The Five Stages of Getting Over Kurt Hummel

До следующей пятницы Блейн выживал. Он не мог сказать, что был в порядке, но уже не чувствовал себя так ужасно, как неделю назад. Большинство вещей все еще напоминало о Курте, но Блейн научился проживать без слез на публике каждый день. Но этим утром понедельника все было по-другому. Он воспользовался советом Сантаны, поставив цель — добраться до кровати. Днем понедельника Блейн добрался до нее в одиннадцать утра. Он услышал «Teenage Dream» по радио в кафетерии, когда пытался купить треклятый рогалик, а вместо этого выбежал из здания, всхлипывая. Но в свою защиту он мог сказать, что дневные занятия были отменены, а собрание хора прошло в десять, так что он уже сделал все, что ему было нужно за день. Когда Блейн шел на занятие во вторник, он увидел парня, одетого в черные до колена Доктор Мартинс на шнуровке. Он делал домашнюю работу под одеялом и выбрался только к четырем. В среду Блейн просидел всю шестичасовую репетицию хора, на самом деле поужинал с Брендоном и нескольким друзьями и сделал домашнюю работу за столом, после чего отправился в кровать в девять без плохих происшествий. В четверг он слегка сорвался, когда прошел мимо любимого шарфа Курта, торчащего из шкафа, который дотошно болтался на вешалке после визита Хаммела пару месяцев назад. Блейн обмотал мягкую голубую ткань вокруг шеи и заплакал, заснув в семь. Но в пятницу он проснулся с горящей из-за теплого шарфа шеей и серьезного раздражения, сворачивающегося в желудке. Блейн был зол на себя. Это было новым чувством. Это было хорошим чувством. Блейн выбросил шарф Курта в мусорное ведро, прямо на несколько коробок с сухим завтраком. Он знал, что вещь испорчена, так что если Курт спросит, то Блейн с удовольствием скажет, что тот канул в небытие, и нет, он не сможет вернуть его, отчего почувствовал себя лучше, чем за всю неделею. Тогда Блейн понял, что с ним на самом деле будет все в порядке. Несмотря ни на что, с ним все будет в порядке. — Ты делаешь это всю неделю, — сказал Брендон, когда Блейн в пятницу зашел в комнату после репетиции хора и сразу ничком свалился на кровать. — Да, — пробормотал Блейн в синюю ткань одеяла. — Я горжусь тобой, — сказал Брендон, по большей части симулируя отеческую гордость в голосе, но Блейн знал, что это, по крайней мере, частично правда. — Я ходил на занятия, все репетиции хора, занятия по вокалу. Я сделал все, — сказал Блейн, наконец со вздохом перекатываясь на бок и освобождаясь от веса сумки. Он гордился собой. Даже пусть часть недели была ужасающей (и смущающей), Блейн пережил каждый ее момент. — Это хорошо. Так чем хочешь заняться сегодня вечером? Будет вечеринка в… — Нет, — Блейн остановил его, покачав головой. — Никаких вечеринок. Мне лучше, но не настолько. — Я понял, но решил предложить, как вариант, — сказал Брендон. — В любом случае, я купил новый «Call of Duty» у Мэтта, что живет дальше по коридору. Давай, Блейн. Тебе нужно выплеснуть все дерьмо наружу. — Именно это я и имел сейчас в виду, — Блейн усмехнулся, выпутываясь из кожаного ремня своей сумки и направляясь к кровати Брендона, где они уселись и стали играть в видеоигры до первых часов субботнего утра, поедая вредную пищу. Блейн провел следующий день, делая домашнюю работу. Он ненавидел делать ее по воскресеньям. От этого неделя казалась еще короче, чем была на самом деле. Когда Блейн тратил немного времени по субботам, его воскресенье обычно казалось длиннее и роскошнее, таким, каким и должно было быть. Закончив со всем, включая заданное по чтению, которое иногда пропускал, Блейн уселся за стол, чтобы проверить почту и Фейсбук, сообщения на котором полностью избегал с разрыва. Большинство писем были связаны с колледжем и быстро нашли дорогу к папке корзины. Но вскоре среди уведомлений о событиях кампуса и кучи сообщений от приятелей по музыкальной специальности нашлось одно личное. От Курта. В нем говорилось: «Ты удалил меня из друзей на Фейсбуке. -К» К. Так он подписывал свои письма, когда они встречались. Когда. Было все еще странно говорить об их отношениях. Все еще тяжело думать о них в