***
- ни… Лайнии, Лайни просыпааайся… - Девчонки, ну уйдите вы, дайте поспать, сегодня же выходной, - переворачиваюсь на другой бок. Когда же Улька и Полька вырастут, может кофе мне в постель будут нос… - Лайнел, вставай, ужин проспишь, как и полдник, просыпайся, мелкий шантажист. Понятно, кому принадлежит голос - Бернарду. Я развернулся и не узнал врача, на нём не было халата, он был в белой рубашке и тёмных брюках, в руках держал листки бумаги. - Как дела? Нет, он спрашивает, как у меня дела, да как сажа бела! Поспать не дают! Я разворачиваюсь обратно и пытаюсь натянуть одеяло на уши, хоть чуточку ещё поспать. - Как хочешь, контрольные я могу обратно отнести, да и ножницы тоже… - Ой, нет, нет, - отбираю у него мои бумажки… - Осторожнее, вообще-то это не то, твои задания в папке на тумбочке, а это результаты анализов, - Бернард снова берёт стул и ко мне. - Посмотрел? – протягивает руку за компьютерными данными, всё равно мне не понятными, - вот и хорошо, что ты такой уже резвый… - Да какой я резвый, я спать хочу, - ну это ведь так и есть, спать и ещё есть, точно! - Да? А кто сейчас выхватил у меня медицинские показатели и вцепился в них, подумав, что это университетские задания? – Бернард непринуждённо послушал пульс на запястье, погладил по руке и стал опять ля-ля-ля – тополя, про всякие там бяки – буки. Ну, сплю я ещё… Что? - Что, что я не понял, вот, вот последнее повтори пожалуйста? – я сел в кровати и приготовился услышать то, что мне, наверное, показалось? - Лайнел, ты, по-моему, совсем меня не слушал, что я тебе говорил. Лекарство, которое ты принимал, сбило весь твой гормональный фон и течка теперь у тебя будет почти до рождения ребёнка, - устало потирая переносицу от очков, он водрузил оптику в чёрной оправе снова на нос, - конечно не в таком полном объёме, повышенное либидо и выделения, но беспокоиться тебе есть о чём. Если бы у тебя не было беременности, можно было прописать тебе слабенькие гомеопатические препараты для облегчения течки, а сейчас ничего нельзя, кроме витамин. Бернард рассматривал свои бумажки, так это, что? Так ведь я… Так ведь я с ума сойду! И когда же это будет, я ничего ведь ещё не чувствую, а вдруг это ошибка какая-нибудь? - А может это ошибка, ну компьютер сбой дал или ещё что? - Нет, милый Лайнел… - Не называй меня к чёрту милым, я парень, а не девчонка! – милый, милый, достало уже всё! - Да, но ты омега, беременный омега, молодой и неопытный, в отличие от твоего брата, и ты мой близкий родственник, брат моего Габи, и это не ошибка. Я проверил на два раза, у тебя резко подскочили гормоны, отвечающие за течный период. Я говорил тебе уже о том, что омеги «незрелые» очень быстро выздоравливают, вы крепкий народ и не болеете совсем, процесс восстановления идёт полным ходом. Вчерашний анализ крови и сегодняшний утренний значительно отличается друг от друга. Твоё настроение меняется с каждым часом, то ты плачешь, то смеёшься, а сейчас раздражаешься. Ты пойми, Лайнел, организм - это ведь не шутка, нарушить хрупкий баланс омеги можно быстро, восстанавливаться - долго. Тебе поможет только твой истинный. - Марк? – только не это! Нет, нет, нет. - Да, Лайнел. Марк. Мне показалось, что он тебя сильно любит, а дети… Я думаю, что если тебя любят, то и ребёнка твоего он тоже сможет полюбить, как и тебя. - Нееет, вот только Марку ничего не говори, ты же мне обещал? – нет, признаться другу, что я его пара и при этом беременный неизвестно от кого, да ещё и на его вечере… - Возможно, большую роль ещё сыграла наследственность, ваш папа был из «скрытных», ты знал об этом? - Нет, не знал, и не хочу теперь уже знать. И что же мне делать? Больше полугода течка, и что я буду делать с этим? – я схватился за голову и обезумел, - какой ужас, как же я буду без таблеток? - Альфа будет делать, как ты говоришь с «этим», альфа, а ты будешь вынашивать здоровое потомство, своего… а да, вот ещё что. - Ещё что-то? – мне конечно сегодня еще не хватает сюрпризов, конееечно, ещё один мне совсем не помешает! – И что же это? – смотрю на Бернарда, поджав губы, ожидая вердикта. - Ты только не волнуйся мил… а да, извини, Лайнел, скорее всего у тебя будет… двойня. Бернард смотрел на меня, не мигая, а я подтянул его к себе и спросил: - Это, что, очередная шутка, тебе так нравиться прикалываться надо мной, что ли? - меня уже снова трясло и слёзы сами, опять чёртовы слёзы, сами брызнули из глаз. Бернард прижал меня к себе. Ооо, как же хорошо, тепло, приятно, успокаивает. Меня гладят по спине, я слышу сердцебиение врача, оно не торопливо шагает секунда за секундой, значит, не лжёт. - Доктор Бернард, вас вызывают на осмотр, - медсестра, уже другая. Она просто поставила мне ужин на тумбочку и ушла. - Лайнел, есть надо, и уже за троих, за себя и за малышей. Где один, там и два, будь сильным, мужественным омегой, и ты будешь счастливым, а мы с Габи поможем тебе обязательно. Хорошо? Пообещай мне, что всё съешь? Ты же это любишь? – показывает головой на тарелку. – Вот прибор, одень на руку и ничего не бойся, ты всё поймёшь сам, если прибор заработает