Skillet – Feel Invincible
Хелен резко открыла глаза, но ничего не изменилось. Все та же пелена застилала глаза, не давала возможности увидеть хоть что-то помимо размытых силуэтов. Мужчина приблизился к ней на несколько шагов и заговорил, но чужим, не свои голосом.
— Хелен, ты слышишь меня?
— Майкл? — всхлипнула девочка.
— Да, это я, — ответил парень и обнял подругу.
Хелен беспомощно уткнулась ему в лицо и разрыдалась.
— Тише, все закончилось. Все хорошо, мы рядом, — увещал он её, гладя по спине и крепче прижимая к себе.
— Так стра-ашно, — всхлипывала девочка. — Я не могла ничего-о поделать с этим. Она пла-акала, а он просто стоя-ял. Она так просила, чтобы её не отдава-али. Она была так напу-угана, и мне тоже, тоже было стра-ашно. Я не могу-у-у.
— Тише-тише, все позади, — ласково прошептал Майкл.
— Что с ней? — тихо спросила перепуганная до смерти Сьюзен.
— Я не знаю.
— Нам надо увести её куда-нибудь. Посмотри, как люди пялятся.
Майкл кивнул, соглашаясь. Осторожно поставив Хелен на ноги, он заботливо спросил:
— Ты можешь идти сама?
Хелен кивнула, размазывая слезы по щекам.
Идя по извилистым, вонючим улочкам, Майкл крепко держал Хелен за руку, боясь, что она снова упадет в обморок. Ему было плевать, допустимо ли в этой сраной Греции парню и девушке идти по улице, держась за руки, или нет. Девочка шла нетвердо, слегка пошатываясь. Весь её восторг улетучился, она больше не сыпала фактами и историями, глаза теперь не горели интересом и любопытством, а были широко распахнуты от страха. Город теперь не казался сказочным замком, который хотелось исследовать зала за залой, восхищаясь красотой убранства. Скорее он был топким болотом, что засасывает жертву, убивает её медленно и мучительно. Улицы переплетались, запутывая и дразня путников. Если бы не Сьюзен, уверенно шагавшая впереди, Хелен бы давно потерялась среди этих бесконечных стен. Они проходили мимо людей, домов, стеллажей с горшками. Все это менялось, мелькало, как слайд-шоу, но казалось одинаковым, неотличимым друг от друга. Хелен никак не могла отделаться от тошноты и слабости, каждый шаг давался ей с трудом, но это было мелочью в сравнении с этим щемящим чувством отчаянья, что наполнило её душу, как вино наполняет сосуд.
Хелен не знала, откуда это чувство взялось. Головой она понимала, что её виденье — простая галлюцинация. (Ох, как яро она себя убеждала, что это просто галлюцинация! Как сильно хотелось ей в это верить!) Разум это понимал, а вот сердце — нет. Оно билось, как птица в клетке, и глядя на возвышавшийся на холме Парфенон, Хелен хотелось кричать. Шум города сливался в один неясный гул, в висках стучало, и девочка пыталась гнать плохие мысли прочь, но не могла. Если бы не ребята, не их безмолвная поддержка, она давно бы сошла с ума. Захлебнулась в окружающем её ужасе.
Джексон осмотрелся по сторонам и невольно скривился. Мда, вот они, знаменитые Афины! Ну и где его красивые здания и театры, где куча богато разодетых граждан, беседующих о философии, где виноградники и оливковые деревья? Вместо этого узкие улочки, где с трудом можно проехать на телеге, дома из обожженного кирпича неправильной формы, рабочие, с ног до головы перемазанные глиной, помои и грязь. Да, он признавал, что здесь даже в самых бедных районах было не все так плохо, хотя воняет конечно, отменно. Но все же эта не «великая цивилизация», о которой ему постоянно твердила Аннабет. Это просто небольшой город, со своими недостатками и изъянами. Со своими плюсами и минусами. Просто город, куда их занесло волей судьбы, и где они абсолютно чужие.
Время тянулось, как резина. И хотя они шли от силы десять минут, для Хелен это было равносильно десяти годам. Сьюзен увидела Аминту, которую, благодаря её масштабам, сложно было не заметить. Внучка Зевса взяла пару золотых драхм и поспешила к торговке. В это время Майкл буквально на себе дотащил измученную Хелен во внутренний дворик, образованный домами, посреди которого находился колодец. Рядом с колодцем стояла ветхая и несуразная лавочка, сделанная из необтесанных досок. На неё-то Майкл и опустил девочку, а сам поспешил зачерпнуть воды в колодце и утолить жажду.
Хелен начала пошатываться и почувствовала, что вот-вот от жары снова лишиться чувств. Майкл плеснув в лицо девочке почти целую бутылку, приведя её тем самым в чувство. Он присел рядом, и она положила голову ему на плечо, блаженно прикрыв глаза. Мокрый хитон приятно холодил тело, горло больше не походило на наждачку, а глаза не застилал пот. Что может быть лучше?
— Я хочу есть, а ты? — спросил Майкл.
— Нет, тошнит сильно. Если съем хоть кусочек, через минуту он выйдет наружу.
— Голова болит?
— Немного.
— Значит много, — вздохнул парень. Хелен вымученно улыбнулась.
— Ты расскажешь, почему плакала? Ты можешь врать, что ничего не происходит, но я знаю, что это не так. Я знаю, что ты видишь что-то, когда вот так теряешь сознание, и это что-то пугает тебя.
Хелен сглотнула. Кажется, настало то самое время, когда ей нужно рассказать о своем проклятье.
— Ты прав, — тщательно подбирая слова, начала Хелен. — Все эти обмороки — не случайны. Я не совсем понимаю, чем они вызваны. До вашего приезда у меня были проблемы со снами. Как бы это получше объяснить… Когда я была дома, с папой, мне не снились сны. Ну то есть вообще, никогда. Но как только я приезжала в Лагерь, ко мне приходил, если можно так сказать, один сон. Всегда один и тот же. Я нахожусь в Древней Греции, в Афинах. И я вижу силуэты двух людей, мужчина и женщина, точнее богиня. Мужчина, и богиня. Я думаю, что это Афина, хотя и не уверена. И они спорят о чем-то, хотя я совершенно не понимаю, о чем. Афина говорит, что не может отдать свою дочь, что эта девочка сильнее других её детей. А мужчина говорит, что ради спасения мира они должны жертвовать. Он повторялся каждую ночь, до того момента, пока я не уезжала. И так было всю мою жизнь, пока не приехали вы. С тех пор все изменилось. Один сон был у Парфенона. Девочка и мужчина. Она играла, а он все пытался её успокоить. Девочку зовут Хероу, а мужчина — её отец. И во всех снах я вижу только их. Во втором сне их было трое. Афина, мужчина, и Хероу. Она пряталась, и подслушивала их ссору. Только теперь мужчина кричал на Афину и твердил, что не может отдать свою дочь, и что Афина равнодушна к судьбе девочки. Афина отрицала это, а Хероу плакала. Ну, и дальше сны по такому типу…
Хелен замолчала. Она стала прислушиваться к размеренному дыханию Майкла, и это действовало на неё успокаивающе. Хорошо, когда есть кто-то сильный рядом, кто может поддержать тебя.
— Почему ты не рассказывала этого раньше?
— Я пыталась самостоятельно понять, что все это значит. Да и вообще, если быть честной, я не придавала этому особого значения. До этого момента.
— Что ты знаешь об этой Хероу?
— Немного. Ей около семи, у неё есть папа, она очень веселая, и… с ней творятся странные вещи.
Майкл не спешил задавать следующий вопрос, тщательно его обдумывая. Хелен сидела, прикрыв глаза, и наслаждаясь окружающим её спокойствием.
— Когда ты видишь эти, ну, видения, ты чувствуешь себя этой Хероу? Или наблюдаешь со стороны?
— Это сложно. Скорее, я и есть Хероу. Это похоже на обрывки прошлого. Воспоминания, — не очень уверенно ответила Хелен.
— Тебе нужно будет обсудить все это с Хироном.
Хелен молча согласилась. Оставшееся время они сидели в тишине, не говоря друг другу ни слова. Они молчали. Но думали об одном и том же, и каждый понимал это. Майкл был рад, что Хелен поделилась с ним. И в то же время обеспокоен происходящим с подругой. Он не стал больше донимать ей своими расспросами, и решил пока делать вид, что ничего не происходит, что все абсолютно нормально.
Сьюзен вернулась нескоро с победным видом и свертком внушительного размера. Хелен открыла глаза, но головы не подняла. Сьюзен сочувственно улыбнулась подруге, присела напротив, на край колодца, и под выжидающим взглядом двух пар глаз развернула сверток из ткани. Содержимое его было такового: пять сушеных рыбин, большой кусок сыра, немного вяленого мяса, несколько хлебных лепешек, три сдобных булочки, множество винограда и бутыль с неизвестным содержанием. На неё-то Майкл первым делом и обратил внимание.
