Мой Купи-купи-дон

      Утром, едва открыв глаза, слышу непонятный шорох и возню в коридоре. Напрягаю слух — что за… И тут вспоминаю о вчерашнем. Подрываюсь с кровати.       Так и есть. Илья, полностью одетый — рубашку его я закинул в стиралку и повесил на батарею сушиться, но весь помятый, поспешно натягивает туфли.       — И куда ты собрался? — спрашиваю.       — Домой, — бурчит он, стараясь на меня не смотреть. — Мне в колледж надо, и чертежи переделать… Зачем ты меня вообще к себе привез?       — Затем и привез, что ни в какой колледж ты сегодня не пойдешь, — говорю строго. — А ну марш в кровать! С ума сошел? Тебе отлежаться надо.       — Чего ты раскомандовался? — психует Илья. — Что тебе вообще от меня нужно? Я тебе кто? Забавная неведомая зверушка? Тебе скучно? Найди себе другой объект для развлечения! Не лезь в мою жизнь!!! — и его плечи начинают подрагивать, а руки дрожать.       — Не говори глупостей. Идем, — говорю успокаивающим тоном и обнимаю его за талию. — Приляжешь.       — Мне надо… — он вздыхает и поднимает на меня утомленные, покрасневшие глаза. — Надо идти.       — Ничего тебе не надо, — отрезаю. — Оттого, что ты пропустишь пару лекций, катастрофы не произойдет. Чертежи твои завтра будут готовы. Я знакомого попросил. Вот, что тебе действительно надо — так это отоспаться и отдохнуть. Идем, Илюша. Всё будет хорошо.       — Зачем? — тихо спрашивает он. — Зачем тебе это?       — Мон шери… Поменьше вопросов. Прими как данность. Считай, я твой персональный ангел-хранитель.       — Где твои крылья? — серьезно спрашивает Илья.       — Снял за ненадобностью. Мешают, — улыбаюсь. — Пойдем. И чувствуй себя как дома.       Илюша слабо улыбается в ответ и покорно следует за мной в спальню.       — Раздевайся и ложись. Я тебе сейчас завтрак приготовлю. Хочешь, мультики включу? — предлагаю.       — Мультики? — он приподнимает брови.       — Да, у меня там коллекция имеется, — хмыкаю. — Для племянников.       — Хочу, — соглашается Илья.       — Иди, выбери. В гостиной, на второй полке, — а сам направляюсь на кухню. Надо бы ему чая заварить с мелиссой и мятой. Мама всегда такой пьет. Говорит, что действует расслабляюще.       — У тебя есть шлем Дарта Вейдера? — доносится изумленный Илюшин вопль из гостиной. — И световые мечи? Ой, «Лего»! Костя, можно посмотреть?       Я улыбаюсь. Дите…       — Да! — кричу. — Бери, что хочешь.       Илья выбрал мультик про смешных лесных зверушек — не помню названия, и теперь сидит в кровати, обложенный горой подушек, под одеялом, с подносом на коленях. Ест яичницу, пьет молоко и, удивленно вскинув брови, следит за мультяшными приключениями, изредка тихо смеется. Я сижу рядом, исподтишка наблюдая за ним.       Влип я, конечно. Не думаю, что его обрадует новость о том, что я, скажем так, не только на дружбу претендую. Зашуганный же дальше некуда. А может, отпустит меня? Но одного быстрого взгляда на него хватает, чтобы понять — нет, не отпустит.       После завтрака Илью размаривает и, не досмотрев мультфильм, он засыпает с кружкой чая в руках. Я убираю поднос с едой, укладываю его. Бедный мой мальчик, славный, милый. Целую его в лоб.       Суббота пролетает незаметно. Илюша, сдавшись, снимает защитную броню. И на деле я узнаю совсем другого парня — смешливого, ребячливого, солнечного.       