на случай появления «отца» твоих… детей. И да, ещё кое-что… - ЕЩЁ что-то? - я уронил ложку с вишнёвым вареньем обратно в творожную запеканку, напряжённо смотря на Бернарда, - ты меня разыграл? Да? - Нет, Лайнел, это всё правда и довольно таки всё серьёзно, а просто за дверью ждут тебя твои друзья, часа три ждут, точно, пока ты спал и со мной разговаривал. - Друзья? – вот это интересно, - а они не знают, что я… - Нет, конечно, нет, для них у тебя просто недомогание и всё, так что поешь и пообщайся с ними сегодня, это тебя отвлечёт от всевозможных ненужных мыслей. А мне надо идти, прости. Быстренько запихав себе в рот запеканку, а затем и сладкую булочку с компотом, надев новый технологический прибор на запястье, я стал ждать друзей, которые потихоньку вползли в больничную палату. - Ну, наконец-то, Лайнел, ты, что так долго спишь, мы уже все себе языки себе смозолили, - Сёмка и какой-то незнакомый омежка… беременный? - Это Лёшка, он сокурсник, мы вместе на художников учимся, первый курс. - Привет, я Лёша, - протягивает мне руку симпатичный омежка с чудесными, сапфировыми глазами. - Мы вот тебе тут гостинцев привезли, Марк позвонил и сказал, что ты в больницу попал, так мы сразу и пришли, а то он не может… - Ну да, соревнования, наверно, - заглядываю в пакет: зубная паста, щётка, мандаринки, сок, ммм, конфетки! – Спасибо. - Да нет, он немного занят, он наверно потом забежит, сам и расскажет, а ты давай выздоравливай, мы пойдём, а то Лёшку под окошками муженёк заждался, да и врач нам сказал не утруждать тебя разговорами, – чмокнув меня в щёки с двух сторон, омежки ушли. Забота. Опять чувствовалась небольшая забота, даже от этих омег, практически мне незнакомых. Я встал с кровати и посмотрел в окно второго этажа больницы. На улице стоял спортивный мотрад и рядом Лёша. Сёмка стоял в сторонке, перебирая лямки своего рюкзака. Красивый, смуглый альфа, так походивший на Бернарда, прижимал юного, маленького Лёшку и целовал так ласково, нежно. Альфа улыбался, поглаживал чуть заметный животик омежки и целовал снова. Вот это и есть, наверно, счастье. Прибор на руке тихонько пикнул, и только сейчас я увидел на табло нулевой процент совпадений знаков альфы и омеги. Давление моё было в норме, пульс тоже, остальные какие–то значки просто не горели. Вздохнув, я улёгся на кровать, вытаскивая ириски из пакетика. Откуда омежкам знать, что я люблю мармеладки, мы же знакомы всего-то немного, не то, что с Марком. Его я знаю всю жизнь, и его, и моя скоро изменятся. Он найдёт себе какого-нибудь хорошенького омежечку и женится, а я? А я буду растить детей, своих детей, вот так. Запихиваю кучу мягких ирисок в рот, горько вздыхая. Рыдать уже не охота, смысл? Себе настроение портить, да и дети волнуются, они хоть и маленькие, но ведь всё понимают, да Бернард? В дверь постучали и она отворилась, запуская в палату Борьку, друга детства. - Лайнел, привет, ты что это у нас заболел? Я вообще не помню, чтобы ты когда-нибудь дело с врачами имел. Как здоровье? – обнимает меня мой спаситель, в детстве он спасал меня от собак, - всё конфетки жуёшь? Я как вспомню, так ты всегда любил всякие сладости, от тебя и пахло вкусно всегда, вот поэтому за тобой всегда свора собак и бегала, ну и мне было чем заняться, отгоняя их от тебя. - Боря, привет, я так тебя рад видеть, тебе Сёмка сказал, что я здесь? – я действительно рад его видеть, брутальный альфа, изменился, повзрослел, я это ещё на вечеринке заметил. - Нет, Марк позвонил и наругал, что я не звоню тебе, сказал ну что я за друг детства, который даже не интересуется жизнью своих друзей. А я понимаешь, твой новый телефон записал, да не сохранил, на вечеринке-то уже хорошенький был. Ну и потом э… Сёма. Понимаешь? Ещё бы я не помнил поцелуй Борьки и Сёмки. Такой яркий контраст представителей нашего мира, помнил я и радужные глаза омежки при приближении альфы и почему это видел только лишь я? Странно. Мм, странно, прибор мигает, показывает значок альфы, потом еле слышно пикнул и показал тот же результат, что и с предыдущими посетителями – отрицательный. Я натянул пониже рукава больничной одежды на прибор и ещё минут пять болтал с Борькой о нас, о них с Сёмкой, о Марке никто не заводил разговор, а потом он ушёл. Как оказалось, Марк успел растрезвонить всем, что я в больнице. Звонил и Толик из мегаполиса, интересовался здоровьем, говорил, что приехать не сможет, ухаживает за своим омегой. Да, я помню, он у него в положении. Приходили близнецы и Вилсон, как всегда везде вместе. Улыбающийся Вилсон сунул мне в руку маленький пакетик, и я уже знал, что было там. Спасибо, говорю я глазами другу. Мармеладки, он знал, что я их просто обожаю. Мы болтали обо всём: о детстве, об учёбе и кто где работает, о родных и близких, о вечеринке тоже. Я ненароком взглянул на прибор – всё так же, давление немного повышено, понятно у меня же будет скоро «весёлое настроение омеги», я всегда так это называю, когда наступает течка. А здесь уже был третий альфа, не считая Бернарда. Ноль совпадений, это хорошо. Я расслабился и смеялся вместе с