Депрессия (Рецидив) — Часть первая
15 октября 2014 г. в 00:07
К тому времени, как Брендон пришел со своего шестичасового занятия по игре на саксофоне, Блейн вернулся к режиму кокона.
— Оу, чувак. Я думал, мы прошли это, — Брендон звучал искренне расстроенным. Блейн почувствовал, как край матраца прогнулся, и инстинктивно отодвинулся от ощущения погружения.
Ему не хотелось, чтобы его утешали. И все же хотелось. Блейн хотел, чтобы ему говорили, что все будет хорошо, даже если все совсем не так. Он хотел, чтобы его обнимали, даже если вокруг не было никого, кто мог бы это сделать. Он хотел просто быть рядом с кем-то, кто по-настоящему понимал бы его. Брендон был замечательным и все такое, но он знал Курта только со слов Блейна, лишь однажды видел их вместе.
Их общие друзья из старшей школы понимали. Знали их. Как людей и как пару. Они единственные, кто был ему нужен, но все они находились очень далеко. Блейн еще никогда не чувствовал себя настолько одиноким, а парень, которого он считал одним из своих ближайших друзей, сидел в шести дюймах от него.
— Отец Курта звонил, — пробормотал Блейн из-под одеяла.
— Какого черта? Он накричал на тебя или еще что? Потому что…
— Нет, ничего такого, — сказал Блейн, сдвинув покрывало достаточно, чтобы его слова слышались четче, но не настолько, чтобы выйти из собственной зоны комфорта. — Он сказал, что скучает по мне и что я все еще могу звонить ему, если мне что-то нужно.
Брендон долго молчал.
— Вы двое были близки? — наконец спросил он.
— Он был для меня лучшим отцом, чем мой собственный, за эти последние несколько лет, — ответил Блейн. — Если моего отца не было рядом, то Берт всегда был. Он даже не колебался, просто был.
— Ну, тогда это хорошо, правильно? Что он хочет поддерживать общение? — спросил Брендон.
— Я не могу поддерживать общение с ним, Брендон. Курт мой… Курт больше не мой парень. Я не могу поддерживать общение ни с кем из них, — Блейн вздохнул, он был не способен относиться к Курту, как к своему бывшему. Все еще нет. Всего лишь мысль о использовании этого слова заставляла глаза снова покалывать от слез. Он так устал от них. — Я звонил Курту этим вечером.
— Блейн, нет… — простонал Брендон, очевидно уже понимая, как плохо все прошло.
— Он попросил больше не звонить ему.
— И что ты ответил?
— Я сказал, что не буду, — ответил Блейн. — Что, если я больше никогда не поговорю с ним?
— Тогда… ты просто не поговоришь. Ты пойдешь дальше. Будет трудно, но, в конце концов, ты справишься, — сказал Брендон.
— Я не хочу, — ответил Блейн, качая головой, даже если Брендон не мог видеть его. — Я не просто потерял парня, я потерял лучшего друга. Он был моим лучшим другом с того самого дня, как мы познакомились. Задолго до того, как начали встречаться. Я буквально не знаю, что делать без него в своей жизни, — Блейн сильнее прижал подушку к груди, используя её давление, как якорь, удерживающий на плаву, пока они говорили, когда все, чего он хотел, — это уснуть. Поддаться уюту бессознательного состояния.
— Я не знаю, что сказать, — признался Брендон. Блейн вздохнул. Конечно, Брендон не знал, как ответить на это. А кто знал? Но в то же время Блейну хотелось, чтобы тот говорил хоть что-то. Утешительное. Резкое. Все что угодно, лишь бы Блейн перестал чувствовать себя онемевшим и разбитым.
— Я знаю. Все нормально. Просто… — начал Блейн.
— Уйти? — спросил Брендон. Хорошо, что он понимал, и Блейну не нужно было произносить неприятные слова. Но парень не казался огорченным, так что все было хорошо.
— Да, — сказал Блейн. Он почувствовал неловкое поглаживание где-то в районе плеча и попытался прильнуть к прикосновению. Но оно исчезло, не успел Блейн даже как следует ощутить его. Ему было так холодно, несмотря на покрывало, и он плотнее обернул его вокруг себя, оставив немного открытого пространства около рта, чтобы дышать. В конце концов, он заснул.
Блейн не просыпался, пока не почувствовал, как кто-то забирается к нему на кровать.
— Че? — спросил он, медленно пробуждаясь. Кто, черт возьми, будет забираться к нему в постель? Брендон был милым, но не настолько милым.
Рука скользнула к нему на живот, надавливая, пока человек полностью не прижимался к спине Блейна.
— Маленькая птичка нашептала мне, что тебе, вероятно, необходим визит старого друга, — сказал чудесный знакомый голос.
— Сан? — спросил Блейн, переворачиваясь, пока не оказался лицом к девушке.
— А кто еще? — он простонал и обернул свободную руку вокруг нее, притягивая ближе.
— Не знаю, как ты здесь оказалась, но спасибо.
— О боже, оставайся за линией. Ты должен принять душ прямо сейчас.
— Нет, я занят, — прошептал Блейн ей в шею. Сантана пахла точно так же, как и всегда… цветочным парфюмом и дорогим шампунем.
— Эй, я здесь не только для того, чтобы быть твоей шлюшкой для обнимашек, — сказала Сантана, притворяясь раздраженной. Блейн знал, что она только делает вид, и именно поэтому вцепился в нее еще сильнее, забрасывая одну ногу ее на колено и прижимаясь даже ближе.
— Осторожно, Андерсон. Ты собираешься перейти к третьей базе, — предупредила девушка, но ласковым тоном.
