You are my support

— Кю-а… ах… Кюхён проводил губами по шее вниз, к ключицам, прижимая меня одной рукой к изголовью кровати, а второй дразняще медленно поглаживая разгорячённую кожу. Происходящее казалось каким-то нереальным… с чего вообще всё началось? Я не помнил. Да и разве это важно? — Соня… Как сквозь пелену я слышал своё имя. Движение губ перешло в поцелуй, дальше по шее, туда, где прощупывался пульс. По телу разливались волны тепла. — Соня. Приятные ощущения от его касаний расплывались, возвращая меня… в реальность. Больше не чувствовалось напряжения, скопившегося в низу живота, исчезало чувство нетерпения от желания зайти дальше. Сон. Всего лишь проклятый эротический сон с Кю в главной роли. Кстати, насчёт него… Я осмотрел комнату, остановившись на тёмных глазах Кюхёна, который сидел рядом со мной и внимательно вглядывался в моё лицо. На тумбочке с его стороны горел светильник, освещая спальню. Судя по всему, была глубокая ночь. Моё дыхание после сна было сбивчивым, я старался его восстановить. Отчего-то было жутко стыдно смотреть в глаза Кюхёну, который настойчиво продолжал прожигать меня взглядом тёмных глаз. Хотя что тут такого? Ну приснился мне такой сон, и если б он меня не разбудил, то всё явно бы зашло дальше, что тут тако… Вот блин, зачем разбудил, а. Хотя бы во сне бы им насладился… — У тебя опять жар? Его полушёпот, почему-то горящие глаза заставили меня насторожиться. Интересно, что парень там обо мне думает? Кю положил свою прохладную ладонь мне на лоб. — Горячий… — Со мной всё хорошо, — я сел полулёжа у изголовья кровати: прям как во сне… Кюхён подсел ближе и сократил расстояния между нашими лицами, опираясь руками на кровать по обе стороны от меня. Теперь его глаза были близко, от их черноты по телу прошла лёгкая дрожь. Именно в такие моменты я был готов назвать Кю Эвилом. — Вокальные струны артиста. — Что? — Йесон. Это акроним от фразы «Вокальные струны артиста». — С чего ты вдруг вспомнил? Тёмные глаза заблестели. — У тебя красивый голос. — А, ну да… Подожди. Ты же никогда не слышал, как я пою. — Не-ет. Парень ещё немного приблизил своё лицо, нависая надо мной. Сократив оставшееся расстояние, провёл губами по щеке и прошептал с ухмылкой в голосе, обжигая дыханием кожу: — Но ты даже не представляешь… насколько красиво ты сейчас стонал. Внутри что-то резко обрывается. — Особенно моё имя. Дыхание. Пульс. Давление. Температура. Всё сбилось за какую-то жалкую секунду от одной-единственной фразы… Оттолкнув от себя Кюхёна, я попытался уйти, но не тут-то было. Сильные руки обняли меня со спины, крепко прижимая к себе. Я стал вырываться. — Отпусти. — После услышанного? — горячий шёпот в самое ухо. — Да ни за что. Мои руки были прижаты к телу его хваткой, и сколько бы я ни брыкался, Кюхён её не ослаблял. Я почувствовал прикосновение его губ к шее, которые с каждой секундой становились жарче и настойчивее. По телу прошла дрожь, стали срываться первые вздохи наслаждения. Запомнил ведь про чувствительность моей шеи. Когда с губ слетел первый тихий стон, Кюхён опустил меня обратно на одеяло, нависая сверху. Моё дыхание окончательно сбилось, а на щеках, наверно, появлялся румянец. — Ну, прости меня, — лёгкие, очень быстрые поцелуи в различные точки лица, только не в губы. — Сорвалось. Наши взгляды встретились. — Эвил. Зато мой Эвил. — Конечно, твой, — произнёс он, касаясь губами моих губ. Спустившись дорожкой поцелуев по скуле, языком Кюхён провёл по контуру губ, сжимая зубы на нижней, легонько её прикусив. Я нетерпеливо отвечал ему, обнимая за шею, притягивая ближе к себе. В низу живота растекалось уже до боли знакомое тянущее чувство, разливавшееся волнами наслаждения по всему телу. Я пытался целовать его страстно, но он останавливал меня; медленно проводил языком по моим губам, будто пробуя на вкус и словно пытаясь запомнить их навсегда. Чередуя поцелуи и легкие покусывания, он, видимо, чувствовал, что я, наконец, сдался брать инициативу в свои руки, и тогда проворно углубил поцелуй. Сознание тонуло в сладком пряном запахе. Хотелось забыть обо всём и просто ощущать это тепло, что постепенно становилось неконтролируемым жаром. Кюхён забрался одной рукой под футболку, коготками провёл по напряжённому прессу вверх, вызывая рой приятных мурашек. С губ невольно сорвался стон. Кю нетерпеливо начал стягивать с меня