— Что там?
— Вино, — будничным тоном ответила Сьюзен.
Майкл чуть не поперхнулся.
— Ты собралась бухать во время поиска? Я конечно понимаю, ты почувствовала вкус свободы и хочешь доказать всем, что ты взрослая, но это не самая лучшая твоя идея, Грейс.
— Это разбавленное вино, — терпеливо выслушав тираду, объяснила девочка.— Только не говорите, что вы пили воду из колодца.
Майкл утвердительно кивнул.
— А в чем проблема? Разве не для этого нужны колодца?
— Хелен, как ты могла! — возмущенно воскликнула Сьюзен. — Я понимаю Майкл, но ты! К вашему сведению, воду из колодцев никто не пьет, потому что в ней такое большое количество инфекции, что можно умереть! Именно поэтому греки пили разбавленное вино! Алкоголь убивает бактерии, и напиток становится безопасным для здоровья.
— Это тебе Аминта сказала? — с недоверием произнес Джексон.
— Я знала это сама. Читала где-то. Так что будьте добры, пейте теперь только вино, тем более, что на вкус оно не крепче сока. И давайте скорее есть, я просто умираю от голода.
— Я не хочу, спасибо, — вяло произнесла Хелен.
— Боги Олимпа, да ты с трудом языком ворочаешь! — возмутилась Сью. — Конечно же тебе нужно поесть!
— Нет, Сью, не могу, — Хелен категорично покачала головой.
— Её вот-вот стошнит, — вступился за подругу Майкл.
— От винограда не стошнит, — безаппеляционным тоном сказала Грейс и протянула девочке гроздь крупного, спелого винограда.
Хелен вздохнула и послушно отправила виноградину в рот. Майкл почувствовал, как при виде этой простой, незамысловатой пищи его рот наполняется слюной. Он ловким движением подцепил лепешку, намазал её сыром, больше похожим на творог, и положил сверху кусочек вяленного мяса.
— Лучше, чем в Макдональдсе, — изрек он после того как откусил половину импровизированного гамбургера за раз.
Сьюзен, вопреки его ожиданиям не обозвала его свиньей, а рассмеялась и сделала глоток вина. Немного поразмыслив, она остановила свой выбор на сдобной булочке, которую намазала сверху сыром.
— Либо я очень голодная, либо у греков невероятно вкусная еда.
Хелен отвернулась, почувствовав, что её сейчас стошнит. Она не могла без содрогания смотреть на еду, при виде простого сыра её желудок начинал бунтовать и грозил вот-вот извергнуть все её внутренности наружу.
— А Грейс права, вино на вкус, как виноградный сок, — сказал Майкл. — А жаль.
— Да что ты говоришь! — усмехнулась Сьюзен. — А не ты ли мне минуту назад читал отповедь о здоровом образе жизни?
Майкл вместо ответа преподнес кувшин к губам Хелен и, придерживая сосуд, помог ей напиться. Девочка ответила ему благодарной улыбкой. Она понимала, что сейчас не в состоянии поднять лепешку, не говоря уже о кувшине. Сьюзен внимательно взирала, как Хелен отправляет виноградину в рот и медленно жует её. Её руки безжизненно покоились на коленях, а голова на плече у Майкла. Она не шевелилась и едва дышала. Казалось, что Хелен вот-вот снова потеряет сознание. Сьюзен с тоской подумала, что с ней вряд ли получится идти быстро. А может быть идти вообще не получится.
Где-то вдалеке послышался лай. Жизнь в городе бурлила, тысячи голосов доносились в их уединенный дворик. Сложно вообразить, что творится на Агоре, если в отдаленном Керимике царит такое оживление! Тем временем лай стал отчетливее, и Майкл насторожился, прислушиваясь. Тявканье собачонки приближалось. Все внутренне напряглись и приготовились. Но влетевшее в их тихую гавань исчадье ада застало их врасплох.
Своим размером немногим уступая адской гончей, это существо отличалось иссиня-черной шерстью, стоящей дыбом, и горящими красными глазами. Майкл вскочил на ноги, стремясь закрыть собой дам. Хелен тихонько застонала, с трудом удерживаясь в вертикальном положении. Сьюзен едва не свалилась в колодец, потеряв равновесие. Джексон потянулся за мечом, но пес определил его, пронесшись мимо с неземной скоростью. Мгновенье ока — и животное у ног оторопелой и испуганной Грейс. Пес бросился вперед, но не коснулся ног девочки. Он подпрыгивал и заливался яростным лаем. Майкл не знал, что предпринять, как устранить это бешенное животное.
— Назад, — властным тоном приказала Грейс, глядя псу прямо в глаза.
Майкл знал, что собакам ни в коем случае нельзя смотреть в глаза, они могут воспринять это, как вызов. Однако Грейс продолжала, не мигая, смотреть в глаза псу так пристально, словно хотела загипнотизировать его. Помедлив мгновенье, гончая повиновалась и действительно отступила назад.
— Неплохо, — сухо заметила Грейс, не отводя взгляда. — Послушай меня внимательно — или веди себя прилично или уходи. Успокойся и перестань рычать. Сядь. Вот так, молодец, мальчик. Ты же неплохой пес, верно?
Джексоном овладело желание покрутить Грейс у виска. Она вела себя, как умалишенная, ведя беседу с собакой. Но что самое странное, эта псина понимала и слушалась её.
— Держу пари, ты очень голодный, — неспешно продолжала Грейс. Нагнувшись, она извлекла из свертка лепешку и бросила её собаке. Пес с утробным рыком набросился на еду, разрывая лепешку клыками. Сглотнув, девочка подумала, что сейчас в его пасти могла оказаться её нога. Майкл, положив руку на рукоять меча, предпринял попытку устранить опасность. Нельзя же позволить, чтобы эта гончая оставалась здесь! Да она же всех здесь перекусает! Но стоило парню сделать шаг, как собака напряглась и зарычала.
— Сядь на лавочку, — сказала Грейс.
Майкл не шелохнулся.
— Сядь, Хелен вот-вот лишиться чувств.
Майкл опустился на скамью рядом с подругой и крепко обнял её. Девочка была ни жива, ни мертва, и вряд ли дело было только в собаке.
Не прошло и минуты, как от лепешки не осталось и следа. Пес сел и стал выжидающе смотреть на Сьюзен.
— Прогони животное сейчас же! — воскликнул Майкл. — Он же перегрызет нам глотки!
Сьюзен вместо ответа наклонилась и погладила собаку по голове.
— Мы должны прогнать его! Он же бешеный! — требовательно воскликнул Майкл.
— Сам ты бешеный.
Сьюзен заглянула собаке в большие преданные глаза.
— Он хороший. Да, Мальчик?
Мальчик завилял хвостом и радостно залаял. Хелен зажмурилась.
— Тише, глупенький. Не надо лаять, — с улыбкой сказала Сьюзен, так, как будто животное могло её понимать.
— Сьюзен, или ты прогонишь эту адскую гончую, или я перережу ему глотку!
— Только попробуй, — убийственно спокойно ответила Грейс, и в её голосе отчетливо слышалась угроза.
— Ты обезумела! Решила завести себе питомца? С таким же успехом могла обзавестись крокодилом!
— Он может быть нам полезен.
— Чем? — хмыкнул Майкл.
— Тема закрыта, Майкл. Я не стану его прогонять, и ты и пальцем к нему не притронешься. И Мальчик нас не тронет. Верно, хороший мой?
Пес завилял хвостом. Сьюзен грустно улыбнулась, невольно вспомнив Айзека. Что там с её орлом? Кто бы мог подумать, что она успеет привязаться к этой несносной птице? В том, что этот пес здесь не случайно — Сьюзен была уверена. Ей казалось, что это помощь богов. Даже если это и не дар Зевса или Геры, он действительно может им пригодиться. Например, цапнуть Джексона за ногу.
Майкл продолжал открыто выражать свое негодование. Но и Мальчик, и Сьюзен его игнорировали. Первый лежал в ногах у своей новой хозяйки, вторая с напускным аппетитом поглощала виноград. Довольно скоро Майклу надоело твердить об опасности такого питомца, поскольку все его фразы прерывались властным: «Тема закрыта». Майкл понял, что Грейс не переубедишь. О том, что упрямство она унаследовала от Верховного Олимпийца, Джексон знал, как никто другой. К тому же этот спор здорово докучал Хелен, которой сейчас нужно было немного тишины.
