Капкан на дикую кошку

      На следующий день я, невзирая на все доводы рассудка, ехала на работу. Мой сегодняшний образ игриво пародировал солдатскую форму: чёрные обтягивающие брючки с серебряной строчкой, очень строгие в стиле начала XX века, высокие кожаные, до колен, сапожки без каблуков с металлической отделкой, в штаны я заправила белую приталенную рубашку с высоким воротничком-стойкой, что так удачно скрывал отметины на моей шее, а сверху, памятуя о прохладных вечерах, накинула редингот той же расцветки, что и брюки. Не знаю, как другим, но сама себе я напоминала хорошенького адъютанта, благо волосы в последний раз я подстригла очень коротко. От юноши меня отличала лишь небольшая выпуклость в районе груди.       На КПП меня встретили радостно, словно старую знакомую, и, немного подивившись моей новой внешности, выписали новый пропуск. Ещё дома я строго-настрого себе наказала – ни в коем случае не попадаться на глаза вчерашнему извращенцу. И надо сказать, что у меня не плохо это получалось: по дороге в лабораторию я никого не встретила, после, закрутившись, и вовсе забыла о нём.       Всё оказалось гораздо лучше, чем мне думалось ранее: метролог прекрасно справлялся со своими обязанностями, лаборанты, хоть ещё совсем недавно выпустились из-за парты, все методики и технические условия знали на "отлично". Поэтому примерно в пять часов я, счастливо вздохнув, с блаженством и облегчением откинулась на спинку кресла. В голове крутились исключительно приятные мысли: послезавтра меня ждали хорошие выходные с кучей заказанной на дом еды, новой приставкой и игрой. Да, я – геймер, и этим горжусь!       Мою расслабленную мечтательность нарушил женский вскрик и громкий мужской смех – веселилось, судя по гоготу, человек десять. Предоставленный мне на время кабинетик находился на втором этаже маленького здания. Из окон открывался вид на почти всю парковку и уголок парка. Я аккуратно, на полусогнутых ногах, подобралась к проёму, стараясь никоим образом не выдать своего присутствия.       Распахнутые створки предоставили мне отличную слышимость. А внизу происходило следующее: Юля в насквозь мокрой, а следовательно и почти прозрачной, белой рубашке стояла в луже воды, на расстоянии двух-трёх метров от неё находились солдаты, у одного из них в ногах валялось пустое ведро. С волос девушки, подбородка, рук стекали ручейки прозрачной жидкости. По её чуть сморщенному и покрасневшему лицу было видно, что она плачет.       Резко пригнувшись, я села на пол прямо под подоконником. Мой мозг лихорадочно просчитывал наиболее безопасные для меня варианты, самый лучший из которых включал в себя незаметный побег восвояси. От этой мысли на душе стало мерзко – какой из меня адъютант?! Моя роль - трусливый дезертир!       Чуть-чуть приподнявшись, я снова выглянула на улицу, надеясь, что проблема разрешилась сама собой. Но куда там! Стая озабоченных юнцов взяла девушку в кольцо, постоянно потешаясь и шутя. Запоздало пришла мысль, что большая часть сотрудников уже разошлась по домам, добрым жестом отпущенная директором с работы пораньше после моей проверки, сам же Василий Николаевич с жалобным видом отпрашивался у меня – дочка родила ему внука. Так что в здании остались только моя персона и Юлечка, смирно ожидающая, когда я закончу работу, и она сможет закрыть лабораторию.       Девушка на улице снова вскрикнула: какой-то молодой солдат решил схватить её за руку. Я болезненно поморщилась, встала, схватила пиджак и сумку, – телефон и бумажник никогда не бывают лишними – и вновь подошла к окну. Передо мной стояла математическая дилемма: спуститься по лестнице, как нормальный человек, и потерять пять-десять минут или, как ужас летящий на крыльях ночи, спланировать на землю из благо не высокого окна. Выбрав второе, села на подоконник, перекинула ноги и, не задумываясь, спрыгнула. Услужливое и богатое воображение подкинуло несколько юмористично-драматичных картин, где я попеременно валялась на асфальте то со сломанной лодыжкой, то со свёрнутой шеей. Плоская и жёсткая подошва сапог ничуть не смягчила удар о землю, но и не дала моим косточкам вывернуться под неправильным углом. Так что, хоть пятки я и отбила знатно, но ноги, к радости своей, все-таки не сломала.       