Ему пришлось рано повзрослеть и взвалить на себя тяжкий груз обязательств. Их с матерью бросил отец, оставив без материальной поддержки. Маме приходится работать на двух работах, но денег хватает едва-едва свести концы с концами. Он же не хочет ее обременять своими проблемами, поэтому учится так, чтобы получать стипендию, работает на полставки, чтобы оплачивать съемную квартиру (сам Илья из области, общежития не дали), берется за любые подработки, чтобы было на что жить и хоть немножко помогать маме. Поэтому свободного времени нет, денег на развлечения и более-менее приличную одежду — тоже. Друзей здесь не завел… Некогда. Единственное — он признался, что откладывает по чуть-чуть второй год, так как хотел бы этим летом съездить за границу — посетить несколько европейских стран. Из всех доступных ему форм отдыха — только хобби: он увлекается созданием диорам.       — Ты бы знал, как меня достало все это, — говорит Илья с тоской в голосе. Мы строим из деталек конструктора гигантскую башню. Он в полном восторге от моей сумасшедшей по дизайну гостиной, в которой нет никакого дизайна: просто набор мебели и вещей, что мне нравятся. Но больше всего его впечатлил мой расписной винтажный комод, битком набитый комиксами и игрушками. Его детство закончилось так рано, что все обычные радости этого возраста прошли стороной. И поэтому мы, два великовозрастных кретина, уже успели провести гонки с машинками на радиоуправлении, сразиться в игровую видеоприставку, подраться на световых мечах… Теперь вот мастерим город.       — Меня постоянно преследует чувство, что я все упускаю, — продолжает Илья. — И конца края этому не будет. Знаешь, ты, наверное, сейчас смеяться будешь… Но я бы, например, хотел заниматься танцами. Что-то вроде самбы или румбы отплясывать… И не могу даже для этого выкроить свободное время.       Я резко поднимаю голову, взглянув на него. Вспоминаю свой сон. Надо же…       — Нет, не буду, — качаю головой. — Думаю, это здорово.       — Правда? — Илюша доверчиво смотрит на меня.       — Да. Знаешь, я считаю, надо сесть и подумать над тем, как поменять твой график. Наверняка, что-то можно придумать. Я мастер грамотного тайм-менеджмента! — заявляю.       — Ты такой самоуверенный… — бросает он.       — Это плохо?       — Нет. Наверное, таким и надо быть, — пожимает плечами Илюша.       Вечером мы валяемся на диване в гостиной и смотрим на ноутбуке фильмы, которые нравятся Илье. Правда, он больше занят тем, что ковыряется в моем смартфоне, наивно радуясь его возможностям.       И мне хочется засыпать его подарками — от серьезных до всяких разных дурацких мелочей. Но понимаю, что подобными жестами могу его отпугнуть.       В воскресенье предлагаю съездить на море. Илья соглашается. Я перебираю гардероб и нахожу ему футболку по размеру и старые джинсы, которые под ремень вполне прилично на него садятся. У нас один размер ноги, поэтому я выдаю ему еще сланцы.       — Может, просто ко мне домой заедем, и я переоденусь? — с сомнением спрашивает Илюша, примеривая вещи.       — А зачем время терять? Сейчас твои чертежи заберем и рванем. Вечером я тебя верну в твои хоромы в целости и сохранности.       — Ладно. Ты прав. Лучше так, иначе я рядом с тобой убого смотреться буду.       — Так… — оборачиваюсь к нему и беру за подбородок, пристально заглядывая в его глаза. — Это что еще за разговоры?       — Но ведь это правда, — замечает уныло Илья.       — Какая нахрен разница, как ты выглядишь! — восклицаю. — И вообще… Ты красивый и умный парень. Что за комплексы?       — Ты сам говорил, что мне не мешало бы приодеться и постричься, — неуверенно бормочет Илюша.       — Говорил… Ну и что? Это необязательно. Тебе самому так комфортно? — убираю с его лба пряди и закладываю их за уши.       — Не очень, — вздыхает он. — Я же понимаю, что выгляжу, как полное чмо.       — Значит, и переоденем тебя, и пострижем. Не вижу проблем, — обнимаю его за плечи. — Идем уже! Нас ждут пляж, солнце, море и шашлыки. Я такое место знаю!       — Я… — Илья мнется.       — Илюша, давай сегодня отдыхать. Потом со всем остальным разберемся. Я тебе обещаю. Нет нерешаемых проблем, — говорю ему уверенно.       — Ты слишком добр ко мне, — бормочет Илья. — И мне это непонятно. Почему?       — Допустим, ты мне нравишься. Допустим, я хотел бы общаться с человеком, у которого есть принципы, твердая жизненная позиция, простым, хорошим и честным. Устроит объяснение?       — Нравлюсь? — Илюша поднимает на меня при свете пробивающихся в комнату солнечных лучей глаза, отдающие изумрудной зеленью.       — А что — такого не может быть? — улыбаюсь.       — Наверное, может, — и веселеет.       На побережье свежо, ветрено, но отлично. Мы сидим на песке возле кромки воды, болтая о всякой ерунде. Илья, как только отключается от внешнего, наносного, мгновенно превращается в занятного собеседника, не без своеобразного юмора. Он довольно разносторонне развит, склонен в своих вкусах к элитарному искусству, не для всех, имеет на все свою точку зрения, но при этом с любопытством слушает мои суждения, искренне поражаясь тому, как легко и просто я смотрю на мир.       — А зачем усложнять? — пожимаю плечами.       — Ты оптимист? — Илья пересыпает песок из руки в руку, наблюдая за тем, как он ускользает из его ладоней, растворяясь в общей массе бесчисленных песчинок.       — Да. Непробиваемый, — усмехаюсь.       — Хотел бы я быть похожим на тебя, — произносит Илюша, обняв себя за ноги и положив на колени подбородок.       — Это необязательно, — улыбаюсь. — Моего с лихвой хватит на двоих.       — Ты хороший, Костя, — тихо говорит он. — Извини, что вел себя не очень вежливо. Просто я плохо контактирую с людьми, мне тяжело общаться. От всех привык ждать подвоха. И мне трудно поверить, что такой, как ты, мог что-то там во мне разглядеть.       — Какой? — хмыкаю.       — Нарываешься на комплименты? — улыбается Илья.       — Возможно, — неопределенно говорю. Илюша смущается. — Впрочем, не надо, не говори. Я и сам про себя все знаю, — и подмигиваю ему.       Он смеется.       Потом мы с аппетитом ужинаем в моей любимой шашлычной у армян. Карен, хозяин кафе, увидев Илюшу, качает головой, цокает языком и наваливает ему мяса в два раза больше со словами: «Кушай, милый, кушай! А то совсем маленький! Приходи ко мне чаще — будешь большой, как Карен!»       Потом он выносит бутылку красного вина и подсаживается к нам за столик поболтать. Рассказывает смешные истории и подливает Илюше в бокал. Тот пьет, ест, хмелеет и счастливо улыбается. И мне хочется всегда его видеть таким.       Но по дороге на парковку к машине происходит неприятный инцидент.       Мы встречаем моего старого приятеля Владика с подружкой-однодневкой. Я с ним давно уже не общался, потому что товарищ он в крайней степени ненадежный, чумной и тактичностью не отличающийся. Побухать вместе — одно, но в повседневной жизни с ним лучше дел не иметь.       Перекидываемся с ним парой дежурных фраз, и я поспешно дергаю за собой Илюшу, но Владик внезапно спрашивает, кивая на моего спутника:       — А это что с тобой за фрукт? Бедного родственника на прогулку вывел? — и хохочет.       — Это мой хороший друг, Илья, — отвечаю я, пытаясь обойти приятеля.       — Друг? — удивленно переспрашивает Владик. — Ну-ну, — и презрительным взглядом окидывает с ног до головы побледневшего Илюшу.       — Да, друг, — киваю. — Проблемы? — хмурюсь я, глядя в упор на приятеля.       — У меня? Нет. Никаких. Ладно. Давай. Увидимся, — и он, прихватив свою подружку, двигается дальше, но напоследок, зараза, еще раз фыркает в сторону Ильи.       — Не обращай внимания, — говорю, обнимая Илюшу за плечи. — Он придурок.       — Да, конечно, — кивает задумчиво мой дружочек, но приятная атмосфера разрушена. И всю дорогу домой Илья молчит.       — Завтра, как освободишься, позвони, — говорю Илюше на прощание, протягивая свою визитку.       — Хорошо, — кивает он. — Спасибо за выходные. Вообще, за всё спасибо, — добавляет, забирая из багажника свои вещи и чертежи. Я провожаю его взглядом, понимая, что расставаться мне с ним не хочется. Но давить не стоит. С другой стороны, торопиться некуда. Пусть все идет своим чередом.       Но на следующий день Илья не перезванивает, как и день спустя.       В среду, издергавшись на работе, я злюсь на себя, что не вытребовал у него номер телефона, и на него, что не звонит.       Вот что опять не так? Что, сложно просто звякнуть?       К вечеру у меня подкипает так, что едва пар из ушей не идет. В шесть срываюсь из автоцентра. Сев в машину, решаю для начала купить продуктов, а потом уже ехать к нему.       Илья открывает дверь, пропуская меня в коридор. Мрачный, бледный, выглядящий тенью, а не живым человеком.       — В чем дело? — грозно спрашиваю его. — Почему ты не перезвонил? Я что? Бегать за тобой все время должен?       — Не надо за мной бегать, — еле слышно произносит измученным голосом Илюша.       — Что случилось? — смотрю на него изучающе, продолжая стоять в коридоре обутым и с пакетами в руках.       — Ничего, — он пожимает плечами. — Просто… Ни к чему всё это.       — Боже, да что с тобой не так? — восклицаю.       — Костя! — Илья повышает голос и поднимает на меня страдальческие глаза. — Я тебе не друг и никогда им не буду.       — И чем же я тебе не угодил? — интересуюсь.       — Ты тут ни при чем. Ты кое-чего обо мне не знаешь… — бормочет он.       — Просвети, — развожу руки в стороны, и в пакетах гремят банки с разносолами.       — Во-первых, надо мной посмеялся один твой приятель, посмеются и другие. И вскоре тебе это надоест!       — Значит, я не буду с ними общаться. Пусть смеются, сколько влезет. Могу точно также поржать над ними. Это всё? — злюсь. Так и думал, что эта встреча с Владиком не прошла вхолостую.       — Нет, не всё, — шепчет Илья, отворачиваясь в сторону. — Я… То есть… — он набирает в легкие воздуха и выдает:       — Я в тебя влюбился!       — Это как? — запинаюсь, растерявшись от неожиданности.       — Как, как? — бормочет Илья. — Как последний идиот… Так что, не думаю, что нам стоит продолжать общение.       — Ах так? Отлично, — говорю и выпускаю из рук пакеты с продуктами, которые с грохотом обваливаются на пол. — Тогда всё гораздо проще, — выдыхаю с облегчением.       Стремительно подхожу к нему и, пока он не успел опомниться, жадно целую его. Делаю то, о чем мечтал последние несколько дней, во время которых изводил сам себя его кажущейся неприступностью. Эти губы… Притягательные, мягкие и сводящие с ума своей полнотой. Провожу по ним языком, захватываю в плен, прикусываю и снова ласкаю. И мне кажется, что я могу целовать их вечно. Илья, откинув голову назад и приподнявшись на носках, отвечает с не меньшей страстностью, пытаясь перехватить инициативу. Подхватываю его за бедра, приподнимая, и вжимаю в стенку, продолжая наслаждаться вкусом желанных губ.       — Костя, я хочу тебя, — бормочет Илья сквозь поцелуй, и меня ощутимо начинает потряхивать от возбуждения.       — Не произноси таких слов, — шепчу. — Иначе… Я за себя не отвечаю.       — Костя… Что ты несешь? — Илюша кусает меня за шею, запуская руки под ремень моих джинсов и поглаживая ягодицы. Чертовски сексуально.       — Ну… — отрываюсь от него на секунду и заглядываю в его горящие безумием глаза. — Не слишком ли мы торопим события?       — Мне двадцать один год, и я девственник. Думаешь, стоит еще подождать? — усмехается Илья, многозначительно потираясь о мое бедро так, что я сквозь брюки чувствую пульсацию его полыхающего пожарищем естества.       — Все, — киваю поспешно. — Убедил! — и тащу за собой в его комнату.       Нетерпеливо, подрагивающими пальцами, обрывая пуговицы, расстегиваю его рубашку и припадаю к груди. Наконец-то он в моих руках. Лихорадочно покрываю его живот горячими поцелуями, поднимаюсь выше, оставляю под ключицами яркие метки, прикусываю соски… Слышу тихий стон и окончательно теряю рассудок.       Стягиваю с него брюки вместе с нижним бельем и на мгновение замираю, любуясь Илюшиной угловатой, но вместе с тем изящной фигурой, белой идеальной кожей, разрумянившимся лицом. И плавлюсь от охватившей меня нежности. Никогда не испытывал подобных чувств: смесь острого, пробивающего электрическим током возбуждения и разрывающей сердце на части любви.       — Я нашел тебя, — говорю ему. — Нашел.       — О чем ты? — Илья притягивает меня к себе и касается губами моих прикрытых век.       — Об этом чувстве. Теперь всё верно. И понятно.       — Расскажешь потом, ладно? Или я сейчас тебя сам… — шепчет Илья с улыбкой.       Не даю ему договорить и вжимаю в поверхность кровати. Действительно, поговорим позже! Скольжу руками вдоль его тела, и сам сползаю вниз, удобно устраиваясь между его доверчиво разведенных ног. Хочу сначала доставить ему удовольствие. Хочу, чтобы стонал и извивался подо мной. Хочу слышать свое имя, срывающееся с его губ в сладких муках.       Провожу языком по внутренней стороне бедра и, отключив мозг, прислушиваясь к его телу, ласкаю.       — Костя… — рвано дышит Илюша, выгибаясь, вцепившись в простыню руками. — Я же сейчас… У меня же никогда… Боже, еще! — громко стонет он, запуская руки в мои волосы. И я, кажется, сейчас сам кончу вместе с ним, даже не касаясь себя. Только от осознания, что получил желаемое. И теперь у нас полно времени, чтобы вдвоем исследовать новую и для него, и для меня науку. Потому что заниматься сексом с тем, кого жаждешь не только физически, — совсем иное. Ощущения ярче, полнее.       — Иди ко мне, — требует он, дергая меня за волосы.       — Успеется… — бормочу.       — Иди. Ко. Мне, — Илья садится и тянет меня на себя. Его глаза полны решимости, и я вдруг понимаю, что это еще большой вопрос — кто и кем будет руководить. И мой опыт тут абсолютно бесполезен. Я готов подчиняться его желаниям.       — Возьми меня, — жарко шепчет Илья мне на ухо, кусая за мочку.       — Хорошо… Сейчас.       Укладываю его на спину. Подготавливаю и осторожно вхожу, стараясь не навредить, но едва сдерживаю себя. Из последних сил. Руки подрагивают от нетерпения.       — Всё хорошо? — спрашиваю, вглядываясь в его лицо.       — Да… — кивает Илья. — Продолжай, прошу тебя…       Двигаюсь медленно, отчего тело сводит томительной судорогой, сладким спазмом скручивает низ живота, и лавой разбегающийся жар накаляет обстановку. Илья же не оставляет мне ни одного шанса на здравый смысл: обхватив меня ногами за поясницу, сам ускоряет темп, хрипло стонет, бормочет что-то абсолютно невозможное — страстное, пошлое, с ума сводящее.       Я задыхаюсь… Нахожу его губы — целую, ласкаю рукой. И в одно мгновение нас накрывает безудержным оргазмом, во время которого я что есть силы сжимаю его в своих объятиях.       — Я люблю тебя, — повторяю снова и снова, пряча лицо у основания его влажной от пота шеи. Илья расслабленно выдыхает и, обнимая меня, произносит:       — Хочу тебя еще. Но в другой позе.       Приподнимаюсь, с изумлением глядя на него. Но Илья с невозмутимым видом выдает:       — Костя… Двадцать один год! У меня накопилось!       — Понял, — киваю. — Тогда держись!       — Завтра переедешь ко мне, — говорю Илюше безапелляционным тоном. Мы лежим в обнимку на его разложенном диване. Глубокая ночь, но спать, даже после вымотавших нас до состояния расслабленной удовлетворенности любовных утех, не хочется.       — Так сразу? — он устроил уютно голову на моей груди и осторожно скользит пальцами вдоль моего живота.       — Да, — заявляю. — И я намерен тебя баловать.       — Это еще зачем? — Илюша приподнимает голову и хмурится.       — Затем! Я впервые влюблен, между прочим. Дай насладиться моментом. Тем более… — целую его в лоб. — Мне просто хочется подарить тебе праздник. Хватит, серые будни закончились. Завалю тебя подарками, буду водить по ресторанам, в клубы. А летом поедем отдыхать на месяц за границу.       — Костя, не надо, — нервничает Илья. — Мне и так хорошо. С тобой, — он снова кладет голову мне на грудь.       — Надо! Потому что ты точно моя принцесса, которую надо спасать, — хмыкаю.       — Очень смешно, — отзывается Илюша, ущипнув меня за бок. — Ты уже меня спас. Ты даже представить не можешь, что сделал для меня.       — Могу. Потому что чувствую то же самое. Поэтому и хочу радовать тебя. Каждый день.       — Ладно, — соглашается он. — Только не переусердствуй.       — Ну не знаю… — тяну. — Я, конечно, буду сдерживаться, но гарантий не даю.       Илья крепко обнимает меня, дотрагиваясь губами до моей ключицы, и бормочет:       — Знаешь, ради тебя, ради встречи с тобой… Я бы еще раз, не задумываясь, прошел тот же самый путь. Ничего не меняя.       — А я бы еще раз кувыркнулся с балкона, — смеюсь.       — Люблю тебя, очень сильно люблю, — шепчет Илюша, дотягиваясь до моих губ.       — И я тебя, мон шери, — отвечаю на его поцелуй.       Два месяца спустя.       — Костя! — Илья в панике топчется посреди гостиной. — Я загранпаспорта не могу найти!       — Котя, я их уже убрал. Успокойся! — кричу ему и выношу дорожные сумки из спальни в коридор.       — И страховки положил?       — Да.       — А гражданские точно не надо брать? — нервничает любовь моя.       — Точно, — иду к нему и притягиваю к себе. — Ну чего ты суету развел? Я раз в три месяца за границу мотаюсь. Дыши ровно. Расслабься и настройся на путешествие.       Мы собираемся в тур по Европе на моей тачке — Варшава, Берлин, Вена, Будапешт, Прага, Париж, Венеция, Рим. С заездом на Испанскую Ривьеру: в планах — неделя безмятежного безделья на пляжах в Коста-дель-Соль, где я забронировал нам апартаменты. Илья уже за неделю «до» спать не мог спокойно, а я радовался, что в кои-то веки проведу отпуск с любимым человеком.       — Ладно, — кивает Илюша. — Ладно.       Я на секунду отстраняю его от себя и любуюсь. За те два месяца, что мы живем вместе, он похорошел и расцвел фантастическим образом. Подзагорел, цвет лица посвежел, глаза засияли. Теперь он ходит в контактных линзах, и только дома носит очки. Но я вдруг понял, что мне жутко нравится, когда он в них. Мы ему, правда, новую оправу заказали.       А прическу менять не стали — так, немного стилист подправил: на самом деле ему можно все что угодно на голове сотворить — хорошо будет. Такой тип лица. Мастер от него в диком восторге остался, предложив Илье у него моделью на конкурсах для стилистов-парикмахеров работать. Мальчик мой после таких слов опешил и вежливо отказался.       Приодели. Причем он наотрез отказался тратить мои деньги. И вообще у нас много споров было по этому поводу, кто, что и кому должен. Месяц с ним бился, пока не убедил его в том, что отныне у нас будет общий бюджет. И он может, не стесняясь, тратить мои деньги на свои нужды. Только Илюша не тратил… Воспитание и принципы ему не позволяют. В итоге я смирился. Но вытребовал разрешение по своему усмотрению планировать выходные и делать ему подарки.       