Сьюзен невольно вздохнула, глядя на Хелен. Наверное, это проклятье. Все ее подруги неожиданно впадают в апатию, и она теряет их. Но Сьюзен не допустит, чтобы Хелен замкнулась в себе так же, как Эмма. Сью видела, как Прайс страдает. Она не жаловалась на головную боль, лишь морщилась, когда эта боль становилась невыносимой. Не жаловалась она и на тошноту, лишь отворачивалась от еды и сдерживала рвотные позывы. Ну, и что самое важное, она молчала про душевное смятение, но Сьюзен видела его в глазах подруги. Грейс понимала, что приставая с вопросами «Что с тобой?! Что тебя мучает? Что беспокоит?» и требуя «Расскажи мне все!», она ничего не добьется. Хелен не вымолвит ни словечка. И единственное, чем Сьюзен может ей помочь, это отвлечь её, немного растормошить.
Глубоко вздохнув, Сьюзен натянула на себя самую жизнерадостную улыбку и заговорила неправдоподобно веселым голосом.
— Я тут вспомнила один анекдот про Древнюю Грецию! Вы обхохочетесь! Один болтливый цирюльник спросил у царя Македонии Архелаоса: «Как ты хочешь, чтобы я тебя подстриг?» Археалос ответил: «Молча».
Сьюзен видела шок и недоумение на лицах друзей, но, не давая им опомниться, заговорила снова:
— А, вот еще один. Однажды Диоген увидел, что в бане грязно и удивился: «А люди, которые здесь купаются, куда потом идут мыться?»
Майкл усмехнулся, Хелен, все еще удивленная, с интересом смотрела на Сьюзен, ожидая продолжение.
— Когда Диоген увидел одного неуклюжего лучника, то стал около мишени и сказал: «Это единственно место, куда он не попадет».
Хелен улыбнулась, и прервала Сьюзен, которая уже приготовилась рассказывать очередную шутку.
— Погоди, я тоже знаю один. Один лысый обругал философа. Он повернулся и ответил: «Я не отвечу тебе руганью, а похвалю твои волосы, которые избавились от такой безмозглой головы!»
Сьюзен рассмеялась, запрокинув голову. Блудный пес вскочил на ноги, испугавшись. Сьюзен поспешила его успокоить, потрепав по голове и протянув ему половину лепешки. Собака начала осторожно есть с рук девушки, которая улыбнулась своему питомцу. Эта псина раздражала Майкла, но Сьюзен явно была в восторге, и он больше не спорил, лишь изредка недовольно косился на животное.
— Откуда вы знаете все эти анекдоты? — удивленно спросил Майкл.
— Я однажды помогала прибраться Хелен в библиотеке. И во время уборки мы с ней нашли книжку с греческими анекдотами. Ну, и потом около часа вместо уборки мы сидели и читали эти шутки, — пояснила Сьюзен, улыбнувшись.
Голова Хелен все еще покоилась на плече у Майкла. И хотя девочку отягощала слабость, она улыбалась, смеялась и с явным удовольствием поглощала виноград.
— Некоторые приближенные царя Македонии Филиппа старались убедить его в изгнании из царства жителя, который всегда плохо о нем отзывался. «Вы что, с ума сошли! — крикнул Филипп. — Вы хотите, чтобы я его отправил в другие места, чтобы он меня ругал, где меня не знают?», — молвила Сьюзен.
Хелен рассмеялась, заправив прядь волос за ухо. Она сделала большой глоток вина и продолжила их обмен острот:
— К Аристиппу пришел родитель с просьбой записать к нему в ученики своего сына. Философ попросил за это 500 драхм. Отцу эта сумма показалась очень большой. «Да я за такие деньги куплю животное!» «Купи, — сказал Аристипп, — тогда у тебя их будет два».
Внимание Майкла привлек звонкий смех, он отвлекся от своих мыслей и перевел взгляд на Сьюзен… и не смог оторваться. А ведь она красивая. Этот, казалось бы очевидный факт, поверг Майкла в шок. Она невероятно красивая, и если он и замечал это раньше, то не предавал особого значения. Теперь же осознание накрыло его с головой, и Майкл, широко распахнув глаза, с жадностью впивался в черты её лица. Она красивая, и не потому, что она внучка Афродиты и это в её генах, не потому что у неё красивые глаза, нос, губы или что там еще может быть красивым у девчонок. Суть была вовсе не в этом. Красота была не в чертах лица, а в мимике, не в глазах, а веселых искорках, танцующих в них, не в губах, а в улыбке. Когда Сьюзен смеялась, она вся преображалась, менялась. Она становилась такой настоящей, такой естественной и простой, и при этом такой теплой, родной и своей, что Майкл не мог налюбоваться.
Как он отвык от такой Сьюзен! От этой веселой, беззаботной, радостной и счастливой девчонки. Майкл забыл, что она может быть такой. Он забыл, как любит смотреть на то, как она смеется, и потому старается творить больше глупостей и нести больше чуши, чем обычно, чтобы вызвать этот смех. Майкл настолько привык к озлобленной, обиженной на весь мир Грейс, что совсем забыл, какая Сьюзен на самом деле.
Но вдруг, присмотревшись к Сьюзен внимательнее, Майкл понял, что ей вовсе не хочется смеяться и шутить. Он увидел в её глазах страх и потерянность, но она притворялась веселой, чтобы рассмешить Хелен, избавить её от своих мыслей, явно терзавших её. И преуспела в этом. Хелен преобразилась, повеселела и немного расслабилась. А Сьюзен смеялась, шутила, уплетала за обе щеки сыр и кормила пса с рук, и казалась такой веселой и жизнерадостной, будто сидеть в этой клоаке и есть мечта всей её жизни. Но Майкл понимал, что за этим стоит. Она невероятная актриса! Но его Сью не обмануть. Он слишком хорошо её знает, чтобы поверить в этот бьющий ключом оптимизм. Сьюзен маленькая врунишка. Храбрая, сильная врунишка.
— Ладно, дайте и мне рассказать что-нибудь. Дайте-ка вспомнить, — Майкл почесал затылок. — Девушка-блондинка спрашивает знакомого парня: — Я слышала, ты спортом занимаешься? — Ага, хожу на греко-рисмкую борьбу. — Здорово! А ты за греков или за римлян?
Девушки рассмеялись. Майкл усмехнулся и огляделся по сторонам.
Ну, и Хелен была бы не Хелен, если бы не прочитала мини-лекцию.
— Древние эллины анекдоты передавали из уст в уста. Их анекдоты не только были поучительны и смешны, но и выражали греческий дух в самой веселой форме и образе. Они не записаны в определенном тексте, а разбросаны в произведениях Плутарха, в биографиях Диогена, в шутках Иероклиса и так далее. Так, Древние греки старались даже в серьезных вещах и событиях найти то смешное, которое их сопровождало.
Не успела Хелен договорить, как из-за поворота появилась женщина. Майкл положил руку на эфес меча, готовый обнажить его в любую секунду, Мальчик обнажил клыки-бритвы, Сьюзен выпрямилась, следя за каждым движением незваной гостьи. Но гречанка вела себя так, словно их тут не было. Спокойно прошла мимо, и даже не взглянула в их сторону. И не торопясь скрылась из виду.
— Эм, я что-то не понял, — пробомотал Майкл. — Почему она вела себя так, будто нас тут нет?
— Потому что для неё нас тут нет. Туман, — просто пояснила Хелен.
Майкл удовлетворенно кивнул, довольный таким преимуществом.
На этом тема анекдотов исчерпала себя, и девчонки принялись обсуждать моду древних греков. Майкл смутно догадывался, что Сьюзен совсем не интересно, но она так старательно разыгрывала заинтересованность, что Хелен ни секунды не сомневалась — Грейс просто счастлива болтать о шмотках!
— При культивируемой тяге к простоте одежда в Древней Греции была, пожалуй, единственным способом заявить о своем тонком вкусе и выделиться на фоне остальных. Греческий костюм только на первый взгляд выглядит простым и естественным. Казалось бы, чего легче — сложить и завернуть вокруг тела несколько кусков ткани? Однако на самом деле их драпировка, скалывание и разнообразные манеры ношения одной и той же вещи были целым искусством, которое воспитывалось в семье и считалось частью хорошего тона. С рубежа V—IV вв. до н. э. начала преобладать однотонная одежда, чаще белого или коричневого цвета, украшенная желтой, красной либо голубой каймой и орнаментом в виде ломаной линии с завитками — меандром.
Грейс кивала, жадно ловя каждое ее слово.
— Мужская одежда отличалась простотой…
— Ой, нет, давай про женскую моду!
— Свободная одежда греков предоставляла большой простор для всевозможных уловок по моделированию фигуры. Под тунику подшивались специальные вставки из материи, чтобы сделать бедра округлыми, а грудь пышной. Выпуклый живот могли плотно перетянуть полосами льняного холста.