явно мешавшую ему ткань, раззадоренный моей реакцией. Я победно улыбнулся и понял, что в этот раз он никуда не сбежит… Его руки скользили по моему телу, словно пытаясь изучить меня; мягкие на ощупь ладони приносили удовольствие. Я терпеливо продолжал лежать с закрытыми глазами, прерывисто дыша, закусывая нижнюю губу, ожидая от него дальнейших действий. Как пытка… Кюхён убрал руки и заменил их губами. Кожа горела там, где он неторопливо оставлял поцелуи. Когда они достигли шеи, я немного прогнулся в спине, сам не ожидая от себя подобной реакции. Такого влечения к Кюхёну, что я испытывал сейчас, мне ещё не доводилось прочувствовать до этого. Открыв глаза и увидев перед собой его взгляд почти чёрных глаз с расширившимися от желания зрачками, я понял, что всё, что я сейчас испытывал, более чем взаимно. Притянув Кю к себе, стянув с него футболку, я стал целовать его губы, шею, плечи, переполняясь какой-то адской эйфорией нетерпения и желанием растянуть удовольствие — поцеловать больше, дотронуться до самых потаенных участков тела. Кю, почему-то мне вдруг стало мало тебя. Я осторожно провел пальцами по его губам, впился поцелуем, продолжая изучать тело ладонями, скользя по нежной на ощупь коже. Парень со всей чувственностью отвечал мне. Его рука, которой он медленно провёл от изгиба шеи до низа живота, скользнула на пижамные штаны, остановившись между ног. В следующий миг по телу пробежала сильная дрожь. Из горла вырывались уже неконтролируемые стоны, тонущие в нашем поцелуе. Туман застилал мой разум, который отодвинулся подальше, оставив вместо себя сладостную истому. Мне жарко. Но этот жар не тот, что мучает тело при болезни. Он другой. Вызывает невыносимо приятную дрожь… Наши взгляды снова встретились. Огонь в его глазах передался и мне. С ещё большей страстью я начал его целовать, растворяясь в собственных ощущениях, наслаждаясь ими, передавая своё вожделение на языке тела. Я слышал, как Кюхён громко и рвано дышал. Мы оба не торопились заходить дальше, несмотря на растущее с каждой секундой возбуждение, впервые всецело наслаждаясь друг другом. Больше всего меня сводила с ума его ладонь на моём паху. Я задыхался от ощущений… Кю прижимал моё тело всем своим весом, впечатывая в простыни, проводя второй ладонью по обнажённой коже, целуя снова и снова перед тем, как медленно начать стягивать пижамные штаны. На самом деле было волнительно и даже страшно, но… сейчас, в данный момент, я слишком этого хотел. Неловкими из-за возбуждения и беспокойства движениями Кюхён избавил нас от последних элементов одежды, заглядывая мне в глаза. Что он хотел увидеть в моём взгляде? Сомнение? А может, страх? Ни того, ни другого я не испытывал. Я чувствовал себя странно… впервые с парнем… но в то же время мне было до ноющего и такого сладостного ощущения в сердце хорошо с ним. Я желал Кюхёна. Он, видимо, прочитав в глубине глаз ответ, вновь нежно целовал, спустя пару мгновений углубив очередной поцелуй. Тёплые руки гладили внутреннюю поверхность бёдер, изредка проводя пальчиками в опасной близости от паха. Это длилось неимоверно долго… Это сводило с ума. Мои напряжённые пальцы судорожно комкали простынь. Когда я, не выдержав, начал стонать и извиваться под его прикосновениями, он, потянувшись вперёд, взял что-то с тумбочки. Я был не маленьким, и мне не надо было объяснять, что за флакончик он держит в руках. Внутренности предательски скрутило. Кюхён, заметив изменения в моём взгляде, просто закрыл мне одной ладонью глаза. Теперь он снова был близко… я чувствовал на шее его обжигающее тяжёлое дыхание… ощущал жар его тела, переплетающийся в горячем воздухе с моим собственным. Холодное от смазки прикосновение. Я вздрогнул. Кю не убрал руку, закрывающую глаза, только успокаивающе прильнул к губам. Парень был аккуратен. Но даже при всей его осторожности Кюхён не мог меня избавить от дикого дискомфорта, заставлявшего делать попытки отстраниться, вцепляться в подушку. Пальцы растягивали, входили глубже, пока, наконец, не задели нужную точку внутри… Я неожиданно для себя и уж тем более для Кю вскрикнул. Он сразу остановился, но мои пальцы, запутавшиеся в его волосах дали понять, что это было далеко не от боли. — Ещё… Мой хриплый шёпот подтолкнул его действовать дальше. Через несколько секунд я уже комкал пальцами простыню, подаваясь назад, стараясь только