друзьями, снова вспоминая детство и день рождение Марка. Я узнал, что Кирка действительно был новоявленным другом Марка и ждал на празднике своего альфу, который так и не появился, тогда пьяный омежка устроил «концерт» перед гостями и всё это было когда я ушёл. И что ты вообще смылся, ворчали друзья уже собираясь домой, так как им Бернард тоже сказал не утруждать меня своей болтовнёй. Обещая точно звонить, и, записав снова мой новый номер телефона, а то свой мобильник Вилсон утопил в шампанском на вечеринке, трио покинуло мою палату. Рассыпав на кровати пакетик с конфетами, я обнаружил всего три малиновые мармеладные змейки, всего три! Так и есть, я и мои дети. В дверь снова постучали. - Да, заходите, - спрятав все остальные обратно в мешочек, я с превеликим удовольствием жевал конфету, ощущая малиновый вкус во рту, наслаждаясь этим процессом. - Э… Курт? - Здравствуй Лайнел. В палату зашёл ещё один мой друг. Белый халат ему был маловат и просто наброшен на плечи, так же как и у Борьки. Курт мне нравился, да, было дело. Я посмотрел на табло прибора на моей руке, только моё повышенное давление показывало, что я имею дело с альфой. Идентификация отцовства светилась уже красным один процент, что это? - Как здоровье? Да, чарующий голос Курта проникал в моё тело, и мне пришлось напрячься, чтобы хоть что-нибудь вспомнить, хоть что-нибудь… - Курт, здравствуй, слушай, тебе что, тоже Марк позвонил? - Нет, я сам пришёл. Лайнел, я уезжаю за границу, и хотел попрощаться с тобой и поговорить. Ты выслушаешь меня? – руки альфы взяли мою хрупкую ладошку в свои руки. – Ты мне нравишься, Лайнел. Твои зелёные глаза преследуют меня даже во сне, но я не твоя пара, я знаю это. Марк сказал. Это он твой, и ты его. Почему? Ну почему не я? Я так хотел тебя сделать своим, но везде Марк, я и шагу ступить не могу, он как шпион, всегда опережает меня, наблюдая за мной. Он любит тебя, и, как я понял, наконец-то сделал тебя своим, - рука Курта подтянула меня к нему и он поцеловал меня. Легонько, он прощался. - Я не увижу тебя больше? – я смотрел в знакомые чёрные глаза и видел в них ответ. - Это карточка, Лайнел, подарок твоим будущим детям от меня… - К-к-каким детям? – он что знает про меня? - Вы с Марком будете счастливы, обязательно. У вас будут дети, у истинной пары всегда рождаются дети, а особенно у тебя будут такие красивые зеленоглазые омеги, как ты. Расскажи им о своём бывшем друге, который тебя очень любил, но ушёл искать другую любовь, а деньги… потрать их, пожалуйста, на ваших детей, прошу, - зажимая мою руку с карточкой, Курт продолжил. - Не мучай Марка, он очень тебя любит, а ты даже и не представляешь как. Мы дрались из-за тебя, я не хотел уступать, но всё время думал, а будет ли правильно, взять тебя силой? И на последней вечеринке я осознал это, и просто подразнил юного Марка, а он слетел с катушек, да и было с чего! Твой запах Лайнел был не забываем, ты просто не помнишь этого, а мы с ребятами обсуждали потом в тихую от Марка, в общем, спасибо тебе. Благодаря вашей дружбе мы и поняли, что надо искать своего суженного, не портя другим жизнь. Курт встал и направился к выходу палаты, а я даже не мог вымолвить ни слова. Так это что получается, взглянув на табло прибора в виде часов, который показывал всего три процента совпадения, Марк знал, что я его истинная половинка и молчал? Так, мало того, что знал, так он и ещё меня и… - Лайнел, там Марк в коридоре, я же тебе говорил, он как будто чувствует, когда я к тебе приближаюсь, - Курт стоял ко мне спиной, - береги себя и будь счастлив, прощай, - альфа вышел. Прибор запищал, оповещая конец диагностики, но мигали другие значки, которые до этого вообще не горели, я не стал всматриваться в них, так как на пороге палаты возник Марк. Вот теперь-то и без прибора я чувствовал, как участилось сердцебиение, не надо было и смотреть, как повысилось моё кровяное давление, и так это было ощутимо. Марк, на котором так же, как и на остальных альфах, халат был только наброшен, шёл ко мне с букетом из красных роз в руке. - Лайнел, ммм, как у тебя здесь яблоками пахнет, это Курт принёс, да? С каждым его шагом на приборе вероятный процент отцовства увеличивался на глазах, пока не остановился на цифре… сто. Яблоки! Кто мне принёс яблоки – никто, это ты чувствуешь мой запах омеги. Меня снова затрясло от осознания этого. Он был ТЕМ, кто воспользовался мной, он ТОТ, от которого я забеременел, он ТОТ, кто предал меня… Друг, что же ты наделал? Слова Курта и показания прибора это уже не совпадение, а реальность, хуже всего, что я ничего не помнил! Я не помнил того, как я был… как он… Господи, я совсем не помню как отдавался ему: ни поцелуев, ни ощущение его тела и сладости секса… Ничего!!! Сволочь! - Мааарк... да-да, это Курт... яблоки принёс, иди сюда поближе, садись. Это что? Рооозы, обожаю красные розы! Мне? Как же я люблю эти цветы, у них такие красивые девственные бутоны, а особенно... я люблю отрывать им головы, как бы я тебе её оторвал! – я лихорадочно отрывал головки цветов и когда отрывать уже было нечего, меня