Солдаты, что стояли ко мне лицом были несколько ошарашены способом моего появления, другие слаженно обернулись в мою сторону. Не теряя времени даром, я, слегка хромая и покачиваясь, просочилась между двумя и накинула так вовремя захваченный редингот на плечи подрагивающей девушки. Юлечка посмотрела на меня огромными от испуга глазами, по-моему с трудом понимая, кто перед ней стоит. Я вскинула голову и со всей злобой и яростью, на которую была способна, заорала на курсантов:       - Что, сопляки, вообще охренели? – подскочив к тому парню, что пытался схватить девочку за руку, я с силой отвесила ему пощечину. Солдат под моим напором отступил, то ли от злости, то ли от стыда, – первое вероятней – покрываясь красными пятнами.       - Думаете только одним местом и то через раз? – я метала громы и молнии. – Неужели ни у кого из вас нет сестёр и матерей? Хотели бы вы, чтобы кто-нибудь поступил с ними подобным образом? – парочка повинно повесили головы, проникшись моей обвинительной речью, но остальные не перестали одаривать меня недружелюбными взглядами.       - Слышишь, ты, - высокий брюнет внушительного вида, угрожающе навис надо мной, - малявка…       - Это ты послушай меня, озабоченный засранец, - я схватила бугая за ворот выглядывающей из под формы рубашки. В обычный день я ни за что не решилась бы это сделать, впрочем, также, как и выпрыгнуть из окна второго этажа. – Если ты своим мизерным умишком не понимаешь, что за одежду ты носишь, так я тебе объясню. Ты военный, придурок, и сила тебе дана не для того, чтобы над маленькими девочками потешаться. Найди себе равного соперника, не по уму, так по физическим способностям.       Солдат вырвался и отступил, его кулаки то сжимались, то разжимались – ему нестерпимо хотелось меня ударить. Но не хватало смелости.       - Что, курсанты, - голос раздался откуда-то из-за спины. Услышав его, я сразу узнала его хозяина. Вдоль позвоночника пробежал табун мурашек, - … отчитали вас и в угол поставили?       Я обернулась и тут же встретилась взглядом со вчерашним извращенцем. Теперь я могла рассмотреть его получше: широкие плечи, длинные ноги, подтянутые и накаченные бёдра, всё та же чёрная строгая форма, выгодно обрисовывающая его фигуру. Точно такой же китель валялся сейчас на кресле в моей квартире, я нарочно решила не возвращать его владельцу, посчитав это ещё малой платой за издевательства над своей персоной. Ему было за тридцать, он представлял собой тот тип мужчин, которые уже давно и чётко знают, чего хотят от этой жизни, по-хозяйски отбирая и получая только самое лучшее. Он стоял, нарочно расслабленно облокотившись на вчерашний Porsche, и улыбался. То, что он был здесь с самого начала представления, я поняла по его взгляду – глаза цвета тёмного шоколада под стёклами очков были полны жгучей ярости и желания.       - Не ту вы, парни, девушку водой облили, - брюнет у машины иронично хохотнул, - видите, какой горячей штучкой оказалась вторая.       Мне показалось, что я сейчас брошусь убивать этого гада, настолько сильной была ярость внутри меня. Я злобно сверкнула глазами и под сальными взглядами солдат еще сильнее выпрямила спину:       - Каков поп, таков и приход, - саркастично бросила я уже через плечо, обнимая Юлечку и направляясь к входу в наше здание.       - Я ведь тебя предупреждал, - наиграно-задорно понеслось мне вслед. Но мне отчего-то было совсем не весело.       - Эту в машину, - какую из нас понять не успеваю, так как меня оторвали от Юли, и, подхватив под руки, поволокли. Маленькая блондинка вся сжалась в комочек и испуганно провожала меня своими огромными голубыми глазами. На заднее сидение авто меня буквально закинули, раздался щелчок блокировки дверей. В салоне я осталась одна, между водительскими – передними и пассажирскими – задними сидениями было толстое чёрное стекло, в воздухе витали запахи дорогой кожаной отделки и мужского одеколона. Тонированные стёкла создавали плохую видимость.       Снова раздался щелчок, я резко дёрнула за одну из дверных ручек, надеясь, что выбрала верную сторону, и буквально носом уткнулась в грудь наглого военного. Отпрянула и тем самым дала ему пространство для того, чтобы просочиться в машину. Дверь захлопнулась, отрезая мне пути к отступлению. Недобро молчу, предвкушая момент моей мести. Плана по сокрытию трупа ещё не было, но я знала себя, по мере надобности он обязательно появится.       Откуда-то сбоку из динамиков раздался голос на фоне приглушенного уличного шума:       - Куда, товарищ генерал?       - Домой, Семён, домой, - звук пропал, оставляя нас в полнейшей тишине. Утробно зарокотал двигатель, меня слегка качнуло – мы тронулись. В голове мелькали отрывки вчерашнего разговора, вдруг стало понятным бурное веселье мужчины в ответ на мои реплики – почувствовала себя полной дурой, нахмурилась. Мужчина протянул мне ладонь для рукопожатия, я с подозрением проследила её приближение ко мне.       - Только не кусайся, - он весело улыбнулся, - смотришь на мою руку, как рассерженная кошка.       - Константин Третьяков, - представился военный мне, всё не опуская руку, надеясь, что я её всё-таки приму. Выражение его лица было лучезарно-доброе, но вот в глазах жило и шевелилось нечто тёмное.       - Светлана, - хоть и называю настоящее имя, полностью не представляюсь. Неуверенно вкладываю свою ладошку в его.       - Попалась, - чуть ниже кисти моё запястье стянул ремень. Дернулась, рассержено фыркаю, пытаюсь упереться ногами ему в грудь. Терплю фиаско и оказываюсь распластанной на заднем сидении машины со связанными руками.       - Отвратительный лжец, - констатировала факт я, до последнего не теряя надежду высвободить руки.       - Тихо, - мужчина нависал надо мной. Он начал плавно и нежно очерчивать изгибы моего тела, словно маленький мальчик, с восторгом и умилением рассматривающий новую игрушку. Константин расстегнул пару верхний пуговиц на моей рубашке и уткнулся носом в открывшуюся ему ямочку, пролегающую между грудками, и жадно вдохнул мой запах.       Я выгнулась в попытке стряхнуть его с себя, но этим только сделала себе хуже - мужские пальцы по-хозяйски легли на мои ягодицы и грубо сжали. Уверенность в том, что на коже останутся синяки, пришла почти мгновенно.       - Ты - больной! - с трудом нашла я в себе силы говорить. Его глаза заставляли меня неметь от страха.       - Что, неужели ты так быстро растеряла свою храбрость?       Военный с яростью зарычал, когда увидел свои же отметки на моей шее.       - А не пойти ли тебе в задницу? - само собой вырвалось ругательство. И, пока мужчина мерил меня недовольным взглядом, сделала резкий выпад коленкой, всего чуть-чуть не достигнув желаемой цели.       - О, будь уверена, ни одна часть твоего тела не останется без моего внимания, - Константин резко перевернул меня на живот и снова уселся на мои бедра. - Я сделаю всё, чтобы тебе это понравилось ничуть не меньше, чем мне, - раздался шёпот у меня над ухом. И, пока я придумывала ответ, что-то тонкое и прохладное охватило мою шею.       - Непослушных, смелых девочек стоит наказывать, - я догадалась, что это за предмет, только тогда, когда перед моими глазами мелькнула полоска кожи, и появилось нарастающее давление на шейные дыхательные пути, которое заставило меня выгнуться и приподняться над сидением.       