прошедшем времени, даже если Блейн едва ли говорил с Куртом недели. Все по-прежнему казалось нереальным. На самом деле все казалось еще более нереальным с каждым днем, что они проводили по отдельности. Это странно, и казалось, словно их отношения призрачны и все еще развиваются. Словно расставания никогда и не случалось. Блейну начало нравится это чувство. Хотя оно все еще иногда вызывало панику, мысль об их с Куртом времени казалась увядающим воспоминанием, и разумная часть Блейна знала, что это хорошо. Это значило, что он двигается дальше или, по крайней мере, тяжело работает над этим. Он выбросил красные шлепанцы и кондиционер. Он вытащил фотографии себя и Курта из рамок на полке и засунул их в полупустую сумку на шкафу. Он перенес файлы с фотографиями — теми, что напрасно удалил с Фейсбука — на внешний жесткий диск, но удалил с ноутбука. И, наконец, он стер номер Курта со своего мобильного. Этим вечером Блейн катался сам на машине Брендона. Он купил новые сандалии для душа и кондиционер специально для людей с вьющимися волосами. Блейн принес карту памяти из фотоаппарата в «Walgreens» и распечатал себя и Сантану, чтобы вставить в рамки. Курта Хаммела не было в жизни Блейна уже две недели. Это были самые длинные недели его жизни, но Блейн пережил их. Чудом он пережил. Если он смог пройти через них, когда все раны были еще свежими и кровоточащими, Блейн сможет пройти через что угодно. В этот момент он знал, что сможет, и от этого почувствовал себя замечательно. Сильным. На обратном пути к общежитию Блейн позвонил Сантане. — Как Вы сегодня, Президент Улисс С. Грант? — спросила она, когда подняла трубку. — Прости? — переспросил Блейн. — Ты уже сбрил ту отвратительную бороду? — Нет. — Тогда я продолжу тебя так называть, — ответила Сантана. Блейн знал, что она пожала плечами, и улыбнулся. Он посмотрел на себя в зеркало. Борода не была так уж ужасна, правда? — Так как ты? — Я… Я очень хорошо, вообще-то, — признался Блейн, заезжая на парковочное место Брендона. — Звучит неплохо, — сказала девушка. — Ты был на занятиях вчера? — Да. Я был на всех на этой неделе, — ответил он, выбравшись из машины, и захватил пакеты с заднего сидения. — Я горжусь Вами, мистер Президент. — Ты будешь звать меня так, пока я не сбрею бороду? — засмеялся Блейн. — Ох, это слишком мягко по сравнению с тем, что я еще собираюсь придумать. Мне нужно фото-доказательство что этот зверь исчез с твоего лица к утру понедельника или я заплачу Брендону, чтобы тот побрил тебя, пока ты будешь спать, — сказала девушка. — А теперь мне нужно идти. — Горячее свидание? — подразнил он. — Вообще-то, да, — ответила Сантана. Блейн замедлился до полной остановки посереди тротуара. — У тебя свидание? Почему я не знаю об этом? Я разговаривал с тобой каждый день на этой неделе. — Я не была уверена, что ты бы хотел это услышать, — тихо ответила она. — Оно с Бритт, — теперь Блейн понял. Он вздохнул. — Я рад за тебя, Сан. Мне немного больно, что ты не сказала мне, но я рад, — и самое смешное в во всем этом? Он действительно был рад. — Спасибо, — сказала Сантана, замолкая. Гора невысказанных слов пыталась протолкнуться через ее плотно сжатые губы. Блейн слышал это через расстояние. Сантана в этот момент хотела так много всего сказать ему, но сдержалась по какой-то причине. — Я правда рада, что тебе лучше. Позвонишь мне завтра, чтобы дать знать, если у тебя все по-прежнему будет в порядке? — Конечно, мамочка, — улыбнулся он. — Мальчик, тебе лучше хорошенько порадоваться, что я не твоя мать, — сказала Сантана с тихим смешком. — А сейчас мне правда надо уходить. Позвони мне завтра. — Повеселись вечером, — сказал он. Девушка замолчала. — Спасибо, — сказал она, прежде чем сбросить. Блейн прошел остальной путь до своей комнаты с улыбкой на лице. Он был счастлив за Сантану. Он знал, как сильно и долго она скучала по Бриттани. Блейн не мог полностью поверить, что Бритт проехала весь путь от Флориды до Чикаго, но был рад за них обеих. Все его новые покупки были надежно спрятаны, и Блейн только расположился на своей кровати, чтобы почитать книгу, когда зазвонил телефон.