Капкан на дикую кошку

      Мне всегда не хватало чуть-чуть собранности и серьёзности. Поэтому сейчас я быстрым и торопливым шагом бодро опаздывала на встречу со своим временным работодателем. Высокие каблуки, строгая и невероятно обтягивающая мои бедра юбка-карандаш позволяли передвигаться лишь маленькими и быстрыми, семенящими шажками, пародируя походку азиатских красавиц в шёлковых кимоно. Незнакомый парень на переходе, завидев меня, широко улыбнулся, я кисло ответила ему тем же - мне никогда не нравилось знакомиться с уличными прохожими. Давно могла бы позволить себе ездить на машине, благо и права у меня имеются, только вот незадача: не нравится мне сидеть за рулём автомобиля, а на личного водителя я пока не заработала. Вот и приходится вечно опаздывать и ловить на себе сальные взгляды спешащих на работу незнакомцев.       Внесу небольшую ясность. Меня зовут Светлана Процковская, мне двадцать пять лет, не замужем и всё основное время я посвящаю работе на большую государственную компанию, занимающуюся аккредитацией и инспекцией химических лабораторий. Проще говоря, я ревизор, аудитор и самый страшный кошмар лаборантов, начальников отделов и директоров. Платят мне немало, но, порой, например, мне срочно нужен новый велосипед или компьютерная приставка, и я помогаю этим беднягам подготовиться к приезду людей, подобных мне. Ворошу бумажки, составляю список строгих замечаний, экзаменую лаборантов - вот всё то, что мне придётся делать в ближайшие три дня.       Как назло, в этот раз испытательный центр находился в наиболее удалённом от моей квартиры районе, почти на окраине, на территории какого-то военного объекта. Последнее меня нисколько не насторожило, многие лаборатории работали как по государственным, так и по частным заказам. В голову запоздало пришла мысль одеться поскромнее. Но что-то менять было уже поздно - ничего, как-нибудь переживут и мою полупрозрачную кремовую блузку, и ажурные подвязки чулок, намёками вырисовывающиеся на ткани обтягивающей юбки. Мне никогда не нравилось скрывать своё тело, разумно полагая, что оно самое красивое из всего, что мне дано природой: длинные ноги, кругленькая попка, второй аккуратный размер груди и тонкая талия, о ком ещё, кроме меня, могут мечтать мужчины? - шутка, конечно. А вот своё лицо я не любила: болотные глаза в окружении тёмных, но коротких ресниц, вздёрнутый нос, немного не симметричный рот. Ко всему прочему я редко красилась, порой слишком уставая к концу дня от косметики. К длинным волосам я также не питала симпатии, предпочитая стильные и функциональные пикси и укороченные каре. Ни под каким предлогом не закрашивая свой родной русый цвет.       На КПП меня встретил молодой солдатик, долго вертевший мой паспорт в руках, сверяя лицо на фотографии в документе почему-то с моей грудью и ногами, и только после пятнадцатиминутной тщательной "проверки" выдал уже давно заказанный и выписанный пропуск на моё имя. Пожелав ему хорошего дня и чтобы вечно его так пограничники проверяли, хлопнув дверью, вышла, оказавшись по ту сторону забора. Огляделась и не смогла не признать, что здесь достаточно мило: чистые дорожки в окружении цветочных клумб и молодых деревьев плутали, соединялись и снова убегали дальше в парк, иными словами я эту лесополосу описать не могу, их с ленцой подметали несколько курсантов, немного оживившихся при моём появлении, вдалеке виднелся высокий административный корпус, в котором мне сказали отметиться при отбытии, а за ним краснели крыши одноэтажных казарм.       По одной из тропинок ко мне спешила ещё совсем юная девочка, рядом с которой даже я в свои двадцать пять почувствовала себя безнадёжно старой. Свои длинные светлые волосы она собрала в куцый хвостик, что её, в силу молодости и свежести, нисколько не портило.       