Улыбка

Я всего лишь на расстоянии шага, Я всего лишь на расстоянии выдоха - Сегодня я потеряю контроль, Сегодня я не удержусь на краю. Skillet, "Hero"

      Иногда иметь сверхспособности неприятно. В этом Супермен убеждается каждый раз, когда разговаривает с Бэтменом. Когда, против своей воли, слышит неровный стук его сердца, что отдается у него громом в ушах. Потому что каждый раз, когда они просто видят друг друга, их сердца стучат намного чаще. Но есть еще одна вещь, которая неоднократно беспокоила Кларка: слегка кривая линия губ Брюса, когда он улыбается. Когда он улыбается ему.       Она не похожа ни на одну другую, которую Кал-Эл когда-либо видел. Она не тепла, но при этом не безвкусна. Напротив, она довольно элегантна, тонка и очень редка. Обычно эта улыбка появляется немного чаще, когда они вдвоем, но это всегда действует Кенту на нервы.       Супермен не хочет об этом так думать. Брюс просто его друг, очень близкий друг. На самом деле он его лучший друг. И он любит его. За то самоотверженное благородство, нерушимую волю, разум, который может превзойти всех существ во вселенной вместе взятых. Кларк должен чувствовать счастье от того, что эмоции Бэтмена немного раскрепощены по отношению к нему, в отличие от других.       В те редкие моменты, когда угол рта Уэйна начинает ползти вверх, Кент ощущает какую-то странную тяжесть в груди. И что еще хуже, он не может отвести от нее взгляд. Но улыбка почти моментально исчезает, и внутри Супермена начинает закипать странный гнев.       Эта улыбка будто говорит ему, причиняя не только душевную, но и почти физическую боль: «Смотри, я никогда не стану твоей».       Все продолжается до того момента, когда Кент швыряет Брюса к стене, обездвиживает его руки, отчаянно пытающиеся выбраться из стальной хватки Супермена, и грубо целует его в эту проклятую улыбку, проникая языком в рот Бэтмена, заставляя того сдавленно стонать в ответ.       И в этот момент Кал-Эл наконец-то понимает, за что он ее ненавидел, эту проклятую улыбку.       И пусть он вскоре пожалеет о своем поступке, ничто не заставит его не поцеловать эту кривую снова, и снова, и снова.       Ведь когда-нибудь эти губы скажут, улыбаясь и излучая нехарактерное для них тепло: «Я люблю тебя, я только твой».