Ощущение полного подчинения, командный тон, его властные и горячие прикосновения злят меня неимоверно, но и... возбуждают. Когда давление на шею пропало, я резко упала на мягкую кожаную обивку.       Руки Константина скользнули под мою рубашку, погладили лопатки, спустились по позвоночнику и стиснули мою талию.       - О, боги, как же я хочу увидеть твою спину, - мне показалось, что ничего более сексуального я не слышала за всю свою жизнь.       - Не хочешь поцеловать меня? - отвечаю протестующим рыком. Он засмеялся, в перерывах между весельем целуя и кусая мои лопатки и шею. Мужчина прижался пахом к моим бедрам, и теперь его возбуждённый член постоянно касался моих ягодиц.       - Я могу и хочу раздеть тебя прямо здесь и сейчас, - военный выпрямился и похлопал меня по пояснице, успокаивая, словно норовистую кобылку. - Или могу подождать, пока мы не окажемся вдвоём в моей спальне, - мужчина резко перевёл меня из горизонтального положения в вертикальное, усаживая к себе на колени так, что мои ноги оказались по разным сторонам от него. Сейчас, даже полностью одетая, я выглядела очень пошло, наверное, тому виной были ошейник с поводком и мои связанные руки. Мне не осталось ничего другого, как покраснеть под его внимательным взглядом.       - Поцелуй меня, - фраза прозвучала как приказ абсолютно уверенного в своём праве на ласку наложницы хозяина. Злость вернулась с новой силой, и это, видимо, отразилось на моём лице, потому что он недобро так начал улыбаться.       - Я пронесу тебя абсолютно голой до своей спальни, если ты сейчас же этого не сделаешь! - в ход пошли угрозы, я задрожала, с немым удивлением осознавая, что какая-то другая часть меня хотела не подчиниться, чтобы оказаться обнаженной в его сильных руках. От нахлынувших на меня мыслей покраснела ещё сильнее.       Закрыла глаза и потянулась к его губам, но его новый приказ меня остановил:       - Смотри на меня, - удивлённо подняла веки и уже через секунду оказалась втянута в грубый и властный поцелуй. Его язык по-хозяйски исследовал мой рот, иногда переплетаясь с моим. Мужчина пил моё дыхание, мои вздохи и стоны, где-то внизу разгоралось настоящее пламя. Когда Константин остановился и начал отстраняться, я сделала быстрый выпад вперёд, сильно, до крови, кусая его за губу. Свято уверовав в мою капитуляцию, он даже не успел отшатнутся. Мужчина жёстко удержал меня, когда я попыталась сползти с его колен. Вместо того, чтобы покаянно извиниться, саркастично ухмыльнулась. Он аккуратно слизнул кровь с губы, пробуя её на вкус.       - Я совсем забыл, что дикие кошки кусаются, когда ограничиваешь их свободу, - сказал он так, словно поведал мне натуралистический факт. - Что ж, это моя ошибка: я забыл о мерах предосторожности, - рука военного скользнула в карман штанов. Я отпрянула, заведомо зная, что для меня добром это не закончится.       В его ладони лежал маленький пластиковый шарик с дырочками на не очень длинном ремешке - кляп иными словами.       - Пришелец-извращенец с планеты феромонов, - на ум почему-то пришло ругательство из старого, давно забытого аниме.       - Ну, что, моя дикая кошечка, - Константин облизнулся, - делаем всё по-хорошему или по-плохому? Только предупреждаю - твоё сопротивление принесёт мне лишь дополнительное наслаждение.       Я не знала, что он подразумевал и под первым, и под вторым вариантом, но была заочно уверена, что меня не устроили бы оба.       Спасла меня машина, а если быть точнее, то, что мы остановились. Я выжидающее замерла, по возможности надеясь использовать любой выпавший мне шанс. Проблема была лишь в том, что мой противник тоже это прекрасно понимал. Мы обменялись взглядами - мой настороженный против его устрашающего. Константин нажал на пару встроенных в дверь кнопок и проговорил, обращаясь явно не ко мне.       - Семён, открой, пожалуйста дверь, - я заметила, что его голос стал на пару тонов ниже.       Ответа не последовало, но уже через пару секунд одна из автомобильных дверец распахнулась. В то же мгновение меня без труда приподняли и выволокли на свет. Я сощурилась - после затемненного тонированного салона солнце больно резануло меня по глазам.       Пусть в одежде, но он все равно подхватил меня на руки и понёс, будто решив, что так надёжнее. Я попробовала выскользнуть, но тут же почувствовала резкий рывок поводка и сильное давление на шее. Даже в таком положении он без каких-либо усилий контролировал мои действия. Мне оставалось только щуриться и вглядываться в серьёзное лицо мужчины. Меня внесли в большую, но тёмную прихожую и, не разувшись и не давая мне времени оглядеться, бегом начали поднимать по лестнице. Второй этаж встретил нас длинным коридором, который мужчина преодолел всего за несколько секунд. Последняя дверь налево, и вот мы в пункте, как он считает, нашего назначения. Комната оказалась кабинетом, соединяющимся со спальней. Будь я больше расположена к светской беседе, то, безусловно, повосхищалась бы здешним современным интерьером. А так просто сделала заметку на будущее - купить себе в квартиру такие же портьеры и книжные стеллажи.       Меня грудью положили на письменный стол, предварительно скинув с него все бумаги, ручки и карандаши на пол. После чего Константин начал быстро и ловко разоблачаться - китель, а за ним и рубашка последовали за канцелярией. В лёгкой панике я отползла к краю стола, хорошо понимая, что это меня уже не спасёт.       - Куда? - мужчина поймал меня за талию и снова вернул в исходное положение. - Надо было вчера убегать - сегодня уже поздно, - военный прижался пахом к моей попке, заставляя почувствовать насколько сильно он возбуждён. Константин всё меньше и меньше становился похожим на человека, с неистовой звериной похотью сжимая меня в своих руках. Когда мужчина начал развязывать ремень на моих запястьях, я обрадовалась. Но уже через секунду поняла, что он не собирается меня освобождать. Его руки грубо и нетерпеливо меня раздевали, отрывая пуговицы, срывая рубашку и бюстгальтер. Когда на моей спине и груди не осталось и нитки, он вновь затянул ремень, прикрепив его к чему-то на боковой стенке стола. Гладкая лакированная поверхность неприятно холодила мне грудь, доставляя дискомфорт, но это было ерундой по сравнению с той позой, что он заставил меня принять: мои бедра, невероятно легко доступные, лежали ровно на краю стола, руки вытянутые почти во всю длину, заставляли постоянно приподнимать плечи, в попытке снять напряжение, а талия, спина и шея были устрашающе беззащитны.       Отойдя на несколько шагов, мужчина удовлетворенно хмыкнул, разглядывая меня под прицелом своих прямоугольных очков. Надо ли говорить, что мой взгляд, направленный на него, был недобрым.       Константин с силой сжал мою грудь, от чего сердце рухнуло куда-то вниз от нахлынувшего на меня возбуждении. Я и сама не заметила момент, когда моё тело начало отвечать на его не слишком ласковые прикосновения.       - Прекрасна, - это был самый лучший комплимент из тех, что мне делали когда-нибудь мужчины. Он лизнул меня в основание шеи, и я, не выдержав, застонала, почти сразу же закусывая губы от досады. Константин хрипло засмеялся.       - Прости меня, котёнок, но у меня совсем не осталось терпения на длинные прелюдии, - сразу же после этого мои сапожки, брюки и бельё полетели на пол. Следующий его шаг заставил меня застонать ещё громче: мужчина раздвинул мои ноги пошире и провёл по мягким складочкам языком, задевая клитор. А потом ещё и ещё. Горячее дыхание у меня между бёдер заставляло кричать, дрожать и подчиняться неистовому возбуждению внутри. По моим ногам скатывались капельки смазки вперемешку с его слюной.       