не сойти с ума от этого безумного наслаждения, которое теперь разрывало изнутри, заставляя даже не стонать, а хрипло вскрикивать с каждым движением. Чувство эйфории, охватывающей всё тело, затмило сознание, оставляя только одно ощущение — блаженство. Кю убрал ладонь с моих глаз, жадно поцеловал, медленно выводя пальцы. Я не видел, что он делал, но при этом прекрасно понимал, что именно. Почувствовал, как тот приподнимает мои бёдра. Постарался не напрягаться, сосредотачиваясь на нашем с ним поцелуе, зарываясь пальцами в мягкие волосы… Парень медлил. Наверняка боялся сделать что-нибудь не так, но отчасти я был уже не в состоянии контролировать себя, дёрнул пряди его волос, непроизвольно приподнимая бедра. Волна боли пронзила тело, когда Кю начал осторожно входить. Это была не та боль, которую обычно испытываешь, например, при ранениях. Но это было ощущение болезненного дискомфорта. На глазах невольно выступили слёзы. Кюхён на мгновение остановился, гладя разгорячённую кожу, целуя лицо. Через какое-то время боль исчезла, а под умелыми поцелуями и прикосновениями Кю по телу стали проходить волны наслаждения. Я чувствовал себя одним целым с ним. Казалось, что вот-вот, и я смогу прочитать все его мысли и чувства… После этого мозг отключился. Кюхён рывками входил в моё тело, а наслаждение теперь ослепляло, оглушало, лишало всего, подчиняя… Он то ускорял, то замедлял темп. Ощущения были нестерпимыми, заставляющими стонать от нахлынувшего сладострастия, исходящего от низа живота. Запрокинув голову, закрыв глаза, я судорожно вдыхал воздух короткими порциями. Одна его рука блуждала по моей груди, словно дразня и ещё больше возбуждая. Вторая, сжимая, беспрерывно поглаживая, двигалась от головки к основанию, не прекращала этого движения удовольствия, проходящего всему телу, заставляя мышцы конвульсивно сокращаться… Я обнял руками его шею и прильнул к нему с поцелуем. Глаза в глаза. Бешено колотящееся сердце. Пылкость, зажжённая словно спичка… Я почувствовал, что волна оргазма вот-вот накроет. Сильное напряжение электричеством проходило по всем внутренностям. А жар тела Кюхёна делал и так горячий воздух ещё более жгучим. Скопившееся напряжение резко усилилось. Абсолютно всё: звуки, цвета в комнате, ощущение его тела — растворились на короткое мгновение, сменившись только безудержным наслаждением… Лёгкие поцелуи Кю вызывали вздрагивание и приятную дрожь во всем теле. Дотянувшись до его губ, поцеловав, я посмотрел ему в глаза, в которых читалось только удовольствие, теплота и… усталость. Кюхён перевернулся на бок, утягивая меня за собой. Теперь мы лежали рядом. Тишину комнаты, насквозь пропитанную жаром наших тел, нарушало только сбивчивое дыхание. Кю обнял меня крепче и провёл губами по щеке, а моё сердце в ответ приятно заныло. Как будто это было привычно — вот так лежать с ним после проведённой вместе ночи. Мой? Только мой. Я никуда не смогу его отпустить, только не сейчас… Никуда… Снов не было, но их сполна заменили мысли, вихрем пронесшиеся в голове в минуту пробуждения. Кю, прости за то, что не понял раньше, что ты был у этой чёртовой кындаль, что я не в силах отвести от тебя подозрения. Прости. Я открыл глаза. Он лежал рядом и с теплотой, даже нежностью разглядывал спящего меня. Удивившись моему резкому пробуждению, он вмиг сменил удивление на боязнь. Смотрел на меня осторожно и немного рассеяно, нервно облизнув кончиком языка пересохшие губы. — Что с тобой? Его глаза немного расширились от моего сорванного голоса. — Ты жалеешь?.. — О чё… ты дурак, да? До меня очень быстро дошло, о чём парень спрашивал. Так вот откуда такой резко изменившийся взгляд. — У тебя в глазах грусть, Соня. — Ну не от этого же… Кю продолжал внимательно на меня смотреть. Я, не выдержав, придвинулся вплотную к нему, уткнувшись носом в шею. Он меня обнял, прижимая к себе. — Прости. Тишина. Я был так близко, что чувствовал глухие удары его сердца. — Тебе не за что извиняться. Я ни о чём не жалею, — взяв меня одной рукой за подбородок, он заставил поднять голову, давая нашим взглядам встретиться. — Я счастлив, что ты со мной. Не испытывай больше вины, ладно? В глубине тёплых глаз отражались, наверно, все его чувства. Вместо ответа я утянул его в очередной поцелуй. Никогда ни к чьим губам у меня не было желания постоянно касаться. Только его губы… и только Кюхён.