихо прикрыла за собой дверь и прислонилась лбом к её поверхности, хотелось громко и протяжно взвыть, чтобы снять напряжение, сковывающее всё тело. В воздухе уже давно повисло что-то неосязаемое, но с каждым вздохом оно словно проникало внутрь и разъедало стенки лёгких. Деметра на секунду расслабилась, отпустив страх за Алби, как тут же её начало снедать что-то другое. Премерзкое ощущение одиночества и ненужности усугубляло ситуацию. Что-то грядёт, и это, несомненно, пугало её. Но не стоит говорить об этом другим. Пока что. Собравшись с силами, Деметра глубоко вздохнула и повернулась к лестнице, в это же мгновение столкнувшись с высокой фигурой. Если бы не рука Ньюта, придержавшая её за талию, то от неожиданности она потеряла бы равновесие и завалилась назад, ударившись головой. Но глэйдер резко прижал её к себе правой рукой и взглянул сверху вниз. Он, что, подкрался? У Деметры от шока перехватило дыхание, и она уставилась на Ньюта, слегка задрав голову. Его лоб был нахмурен чуть больше, чем обычно, а губы были недовольно сжаты в тонкую линию. Он смотрел на неё не просто взглядом изучающим, а выворачивающим наизнанку душу. Будто старался понять, что именно ею движет. — Надо поговорить, — первым нарушил он повисшую тишину. Его голос прозвучал неожиданно хрипло, но безэмоционально. Деметра согласно кивнула. Они всё ещё не отстранились друг от друга, хотя находились слишком близко. И если до этого по отношению к нему она дала себе чёткую установку, то теперь хотелось послать всё к чертям и стоять так вечность. От этой внезапной слащавой мысли захотелось сморщиться, но она сдержалась. — Я... Давай на крыше перед ужином. Вместо ответа Ньют лишь едва заметно прищурился, но кивнул. На лестнице послышались шаги, и Деметра отстранилась от него, но, к раздражению для себя самой, нехотя. — О, привет, Деметра, — немного обескуражено поздоровался Томас, будто и не знал, что в Глэйде живёт какая-то девчонка. Ну, конечно, помимо той, которую он не может выкинуть из головы. Деметра немного напряглась, вспомнив яростный монолог Галли, но решила не поднимать панику. По крайней мере до тех пор, пока сама во всём не разберётся. — О, привет, Томми, — саркастично хмыкнула она, а затем перевела взгляд на Ньюта. — Не злите его почём зря. Удачи. Они вошли в комнату, а Деметра устроилась на ступеньках, чтобы дождаться своей очереди. Закончить разговор с Алби хотелось поскорее, иначе она больше ни о чём не сможет думать. Скорее всего, главарь и не захочет с ней общаться так скоро и пошлёт ко всем чертям, но она умеет быть убедительной, если захочет. Буквально через две минуты оттуда выскочил рассерженный Ньют, громко хлопнул дверью и уселся рядом, сердито сопя. Деметра не стала спрашивать причину его настроения и, немного погодя, перешла к делу: — Кстати говоря о неконтролируемой злости. Ко мне сегодня Галли заскочил поболтать... — Ньют вскинул голову. — Что случилось на Совете, не расскажешь? — Он что-нибудь тебе сделал? — прямо спросил глэйдер. — Да не монстр он, чёрт возьми! — закатила глаза Деметра. — Вы на него кидаетесь больше, чем он на вас. — Зато ты его защищаешь больше, что кто-либо из нас. Этому есть какая-то объективная причина? — холодно поинтересовался Ньют. Деметра вздохнула. Хотела было взять его за руки, внушив тем самым немного вменяемости, но в последнее мгновение передумала, вспомнив об обещании самой себе по этому поводу. Поэтому просто повернулась к нему всем корпусом. — Послушай. Я вам не враг, ладно? И Галли тоже. Он неуравновешенный, согласна. Немного отбитый? Возможно. Но он не стал бы опасаться какого-либо человека лишь потому, что захотел. У него есть свои причины, Галли ведь пережил Метаморфозу. И я вполне уверена, что Алби позвал сейчас Томаса, а не тебя, именно по этой причине. Он хочет что-то узнать и притом срочно. Что-то, о чём он вспомнил. Не будь эти воспоминания о самом Томасе, в гробу бы он его видал. Позвал бы тебя, обсудили сначала вдвоём, а потом, возможно, на Совете, да и дело с концом. Но ему нужен Томас. Значит, с ним действительно что-то неладно, а Галли не настолько уж и неправ. Едва ли Деметра сомневалась в том, что он и сам обо всём догадался, но хоть как-то его утихомирить всё же стоило. Ньют устало вздохнул и прикрыл глаза, как будто расслабился. Затем поднял взгляд, дёрнул руку в её сторону, но остановился. Деметра немного грустно улыбнулась. — Ты права. Мне не стоило так бурно реагировать, — склонил