такая злость взяла, что я просто стал хлестать стеблями по Марку, сволочь, как он мог, я, я… - Сука, так это ты был, это ты был, ненавижу, как ты мог, как ты мог! Я так тебя любил, я тебе верил, а тыыы, - всё уже и так понятно, потому как этот гад терпит и молчит, - сил моих нет, чтобы придушить тебя за то, что ты сделал, - я поднял то, что осталось от букета и хлестанул его ещё раз. - Уходи, мне плохо, очень. Марк встал и молча направился к двери. Остановился. Смотрю в его сторону, что ещё? Вижу, как он поворачивается, рукавом халата вытирает лицо от крови и резко подходит ко мне. Зажал своими ручищами мои плечи, даже не рыпнуться. Его лицо так близко, очень близко, меня парализует страх, что он хочет? Глаза Марка возбуждённо блестят и он страстно прижимается к моим губам… - МММ, Ммм, ммм, - что это? Я не понимаю… это… то… что… я… хочу? Я наслаждался его наглым поцелуем, прибор на руке ощутимо вибрировал, а я просто не мог больше ни о чём думать, как же… мне… хорошо… - Лайнел, я люблю тебя и поэтому сделал тебя своим, и ты будешь моим, только моим! Я никуда больше не уеду, и ты выйдешь за меня всё равно. Ты - мой истинный омега, и я не отдам тебя ни-ко-му. Моё ухо обжигало горячее дыхание альфы, а в голове, мысли никак не могли упорядочиться, столько сладкой и одновременно горькой информации получил я за последние десять минут. Сладкой - он мой! Я так всегда боялся задать ему это вопрос, а горькой, что я, блядь, ничего не помнил, моя гордость непорочного омеги была растоптана, об этом уже знали Бернард и Курт, Марк и я. - Прошу… уйди, - я закрыл глаза и обмяк на кровать после звука захлопнувшейся двери. – Фууух, - что же это? Посмотрев ещё раз в прибор на моём запястье и сбросив его не тумбочку, я ещё лишний раз убедился в том, что он действительно отец моих будущих детей. - Лайнел, прежде чем уйти домой, я решил наве… Это что тут произошло? – замер в двери Бернард. Я открыл глаза и осторожно приподнялся, осматриваясь вокруг. На моей кровати и на полу везде валялись лепестки красных роз, на полу стебли этого же растения. - Признание в любви, как видите. Красиво? - я плюхнулся обратно и растерянно смотрел на Бернарда. - Ничего себе, это Марк? - Бернард наконец-то зашёл, осторожно прикрывая за собой дверь. - Вы ведь всё знаете, что спрашиваете, и ещё заберите прибор, мне всё уже понятно, - я протянул Бернарду медицинскую вещицу. - Да, действительно, прибор успел считать всё, что нужно: отцовство, уровень гормонов твоих и его, отсутствие заболеваемости, и похоже состояние твоего альфы в полном порядке, что не всегда можно видеть у других мужчин. - Он не мой альфа! – встряхиваю я одеяло… Все лепестки поднялись вверх и опустились на головы мне и Бернарду. Я замер, наблюдая за этим явлением. - Да уж, точно не твой, интересно, кто бы ещё тебе всю палату лепестками роз мог завалить! Мы прыснули оба от смеха и долго смеялись, когда убирали с головы и кровати остатки букета, а потом зашла ещё и моя любимая пожилая бета, всплеснув руками от удивления, пошла за веником, оставив мне маленький, сладенький «ночничок». - Но я так просто не сдамся… - Конееечно, - складывая лепестки в пакет из-под фруктов, говорит мне Бернард. - И не прощу сразу, - теперь я говорю это себе, но всё равно смотрю в добрые глаза врача. - Да уж, помучай его ещё немного, но вот, что я тебе скажу. Ты уже простил его, на этот раз это настроение останется у тебя надолго, радостное и счастливое. Ладно, всё, я домой, отдыхай и всё, правда, будет хорошо – Бернард забрал прибор, пакет с листьями и я решил его проводить. - Можно я выйду из палаты, провожу тебя, мне уже лучше, и завтра, наверное, я сам уже пойду на завтрак. - Ну, что же, хорошо, пойдём. Когда я вышел из палаты, то в конце притемнённого длинного коридора увидел силуэт знакомого мне парня, сидевшего на подоконнике, который, обняв руками свои коленки, смотрел в ночное окно больницы. - Иди, иди, - тихо сказал мне доктор и зашагал в противоположную сторону, спускаясь вниз по ступенькам. Я вздохнул и направился к Марку, занимавшему весь проём окна. Казалось, будто он уснул, но подойдя к нему ближе, я встретился с ним глазами. Он смотрел и молчал, то же делал и я, медленно прислонившись спиной к холодной стене больницы. Собравшись с мыслями, я начал говорить. - Я... простил тебя. Иди и отведи к Габриелю моих сестёр. Надеюсь, моему отцу ты не звонил и не говорил, что я в больнице? -… позвонил. - Ты! – ммм, блин, горе-отец моих детей, который даже подумать наперёд ни о чём не может, только альфовским хозяйством и думает. Я смотрел на Марка, вот, правда, какой из него отец? Красив – не спорю. Люблю? Безумно. Но он учится и, как вообще.. мы… я, он… О, Господи! Как вообще мы создадим семью, если я не работаю, он не работает, у меня вообще ничего нет, даже жить-то негде будет! У него? Нет, я не хочу. Я не того поля ягода, я простой, и в его хоромах я просто потеряю себя. Вот ведь задачка. Марк слез с подоконника и встал передо мной во весь свой рост. Ох, черноглазый ты мой. - Ой, посмотрите-ка на эту исцарапанную