— Мне просто нужно… — Блейн замолчал, хватаясь рукой за футболку на спине Сантаны, и тяжело выдохнул. Он знал это чувство. Тяжесть засела у него в груди. Его глаза горели. Казалось, он взорвется, если просто не выплеснет все наружу.
— Я знаю… Я знаю… — она вздохнула, зарываясь пальцами в его волосы и прижимая голову сильнее к своей шее. — Все, что тебе нужно; я здесь.
Блейн всхлипнул, цепляясь за Сантану, словно за буй, не дающий ему утонуть.
— Я не знаю, что делать, — Блейн заплакал, когда девушка обняла его сильнее, поглаживая по волосам. — Я чувствую себя таким пустым. Таким потерянным. Боже, Сан. Я такой пустой.
— Дерьмо, — прошептала девушка, прежде чем прижать поцелуй к его макушке. — Если бы знала, что тебе настолько плохо, то приехала бы еще первой ночью.
Блейн проигнорировал ее, продолжая плакать и цепляться, чувствуя тепло ее тела, прижимающегося к его собственному так близко, что он заплакал еще сильнее. Так успокаивающе, так привычно, именно так, как ему было нужно.
— Я продолжаю надеяться, что станет лучше, но не становится. Все только хуже. Я скучаю по нему все больше с каждым днем, — сказал Блейн. — Я думал, что буду лучше, но потом решил, что смогу вернуть Курта, и позвонил ему вчера. Он сказал мне не звонить больше. А потом Берт позвонил, и я просто… Я просто не могу сделать это.
— Сделать что? — тихо спросила Сантана. В груди потяжелело еще сильнее. Блейна трясло от потери, раны, которая появилась, когда Курт вырвал половину его сердца. Половину всего Блейна.
— Ничего, — выдохнул он; его голос дрожал, пока Блейн пытался отдышаться сквозь всхлипы. — Я ничего не могу сделать, потому что потерял все. Я потерял своего парня, свою любовь, свою чертову родственную душу. Я потерял свою семью — семью, где чувствовал себя, как дома, частью которой я на самом деле являлся и где меня принимали и уважали. Я потерял свое будущее, свои планы, свои мечты. Все это просто ушло. Как я должен что-то делать теперь?
— Ты через все пройдешь, Блейн. Слышишь меня? — спросила девушка. Когда он не ответил, она сбросила одеяло и обхватила его лицо ладонями. — Ты достаточно сильный, чтобы все преодолеть. Не смотри на меня так. Ты такой. И я сделаю все, чтобы убедиться, что ты поймешь это так скоро, как только возможно. Я, может, далеко, но сделаю все, что смогу, потому что видеть тебя таким разбивает мое хреново сердце, и я не смогу, черт возьми, находиться далеко от тебя, если буду думать, что ты страдаешь так каждый день. Курт Хаммел не стоит того. Никто не стоит. Ты лучше этого.
Блейн сглотнул и заморгал сквозь слезы, уставившись на девушку в первый раз. В ее глазах стояли слезы, а голос звучал натянуто. Сантана была одним из его лучших друзей, и Блейн еще сильнее полюбил ее в этот момент.
— Что, если нет? — спросил он.
— Нет, поверь мне, ты лучше, иначе я бы не тратила свое время на дружбу с тобой. Ты, Блейн Соловей, самоуверенный и талантливый, и ты всем сердцем любишь людей. На самом деле ты такая шлюшка со своей любовью, но лучше так, чем быть реальной шлюшкой. Я пытаюсь сказать, что у тебя хорошо получается любить людей. Не только Курта. Людей. Ты найдешь еще кого-то. Ты пойдешь дальше. Ты снова станешь собой, но ты не сможешь добиться этого, лежа в кровати и рыдая. Я понимаю, что сейчас тебе именно это и нужно, и это нормально. Но как только ты придешь в себя, то бойко вытащишь свою задницу из постели и вернешься к жизни. Если нет, я возьму отгул в колледже и приеду сюда, открыв свое собственное дело по тыканью тебя дьявольским трезубцем, пока ты не соберешь все свое дерьмо. Ты слышишь меня?
Блейн улыбнулся сквозь слезы и, наклонившись, прижал поцелуй к щеке девушки. Сантана резко потянула его за волосы, пока тот не отстранился.
— Ты не заставишь меня забыть об этом своим обаянием, Блейн. Понял? — спросила Сантана, вкрадчиво проговаривая каждое слово. Блейн кивнул и наконец вытер щеки, уверенный в этот момент, что больше не будет плакать.
— На сколько ты можешь остаться?
— Я улетаю утром, — сказала девушка. — У отца оказалось много бесплатных миль постоянного пассажира, и я не знала, что делать с ними, пока не получила звонок прошлой ночью. Я сказала ему, что у меня аварийная ситуация. По-видимому, я была права.
— Думаю, мне нужно поблагодарить Брендона, да? — спросил Блейн.
— Брендона? Нет, это не он. Это Берт, — сердце Блейна слегка сжалось.
— Тебе звонил Берт? — спросил он, ошарашенный настолько, что был удивлен, как вообще смог что-то сказать. Сантана кивнула и убрала несколько теперь неуправляемых кудрей с его лба.
— Он переживал за тебя и сказал, что не знает, кому еще позвонить, — Блейн закрыл глаза и прижал к ним ладони. Как только он решался перестать плакать и пообещал себе, что не сможет больше проронить ни слезинки, они всегда находили способ начаться снова.
— Я больше не хочу разговаривать, — прошептал он.
— Ладно. Мы можем помолчать, — сказала Сантана.
— Спасибо, что приехала.
— Даже не думай. Просто засыпай. Мы можем поговорить, когда ты проснешься.