Святой отец, я согрешил.

Дьявол – это не победа плоти. Дьявол – это высокомерие духа. Это верование без улыбки. Это истина, никогда не подвергающаяся сомнению.

      Каждый божий вечер каждого божьего воскресенья я хожу в церковь. Верующий, как же… Единственный, кто заслуживает доверия, - я сам, а не эфемерный Господь… Однако не суть. Своё время на цитадель девственности ума я трачу отнюдь не от жертвенной веры или желания исцелиться путём поцелуя чьих-то костей. И коль же смысл? – спросите вы. Ответ крайне мерзок, но искренен: мне нравится обнажённый Иисус. Я дрочу на Иисуса. Его нагой торс, стоячие соски, выпирающий кадык и сладкие губы – всё это заставляет меня засунуть антихристские мысли глубоко в собственный анус, и только тогда наслаждение ощущается в полной мере. Я, покорный слуга, без ума от своего господина. Хочу облизать его скулы, его полные губы, шею, ключицы и грудь; царапать бока и талию, пока тот не запустит пальцы в свои кудри и не начнёт стонать. Вы испытываете ко мне отвращение? Я нет. Я чувствую себя преданным лицемером, чья жизнь опоясана колючим иисусовым венком. Вот с утра я пишу в блоге о том, как черства церковь и как лживы священники, а вот тоже я – это после шести, падаю ниц перед его иконой. Отвратительна одна только мысль о семяизвержении под слаженный хор, но мне нравится грешить и обмазывать дёгтем пошлятины стены церквей. Да… Драко Малфой, определённо, испортился за последние годы.       Так вот с каких пор поход в обитель невинности стал ежедневной рутиной? Сказать точно не могу… Сентябрь, пожалуй, даже начало октября… Один из тех дней, когда желание умереть и выпить горячей чашки чая идут бок о бок; никакой мастурбации на Иисуса в подобное время. И не то что бы депрессия, но состояния упадка явно присутствует; я забрёл в церковь по привычке, сел ближе всего к постаменту и опёрся подбородком на скамейку передо мной. Ничто не выходило за рамки обыденности: Иисус смотрит прямо в глаза, Дева Мария щурится в немом укоре, а проповедник декларирует нечто о безопасном сексе… Да я и не слушал особо; зачем мне сама идея о плотском удовлетворении, если его подарит не Христос? Глупость какая… Так вот обычная рациональность происходящего вокруг расслабила меня настолько, что я задремал. Какие демоны сморили – не знаю, но чтобы грешник, да в церкви… И приснился мне развратный Сын Господень. Непринуждённой поступью достигши местечка под ширинкой штанов, баловень небес заставил меня рвать горло громкими стонами. Литания, литания, литания; я молвил о пощаде и отпущении… Но люди наяву, очевидно, приняли мой экстаз за припадок; разбудили, паскуды, похлопали по стремительно алевшим щекам, мол, парень, вы отрубились. Не все, в прочем, аргументировали свои пощечины подобным образом. Мужчина, чьё лицо было скрыто тенью от массивного балкона, изрёк: «А вы всё ещё не освободились…», после чего ушёл. И за ним увязалось моё любопытство…       С тех самых пор церковь рябит отметками на календаре; каждый новый день радует наличием красного кружка, по большей мере, обозначавшим христианский праздник. Иногда же я от балды усеиваю страницы яркими сферами, лишь бы акцентировать внимание на значение церкви в моей жизни… сейчас. Это похоже на фанатизм. Едкий-едкий фанатизм, приравниваемый некоторыми к вере; но в своём атеизме я по-прежнему чист. Никакого Бога, надо мной вершащего свои устои, нет. Есть только закон, социум и я… Собственное здравомыслие порой успокаивает.       …Но иногда я до предела возбуждён. Возбуждён до помутнения в глазах, рваного дыхания и покрытых испариной ладонях. И тогда ничто не спасает. Даже ваш Господь.       12 октября, воскресенье.       Очередные послеполуденные часы я провожу в церкви. Снимаю напряжение после работы отчасти, отчасти просто смотрю на людей. Наводнение в виде таинственного мужчины давно растеклось по расщелинам собственного тела, так что плевать… Солнце гуляло в волосах прихожан, и я любовался оттеночным разнообразием, задаваясь мыслями «а кто же всё это создал?». И не находил рационального ответа. На устах вертелось «господь», но произнести это вслух подобно попробовать острого перца. И дело не только в жгучести проклятого слова, а в жгучем стыду. Ну же, агностик, посмотри на себя! Сомневаешься в себе… Как мерзко.       - А теперь поприветствуем мистера Гарри Поттера. Месяц назад мистер Поттер приехал к нам из Трансильвании, где был уважаемым проводником. Отныне он займёт место приболевшего отца Северуса. Ave Гарри Поттер!       - Ave Гарри Поттер!       Наш новый Отец вышел на балкон, и...я потерял дар речи; потерял голову безвозвратно, перетирая в прах все здравые мысли.       - AVE ГАРРИ ПОТТЕР! - как в тумане слышал свой восторженный голос. "И тогда ничто не спасает. Даже ваш Господь."