моську, обиженный какой на всех и вся. А как насиловать меня, ума много не надо было, да? – шиплю из последних сил, не могу сдержаться. - Ты хотел меня сам, - говорит мне это исцарапанное чудо. Марк стоял близко, а меня снова трясло. Но уже не потому, что я знал всё о нас, а потому, что запах альфы был настолько силён, и только холодная стена не отпускала меня броситься к нему в объятия. Губы Марка так близки... Я сглотнул, конечно, мне бы только сдержаться и не завалить здесь его, прямо в больнице. Я закрыл глаза и по щеке покатилась слезинка, последняя, всё, больше не буду плакать, никогда. Тёплое дыхание Марка чувствовалось на моём лице… Он ушёл. Я просто сполз по стене, вслушиваясь в ритм уходящих шагов альфы. Сердце бешено колотилось и вот это напряжение в паху и есть предтечный синдром, о котором говорил Бернард. Небольшая влажность чувствовалась в штанах, но, блядь, всё тело его хотело, как долго смогу это терпеть, не знаю. Вот, в принципе, и закончился мой второй день пребывания в больнице. Вставая и придерживаясь за стену, я иду к себе в палату по коридору, захожу и в кровать. Нет, не в кровать. Я хочу… Вода стекала по моему, ещё пока стройному телу омеги, смывая прилипшие обрезки волос с тела. Наконец-то! Давно мечтал! Как легко голове и ощущения невероятные. Это было не моё, это не мои волосы, а папы. А я не хочу этого, я хочу найти себя. У меня наступает новая жизнь, и я буду уже другим, а короткая стрижка мне поможет перешагнуть порог прошлого и будущего. Выйдя из душа и закутываясь по дороге в больничный халат, я открыл баночку своего любимого сока и напился. Мучила жажда, и не только, в голове вертелся образ Марка с его расцарапанной рожей. Вот ведь, припёрся! С розами. А знал ли он на самом деле, что я не люблю розы совсем? На тумбочке лежал знакомый листок из школьной тетрадки, когда Бернард его туда положил? Взяв в руки договор детства и увидев знакомые слова, написанные рукой Марка, я просто порвал старую бумажку за ненадобностью. Ведь договор был уже нарушен. В ночное окно неслышно стучались снежинки, играя с ночным ветром. Всего два дня, а как круто изменилась моя жизнь, и как она ещё изменится дальше! Я залез в чистую пижаму и прыгнул в кровать. Резвый? Да, я себя чувствовал намного лучше и подмяв под голову больничную маленькую подушку я стал засыпаааа-аать, снова позевывая… Утром я обнаружил у своей кровати беток и Габриеля с красными носами. - ЛАЙНИИИИ! – бросились ко мне девочки, обнимая за шею. - Уля? Поля? – я ещё глаза протереть не могу, похоже они тут долго сидели, на тумбочке стоял остывший завтрак и витаминки. - Что такое? Почему плачем? Вы в школу ходите? А… почему у вас шарфики красные? - Это Марк их в машинке постирал с нашими красными платьями и ещё шапочки, вот, тоже красные стали! – вытаскивают из пакета девчонки шапки. Ну, что я говорил, будущий отец моих детей - не отец, а горе! - Лайнел, как ты себя чувствуешь? - Нормально, Габриель, - я смотрел на близнеца, как на самого себя. - Габи, ты прости меня за то, что накричал в прошлый раз, - думая о том, как же брат отреагировал на свою беременность. Боже, я действительно - дурак. - И ты меня прости, Лайни, я тоже не хотел, просто это всё так неожиданно случилось, и тебя обнимал Бернард, вот я и вспылил, прости. Бетки уже висели на мне и Габриель тоже обнял. - Вот так семейная идиллия, так бы всегда, - Бернард подошёл к Габриелю и поцеловал его в висок, убирая волосы за ушко, а брат, легонько ткнул локтём моего доктора в бок, отчего все смущённо заулыбались. Бернард осматривал меня то слева, то справа, недоумевая. - Лайнел! Ты стал таким интересным! Короткая стрижка тебе очень идёт! - Ой! - а я и забыл, что постриг волосы, щупая свою оголённую шею, волнистые волосы чуть прикрывают уши. Улыбаюсь, от того, что Бернард получил ещё один тычок в бок, прижимая к себе Габриеля. - Ты выглядишь сегодня намного лучше чем вчера, - заранее отойдя от Габриеля, Бернард продолжал, - скорее всего, в пятницу я выпишу тебя, а теперь надо поесть и у тебя всё ещё витамины на подносе, - кареглазый мужчина в белом халате забрал всех посетителей и подмигнув мне вывел их из палаты, только Полька прибежала и сунув мне пакет с чем-то, тихо на ушко прошептала: - Люблю Лайничка и скучаю, - ушлёпала так же быстро, как и появилась. Дверь отворилась и на цыпочках бежит Улька, залезая на кровать, тоже шепчет в другое ухо: - Люблю Лайничка, люблю братика. Мы дядю Марка слушаемся и дядю Бернарда тоже, - и ещё тише попросила, - а ты про пакет смотри не забудь, загляни, - спрыгнув с кровати ушла и вторая сестра в приоткрытую дверь, где, подмигивая, стоял Бернард. - Эх, - мои любимые сестрички. Что там у меня в пакете? Вот хитрюли! Там были рисунки детской одежды, пряжа, спицы и крючки. Вот чего мне точно не хватало здесь. Повязать! Неделя пройдёт с этим очень быстро…***