Конечно, мы еще только узнаем друг друга, но могу сказать точно — для меня он всерьез и надолго. Рядом с ним меня не мучают проблемы мирового характера, не терзают вопросы смысла жизни и все цели предельно понятны.       Я немного боялся разговора с мамой, но она лишь расхохоталась, выдав:       — Догулялся по бабам? А я тебя предупреждала!       Остальные родственники, особенно Светка, Мишкина жена, активно меня не одобряют, но меня это мало волнует. Главное — мама приняла Илюшу, как родного, решив, что у нее теперь два сына.       Круг моего общения тоже поменялся. Илья все-таки пошел заниматься танцами — выбрал латиноамериканские, и теперь у нас, благодаря ему, своя веселая тусовочка из оторванных на всю голову подружек. Особенно мы любим Вику, инструктора. Хорошая девушка.       Садимся в машину. Илья пристегивает ремень и ерзает на сиденье.       — Ну что? С богом? — спрашиваю.       — Да! — кивает радостно Илюша и улыбается своей самой лучшей улыбкой. Моей. Тайной. Не для чужих глаз.       — Коть, достань из бардачка диск, — прошу его, выезжая с придомовой парковки.       — Костя! Хватит меня называть «Котей», — бурчит Илья. — Я же просил!       — Ну, а как мне тебя звать? — смеюсь. — Заей?       — Издеваешься?       — Деткой?       — Заткнись!       — Малышом?       — Я тебе сейчас по лбу дам!       — Сладким?       — Ага! А Ильей никак, не?       — Скучно, мон шери, — морщусь. — Пупсиком?       И мне прилетает коробкой из-под диска по макушке.       — Лучше уж котей, — сдается Илья.       — А я про что?       Заболтавшись, я едва успел надавить на тормоза, так как нам прямо под колеса выскочил черный кот.       — Вот же! — выскакиваю из машины, Илья срывается вслед за мной.       — Он цел? — волнуется Илюша.       — Цел, — выдыхаю, подхватывая на руки красивое, лощеное животное с бархатистой шерсткой. — Смотри-ка! Домашний, — показываю Илюше ошейник.       — Лара? — читает он кличку кота и переводит на него укоризненный взгляд. — Лара, ты чего хулиганишь?       Кот немигающим взглядом гипнотизирующих зеленых глаз смотрит на меня, и вспышкой в подсознании мелькает образ бледнолицего юноши в камзоле из моего сна. Я глажу его, не имея сил оторваться от внезапно потемневших до агатового цвета раскосых глаз. Что за чертовщина?       — Ларион! — раздается рядом с нами испуганный вопль. Мы синхронно оборачиваемся. К нам подбегает юноша лет восемнадцати, невысокий брюнет болезненного вида с землистым оттенком кожи. Он одет весьма неряшливо, а голова повязана цветастым платком. — С тобой все в порядке? — обращается он к коту. Тот, завидев парнишку, вырывается из моих рук, спрыгивает на землю и трется о ноги незнакомца.       Парнишка подхватывает на руки Лариона, который утыкается мордочкой в подбородок хозяина и тихо успокаивающе начинает урчать. Не обращая на нас никакого внимания, малец обнимает кота, и они идут по направлению старых немецких домов.       — Зачем ты так меня пугаешь? — говорит странный юноша животинке. — Что? Нет, я не обиделся… Но не делай так больше. У меня же никого нет кроме тебя. Хочешь прогуляться? Ладно. Куда пойдем?       Мы переглядываемся с Ильей.       — Он с ним разговаривает? — удивленно вскидываю брови.       — Ну… Может, ему одиноко, — пожимает плечами Илюша. — Не всем же везет так, как мне, — и снова волшебная улыбка. — Поехали?       — Поехали, — но сначала обнимаю Илью и целую его. — И повезло не только тебе.       Мы возвращаемся в машину.       — Котя… — зову Илюшу.       — Да?       — А мы станцуем на пляже Ривьеры ночью под луной?       — Обязательно. И все звезды будут только нашими.       — Мне кажется, с того момента, как я встретил тебя… Весь мир — наш.       — Только наш.