Юлечка, а именно так представилась мне девушка, оказалась моим личным проводником и по совместительству секретарём директора, с которым в самое ближайшее время я должна была встретиться. Она-то мне и ответила на интересующие меня вопросы. Лаборатория, конечно же, никакого отношения к военным не имела, ещё три года тому назад они сумели пролезть сквозь маленькое ушко нового государственного закона о купле и продаже земли, арендовав у старого и сговорчивого генерала в самом отдалённом уголке части маленький кусочек территории. Договор, как это часто бывает, заключили с размахом - сразу на сорок девять лет, надеясь и далее на плодотворное сотрудничество. Но вот буквально год назад ситуация резко изменилась: старого генерала и начальника части отправили на пенсию, а взамен прислали нового из столицы. Отношения между гражданскими и военными, и так до этого не шибко дружеские, вмиг упали за нулевую отметку. Их хотели выжить отсюда любой ценой. Сначала в ход пошли отключение воды, электричества, газа, дальше было военное учение, которое вывело из строя половину приборов, а потом... им уже начали угрожать почти в открытую. Девочки-лаборантки боялись по одиночке возвращаться домой, сбиваясь в стайки или дожидаясь, пока кто-нибудь из представителей сильного пола закончит свою работу. Никому не хотелось, пусть и на улице, оказаться наедине с ротой солдат.       Пока Юлечка говорила, в моей душе зрело недоверие, изумление, а после уже и возмущение. Мне ли было не знать насколько, порой, неприкосновенны государственные чиновники и военные. Насколько безнаказан произвол, творимый ими на их территории. Я решила присмотреться, надеясь, что всё это лишь страхи маленькой, ещё юной девочки. Правда, твёрдо в своей голове решив, что помогу любой ценой, если хотя бы один из них подтвердится у меня на глазах.       Так, проболтав о том, о сём, мы дошли до небольшого двухэтажного кирпичного здания. На парковке прямо перед лабораторией стоял матово-черный Porsche. Поймав мой удивлённый взгляд, моя проводница поспешила прояснить ситуацию - владельцем автомобиля оказался тот самый вредный генерал, решивший зачем-то переговорить с начальником Юлечки именно сейчас. На самом крыльце мы столкнулись с двумя мужчинами: один пожилой в строгом костюме и колким ледяным взглядом, его я сразу почему-то окрестила генералом, и второй, подтянутый и высокий брюнет в строгих очках и военной форме, по-видимому охранник и водитель в одном лице - звёздочки я не разглядела, да и ничего в них не смыслила. Нам галантно придержали дверь, в которую Юлечка, ни секунды не раздумывая, шмыгнула, а я, мило улыбнувшись пожилому джентльмену, вошла, провожаемая двумя колючими взглядами. Вдоль позвоночника, где под перламутровой блузкой скрывался замысловатый узор моей татуировки, пробежал лёгкий холодок, но я списала его на напряжение и на рассказанные мне ранее байки. Так начался мой первый рабочий день.       Василий Николаевич, директор лаборатории, мне понравился - добрый, смешной дедушка, чья улыбка очень располагала к общению. Он сразу же предоставил мне всю необходимую документацию для работы, чем сильно облегчил и мне, и себе жизнь. День пролетел незаметно. По своему обычаю сначала я приводила в порядок бумаги, проверяла протоколы анализов и свидетельства о поверке приборов - это была самая нудная и трудоёмкая часть моей работы, которая, как правило, занимала ровно половину из отведенного мне времени. На удивление в этот раз мне хватило на неё всего одного дня, пусть и закончила я уже около девяти часов вечера. В лаборатории на тот момент остались только я и директор, который любезно согласился подбросить меня до дома.       Весна весной, но к вечеру заметно похолодало. Выйдя на улицу, я поёжилась - предстояло сделать короткую прогулку до припаркованного, конечно же, за забором части автомобиля. Откуда-то издалека доносился гул голосов, видимо, в это время как раз ужинали - в животе заурчало, мой организм сообщал мне, что он тоже бы не отказался от пищи. Сгущались сумерки, маленькие фонари, освещающие парковые дорожки, стали мишенью для целого роя проснувшихся после зимней спячки букашек. Ни я, ни директор не пытались поддерживать разговор: слишком усталые, чтобы задавать вопросы и отвечать на них.       Только на КПП я вспомнила, а если быть точной, мне напомнили, что нужно перед уходом поставить отметку в пропуске. Я наиграно погоревала, сделала жалобный вид и попыталась просочиться через турникет - меня, конечно же, задержали, похвалили мой актерский талант и отправили обратно, по каким-то причинам не пропустив уже ко мне Василия Николаевича. Как пытались объяснить мне дежурные - гражданские, то бишь мы, не могли входить на территорию части после 21:00, а директор уже успел ее покинуть. В моем взгляде, направленном на солдатиков, читалось глубочайшее умиление - армейский устав оказался наивнейшим бредом, рассчитанным либо на желторотых юнцов, либо на жесточайшую дисциплину. Впрочем, я сильно не возмущалась - административное здание хорошо проглядывалось и отсюда, а одинокая прогулка по парку смущала меня лишь прохладным ветерком и отсутствием верхней одежды. Василий Николаевич обеспокоенно поглядывал на меня, пообещав ждать здесь. Я успокаивающе ему улыбнулась и вновь вышла на улицу.       