- Ишь ты, появился! И где тебя только черти носят! – две бабульки выходили из подъезда моего дома, и, увидев меня, заворчали, - лета на тебя не было, отопление он зимой вздумал менять, весь дом без воды сидел целый день. - Ой, и не говори, молодёжь пошла хуже некуда! Я не понимал о чём они вообще говорили, пока не зашёл в квартиру. Вместо привычного обволакивающего холода, в комнатах было уютно и тепло. Отдёрнув шторы, я увидел новые батареи, а помимо этого мои ноги чувствовали тёплый пол… О! Новый пол, ничего себе! Я осматривал квартиру, всё остальное было по старому, только кое-что не на своих местах. Понятно, это Марк тут хозяйничал, пока я был в больнице. Сегодня у Бернарда ночное дежурство и девчонки опять у Марка. Не буду звонить, хочу побыть дома один. Я упал на свою кровать, держа в руке белый лист бумаги, на котором было написано только три слова: «Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ». - Я тоже люблю тебя Марк, дурачок ты мой, - вот и кончилась наша дружба. Пусто в квартире, никого, часы пытаются всё куда-то бежать. Куда? Телефон звонит, опять он, знаю. Я не беру. Как жаль, что на моём потолке нет звёзд. Звонит снова. Что ты хочешь? Я здесь, а где ты? - Мааарк... Бернард выписал меня сегодня и привёз домой. Марк не появлялся всю неделю, да я и не хотел его видеть… Не хотел. Что я говорю, я вру сам себе. Я его очень хотел видеть, да и не только. Со мной всё было в порядке, не считая небольшого такого нюанса – беременность. Двойня. Сегодня подтвердили. И у Габриеля два и у меня будет два, куда детей девать будем? Даа, вот она какая оказывается судьба, ты предполагаешь, а она располагает, как ей позабавиться. Кто бы знал ещё месяц назад, что я попаду в такой круговорот быстро сменяющихся событий. Поднимаюсь с кровати и иду к шкафу, на котором висит большое и старое зеркало. Вот какой я стал. Короткая стрижка действительно сделала меня немного взрослее, чёрная водолазка, чёрные брюки, стройное тело омеги. Я никогда не всматривался в своё отражение, а сейчас я себе очень нравился, не то, что неделю назад. Блестящие, вьющиеся волосы, большие серьёзные глаза. Что будет дальше? Как дальше жить? Учёба, отец и бетки, Габи и все окружающие вокруг. Марк. Как же мне выжить? Телефон звонит опять. Ты же знаешь, что не отвечу, так что же ты звонишь? Ты знаешь, где я жду тебя, так иди ко мне. Я отвернулся от себя второго и пошёл к входной двери. Чувствую его. Я щёлкнул замком, открывая дверь. Он. Немое - заходи. Марк движется ко мне, свежесть морозного вечера шествует за ним, рассеиваясь в теплоте квартиры. Вот и настал тот момент, когда слова нам совсем не нужны. Как часто мы болтали с тобой обо всё на свете, тщательно скрывая правду друг от друга. Может, так и надо было. Может, если бы ты не поступил со мной тогда так, на твоём дне рождении, то возможно сейчас ты бы и не стоял здесь со мной, обнимая меня, и не смотрел так по-взрослому мне в глаза. - Лайнел, прости меня, прости. Я люблю тебя, давно, очень давно. Как приятно слышать трепет сердца любимого, это так необычно, но в тоже время так просто, ощущать родной запах Марка. Я его чувствовал, как и ровно то, что наглая скотина лезла своими ручищами мне под водолазку, - Мааарк, - вот ведь, ноги подкосились от нежности прохладных рук, погладивших кожу моей спины. Беру его лицо в руки и всматриваюсь в глаза дорогого и любимого человека, шепчу, прося: – Марк. Займись со мной любовью, - прикасаюсь губами к его губам… Мягкие. Сладкие. Сочная спелая малина, всегда хотел, - ММм, тише, тише, остановись, - отталкиваю напористого альфу, вот ведь чёрт, пополам переломит и не заметит. – Марк, я здесь, с тобой, я хочу, чтобы ты взял меня, я тебе отдаюсь, потому что простил тебя и… люблю, поэтому начни с начала, медленно и нежно. Я сегодня весь твой… - Лайнел, ты мой, Лайни… Да… Вот так, Марк, да, вот так… Дерзкий и глубокий поцелуй уносит у меня землю из под ног, только его руки подхватывают меня и мой истинный опускает уже на кровать. Тепло в комнате, а меня трясёт, как впрочем и Марка. Он раздевается, и я тоже скидываю водолазку. Рука Марка с часами на запястье скользит по моему лицу, груди, животу, останавливается на пряжке ремня и вызывает у меня стон, душа омеги сама просит продолжения. - Лайнел, прости, но я не могу сдерживаться. - А? Что? - мои брюки полетели к чертям и как это я так быстро оказался под Марком, ощущая пахом его восставшую плоть? - Подожди, подожди, я не могу, подожди… - Я слишком долго ждал, тем более у нас с тобой уже был секс… - ААА, отпусти мои ноги, чёртов насильник, кому говорю, - вот ведь какой настырный, просил же медленно и нежно, какого чёрта! - Я… тебе ж… не гимнаАААСТ! ОЙ, ОЙ, АЙ… АХ!!! - зараза, как же… - МММ, - сексуально ощущать в себе член альфы и отдаваться любимому, снова и снова, да… ещё. - Ещё, ещё, ммм, - согнул меня в три погибели, но как же блядь хорошо целоваться и заниматься любовью, я такого, - Ммм, - никогда… не ощущал. Его член во мне нежно скользил, но вбивал он его до конца, каждый раз вызывая во мне волну насыщения и эйфории. Я парил, я летел, я только хотел его жарких, не отпускающих поцелуев и больше ничего. – Ааа, что ты! - Марк поднял меня к себе на колени, вот блин спортсмен, не вынимая член из меня, шепчет мне между поцелуями