— Да это же корсет! — воскликнула Грейс. — Не думала, что его использовали еще в Древней Греции!
— Да, — довольно улыбнулась Хелен. — Уже тогда были первые каблуки — высокие женщины Древней Греции носили обувь на очень тонкой подошве, а низенькие, напротив, на высокой. Кстати, уже тогда появилась краска для волос. Волосы осветляли и красили при помощи растительных веществ в золотистый цвет. Белые локоны были идеалом, впрочем, редко достижимым. Большинству модниц приходилось довольствоваться тем или иным оттенком рыжего.
— Ого, то есть мой натуральный цвет нынче в моде? Кто бы мог подумать! — Сьюзен накрутила локон на палец и рассмеялась.
— В Греции было большое разнообразие причесок. Только в Спарте девушки носили длинные незаплетенные волосы, но в день свадьбы им обривали головы.
— Какой кошмар! — в ужасе воскликнула Сью. — Бедные девушки!
— Я бы сейчас с удовольствием побыл спартанкой в день свадьбы, — вздохнул Майкл. — И как вы ходили с этими ужасом на голове всю жизнь?
Девочки предпочли оставить его комментарий без внимания.
— В классической Греции уже было весьма развито парфюмерное искусство. В качестве косметических средств в Древней Греции употребляли воск, растительные румяна и белила, из всех благовоний выбирали нард, для подводки глаз использовали египетские карандаши, знали помады и пудру. Но это сильно порицалось. Шкатулка с румянами и модными безделушками воспринималась как настоящий ящик Пандоры, из которого на глазах недостаточно строгих мужей уже выскакивают неисчислимые бедствия.
— Расскажи о фасонах платьев.
— Может, еще одна девушка пройдет мимо, и я смогу наглядно тебе все показать? — с надеждой в голосе отозвалась Хелен.
Но конечно же мимо них не прошло ни одной особы женского пола.
— Что ж, слушай так. Женщины древней Греции знали десятки способов, как превратить простые одежды, такие же, как у мужчин, в изысканный костюм.
Туника — разновидность хитона — из мягкой, но тяжелой шерстяной ткани ниспадала до пят. Обычно ее делали белой, с цветной каймой. Тунику стягивали поясом, который удерживал складки, драпируемые множеством способов. Их тщательно фиксировали при помощи крахмала и утюгов. Девушки носили пояс на талии, замужние женщины — под грудью. Настоящим искусством считалось умение так шнуровать сандалии, чтобы ножка казалась почти голой. Я пыталась правдоподобно изобразить наш костюм, но, сама понимаешь, я не очень разбираюсь в таких тонкостях.
— Эх, ну идите же вы, кто-нибудь, сюда! — воскликнула Грейс.
И, как по мановению волшебной палочки, в клоаку вошла молодая девушка.
— Постой, а что это за накидка на её голове? — поинтересовалась Сьюзен.
— Когда женщины выходили из дому, они накидывали поверх туники гиматий, край которого можно было набросить на голову. Самыми популярными расцветками в классическую эпоху были белый и розовый с контрастной черной или красной каймой. Рисунки на вазах и терракотовые фигурки демонстрируют бесконечное множество вариантов ношения гиматия. В жаркую погоду это был не более чем шарф, перекинутый сзади через согнутые в локтях руки. Но при желании эллинка могла закутаться в него целиком так, что даже часть лица, по фиванской моде, оказывалась скрытой.
— А почему у нас нет этой штуки?
— Я совсем забыла про него!
— Что ж, мне кажется, так только лучше.
Хелен, кажется, собралась рассказать что-то еще. Но не успевает, заметив семерых мужчин.
— Это спартанцы, — ответила она на незаданный вопрос.
— Как ты поняла? — удивилась Грейс, с интересом разглядывая мужчин. Она настолько накачены и мускулисты, больше, чем любые бодибилдеры.
— По их одежде. Хитоны кроваво-красные, видишь? Это их особенность. Дальше…
— Они идут к нам, — с плохо скрываемой тревогой говорит Майкл.
Сьюзен резко встала, поняв, что он прав. Мальчик весь вытянулся, готовясь к прыжку. Майкл помог Хелен подняться, прижимая её к себе за плечи.
— Τι χρειάζεστε? — спросила Сьюзен, грозно сдвинув брови.
Кажется, она сказала «Что вам нужно?», но Майкл не был уверен.
— Να σας σκοτώσει, — прохрипел спартанец.
Джексон собрался спросить, что это значит, но этого не потребовалось. Спартанцы, как по команде, обнажили мечи. И переводчик не нужен.
«Дипломат» замахнулся на Грейс. Майкл оттолкнул её в сторону. Спартанец занёс удар, но Майкл уклонился. Достал меч из ножен и стремительным движением ударил рукояткой меча спартанца в горло. Закашлявшись, боец отступил.
Но времени на передышку нет. Два других спартанца уже рядом. Майкл не знал, что с девочками. Но он не может посмотреть. Заминка сейчас равносильна смерти. Послышался лай псины.
Отражать удары двух спартанцев сложно, почти нереально. Майкл понимает, что нужно устранить хотя бы одного из них. Его чувства приобрели необычайную остроту. Он видел, как спартанец собирается атаковать. Чувствовал, как он замахивается на него сбоку. Майкл присел и рубанул его по ногам. Со стоном спартанец начал падать, и Джексон на лету срубил ему голову.
Итак, он один на один с противником. Спартанец изрыгнул свирепый боевой клич. Настоящая машина для убийства. Он не раздумывает ни секунды, сразу стремится в бой. Его удары наполнены нечеловеческой мощью. Майкл с трудом отражает, отдавая защите все свои силы. Противник наседал. Оборона давалась с трудом. Сердце стучало где-то в горле. Меч просвистел над головой. Парень с трудом успел отклониться.
Лучшая защита — это нападение. Но Майкл с трудом успевает отражать удары. Это существо — не человек! Спартанец рассек парню скулу. Кровь змеёй потекла по его шее. Черт, щекотно. Спартанец теснил к стене. Зажимал в угол.
Сьюзен оглянулась по сторонам, как загнанный в угол зверь. Как пользоваться Туманом?! Она не может достать лук! Но некогда печалиться по этому поводу. Хелен убила одного спартанца метанием ножа. Но трое других идут прямо на них. И медлить они не намерены. Мальчик с диким лаем повалил одного спартанца на спину и вцепился клыками ему в глотку. Умница!
— Хелен, беру одного на себя, — командует Сьюзен.
Нужно довериться интуиции. Тело думало за неё. Одним взмахом кинжала Сьюзен укоротила подол. Так-то лучше. Кинжал против меча. Отлично. Спартанец занес клинок для удара. Сьюзен отскочила в сторону. Воин замахнулся снова. Сьюзен пригнулась. Сместилась в бок. Это больше похоже на игру в кошки-мышки. Или танец. Но это сражение.
У Сьюзен участилось дыхание. Прическа разрушилась, и волосы полезли в глаза. Ах, вот бы и их укоротить! Спартанец оскалился. Смеется над ней. Чертов ублюдок! Она увернулась от удара. Отступила, тяжело дыша. Она осознает, что долго так не протянет. Но что ей делать с кинжалом против меча?! Боги Олимпа!
Сьюзен, увидев, что противник снова заносит меч, ударяет по нему острием кинжала, вложив в этот удар всю свою силу. Спартанец по инерции отводит руку в сторону. Тем самым давая возможность подступиться к нему. Прыжок, и Сьюзен стоит вплотную к нему. Его дыхание обжигает кожу. Удар, и её кинжал проткнул ему горло. Но не время радоваться. Хелен вот-вот потеряет сознание. Сьюзен, так и оставив кинжал в горле у спартанца, бежит на выручку подруге.
Сьюзен знает, что сейчас произойдет. Кровь застывала у неё в жилах. Хелен падает. Спартанец заносит меч, чтобы убить её. Это конец. Со скоростью, не свойственной людям и даже полубогам, Сьюзен делает кувырок. Шея чудом остается цела. Грейс закрывает подругу собой. Она безоружна.
Сью чувствует холод
стали смерти перед лицом. И хватается за острие руками. Пытается отвести меч. Но спартанец слишком силен. От страха и адреналина Грейс не чувствует боли. Она видит кровь, но не отдает себе отчета в том, что эта её кровь. Меч приближается к её лицу. Её попытки просто смешны. Она стоит на коленях перед спартанцем. Меч прорезает ладони до костей. Она жалкая. Беспомощная.
Сьюзен оглядывается на подругу. Хелен безжизненно лежит на земле. Дышит или нет? И Грейс обуревает злость. Она не даст себя так просто убить! Она не жалкая! Она не беспомощная! По мечу проходит электрический заряд. Спартанец кричит, уронив оружие. Но потом замолкает. Навсегда. Сьюзен хочет закрыть лицо руками и разрыдаться. Но оглядывается и видит, что один из спартанцев очнулся. И вот-вот ударит Майкла со спины.
