Потомки полубогов

Fall Out Boy — Centuries

      Солнце светило прямо в лицо. Она чувствовала это каждой клеточкой, каждым миллиметром тела. Хелен с трудом разлепила глаза. Горло превратилось в наждачку. Сейчас девочка готова была продать дом за глоток воды. С тихим стоном она попыталась встать, но тут же упала, пораженная. Солнце. Яркое, нещадно палящее, оно ввело Хелен в ступор. Как, они победили Селену? Когда? И где она была все это время? Переборов себя, дочери Афины удалось приподняться. Оглядевшись по сторонам, она пришла еще в большее недоумение. Она лежала на полянке, а прямо перед ней, всего в нескольких метрах, росли деревья. Неужели она в Лагере Полукровок? — Наконец-то ты очнулась! — раздался взволнованный возглас, принадлежавший Сьюзен. — Жаль, я-то надеялся плеснуть тебе в лицо воду по старой-доброй традиции.       Хелен улыбнулась против воли. Сьюзен послала Майклу взгляд, в котором ясно читалось: «еще одна подобная шуточка, и ты получишь булыжником по лицу». — Как ты себя чувствуешь? — заботливо поинтересовалась Грейс, помогая подруге встать. — Голова кружится? Что-то повредила себе? — Воды, — едва разлепив губы, прошептала Прайс. — В лицо? — усмехнулся Джексон и бросил Хелен бутылку с водой.       Жадно припав к горлу, девочка наконец утолила жажду. Никогда простая вода не казалась ей такой вкусной! Сьюзен с явным беспокойством смотрела на то, как ее подруга буквально захлебывается, вода стекает у нее по подбородку и шее, а Хелен все пьет и пьет, и никак не может остановиться. — Ты в порядке? — спросила она, когда Хелен высушила всю бутылку.       Коротко кивнув, дочь Афины беглым взглядом осмотрелась. Майкл сидит на булыжнике с бинтом в руках, у Сьюзен перевязана кисть, а содержимое рюкзаков разбросанно по всей поляне. — Где мы? — Хелен задала давно интересующий её вопрос. — Без малейшего понятия, — беззаботно ответил Джексон, и Хелен на секунду решила, что это шутка, и они в Лагере. Но взглянув на плотно сжатые губы Сьюзен, поняла, что все намного серьезней, чем ей показалось сначала. — Что у тебя с рукой? — Пустяки, — отмахнулась Сьюзен. — Неудачная посадка. — Посадка? — Хелен вскинула брови. — Мда, не слабо ты ударилась, подруга, — присвистнул Майкл. — Заткнись, Джексон! Засунь свой идиотский юмор себе в…       Майкл резко поднялся с булыжника. — Куда? — В Тартар! — Сьюзен так резко отвернулась, что волосы хлестнули ее по лицу.       Хелен почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота и поспешила сесть на траву. — Что происходит? — Что последнее ты помнишь?       Прайс прикрыла глаза, пытаясь сосредоточиться. Затылок пульсировал, тошнота усиливалась. — Лавка с сувенирами… странный старик. Вспышка света…       Майкл и Сьюзен переглянулись. — И у нас то же. Вспышка света, а затем падение. Джексон приземлился довольно удачно, мне повезло меньше, и я повредила кисть руки, к счастью, левой. А ты ударилась головой и долго не приходила в сознание. Мы не знали, что и делать. С тобой точно все в порядке? — Да, все хорошо. — А по лицу не скажешь, — заметил Майкл. — Просто немного тошнит. — Нам отвернуться? — Да угомонишься ты или нет?! — рявкнула Грейс. — Ладно, ребят, — примирительно улыбнулась Хелен. — То есть это дед отправил нас сюда? — Да. Только непонятно, куда это «сюда». — Значит, нам нужно обследовать территорию, верно?       Хелен уверенно поднялась, собираясь прямо сейчас отправиться в путь. В глазах потемнело. — Эй, Нелл, все хорошо? — Да, — пробормотала Прайс, пытаясь не потерять равновесие. — Хелен, что с тобой? — Все хорошо! — Хелен, ты сейчас упадешь! Майкл, амброзию!       Кажется, она действительно отключалась на какое-то время. Что-то странное происходило с ней и с её организмом, и Хелен сомневалась, что все дело только в неудачном падении.       Девочка внимательнее присмотрелась к содержанию их рюкзаков, разбросанному по всей поляне. — Ну, и что мы имеем? — спросила Хелен, кивнув на вещи. — Не густо, — сдержала горестный вздох Сьюзен. — Немного воды и амброзии, оружие, драхмы, медикаменты, фонарик и карты того города. Ах да, еще странная книга без переплета, её нашли у тебя в рюкзаке. Зачем ты взяла её с собой? — Не тупи, Грейс, — широко улыбнулся Майкл, — просто наша Умница не может и шагу ступить без книги. Верно?       Сьюзен фыркнула, но от колкого замечания воздержалась. Она, как и Майкл, внимательно смотрела на Хелен, ожидая объяснений. — Помните, перед нашей аварийной посадкой я показывала книгу с текстом, вроде пророчества, на странице семьдесят восемь? Так вот, это и есть та самая книга. — Тебе еще сон про эту книгу приснился, да? — уточнила Сью. — Да, сон, — рассеянно кивнула Хелен. Может, стоит признаться им, что сны регулярные? Нет, сейчас не время. — Но зачем ты взяла её с собой на прогулку? — озадаченно спросила Сью. — Я не знаю, — честно призналась Хелен. — То есть как? — не понял Майкл. — Просто, понимаете, — Хелен сглотнула, стараясь тщательнее подбирать слова, — что-то подтолкнуло меня это сделать. Не знаю, интуиция, или еще что-то. — Прости, но это полный бред, — перебил её Майкл. — Заткнись, Джексон! — перебила его Грейс. — Мне кажется, в твоих словах есть смысл. Кто знает, вдруг это заклинание поможет нам вернуться домой. — О да, конечно! — наигранно рассмеялся Майкл. — Какие вы все наивные, я не могу просто. Конечно же в книге, которую Хелен без какой-либо на то причины кинула в сумку, будет заключаться способ нашего спасения. — Почему нет? — с вызовом произнесла Сью, буровя парня взглядом. — Потому что чудес не бывает, крошка! Мы сейчас находимся в самой большой жопе, которую можно только вообразить. Весь мир в опасности, нашим друзья нужна помощь, а мы торчим, бог знает где и сремся из-за глупой книжки! Да поймите вы, что не прилетит фея Динь-Динь и не наколдует вам чудесное возвращение домой! Придется попотеть самим, ясно?       