You are my dream

Сколько у нас было времени? Я знал, что его осталось немного в тот момент, когда промокший и грустный Гилберт появился на пороге моей палаты. Не знаю, что было в его взгляде, но тогда я решился на все, пусть это неправильно. Потом была вечная неделя – он все время носился с какими-то бумажками и безумно уставал, но каждый вечер приходил ко мне, рассказывал о моей жизни, веселые истории из нашего прошлого. Только никогда не смотрел мне в глаза. Вскоре я потерял счет времени, перестал отличать, где же день, а где ночь, жил только его приходами. Приходил кто-то еще, но я не понимал, чего же они от меня хотят, поэтому просто слушал их и улыбался – если я улыбаюсь, значит все хорошо. Он не верил моей улыбке. Никогда. Мой беловолосый ангел поднимал голову и всматривался в глаза, а затем задавал множество вопросов. На некоторые я отвечал, на другие лишь целовал его руки. Он краснел, гладил меня по волосам и уходил. Каждый раз одно и то же. Один раз он спросил меня: - Как меня зовут? – я долго смотрел на него, пытаясь вспомнить. Долго… слишком долго для такого простого вопроса. - Прости меня, - еле проговорил я, целуя его запястье. Он опустил голову. – Сколько мне осталось? - Ты спрашивал это минуту назад, - он грустно улыбнулся и стал гладить меня по щеке, значит - он скоро растает в том белом тумане, который приходит ко мне все чаще и чаще. - Правда? – я улыбнулся, хотя может, я просто думаю, что улыбаюсь. – Так сколько? - Пару дней, - он качает головой и, кажется, плачет. Я едва смог поднять руку и положить ему на голову. - Не плачь, мой ангел, ты единственное, что у меня осталось, - тихо смеюсь я. – Не хочу забыть и тебя. - Ты идиот, Брагинский, - он не сильно бьет кулаком в мою грудь, утыкаясь лицом в мое плечо, тихо всхлипывая. – Смеешься перед смертью, глупый медведь. Прости милый, но это было последним, что я слышал, знаю: ты шептал тогда что-то еще, но туман не дал мне услышать этого. Наверное, так даже лучше. Я просто растаю в нем. Чпок! И меня больше нет. Жалко, что я не успел поцеловать тебя. *** Весь месяц только и говорили о том, что в одной из государственных лабораторий ставили эксперименты над людьми: СМИ облазило там все, и теперь с экранов рассказывали, что в той лаборатории создавали новое химическое оружие медленного действия. Только ни одного ученого так и не нашли, а все испытуемые медленно умирали, забывая кем являются. Их личности разлагались, медленно каждый из них становился безвольной куклой, пока мозг просто не выключался. Они засыпали. Тихо и без слез, не понимая, что с ними происходит. Те, кто был морально сильнее, держались дольше, и даже могли узнавать дорогих им людей, но не больше. Весь мир был взорван этой новостью. Многие пророчили новую войну. И как-то незаметно прошли похороны одного человека, который тихо умер в одной из центральных больниц, не помня никого, кроме того, кто жил в его сердце уже долгие годы. Только немногие знали, почему же гроб закрытый, ведь тело Ивана было не изуродовано. Но открыв эту мрачную деревянную коробку, вы ничего бы там не обнаружили – тело Брагинского пропало через два дня после его смерти. Просто взяло и испарилось. Но кого это интересует, когда скоро будет война? *** А Людвига волновало состояние его старшего брата, который уже несколько недель не появлялся на работе, а звонки и попытки достучаться до него через железную дверь – игнорировал. К концу третье недели решили, что так долго сидеть без еды Гилберт банально не сможет, поэтому, вызвав специалистов стали ломать дверь… На следующий день в одной не слишком известной газете была маленькая, едва заметная статья. Под текстом была незаметная фотография, с которой на мир смотрел улыбающийся альбинос. На фоне того, что происходило вокруг, никто и не заметил его смерти. Пусть та была и таинственной (о таких обычно любят говорить во всяческих мистических программах, рассчитанных на впечатлительных барышень), но про то, что этот мир с улыбкой на губах покинул еще один человек, узнали лишь немногие. Ведь кому интересна смерть в закрытой комнате? Скорее всего, он просто совершил самоубийство, после всего пережитого. И никто не поверил его записке о том, что за ним пришла его судьба.

Глухие люди. Слепые люди. Они не слышат смех среди тумана.