Сьюзен схватила один из ножей Хелен и прицелилась. Медлить нельзя. Но ведь она никогда не метала ножи! А вдруг она сейчас попадет в Майкла?! Нужно просто прицелиться. Все будет хорошо. Вдох. Выдох. Она сможет. Сьюзен отводит руку назад. Замахивается. Прищуривается. Вдох. Разжимает пальцы. Выдох.
Как в замедленной съемке она следит за тем, как нож переворачивается в воздухе. Один раз. Другой. Неумолимо приближается к цели. Глухой стон. Что ж, на одного мертвого спартанца стало больше.
Майкл уже выбился из сил. Свистящее дыхание спартанца, да звон мечей — все, что он слышит. Воздуха в легких не хватает. Руки налились свинцом. Пот застилает глаза. Майкл готов сдастся и умереть. Но тут взгляд его попадает на Сьюзен. И Майкл, стиснув зубы понимает, что не может.
Он внук Афины. Нужно включить мозг и придумать стратегию. На автомате наносит, парирует, блокирует удары. Спартанец полоснул мечом. Найти слабые места противника. Надо найти. Майкл отпрыгнул назад. Спартанец явно не анализирует своих действий. Бьет наобум, полагаясь на свою силу. И его легко можно будет обхитрить.
Лишь бы знать как. Майкл делает ряд обманных движений. Отступает на шаг. Опускает меч вниз. Делает вид, что хочет нанести удар снизу. Спартанец решает его опередить и заносит меч сверху. Майкл отражает удар, ударив по мечу противника снизу.
Удар плоской стороной меча по рукам спартанца. Выпад вперед. Меч насквозь протыкает шею спартанца. Проходит через нее легко, как сквозь масло.
От этих мыслей Майклу становится дурно, и он отшатывается, стараясь сдержать тошноту. Еще немного, и он потеряет сознание. Парень хочет позвать Сьюзен, но не успевает. Заметив боковым зрением какое-то движение, Майкл видит толпу людей. О нет, только не подкрепление. Он не сможет больше драться. Он больше никогда ничего не сможет делать.
— Аид бы вас побрал! — гневно кричит Сьюзен, поднимаясь на ноги. Она держит в окровавленных руках по ножу. Ноги её подкашиваются от усталости, но в глазах горит упрямый огонь. «Я не сдамся без боя!», — говорит она всем своим видом.
Мальчик рычит, готовый вот-вот бросится на них.
И Майкл понимает, что не может оставить Грейс на растерзание этим варварам. Он должен защитить её. И он это сделает. Закрыв глаза, парень собирает остатки своей силы. Даже если им суждено умереть, противник надолго запомнит эту битву. Он не беспомощный! Он непобедимый!
Земля задрожала. С крыш зданий посыпались камни. Сьюзен упала, стремясь закрыть собой Хелен. По стенам поползли трещины. Камни подпрыгивали, выплясывая чудной танец. Колодец просто рассыпался. И что самое главное, их новые противники свалились в одну кучу, как тряпичные куклы.
Трещины теперь были не только на стенах, но на земле. Казалось, весь мир сошел с ума. Его качало, как лодку в шторм. Невозможно было разобрать ничего. Стоял такой грохот, что едва не лопались барабанные перепонки. Пыль клубилась над землей, залезала в нос, мешала дышать. Вот-вот наступит конец света. Вот-вот все погибнут, погребенные за слоем камней.
— Хватит! — закричала Сьюзен, и её голос в нарастающем шуме показался таким далеким.
Майкл на секунду взглянул на происходящее со стороны и с ужасом осознал, что он натворил. Нужно это остановить! Сейчас же!
Медленно опустилась тишина. Прекратились колебания земли. Небо больше не дрожало. Все прекратилось.
Невредимые, греки поднялись с земли. Четыре девушки и пятеро юношей. Неправдоподобно красивые и сильные. Слишком идеальные. Все они были в белоснежных хитонах, а девушки с венками в волосах. Одна из них вышла вперед.
— Еще один шаг, и этот нож окажется у тебя в сердце! — предупредила Сьюзен.
— Мы вам не враги!
— Ага, так мы и поверили!
— Мы безоружны, видишь? — гречанка подняла руки, демонстрируя, что не лжет. — Вы должны пойти с нами!
От такой наглости Грейс рассмеялась.
— Уходите, или вам не поздоровиться! Мы никуда не пойдем с вами!
Угрозы Сьюзен были пустыми, и она сама это понимала, но продолжала храбриться.
— Выслушайте нас. Вы в меньшинстве и истекаете кровью. Мы легко бы могли силой принудить вас пойти с нами. Но мы этого не сделаем. Вы вольны идти. Но что вы будете делать? Вы вот-вот лишитесь чувств от ранений, а одна из вас уже без сознания. Этот город чужой для вас, и вам не к кому пойти. Мы же предлагаем помощь. Если вы пойдете с нами, вы получите лечение. Мы объясним вам, что за миссия у вас в этом городе. К тому, на улицах Афин небезопасно. Вы думаете, эти воины единственное, что приготовила для вас Селена? Нет, это только начало, и вы будете подвергаться нападениям снова и снова, пока Селена не добьется желаемого — вашей смерти. Но мы могли бы обеспечить вам защиту, с нами вы будете в безопасности. Решайтесь.
Девушка говорила спокойно и уверенно, и очень, очень убедительно. Майкл задумался, и понял, что она права. Они могли бы уйти. Но Хелен лежит без чувств, он и Сьюзен могут умереть от потери крови. Да и куда им идти? К Олимпийцам? Где гарантия, что они помогут? Это же боги! Они и пальцем не пошевелят без собственной выгоды. Единственный способ выжить — пойти с этими ребятами. Конечно, это может оказаться ловушкой. Но тысячи других ловушек расставлены Селеной повсюду! Тут же есть шанс, что они не врут. Тем более, что эта гречанка сказала, что она сможет рассказать им почему они здесь…
— Мы пойдем с вами. — изрек Майкл.
Сьюзен метнула на него грозный взгляд и сделала шаг в сторону Хелен. Лицо Грейс выражало упрямство, и Майкл испугался, что она может не уступить.
— Сьюзен, у нас нет другого выхода. Хелен может умереть, — как можно мягче сказал парень.
Девочка вздрогнула. Оглянувшись на подругу, она похолодела от страха. А вдруг Хелен и правда умрет?
— Хорошо, — прошептала Сьюзен и отошла в сторону.
<Один из юношей тут же подошел к Прайс и взял её на руки с такой легкость, будто та ничего не весила.
— Следуйте за нами, — гречанка пошла вперед. За ней устремились остальные.
Сьюзен и Майкл медлили. Теперь, когда у них Хелен, другого выхода не было.
— Все будет хорошо, — уверенно произнес Майкл и зашагал следом.
— А вдруг это ловушка? — шепотом, чтобы не услышали греки, сказала Сьюзен.
— Все будет хорошо, — повторил парень и собрался взять Грейс за руку, но увидев её ладони, с которых потоком стекала кровь, похолодел.
— Что… как? — пробормотал он, леденея от ужаса.
Сьюзен лишь грустно улыбнулась. Майкл подумал, как ей должно быть больно. Он боялся предположить как так вышло, но спрашивать не хотел. Грейс шла довольно твердым шагом, но Майкл… нет, не видел, а скорее чувствовал, что ей плохо. Он взял её за кисть. Девочка не взглянула на него, но руку не высвободила.
Они шли полупустыми переулками, где воняло помоями, то и дело дорогу перебегали крысы, дома были полуразрушены и все в черной копоти. Да, вот он, культурный центр Греции. Майкл пытался запомнить дорогу, но все было таким однообразным, таким одинаковым, не отличимым один от другого, что совсем скоро все у Майкла слилось в одну общую картинку, и он не имел ни малейшего представления, где они находятся. Мальчик бежал за Грейс, не отставая ни на шаг, и то и дело заливался лаем.
Джексон мыслями раз за разом возвращался к сражению, пытаясь анализировать свои действия. Но не выходило. Он плохо помнил, что делал. Воспоминания были обрывочными и нечеткими. Лишь два момента он помнил предельно ясно: убийство первого и второго спартанца. Стоило ему отвлечься, как перед его глазами возникала отрубленная голова и кровь, фонтаном брызжущая с горла. С содроганием он вспомнил, как легко Анаклузмос вошел в шею противника, как нож в сливочное масло. От этих мыслей ему становилось дурно. Там, в клоаке осталось семь трупов. И их убили они.
Однако одна вещь не давала ему покоя, и он наконец решился спросить.