голову он, словно смирившись. Солнечный свет из криво прорубленного окошка лениво лёг на его светлые волосы. Через неплотную дверь в коридоре доносился разговор Алби и Томаса. Это единственное, что нарушало тишину, возникшую на лестнице. — Мы оба знаем, по какой причине ты реагируешь более бурно, чем обычно, — зашептала Деметра, всё ещё держа руки при себе, хотя невыносимо хотелось зарыться в его волосы пальцами. — Просто... Не надо. Не стоит. Для этого нет никаких... — она усмехнулась, — объективных причин. Да и не должно быть. У друзей — нет. Сказать вслух было сложнее, чем долго формулировать в голове, но слова уже безвозвратно слетели с языка. Тут же захотелось влепить себе по лбу и стыдливо прикрыть глаза рукой. И кому она соврала? Себе, ему или раздражающему голосу в подсознании? — Тебе самой-то не смешно? — будто прочитал её мысли Ньют и пристально на неё посмотрел. Внезапно из комнаты Алби послышался грохот, хрипы и буквально через две секунды — крик Томаса, зовущий Ньюта. Он среагировал в ту же секунду и быстро оказался перед дверью, будто был готов к этому с того самого момента, как вышел оттуда. Деметра ни секунды не стала задерживаться на ступенях и влетела в комнату вслед за ним. Увиденное повергло её одновременно в шок и в панику, потому что эмоции на лице Алби были до боли знакомые. Он крепко вцепился своими ручищами в своё собственное горло и выпучил пронизанные лопнувшими капилярами глаза, дрыгал ногами, которые пытался прижать Томас, и безуспешно вырывался из крепкой хватки Ньюта, придавившего плечи друга своими коленями. С огромным трудом им удалось его утихомирить, а Ньюту — прервать самоудушение. Деметра всё ещё отрешённо стояла в стороне и наблюдала, как неудавшийся самоубийца потихоньку приходит в себя и глубоко дышит, сверля взглядом потолок. И только через минуту Ньют слез с него, когда убедился, что Алби больше ничего не угрожает, включая его самого. — Извини, дружище. Сам не знаю, что произошло, — устало буркнул он. — Ты пытался себя прикончить, вот что произошло. — Но это был не я, клянусь! — в смятении воскликнул Алби. — Словно... моим телом кто-то управлял. Он резко умолк, а затем с таким выражением лица, будто познал суть самой жизни, резко взглянул на Деметру. Она уже давно всё поняла. — Ну и что ты на меня так пялишься? Тебе же за покушение на самого себя не грозит Изгнание, так что нечего вам из этого трагедию раздувать, — заворчала она, сложив перед собой руки. Томас и Ньют также уставились на неё. Немного бесило то, что никаких последствий у этого инцидента не будет, кроме пары синяков на шее, но зато у неё есть прочное алиби. — Хреновое ощущение, да? — Отвратное, — подтвердил он. Ньют быстро прикрыл всю эту лавочку, пообещав разобраться позже и настаивая на немедленном отдыхе больного. Напоследок, в лучших традициях мистической драмы, Алби наказал быть осторожным с девчонкой и беречь карты Лабиринта. Было крайне очевидно, что Ньют хочет остаться с Томасом наедине и всё выяснить. Поэтому, когда они выскочили из Хомстеда во двор и направились на кухню, Деметра решила выдумать какую-нибудь причину уйти, но прежде спросила у Ньюта давно не дающий покоя вопрос: — Что насчёт Макса? Её тон был необычайно серьёзен, хотя только лишь Ньют смог расслышать в нём тревожные нотки. — Я озвучил глэйдерам некоторые факты и... условия, так что это был вопрос времени. Теперь он вместе с Дэрилом, — немедленно сообщил ей он. После этой фразы Деметра очень тяжело выдохнула и почувствовала, как напряжение и страх загнанной в угол жертвы, окутывавшие её последние несколько суток, понемногу исчезают. Кучу раз переспрашивать, чтобы точно удостовериться в своей (относительной) безопасности, не было смысла. Она доверяла Ньюту, отчего явное удовлетворение проскользнуло на его лице. Только что озвученное им обстоятельство также приносило ему некоторое облегчение. Томас неловко переводил взгляд с него на Деметру и уже было хотел задать вопрос, но прикусил язык и передумал. Его густые ресницы практически не переставая взлетали то вверх, то вниз, а глаза блестели от несгораемого любопытства. В Ди на секунду вспыхнул материнский инстинкт, от которого последний раз она мучилась во время его побега в Лабиринт и по возвращению оттуда. Сначала Деметра намеренно забыла о мальчишке, даже немного злилась, пытаясь найти виноватого, однако сейчас сердце у неё вдруг сжалось. Ей хотелось покрепче обнять Томаса, прошептать, что