в шею: - Лайнел, я так ждал… долго ждал этого дня… когда ты действительно будешь моим… поэтому не кричи сильно, прошу… - …что? ААА! БОЛЬНО ЖЕ! Отпусти, отпусти, - я пытаюсь вырваться, но безуспешно, зубы Марка крепко вцепились мне в плечо, а руки держат в стальных объятьях. Больно! Вот садист! Смотрю на своё тело, алая струйка крови стекает по плечу. Марк смотрит на неё и продолжает говорить хриплым голосом: - Я хотел, чтобы ты стал моим, и ты был им в ту ночь, хотя ты и не помнишь ничего, пусть это останется в моих воспоминаниях, как самый мой заветный сон. Но я хотел, как альфа пометить тебя - омегу, только тогда, когда ты будешь смотреть в мои глаза своими «изумрудами» и запомнишь это на всю жизнь. Мы с тобой истинная пара. - Слижи кровь, и подуй, мне больно и жжёт, - вот ведь собственник. Жжёт не только здесь, но и снизу. Даа, засиделся я что-то. Попа сама двигалась, влажные симптомы течки приносили мне приятные ощущения и словно вспомнив, что я вообще делаю сидя на Марке, альфа вступил в роль самца, прижав меня к себе и страстно целуя. А дальше, чувствую я, будет ночка хороша! - Марк, Марк, не торопись… помедленнее, я не привык, да… вот так, - шептал я в темноту комнаты. - Вот тааак, - я руководил процессом, заставляя молодого альфу подчиняться моему нарастающему ритму, опираясь руками о его сильную грудь. Сначала он меня слушался, а потом с катушек съехал и тиранил меня своим порядочным агрегатом снова и снова, вцепившись в мою задницу, не внимая моим стонам. Он кончал много раз, тело молодого альфы быстро восстанавливалось и вот я снова в водовороте любящих друг друга парней. Я был в нескончаемом оргазме, тело насыщалось энергией альфы, отдавая последние силы любви молодых истинных. Мы уже просто лежали рядом и смотрели друг на друга. Дружба закончилась, родилась любовь, которую мы оба ждали и скрывали друг от друга. Я перебирал его рваную чёлку, а он ласкал пальчиком мой сосок на груди. - Вкусный, Лайнел, сладкий, хочу тебя, а ты знаешь, что червячки, пусть даже малиновые, очень любят яблочки! - залезает на меня опять с торчащим в полной боевой готовности членом. Откуда только сила берётся? Мне порядком надоело уже под ним лежать, вспомнив захват, которому меня учил Марк, я перевернул альфу и уселся снова на него сверху. – Поддался, да? - Да, Лайнел, я всегда тебе поддавался, но только не сейчааассс... - Ой-ёй-ёййй, всё пусти, пусти, - корчусь под натиском Марка, который снова в позиции сверху. - Раздвинь ноги, Лайнел, - нагло шепчет мне на ушко мой альфа. - Мааарк, - покорно выполняю просьбу, всё равно ведь не отпустит и возьмёт своё. Член приятно заскользил во мне, наращивая темп и вызывая мои омежьи стоны. Жаркие губы Марка оставляли обжигающие поцелуи на моей груди, шее, властно впиваясь в мои губы и мучая их нежными любовными утешениями. Я снова кончил, какой уже по счёту раз, не помню. Изливаясь светлой, редкой жидкостью между нашими телами, я чувствую, как выталкивается струя семени из альфы, который после этого рухнул рядом на кровать. Оба уставшие и обессиленные мы зарылись в одеялах и прижимались друг к другу, боясь оказаться хоть на одну минуту без тепла наших тел. Немного отдышавшись Марк поинтересовался кое-чем. - Лайнел, я не знаю почему, но в прошлый раз была, ммм, ну это, сцепка, а сейчас я ничего такого не чувствую, - тихо говорит мне Марк, снова играя с моим телом. Последние слова Бернарда внезапно вспомнились мне. «Лайнел, как будет развиваться твоя беременность, мне ещё неизвестно, но судя по твоим анализам, всё будет хорошо. Небольшая твоя возбудимость будет просматриваться на протяжении всего периода беременности, не считая недели три до родов, так что Марк, надеюсь, сможет решить все твои «проблемы» в этом плане. Похоже, понятие «простой» омеги - это не для тебя. И ещё, скажи Марку, что он уже отец, молодой, но отец, это в твоих интересах тоже. Отличительные особенности полового акта он почувствует сразу, так что не обманывай больше ни себя, ни его, доверяйте больше друг другу, и тогда может у меня пациентов меньше станет. Удачи вам». Придётся всё рассказать. Ладно, скажу. - Я беременный… На долю секунды резко прекратились все ласки Марка, а потом ещё нежнее возобновились. - … с твоего дня рождения. Похоже, не только я принёс тебе подарок, но ты и мне тоже подарил его, причём знаешь, Марк, - поворачиваюсь и смотрю в удивлённое лицо Марка, - тройной подарок получился: сначала шапка, а потом ребёнок… и ещё один. В общем, завалил ты меня подарками, у меня будет двойня… - У нас, Лайнел. У нас будет двойня, - целует меня легко в припухшие губы. Да уж, внимательный, считать умеет и делать выводы тоже, наверное не всё так потеряно, как с шапками беток. Ах, да! Щипаю его сильно за нос. - ЛАЙНИ! - Это за то, что хозяйничал в моей квартире без спроса. Целую Марка нежно туда же. - Это за то, что так тепло у меня в квартире. Мой черноглазый альфа, провожу рукой по лицу любимого, груди и опускаю руку вниз к его солидному члену, готовому любить меня снова. Его поцелуй, сладкий, захватывающий, возбуждающий, разрывающий