— Скажите, те спартанцы были монстрами? Или живыми людьми? Просто они не рассеялись в прах и…
Майкл почему-то был уверен, что правильно сформулировал предложение. Как бы то ни было, гречанка ответила:
— Да, это были живые люди.
— То есть как? — резко остановилась Сьюзен. — Этого не может быть! Их глаза…
— Что не так было с их глазами? — удивился Джексон.
— Ты что, не видел? — удивилась Сью. — Они были полностью белыми! Без зрачка или радужки. Просто белые глаза.
— Так действует гипноз Селены, — пояснила девушка и возобновила пусть.
Руки Сьюзен мелко дрожали. Она кусала губы и была явно чем-то обеспокоена. Майкл догадывался, чем.
— То есть выходит, что мы убили простых людей? — дрожащим голосом начала Грейс. — Они же не осознавали, что делают. Были простыми людьми. Наверное, у них были жены или даже дети. А мы убили их. Майкл, мы убили их!
Майкл понимал. Но он не мог показать Сьюзен своего внутреннего смятения. Её с ног до головы охватил озноб. Девочка прерывисто дышала, и была на грани нервного срыва. Майкл, как никто другой, понимал все её чувства. Слишком многое взвалили на простых подростков. Слишком много пришлось им сегодня пережить. И это только начало.
Майкл остановился и взял Сьюзен за плечи.
— Посмотри на меня, — требовательно сказал он. Сьюзен повиновалась. — У нас не было выбора. Если бы мы не убили их, они бы убили нас. Да, они не осознавали, что делают, но, тем не менее, они убили бы нас. И мы вынуждены были сделать это первыми. И мы не виноваты, слышишь? Во всем виновата лишь Селена. И мы расквитаемся с ней.
Сьюзен кивнула. Мальчик принялся тереться о ноги Грейс, чувствуя её душевное состояние. Сьюзен потрепала его окровавленными кончиками пальцев по голове. Дальше они шли молча.
Дом, куда их привели, ничем не отличался от других домов, стоявших на этой улице. Майкл вошел последним и сразу огляделся. Небольшая комната была сделана полностью из дерева. Низкие потолки давили, создавая неприятную ассоциацию со спичечным коробком. Мебель, тоже деревянная, была немногочисленной: стол посередине и широкие лавки вдоль стен. На одну из них и опустили Хелен. Майкл, все еще не выпуская руку Сьюзен из своей, прошел вглубь комнаты и сел. Сьюзен села к нему вплотную, что заставила Майкла приподнять уголок губ. Она кусала губы, бросая на Хелен полные беспокойства взгляды.
— Деант, дай этой девушке отвар, что ты приготовил, — распорядилась темноволосая девушка с венком из маков на голове.
— Не смейте ей ничего давать! — воскликнула Сьюзен, резко вскочив на ноги.
Девушка мягко улыбнулась ей.
— Твои опасения напрасны, если бы мы хотели убить вас, сделали бы это давно. Вы должны доверять нам.
— Кто вы такие, чтобы мы вам доверяли? — дерзко спросила Грейс.
— Присядь, пожалуйста, и мы все тебе расскажем. И не мешай Деанту лечить твою подругу, в её случае не стоит медлить.
— Это что-то серьёзное? — с тревогой в голосе произнесла Сью.
— Она будет жить, но ей необходимо восстановить силы как можно скорее, — тем же мягким и миролюбивым тоном ответила девушка.
— Для чего?
— Мы все вам расскажем, только прошу, садись. Разговор будет долгим.
Сьюзен нехотя повиновалась. Остальные девушки расселись по лавкам, изящно подобрав подолы. Юноши последовали их примеру. Лишь главная из девушек осталась стоять, ласково улыбаясь Сьюзен. Деант тем временем обследовал Хелен.
— Для начала нам стоит представиться. Меня зовут Эйрена, я богиня мира, одна из ор.
Губы Сьюзен сложились буквой «О».
— Пред вами мы, четыре оры и пятеро корибантов. Мы посланы нашим отцом, Гелиосом, богом солнца, чтобы помочь нам. Мы, оры, дочери Геолиса и Селены. Корибанты же сыны Гелиоса и Афины. Мы недолюбливаем друг друга, но ради всеобщего блага, нам пришлось объединиться. Одиннадцать лет назад Дельфийский оракул изрек пророчество, в котором было сказано, что через несколько тысяч лет всему миру будет грозить опасность. И трое потомков богов из того мира пребудет к нам за помощью. И вот вы здесь, и мы готовы служить вам.
— Что? Но мы считали, что нас отправила Силена сюда. Что это было проклятье. Но вы говорите, что мы пришли за помощью. Что? Я ничего не понимаю, — беспомощно бормотала Сью.
— Дорогая, тише. В вашем мире вот-вот наступит конец света, и один из талантливейших сынов Гекаты отправил вас сюда. Мы знаем, что похищена богиня Эос, и для того, чтобы её спасти, вас необходимо встретиться с двумя людьми — Мемноном, сыном Эос, и Сократом — философом. Эти два человека помогут вам. Ну, а мы будем вас сопровождать и охранять.
Майкл и Сьюзен сидели, не в силах вымолвить ни слова. Все казалось таким нереальным! Как может все быть так? Чтобы боги за несколько тысяч лет предсказали судьбу и пришли на помощь?!
— Это неправда, — наконец очнулся Майкл. — Олимпийцы ни за что не станут помогать своим детям.
— А Олимпийцы и не помогают. Все это — дело рук Гелиоса, нашего отца. Он уговорил Афину и Гекату помочь им, но эта помощь довольна незначительна. Большую часть он сделал сам.
— Допустим, — нехотя согласился Майкл. — Но зачем?
— Только так он может спасти себя в будущем. Конечно же ему этого хочется.
— Хорошо, и что вы предлагаете?
— Мы поможем вам прийти в себе, а затем разделимся. Юноши отправятся к Мемнону, чтобы там сварить зелье. А мы, девушки, поедем к Аспасии и Периклу, где встретимся с Сократом. Завтра в полдень мы снова воссоединимся, и вы вернетесь домой.
— Зелье? — уточнил Майкл. — Зачем?
— Чтобы освободить Эос, нужно провести некий ритуал. Над её оковами сыну солнца нужно прочитать молитву, после чего ей необходимо дать особое зелье, рецепт которого знает только её сын, Мемнон.
— Но где нам взять молитву? Её нам даст Сократ?
— Она у вас уже есть.
Майкл нахмурил лоб. Он терпеть не мог, когда говорили загадками! Но Сьюзен, кажется, все поняла.
— То есть тот текст на странице семьдесят восемь — молитва для освобождения Эос?
— Если мы говорим с тобой об одном и том же — то да, — кивнула Эйрена. — Но мне кажется, довольно разговоров. Вы все буквально истекаете кровью, и времени у нас совсем-совсем мало. Девушки, несите сюда амброзию, травы, ткани, словом, вы все сами знаете. Поспешите же!
Майкл с усмешкой на губах следил, как Сьюзен обмакивает тряпочку в чашу с травяным отваром, выжимает её и прикладывает к его скуле. Ладони девушки были перебинтованы, и хотя она строила из себя героиню, Майкл знал, как ей больно. Ему лишь оставалось надеяться, что целебная мазь ор поможет ей, и раны быстро заживут. Сьюзен, промывая раны Майкла, не оставила без внимания его усмешку.
— Что здесь такого смешного? — сердито спросила она.
— Ох, Грейс, никак не можешь устоять против возможности лечить меня? Это уже стало нашей традицией.
Сьюзен поджала губы, но промолчала. Майкла забавило, что она не позволила орам и подступиться к нему, заявив, что в состоянии обработать раны сама. И то, какие взгляды девушка кидала на ор, поднимало Майклу настроение. Он так много пережил за этот день, что устал переживать и волноваться. Пусть все идет, как идет. И пока Сьюзен Грейс лечит его и ревнует к богиням, жизнь не может быть такой уж плохой штукой.
Сама Сьюзен выглядела довольно неважно, даже если не брать во внимание многочисленные раны и ссадины. Щеки и лоб покрывал толстый слой пыли и грязи, а хитон, помимо разорванного подола, был порван в нескольких местах, и походил больше на лохмотья. Глядя на неё, можно подумать, что она пережила извержение Везувия или Троянскую войну, такой уставшей и измученной она выглядела. И при том, что она явно валилась с ног, Грейс умудрялась помогать орам, ухаживать за ним и присматривать за Хелен.
Словно прочитав его мысли, Сьюзен спросила:
— Когда Хелен очнется?
— Точно нельзя сказать, этот отвар действует на каждого по-разному. Если у твоей подруги крепкий организм, то не больше, чем через час, — ответил корибант, улыбнувшись Сьюзен.