Когда генерал неожиданно встал, открыл и начал копаться в одном из ящиков стола, я обиженно хныкнула, внутри сгорая от переполняющего меня стыда. Видимо, отыскав то, что ему было так необходимо, Константин наклонился ко мне и показал небольшой шарик.       - Ты крайне удачно избежала наказания кляпом,- он очень интимно потерся носом о мою щеку, - я решил восполнить этот пробел иным способом, - на мой вопрошающий взгляд он лишь ухмыльнулся.       - Я хочу научить тебя подчиняться, - мужчина снова исчез из зоны моей видимости, вернувшись туда, где его жаждало чувствовать моё тело.       Он протолкнул мячик внутрь моего влагалища, покатывая его пальцами, тем временем другой рукой аккуратно размазывая смазку, при этом каждый раз задевая и чуть надавливая на сжатое колечко мыщц чуть сверху. На меня наконец снизошло озарение, я резво поползла вперёд, ослабляя узлы на руках и уходя от смущающих прикосновений. Ягодицы словно обожгло огнём, я охнула и выгнулась поддаваясь давлению на шее.       - Я буду заниматься любовью с тобой как захочу и где захочу, - мужчина встал и выпрямился, одной рукой все также натягивая поводок, другой проталкивая сочащийся смазкой шарик в мою попку. - А иногда, как сейчас, например, буду грубо трахать, - казавшаяся мне небольшой игрушка доставила мне нестерпимую боль.       По моей щеке невольно скатилась слезинка, говорить мужчине, что до сегодняшнего дня ни разу не занималась анальным сексом, я не стала. Мой мучитель попытался пальцами стереть мокрую дорожку с моего лица, но я не была настроена на плодотворное сотрудничество, клацнув зубами в каких-то нескольких сантиметрах от его руки.       Раздался смех, потом шорох снимаемой одежды, и вот мужчина снова был у меня за спиной. Его руки властно легли мне на талию, удерживая и лаская одновременно.       - Смирись, котёнок, - Константин наклонился к моему уху и зашептал, - сегодня, сейчас, - головка его, казавшегося мне нестерпимо горячим, члена потёрлась о мои ягодицы и замерла у входя во влагалище, - ты станешь целиком и полностью принадлежать мне.       Он жёстко и грубо вошёл и, не дожидаясь, когда я хоть немного привыкну к нему, резко и ритмично задвигался, почти всегда на полную длину вынимая и проникая в меня. В первые несколько секунд у меня пропал голос, я лишь беззвучно хрипела - до предела наполненная его похотью и желанием. Генерал рвано дышал, всё больше и больше ускоряясь. Вдруг, на мгновение, он остановился, придавил меня своим телом к столу и потянулся к моим связанным ремнём рукам. Через несколько секунд я уже была свободна, насколько вообще может быть свободна женщина, занимающаяся сексом с обезумевшим мужчиной. Он не торопился возвращаться к прерванному занятию, словно что-то замышляя.       Военный приподнялся и, подхватив меня за талию, потянул на себя, буквально насаживая на свой член. Я охнула и, чтобы не упасть, уперлась руками в столещницу. Осмотрев полученный результат, генерал остался доволен, отвёл бёдра назад и снова резко вошел. И, уже не снижая темпа, постоянно покусывая мою шею и плечи, начал грубо трахать. Больно не было: фееричное наслаждение перекрывало с лихвой лёгкий дискомфорт от находившегося во мне шарика.       Ему всего было мало: он снова потянул за поводок, заставляя приподняться ещё сильнее, его руки собственнически сжали мою грудь. После чего корабль под названием рассудок пошёл ко дну, я тонула в ощущениях тотального подчинения и подступающего оргазма. Словно почувстовав эти изменения во мне, мужчина ускорился, толчки стали менее ритмичными, но более глубокими. Я застонала от нахлынувшего на меня наслаждения и, царапая ногтями лакированную поверхность стола, кончила, словно тряпичная игрушка обмякая в его руках. В эту же секунду мою спину бережно прижали к мужской груди и обняли, будто бы я была самой большой драгоценностью в мире, конечно же при этом продолжая меня трахать. Сквозь пелену оргазма, я услышала, как он победно зарычал, а потом пару раз дернувшись, замер, казалось не дыша. Во мне разливалось что-то обжигающе-горячее. На ум снова пришли ругательства: заводить ребёнка, а тем более от такого повёрнутого мужчины, я не собиралась. На ближайшие сутки аптека, вдруг, стала моим спасением.       