Главный корпус сиял огнями, несмотря на уже довольно поздний час. Идти оказалось совсем немного: уже через каких-то двести метров дорожка вывела меня на большую, открытую, заасфальтированную площадку перед зданием - плац. Огибая его по краю я двинулась к широкому массивному крыльцу, мечтая поскорее оказаться дома.       Из-за угла здания вымаршировала колонна солдат, чётко чеканя шаг. Они прошли мимо меня и после резкого командного окрика остановились прямо напротив так необходимой мне двери.       - Кокорин, - меня поразили тон, звучание и сила вложенные в одну только фамилию. Я перестала красться, подбираясь с левого фланга к крыльцу, а тем временем голос продолжал говорить, - что за осанка, что за шаг? Тебе о чем-нибудь говорит словосочетание "тяни носок"?       - А ты, Березуцкий, зря что ли тебе присвоили звание сержанта? Второй ряд выглядит сверху, как синусоида. Если ваши головы выкрасить в чёрный и белый попеременно, то не рота получится, а шахматная доска, - я сколько не приглядывалась, так и не смогла разглядеть говорившего, но его сравнение заставило меня тихонько прыснуть.       - Киржаков, - обращение вышло жёстче, чем предыдущие, - от тебя я вообще такого не ожидал! Ты девочка или мальчик, ты уж определись! Что за походка модели на подиуме? - надо отдать солдатам должное - все оскорбления и придирки они сносили молча, не ропща и не переговариваясь, и, кажется, вообще не дыша.       - Как травку в казарме курить, так вы самые первые, а как на плацу строевой заниматься, так последние, - всё встало на свои места: и поздняя тренировка, и наигранно-суровый тон говорившего - это было наказание.       - Что ж, я, пожалуй, нашёл вам применение, - мужской голос был пропитан сарказмом, - поедете в этом году на соревнования по строевой подготовке, - кто-то из солдат удивлённо охнул, кто-то тяжело вздохнул, а у кого-то попросту опустились плечи.       - Что, недовольных, гляжу, много?! - тон стал вкрадчиво ласковым. - Нет? Тогда мигом в казарму и чтобы до завтрашнего утра я ни одного из вас тут не видел!       Исполнение командирского приказа не заставило себя долго ждать, через пару минут я уже вновь стояла на плацу одна. Идти знакомиться лично со страшным военным мне не хотелось, но что не сделаешь ради того, чтобы попасть домой?! Цокание моих каблучков разрезало наступившую тишину, как нож масло. Выпрямив спину и уверенно приподняв голову, я двинулась к намеченной цели. Крыльцо, в отличие от всего остального, было не освещено. Со стороны оно казалось тёмным провалом, закрытым слева и справа стенами, а сверху - козырьком. Не раздумывая ни мгновения, я шагнула вперёд, надеясь поскорее найти дверь и сократить до минимума общение с находившимся здесь незнакомцем. Погрузившись примерно на метр в обволакивающую темноту, я остановилась, давая глазам время привыкнуть к отсутствию освещения.       - Неожиданная гостья в столь поздний час, - я узнала его по голосу, хотя командный тон переменился, став более тягучим и, как мне показалось, опасным. Моё глупое пугливое сердце отреагировало быстрой кадрилью на эту неожиданно раздавшуюся из темноты реплику. Я с силой впилась коготками в кожу ладоней, чтобы не вскрикнуть - не люблю выглядеть испуганной и визгливой курицей. Он подошёл ко мне со спины, обдавая жаром своего тела, отчего я всё-таки поёжилась, но не от страха, а от резкой смены температуры. Мой пока что незримый собеседник, видимо, понял это по-своему, презрительно хмыкнув, он наклонился ко мне и в самое ушко прошептал:       - Убирайся отсюда! - его слова меня отрезвили. Я резко обернулась и, грозно ткнув своим пальчиком ему в грудь, разразилась тирадой.       - Я уйду отсюда только тогда, когда закончу все свои дела! Вы зря надеетесь меня запугать. Я сделаю все, что в моих силах, чтобы здешняя лаборатория прошла аккредитацию, и чтобы она ещё долгое время могла раздражать своим присутствием вашего начальника,- на последнем слова я осеклась, узнавая в чёрном мужском силуэте уже знакомую мне личность: то ли водителя, то ли помощника, как раз упомянутого генерала. Даже при своём немаленьком росте и на девятисантиметровых каблуках я была ниже его на полголовы, что уж там говорить о ширине плеч. В нашем с ним разговоре я была той самой злосчастной моськой, что гналась за слоном и тявкала, не умолкая.       - И знаете, - сказанного мне показалось мало, - запугивать молоденьких девушек - это самое низкое из того, что он мог придумать.       - И вас, - я грозно стрельнула глазами, что в почти полной темноте не имело никакого смысла.       - Меня? - мужчина театрально удивился.       - Ваш генерал...       - Мой генерал? - он продолжал переспрашивать.       - ... зря послал вас ко мне с этим разговором!       Он рассмеялся очень заразительно и громко, по-настоящему. Казалась, что вся часть стала свидетельницей его бурного веселья. Я раздосадованно отвернулась от своего собеседника, продолжать общение с ним совершенно не хотелось. Глаза уже давно адаптировались к темноте, мигом подсказав, где дверь. Когда смех оборвался, я уже тянула одну из створок на себя. Его рука впечаталась в неё, с громким щелчком возвращая дверь в исходное положение, пролетев всего в нескольких сантиметров от моего лица. Схватив меня за талию, он резко развернул меня на сто восемьдесят градусов и прижал своим телом к холодной каменной стене. Рывком приподнял меня за ягодицы и развел мои ноги в стороны, удобно устраиваясь между ними. Надо ли говорить, что при этом узкая юбка поползла вверх, оголяя колени, бедра, кружевные чулки и бельё.       - Спятил? - я резко перешла на "ты". Мои щёки пылали, а тело горело там, где уже успели оставить свой след его пальцы.       Мужчина уткнулся носом в сгиб моей шеи и, словно хищник, наслаждающийся запахом своей добычи, глубоко и тяжело задышал. Правой рукой нагло и по-хозяйски изучая внутреннюю часть моих бедер, левой он всё так же поддерживал мои ягодицы.       - Чулки, - я могла поклясться, что он облизнулся. Всё в нём напоминало дикого зверя: и повадки, и тон, и черты, и нельзя сказать, что мне это не нравилось, но заниматься сексом на улице с незнакомцем было не в моём характере.       - Фетишист? - саркастичная издёвка вырвалась скорее, чем я успела подумать, что насильника злить не стоит.       - Гораздо больший, чем тебе даже думается, - его губы остановились на моей шее. Мужчина замер, словно решая в голове какую-то дилемму. Я не смогла сдержать вскрик, когда он укусил мое плечо, за что и получила болезненный шлепок по ягодице. Лёгкое возбуждение прошло по мне волной и завязалось в нервный узел внизу моего живота.       - Ты вряд ли уже превзойдешь моё представление о тебе, - я рвано выдохнула, почувствовав, как его губы, спускаясь все ниже и ниже, оставляют отметины на моей шее.       Все прекратилось так же резко, как и началось: он отпустил мои бёдра и аккуратно поставил меня на крыльцо, разгладил юбку, чуть больше положенного задержавшись руками на моей попе. Мужчина сделал пару шагов назад, оценил пошатывающийся результат и, быстро расстегнув пуговицы, накинул мне на плечи свой китель.       Радостная, что изнасилование отменяется, и немного обескураженная его сменой настроения, я начала тактическое отступление, из-за спины пытаясь открыть дверь злосчастного здания.       - Если тебе дорога твоя настоящая жизнь, ты больше никогда здесь не появишься, - я почувствовала себя бандерлогом, заворожённая взглядом и голосом мудрого Каа. - С тобой или без тебя они все равно долго не протянут, - мужчина снова сделал шаг вперёд, ловя своими сильными гибкими пальцами меня за подбородок. Я строптиво дёрнулась, отчего хватка стала только сильнее, а его глаза снова загорелись чем-то пугающим. - И тебе, маленькой смелой пташке, - его лицо приблизилось ко мне почти вплотную, - не следует влезать в область моих интересов, иначе, - он потерся об меня своей чисто выбритой щекой, - ты сама станешь добычей, - не дожидаясь моего ответа, мужчина отпустил меня, развернулся на каблуках и ушёл, оставляя меня одну переваривать сказанное.       Поставив печать, пройдя КПП и наконец попав домой, я снова и снова вспоминала его слова, не зная то ли воспринимать их как шутку, то ли как серьёзное предупреждение.