К большому удивлению Майкла, он понимал все, о чем говорят окружающие. Он не смог бы дословно переводить реплики, но имел представление, о чем они говорят. И это не могло не радовать, поскольку эти красавчики бросали на Грейс весьма неоднозначные взгляды.
Майкл перевел взгляд на Сьюзен и невольно улыбнулся. Их лица находились так близко, что он мог бы поцеловать её. Из ее прически выбились почти все пряди и теперь лезли ему в лицо, что было ужасно щекотно. Несмотря на то, что Сью была грязной и потной, она все равно была безумно красивой, и Майкл понимал этих корибантов. Но это не помешало бы ему начистить им рожи.
— Ты смотришь на меня так, будто видишь первый раз в жизни, — заметила Сьюзен.
— Что со мной не так?
— Ты похожа на бомжа, — весело ответил Майкл.
Сьюзен фыркнула и проворчала «Идиот». Но потом улыбнулась, и у Майкла немного потеплело на душе.
— Я закончила, — констатировала она, отложив чашу в сторону. — Что дальше?
— Мы пройдем в другую комнату, где ты сможешь искупаться и переодеться. А юноши останутся здесь, и проделают то же самое, — сказала главная из них, Майкл никак не мог запомнить, как её зовут.
Сьюзен в компании ор удалилась в другую комнату. Один из корибантов отнес Хелен следом. По словам этих недобогов она с минуты на минуту должна была прийти в сознание. Корибант, представившийся Деантом, приказал Майклу снимать хитон. Его тон Майклу не понравился, но он повиновался. Пока Джексон пытался выпутаться из этой простыни, корибант отдавал другие распоряжения.
— Когда спадет Туман? — спросил Майкл, с отвращением покосившись на волосы.
— О чем ты? — удивился Деант.
— Хелен наколдовала нам эти наряды, потому что наша одежды несколько э-э нетрадиционна для этого времени. Особенно меня беспокоят мои волосы. В нормальном состоянии они короткие, и мне э-э, — Майкл запнулся, вспоминая нужное слово. — непривычно видеть их такими длинными.
— Хелен, это та, что без сознания? — уточнил корибант.
Майкл кивнул.
— Этого не может быть. Туман должен был рассеяться сразу после того, как эта девочка потеряла сознание. Значит дело не в ней, а в вас самих.
— То есть ты хочешь сказать, что это я сам управляю Туманом? — удивился Джексон.
— Именно так.
— И как мне все… — парень чертыхнулся про себя. Он не знал, какие слова подобрать, чтобы их смысл дошел до корибанта. В такие моменты он бесконечно завидовал Грейс или Прайс. — Как мне все вернуть на место?
— Просто захотеть.
Майкл возмущенно вскинул брови. То есть как это «просто захотеть»?! Да он весь день только и мечтает, как избавиться от этой мочалки! Этот идиот просто все напутал, если решил, что это Майкл управляет Туманом. Если бы это было действительно так, парень давно бы все исправил! Просто захотеть! Легко говорить им, божествам. Его-то никто не учил этим колдовским штучкам. Ну вот хочет он, хочет. И почему ничего не происходит?
Неожиданно Майкл почувствовал странную легкость. Ошарашенный, он провел руками по плечам, шее, голове. Его волосы снова нормальной длины! Не помня себя от счастья, Джексон запустил обе руки в волосы и как следует их взлохматил. Кто бы мог подумать, что Майкл будет так радоваться своей прическе! Боги Олимпа, как же он благодарен американской моде на стрижки. Ни за что на свете не стал бы он жить в Древней Греции. С него хватило, спасибо.
Деант с ухмылкой наблюдал за щенячьим восторгом Майкла. Наконец, не выдержав, он сказал.
— Становись в этот таз, нужно как следует тебя отмыть.
Майклу не прельщало представать перед всеми этими в чем мать родила, но другого выхода не было. Да к тому же, насколько он мог судить, такое в то время было в порядке вещей. Так что Майкл встал в таз и стал ждать дальнейших действий со стороны этих божков.
Все произошло быстрее, чем Майкл ожидал. Его просто окатили ледяной водой. Просто окатили водой. Ледяной. Сказать, что Майкл охренел, ничего не сказать. Он хотел разразиться проклятьями, но не успел он и рта разинуть, как снова принял ледяную ванну. А точнее душ. Стремный такой душ, надо заметить. За этим последовало еще несколько раз. После четвертого лицо Майкла не выражала никаких эмоций. Единственной его мыслью было «Вы скоро закончите?». И наконец его страданиям пришел конец. Один из юношей протянул Джексону кусок простыни, который, видимо, следовало использовать как полотенце. А даже если и не стоило, Майкл все равно им вытерся.
На белоснежной ткани в некоторых местах проступили красные пятна. С недоумением Майкл осмотрел своё тело и только сейчас заметил, насколько серьёзно пострадал после боя. Множество ран покрывали его торс и активно кровоточили. Чертов ублюдок. Хорошо все-таки, что Майкл проткнул ему горло.
— Садись, — снова скомандовал Деант. — Я буду обрабатывать тебе раны.
Майкл сел, скрипнув зубами. Навялать бы этому выскочке, да вот только ему нужна их помощь, как это не прискорбно. Корибант извлек откуда-то баночки и что-то типо бинтов, и стал лечить Майкла. Кстати душ Джексону пошел на пользу. До этого он и не замечал, насколько грязным и потным он был. А сейчас чувствовал себя так, как будто заново родился.
Пока Деант играл в доктора, другие корибанты уносили тазы с водой (нужно заметить, очень грязной) и доставали из сундуков какое-то трепье. Майкл мог поклясться, что сундуков здесь раньше не было. Но чему удивляться, если они имеют дело с богами? Двое парней ушли, и из их разговора Майкл понял только одно слово — «пегасы». Это его заинтриговало, но расспрашивать этих ребят он не спешил. Короче, все были чем-то заняты, кроме одного. Этот красавчик сидел на скамье и активно разглагольствовал. До этого Джексон был слишком занят тем, что старался не превратиться в ледышку, и потому не слушал. Сейчас же ему стало интересно, и он напряг слух.
— Уверен, что эта красавица без ума от меня! Вы видели, как она смотрела на меня? Я видел в её глазах страсть! Ах, эти глаза! Это глаза самой Афродиты! Прекраснее глаз я в жизни не видел! Это глаза влюбленной женщины, и я знаю, что любит она меня! Она прекрасна, как Елена! Ох, моя Елена, а я её Парис! Да, ради этой богини я готов развязать войну! Я убью тысячи людей, убью всех Олимпийцев, чтобы доказать ей свою любовь. Хотя зачем мне это? Я и так знаю, что она любит меня! После этого, как мы покончим с этим глупым поиском, я предложу ей стать моей возлюбленной! Моё сердце замирает, когда я представляю её губки на вкус! Они краснее солнца на закате, спелее самой сладкой земляники. От них хмелеешь сильнее, чем от любого вина!
Никто его не слушал, но этому герою-любовнику и не нужны были слушатели.
— Кем это он так восторгается? — с усмешкой спросил Майкл.
— Той девушкой, твоей спутницей. Соузанна, кажется.
— Сьюзен, — на автомате поправил Майкл.
Не помня себя от ярости, он резко вскочил на ноги. Сейчас этому сукину сыну не поздоровиться! В его голове возникла картина, как он бьет этого треклятого идиота, как кровь стекает по его лицу, как он стонет от боли. О, он будет стонать! Он будет молить о пощаде.
— Сядь, — Деант грубо усадил парня на место. — Не устраивай спектакль, мы не в театре.
— Да пошел ты, — сквозь стиснутые зубы выругался Майкл, прожигая корибанта взглядом.
— Успокойся. Эта Сьюзен твоя возлюбленная?
Майкл шумно втянул воздух.
— Да.
— Расслабься, Акмон умеет только говорить, когда дело касается поступков, он бежит в кусты.
— Расскажи о нем, — потребовал Майкл.
— Акмон самое самовлюбленное божество из всех, кого я знаю. Он всегда рассказывает о своих подвигах, который не совершал. Хвастает романами, которых не было. Любитель присваивать себе чужие победы.
— Ты говоришь о нем, как о глупце. Однако он ведет себя, как лидер.
— Он считает себя лидером. Он любимец отца. Эту любовь он добыл лестью. Его слушают, но не уважают, даже презирают. Потому что все знают, каков он на самом деле.
— Но почему тогда его все слушают?
— Он подл и мстителен. Но никто не воспринимает его всерьёз.
— А тебя воспринимают? — с некой иронией спросил Майкл.
— Да, — серьёзно ответил Деант.
— Почему?
— Я как никто другой разбираюсь в ядах.