всё будет хорошо, и накормить печеньем с молоком. Сразу же в голову пришёл Чак. Боже, из-за своих размышлений и драм она совсем забыла про остальных людей, окружающих её. Интересно, можно ли быть ещё более эгоистичной? Ах, да. Я же ещё и настойчиво игнорирую чувства Ньюта, собираясь их отвергнуть во благо себя самой. Так держать, Ди. Перси была бы тобой горда и наверняка отпустила бы пару язвительных шуточек в упрёк. — Спасибо, — слишком сдержанно кивнула Ньюту Деметра, а затем повернулась к растерянному новичку: — Томми, я, честно говоря, забыла про тебя. Прости. Ты вообще как себя чувствуешь? — Н-нормально, спасибо, — тут же покраснел он и неуверенно посмотрел на Ньюта, будто провинился. Ой, да ладно? Серьёзно? Он у него, что, разрешения принять мою заботу просит? — Я с тобой потом поболтаю, — закатила глаза Деметра и мимолётно бросила взгляд на самого Ньюта. Он оказался не слишком напряжён, скорее заинтересован в реакции обоих. — Не знаешь, где Чак, кстати говоря? Томас не ответил, лишь пожал плечами, а потом опять смущённо потупил взор. Ей ничего не оставалось, кроме как спросить у других или поискать самой, так что Деметра быстро от них отвязалась и пошла в народ. Ну, то бишь к костровищу, где некоторые всё ещё доедали остатки своего обеда. Её встретили взглядами. Из-под ресниц, мимолётными, косыми. Она подошла к разрисованной стене и провела пальцами по запылённой поверхности. Сквозь небольшой слой грязи виднелось синее море и уже не такой сочный красный закат, а чуть левее расположились горы, чьи шапки всё ещё сияли на разрисованном солнце. Справа жило главное творение Чака — дом. Звучит ужасно тривиально и скучно, но этот рисунок, это небо над ним, белые облака и птицы в вольном полёте, двор, а также печная труба, из которой клубами валил дым: всё это безумно согревало и вгоняло в тоску одновременно. Как олицетворение настоящего Дома, этот рисунок вынуждал многих глэйдеров, исподтишка или напрямую, но любоваться им, смакуя каждую деталь, тёплый свет в окнах, напоминающий забытый и совершенно недосягаемый, тот самый свет родного дома, семейного очага, сжигающего брёвна в камине, у которого собрались мама и папа, может, даже братья или сёстры. Кто-то не выдерживал и исподтишка с грустью касался изображения на стене, нахмурив лоб и опустив взгляд. А затем вновь шёл вперёд, улыбаясь товарищам, потому что они и есть их семья. Сейчас всё поменялось. После стольких событий многие перестали друг другу доверять. Улыбаться. Смеяться или радоваться. Дни превратились в сплошную рутину, волнения и вечную работу. Особенно после всех этих изгнаний, прибывших девчонок, записок и оболтуса Салаги, спасшего их лучших глэйдеров. Ну, что ж, зато будет кому перемыть кости. Деметра заметила Чака практически в углу, под веткой дерева. Он неохотно жевал свою порцию, уставившись на собственные ботинки. И даже когда она подошла ближе, Чак был слишком погружён в свои мысли, чтобы её заметить. Он вздрогнул, когда Деметра присела рядом и приобняла его за плечи. — Я уже говорила, что ты потрясающе рисуешь? Она улыбнулась именно так, как он любил. В такие моменты Чак на несколько мгновений воспринимал её не как старшую сестру, а как маму, и боялся признаться в этом самому себе, потому что считал это предательством своей настоящей матери. Той, которую он не знал. Не помнил. — Ммм... Дай подумать. Нет, не говорила, — улыбнулся он в ответ. — Ой, да брось! Точно говорила! Не напрашивайся на бóльшие комплименты, — засмеялась Деметра и взлохматила его кудряшки. — Прости, я давно не проводила с тобой время. — Ну да, я заметил, что ты предпочитаешь тратить его на кое-кого другого, — лукаво ухмыльнулся он и отправил в рот ложку остывшего пюре. — Боже, только ты не начинай, — закатила глаза она. — Уже от всех наслушалась по этому поводу. Между нами ничего нет. — Я про девчонку в лазарете говорил, вообще-то, — как бы невзначай пожал плечами Чак, — но если уж ты начала про Ньюта... — Пожалуйста, Чакки, избавь меня от этих комментариев, умоляю. — Деметра спрятала лицо в руках и стукнула мальчишку локтём в бок. — Эй, за что? — насмешливо захихикал он, отмахиваясь. — Меньше придуриваться будешь. Ешь давай, потом прогуляемся. У тебя много осталось работы? Чак пожал плечами, хотя едва заметно покраснел. Он смущался своей «должности» Слопера. — Нет, я всё доделал, что от меня было нужно. Погнали посидим на крыше? — С удовольствием, солнце.***
Stephen – Crossfire