Он всё ещё тяжело дышал, лопатками я чувствовала, как медленно и мощно на вдохе поднимается его грудь. Казалось, что Константин, уткнувшись мне в затылок, перестал вокруг что-нибудь замечать. Попыталась выползти, забывая что его член до сих пор во мне, невольно покрутив бедрами больше чем нужно, и почувствовала резкую боль в шее. Генерал меня укусил, сильно, до крови, будто бы говоря мне: "не шевелись, я ещё не закончил".       - Ты - псих! - давление ошейника пропало, и я с облегчением опустилась на прохладную поверхность стола.       - Я - маньяк, - он начал гладить мою спину, разминая лопатки и плечи, особое внимания уделяя скользившей по позвоночнику чёрными узорами татуировке. А я тем временем задумалась над серьёзностью его последнего заявления, выглядело оно, конечно, как шутка, только вот не просматривала я за ним тенденцию шутить или обманывать меня.       - И обычно, - как оказалось, генерал ещё не закончил говорить, - поимев намеченную жертву, моё желание сходит на нет, но с тобой всё не так. С тобой вообще всё не так, - я хмыкнула, не зная, как по-другому реагировать на его добровольное признание и, по всем статьям сомнительный, комплимент в мой адрес.       Наконец-то мужчина вышел из меня, ложась рядом и кладя руки под голову. Я тем временем перевернулась на спину и села, ища глазами свою одежду: брюки и сапоги валялись совсем рядом, но вот рубашки и белья, я как не смотрела, обнаружить не смогла.       - Всё ещё надеешься сбежать? - он собственнически обнял меня за талию и притянул к себе, прижимая к теплому боку.       - Это лишь вопрос времени, - мне нравилось находиться в его руках - появлялось чувство полной расслабленности и защищённости. Но говорить ему об этом, помятуя о похищении и изнасиловании, не собиралась.       - Упёртая, рычишь на любую ласку, - Константин поцеловал мою спину, а потом ещё и ещё раз, спускаясь все ниже.       - Готова ко второму раунду? - я удивлённо обернулась и в тот же момент оказалась снова прижата к столу, но теперь уже находясь с мужчиной лицом к лицу. В мой живот уткнулось что-то твёрдое, я догадывалась что именно - он снова был сильно возбуждён.       - Поцелуешь меня, - полувопрос, полупросьба из его уст выглядели, по меньшей мере, странно. Он протиснул между нами свою руку и начал пальцами ласкать мой клитор. Я упрямо поджала губы и повернула голову на бок, едва сдерживая в груди стон. Константин рассмеялся и сам накрыл мои губы своими. Ласково и нежно преодолевав эту преграду, начал играть с мои языком. Больше сопротивляться не осталось сил. Стиснув руками его плечи, я сама подалась ему навстречу, напрочь забывая про злополучный шарик внутри меня.       Я стонала ему в губы, выгибалась под его руками, ластилась, а он победно улыбался.       После второго раунда был и третий, и четвёртый, и пятый: на его рабочем кресле, после моих очередных язвительных реплик, грубо и жёстко с кляпом во рту; на полу, растягивая удовольствие, медленно и тягуче; в душе, глотая слёзы, когда шарик в моей попке заменил его член, а после уже на кровати, тая от удовольствия, доставляемого его языком.       Мне казалось, что на моей спине и шее не осталось ни одного живого места от его укусов и меток. Бедро неприятно саднило, а тело было пустым и лёгким, как воздушный шарик. Генерал укутал меня одеялом и погрёб под себя, обнимая-сжимая в своих руках. На улице уже давно потемнело, и мне нещадно хотелось спать, на что, впрочем, Константин и намекал, устраивая меня поудобнее между подушек и одеял.       - Спи, я завтра отвезу тебя на работу, - генерал сделал небольшую паузу, - и заберу, - последнее было сказано в форме приказа, намекая, что это не тема для обсуждения. В груди стало тепло и капельку страшно. Мои свобода и независимость были под угрозой.       Поцеловав меня в нос и несколько секунд повертевшись, он наконец-то улёгся и засопел. Меня тоже клонило в сон, но я изо всех сил боролась с ним, вслушиваясь в становящееся всё медленнее и глубже дыхание мужчины. Через минут двадцать я попыталась выбраться из его рук, на что его объятия на моей талии стали только сильнее, да так, что мне показалось я услышала треск ломаемых рёбер. Я захрипела и пнула его пяткой по колену - видимого ущерба, конечно же, не нанесла, но руки всё-таки разжались. Откатившись на край кровати, я ещё минут тридцать провалялась без движения, притворяясь спящей, а потом медленно, и, как мне самой казалось, незаметно сползла на пол.       Добравшись до кабинета, я тихо затворила дверь и начала судорожно в темноте искать свои вещи: рубашка оказалась безвозвратно испорчена, на ней отсутствовали почти все пуговицы, и кое-где разошлись швы, брюки, сапоги и бельё выглядели целыми, но немного помятыми. Немного подумав, чем же прикрыть верх, я потянулась к другому островку белой ткани, валявшемуся на полу - генеральская рубашка, конечно же, не пришлась мне в пору, но хотя бы могла выполнять функцию одежды.       Выскользнув в коридор и на цыпочках спустившись в холл, я с неописуемым восторгом обнаружила свою сумку, спокойно стоящую на трюмо. Открыть дверь, пересечь и покинуть двор оказалось самым простым делом. ***       Я стоял и смотрел из окна спальни, как маленькая фигурка быстро и уверенно, почти не таясь, скрывается в ночной темноте. Ей не хватало только гордо вздёрнутого вверх хвоста да пары треугольных ушек. Дикая кошка - редкий зверь, её трудно отличить от домашней и ещё сложнее поймать. Эти свободолюбивые создания отлично умели прятаться от людей, подобных мне. А в случае обнаружения атаковали и умело отступали. Они почти не мурлыкали, часто шипели, и даже радости, так милые всем прочим представительницам их вида, не доставляли им настоящего живого удовольствия.       В руке я вертел длинную полоску кожи - поводок, который успел подобрать около кровати. Ошейник мне так и не удалось найти, а ей, видимо, - снять. Это знание будило во мне сотни-тысячи тёмных желаний, которые я в скором времени планировал осуществить. У меня в распоряжении был ещё один день, всего один день, чтобы заставить её смириться и остаться в моей жизни навсегда. ***       Не сразу, но через какое-то время, я поймала частника, который согласился отвезти меня домой. Дорога заняла около часа, почти всё это время я рассеянно смотрела в окно, лишь задним умом отмечая правильность маршрута.       Как оказалась дома, в кресле, с огромной чашкой свежесвареного кофе, я помнила смутно. Мысли были хаотичны и бессистемны. Возможно, сегодня я пережила самую лучшую ночь в своей жизни. Ночь, с которой я буду сравнивать все последующие. Меня охватила лёгкая паника и тревога - новые для меня ощущения. Я хотела того, чего больше всего боялась. Как мазохист, однажды уже вкусивший сладость боли, возвращается к ней снова и снова. Провела пальцами по своей шее, ощущая под подушечками оставшийся от ошейника грубый след, ухмыльнулась - на моём сердце тоже сегодня появился новый шрам. Поставив чашку с кофе на маленький столик, я, как и была в одной мужской рубашке, свернулась на кресле в комочек. Перед тем, как мои глаза окончательно сморил сон, в голове мелькнула мысль: "Как хорошо, что ещё вчера моя подработка закончилась".

"Она сама по себе, она не хочет скрывать Даже самых простых вещей. Жаль, что ночь без неё стала ничьей. Жаль, что голос её растаял, как дым её сигарет." /*строки песни "Когда ее нет", Машина Времени