Майкл не понял, шутит он или нет. Может быть, этот парень не такой уж и плохой. В любом случае, он первоклассный целитель. Раны Джексона не только не кровоточили, но и не болели, и, кажется, начали затягиваться. Хотел бы Майкл себе домой такую мазь. Деант туго перебинтовал ему все раны, и приказал встать в центр комнаты. Другие корибанты тут же поднялись со своих мест и окружили их. Все, кроме Акмона. Тот продолжал сидеть, расхваливая «золотистые, как солнце» волосы Грейс.
Майкл почувствовал себя манекеном. Его попросили поднять руки и стоять неподвижно. И пока он стоял в таком положении, его заматывали в хитон, как гусеницу в кокон. Как же хорошо, что в двадцать первом веке нет такой ерунды! Майкл пытался понять, что они делают, но это было слишком сложно. Его одевали в белый хитон с темно-синим орнаментом внизу. На левом плече ткань закрепили брошью, а на ноги обули плетеные сандалии. Парень чувствовал себя шотландцем в этой их юбке. В принципе, довольно неплохо. Ничто не стесняло его движений, а сандалии были такими же удобными, как его любимые кроссовки. Единственной вещью, которая пришлась Джексону не по нраву, был кожаный обруч, который надели ему на голову. Он понимал, что это их мода, и нужно быть благодарным за то, что он со своей нормальной прической. Но его все равно не покидало ощущение, что он выглядит очень глупо с этим ободком. На пояс парню прицепили Анаклузмос, и он почувствовал себя увереннее.
— Что ж, ты готов, — придирчиво осмотрев его с головы до ног, изрек Деант. — Нам остается ждать, когда закончат девушки. А пока возьми эту чашу и осуши её до дна. Этот напиток восстановит твои силы.
Майкл поднес чашу к носу и скривился. Пахло прескверно. Что ж, посмотрим, как будет на вкус. Сделав глоток, парень подавил желание выплюнуть напиток. Какая гадость! Но сделав над собой усилие, он выпил все до последней капли за несколько глотков. Если он сейчас не умрет, Майкл станет считать себя бессмертным. Поскольку если его не убьет эта зараза, не убьет уже ничто. Да, а он еще говорил, что у Аннабет еда на вкус, как ослиная моча. Да после такого он готов есть кулинарные шедевры матери тоннами.
Однако напиток действовал. Майкл почувствовал, как усталость сменяет прилив сил. Он чувствовал, как его наполняет энергия. Ему казалось, что он может держать на плечах небесный свод и ни капельки не устать!
— Спасибо, — поблагодарил Деанта парень.
Тот лишь кивнул. Прислушавшись, среди множества голосов за стенкой, Майкл различил голос Хелен. Неожиданно он почувствовал такое облегчение! С ней все хорошо, она жива. От этой мысли у Майкла поднялось настроение. Ему не терпелось увидеть Нелл и убедиться, что она действительно в порядке.
— Когда же девчонки закончат! — с нетерпением пробормотал Майкл.
— Зная ор, очень не скоро, — улыбнулся Деант.
Вопреки опасениям, дверь тут же отворилась, и из неё цепочкой вышли оры. Майкл вскочил на ноги, ожидая увидеть Хелен или Сьюзен. Но ни та, ни другая не спешили появляться.
— Где наши гостьи? — озвучил Акмон мысли Майкла.
— Мы здесь, — с улыбкой ответила ему Хелен, появившись в дверях.
Она стояла, улыбаясь всем присутствующим, и в глазах её читалась благодарность. Сердце Майкла возликовало, когда он увидел, что она твердо стоит на ногах, щеки её покрыты здоровым румянцем, а на лице нет и следа той тоски и безысходности, что преследовали девочку в течение целого дня.
— Хелен, — только и смог вымолвить Майкл.
Девочка перевела на него взгляд, и улыбка её стала еще шире. Она легкой походкой подбежала к парню и заключила его в объятия.
— Я так рада, что с тобою все хорошо, — выдохнула она, отступая на шаг, чтобы лучше рассмотреть Майкла и убедиться, что это действительно так.
— А как я-то рад! Как ты себя чувствуешь?
— Замечательно. У меня совсем не болит голова, и я больше не чувствую тошноты. Надо сказать, лекари у меня были просто замечательные, — при этих словах девочка повернулась к Деанту. — Спасибо вам.
— Это был наш долг, — сухо ответил корибант, но Майкл прочитал в его глазах нечто большее, чем безразличность. Однако Хелен этого не заметила, увлеченная своими заботами.
— Сьюзен, выходи же! — позвала Прайс подругу.
— Идите к черту! Я не покажусь на люди в таком виде! Я похожа на новогоднюю елку!
Майкл усмехнулся. Что ж, вот она, старая-добрая Грейс.
— Дорогая, выходи, — мягко попросила её Эйрена.
— Идите к Аиду! — был ответ.
— Грейс, не будь глупышкой, выходи. Или ты боишься? — весело заметила Хелен.
Её слова подействовали. Раздались торопливые шаги, и уже через секунду в комнату, как ураган, ворвалась Грейс. Глаза её злобно сверкали, но не на её глаза смотрел Майкл вместе со всеми.
То, что это Сьюзен Джексон понял не сразу. Это была совсем другая девушка. Богиня. Майкл не смог бы описать, что именно было в ней такого красивого, потому что он сейчас просто стоял, охреневший, и не способный оторвать от неё глаз. Он понятия не имел, как называются все эти штучки. Ну, типо браслеты, венок, хитон, пояс. Её волосы были как-то красиво уложены, а в ушах были крупные серьги, и черт знает, что еще. Но только факт оставался фактом — Сьюзен была неправдоподобно, нереально красивой. Кажется, она смутно догадывалась об этом и ей это совсем не нравилось. Поэтому встретившись с Майклом взглядом, она лишь нахмурилась и отвернулась.
— Нам нужно спешить, — сухо заметила она.
— Да, думаю, ты права, — кивнула Эйрена. — Но для начала присядьте.
Сьюзен нехотя повиновалась, стараясь игнорировать восхищенные взгляды корибантов. Майклу совсем не нравилось, как эти идиоты пялятся на неё, а особенно этот недоносок Акмон, но ему доставлял удовольствие тот факт, что Сьюзен на них плевать. Теперь Джексон понимал, почему Акмон сравнивал Грейс с богиней. Она действительно была похожа на Афродиту, или скорее на Геру. Да, она была вылитой Герой. Её лицо было таким же гордым и величественным, как у царицы Олимпа. И таким же красивым.
— Я хочу напомнить юношам их план, — заговорила Эйрона, и Майкл не сразу врубился о чем она говорит. — Вы сейчас отправляетесь к Мемнону. Вы попросите его сварить зелье. Он был предупрежден о вашем скором приезде, так что никаких накладок возникнуть не должно. После этого вы узнаете у него ритуал. В случае проблем связывайтесь с нами по Ириде. Вы помогаете Мемнону и на утро вместе с ним прилетаете в дом Аспасии и Перикла. Деант, я полагаюсь на тебя.
— Но главный же я! — недовольно воскликнул Акмон.
— Да, конечно, — кивнула Эйрена. — Что ж, друзья. Нам пора.
Оры и корибанты, как по команде, поднялись со своих мест и последовали к выходу. Майкл понял, что его ждет еще до того, как увидел. Пегасы нетерпеливо били копытами землю, дожидаясь их. Джексон с неким трепетом подошел к этим чудесным животным и погладил одного по морде.
— Здравствуй, господин, — сказал ему пегас.
— Привет, дружище, — ответил Майкл и улыбнулся от уха до уха. Он оглянулся на других ребят. Ему уже не терпело оседлать животное и улететь далеко-далеко.
И вдруг он увидел страх, отразившийся на лице Грейс. Она попятилась, в ужасе глядя на животных. Мальчик, проклятый пес, вертелся у её ног. Майкл, глядя на испуганную Сьюзен, невольно вспомнил тот день, когда она упала с пегаса. И заглянув в её глаза, он понял, что и она вспоминает этот случай.
— Мы полетим на пегасах? — сглотнув, спросила Грейс.
— Нет, мы поедем в носилках. Пегасы — для юношей, — ответила Эйрена.
Какое облегчение отразилось на лице Сьюзен! Она огляделась по сторонам в поисках носилок и, не попрощавшись ни с кем, поспешила внутрь. Майкл почувствовал укол обиды и разочарования, но попытался скрыть это. Но разве можно что-то скрыть от Хелен?
— Береги себя, ладно?
— И ты себя. И больше не падай в обморок.
— Не буду, — усмехнулась Прайс и обняла его.
— Нам пора, — деликатно напомнила ора.
Майкл отступил, улыбнувшись Хелен. На его душе скреблись кошки. Но он лишь подмигнул подруге и оседлал пегаса. Они разделились.