моё тело на кусочки. - Лайнел, я буду… отцом? - Ты это меня спрашиваешь и в такой момент? Что тебе сказать, если принимать в расчёт то, что мы сейчас с тобой кувыркаемся в постельке, а через несколько месяцев будем бегать с двумя орущими малышами, то наверно сейчас ты ещё не отец, прости, - а что он хотел, не всё так просто. Во мне ещё много обиды на него, ну примерно столько же сколько и любви… нет, наверно поменьше… ну на чуточку, ну ладно, совсем одна любовь, вот чёрт!!! Марк заговорил снова. - Я ушёл из института и устроился на работу. Это ты всегда хотел много знать в нашем мире и знать законы, я нет, мне спорт ближе. Я пошёл учиться только, чтобы с тобой рядом быть, а не потому, что так стремился стать юристом, нет. И я купил… квартиру. Марк серьёзно смотрит на меня и продолжает свою постельную речь. - На свои деньги. Я купил квартиру на свои призовые деньги. Я отвезу тебя туда, в наше будущее гнездо, ты ведь не против? Да, мой альфа, я не против, совсем нет, я против того, что ты со мной сейчас ничего не делаешь и я уже испытываю нетерпёж, и это Бернард сказал – «слабенький отголосок моей похотливой течки»? Да уж, что-то не похоже, что я удовлетворюсь только этим. Вот Марк, попал ты, узнаешь теперь, какой я в постели. - Марк, можно я чуть-чуть, - залезаю на моего любимого и просто начинаю дарить себе наслаждение, двигаюсь медленно и пытаюсь выдержать прямой взгляд Марка, хитро улыбаясь. Дааа, вот тааак, вот тааак, ритм, снова медленный темп, снова горячие руки ласкают моё хрупкое тело омеги и мне уже не до разговоров, потом, всё потом, а сейчас только секс, одна из составляющих нашей любви. – Ааа, Мааарк, ещё, вот таааак... Уааау, - что? Как? Я уже не на коне, а под ним, и этот жеребец хорошо оприходывает меня, вот чёёёёрт! – Да, сильнеее, ещё, дааа…***
- ААА… - Да стойте вы! Подождите! - кричал Марк бежавшим Ульке и Польке, которые неслись за удиравшей белой кошкой с сумасшедшими зелёными глазами и вздыбленной шерстью. - Полька, держи её, - кричит рыженькая девочка, драпавшая босиком по лестнице вслед за сестрой, убегавшей по коридору в мужскую раздевалку школы боевых искусств. - О чёрт! Оу, тут дети! Блин, кто опять пустил сюда этих салаг! – парни успевали только прикрывать своё «хозяйство» от внезапного нашествия рыжиков, за последнюю неделю уже в третий раз. Минуя все двери и голых парней, только вымывшихся в душе, бетки ничего не видели, лишь только пушистый хвост Мяушки, которая неслась неведомо куда от рыжих бестий. - Уля, Уля, хватай её, давай, - перегоняет сестру Полька, оглядываясь назад на скачущего за ними Марка в спортивном кимоно. - Уляяя, Марк догоняет, хватай кошку и драпаееем от него, а от он нас живьём съест из-за рухнувших с потолка штороооок! Худенькие рыжие живчики и правда бежали очень быстро, только уже по девичьей раздевалке. - АААААА! Кто это? Девчонки – парень! Полотенце, дайте полотенце! Да это Марк! Лупи его, девки, лупим Марка! Марк как ошпаренный пролетел через женскую раздевалку, у него была только одна цель, поймать сестрёнок Лайнела, гостивших у его отца уже целую неделю и сующих свой нос везде, кроме уроков совата. Тренировал первоклашек теперь он, и видно было, как серьёзно он к этому относится. Лайнел стоял с Константом в коридоре и наблюдал такую картину, как уже еле живая кошка пыталась хоть где-нибудь найти себе пристанище. За ней неслись две огневушки, а за ней ещё и летел будущий ваш отец, поглаживая живот и успокаивая себя, думал Лайнел. «Дааа, это же надо меня было угораздить влюбиться в этакое большое, глупое чудо!» Кошка, добежав до дворецкого, и из последних сил забравшаяся к нему на грудь, нырнув по привычке в полу пиджака, затаилась. Рядом стояли запыхавшиеся бетки и сверлили гневным взглядом Константа, знающие, что только он, этот старый дедуля - дворецкий, не поддастся чарующим речам рыжиков, нет только не он, закалённый временем и своим местом. Смешнее было наблюдать за умаявшимся Марком, наконец-то схватившим беток за кимоно. Ну и троица! Хватило всего несколько минут, чтобы засмеялись все присутствующие: выглянувшие - отец Марка и Илья, прекрасный Лайнел, державшийся за маленький животик от смеха, Берт – отец Лайнела, стоявший у двери вместе с гоготавшим Габриелем и улыбающимся Бернардом. Только святая троица сначала не понимала юмора, но и дети, смотря на взрослых заразились смехом тоже, возраст подражательный. Марк улыбался и потирал мокрую голову от детских гонок. - Ну, как тебе двое детей в твоём доме? – подошёл Лайнел и притянул своего альфочку к себе. - Тяжело в учении, легко - в бою. Справлюсь, Лайнел. Нет, мы справимся. Присутствующие захлопали в ладоши, когда разгорячённый погоней Марк обнял и страстно поцеловал Лайнела, а Бернард засвистел и снова получил от Габриеля тычок в бок. А бетки? А что бетки? Девчонки хихикали, прикрывая свои хитренькие глазки, и потихоньку пятились назад, туда, где Мяушка важно шла в сторону мужской раздевалки, не подозревая о том, что за ней тихим шагом крадутся невинные рыжие создания… Ведь всё ещё только… начинается…