Прежде чем Сьюзен успела что-то сказать, а сказать этому недоумку девочка хотела много всего, Хелен мягко, но твердо произнесла: — В одном Майкл прав — нам выбираться нам придется самим, и для этого нужно обследовать местность.       На то, чтобы убедить ребят, что с ней все в полном порядке, ушло около получаса. Финальным доводом послужил тот факт, что им нужно выбрать отсюда как можно быстрее и найти друзей. Майкл предлагал нести её на руках, но Хелен с улыбкой отказалась. С горем пополам, ребята покинули уже обжитую ими полянку с оружием наготове.       Где они находятся? Почему солнце светит? Сколько времени прошло? Почему их отправили сюда? Девочка знала ответ только на последний вопрос. Зачем? Все просто. Divide et impera. Разделяй и властвуй. Селена разделила команду на две части, лишив остальных ребят сразу двоих капитанов. Убить их сейчас не стоит ровным счетом ничего. Покалеченные, изможденные, растерянные, они легкая добыча для монстра. Bon Appetit.       Но как они могли дать себя обмануть так просто? Они, можно сказать, сами пришли в пасть к волку. Почему они не заметили подвоха, не насторожились сразу? А главное, откуда у Селены столько силы? Хелен не припоминала, чтобы богиня демонстрировала свое могущество. Тем более, что Сьюзен говорила, что аура титаниды была очень слаба, почти не ощутима. Вывод напрашивается сам собой: у Селены есть союзник и притом очень могущественный.       Спускаться с горы было легко, ноги шли сами. Но влажная, безветренная погода, палящее солнце делали путешествие сровне Полям Наказаний. Капли пота стекали по спине. В горле снова пересохло. Тошнота не уходила. Но хуже всего была пульсирующая головная боль, словно кузницы Гефеста переместились прямо в её голову. Хелен знала симптомы при сотрясении мозга, и они полностью совпадали с её недомоганием. Но откуда эта тяжесть в груди, необъяснимое волнение и всепоглощающее чувство страха?       У подножья холма, всего в нескольких сотнях метров, лежал город. Рассмотреть как следует его не получалось, как друзья не пытались, но мысль о том, что совсем скоро они увидят людей, а возможно и их друзей, значительно приободряла и давала сил двигаться вперед. Даже если они не найдут остальных полукровок, от кондиционера и холодного душа не отказался бы никто. Хелен смахнула прядь со лба, да так и застыла с поднятой рукой. — Майкл, она опять упадет! — голос Сьюзен теперь казался таким далеким.       Майкл стремительно подбежал к подруге, готовый прийти на помощь в любую секунду, но Хелен не собиралась падать. — Я знаю, где мы, — прерывающимся от волнения голосом выдавила дочь Афины. — Где? — Хелен?! — Мы в Афинах… Афинах до нашей эры.       Повисла тишина. Майкл усмехнулся, списав слова подруги на сотрясение мозга. А вот Сьюзен, если судить по её испуганному взгляду, нисколько не сомневалась в сказанном. Джексон, похоже, заметил, как напуганы его спутницы, и попытался призвать их к здравому смыслу. — Да бросьте, мы не можем здесь находиться! Это же ненормально! — И много нормального в жизни полубогов ты видел? — Сьюзен грустно усмехнулась. — Посмотри внимательно, неужели ты не видишь? Это Афины. — Мда, Грейс, ты тоже ударилась? Или это заразно? Если так, то я лучше подальше от вас отойду… — Майкл! — Сьюзен стала терять терпение. — Я не знаю, как хорошо ты изучал историю и архитектуру, но только тупой не узнает Парфенон. Смотри внимательней и увидишь самое знаменитое здание Греции.       И Майкл увидел. Слишком хорошо он учил мифологию и культуру Древней Греции, чтобы не понять, что к чему. Вопрос, как они здесь оказались, в данной ситуации не имел никакого значения. Куда важнее было понять, как отсюда выбраться.       Хелен жадно глотала ртом воздух. Легкие сдавило. Афина Паллада, за что это им? Конечно, Прайс мечтала побывать на родине всех Олимпийцев, на своей далекой родине. Она всю жизнь чувствовала какую-то особую связь с этим местом. Но чтобы вот так? О, не надо, пожалуйста! Хелен стоило титанических усилий не упасть в обморок. О, нет, её сейчас точно вырвет. — Нам придется идти в город, — уверенно сказала Сью. Она если и была взволнована или подавлена, то не подавала виду. Сосредоточена и невозмутима. Майкл никогда не видел её такой. — Серьёзно, Грейс? Заявишься к афинянам в кедах и в джинсовых шортах с криками: «Хей, ребят, я из будущего! Не знаете, случайно, как нам выбраться отсюда?».       Лично Майкл чувствовал себя, мягко говоря, не в своей тарелке. Будем откровенны, его до чертиков пугала вся эта история с путешествиями во времени. — А что ты предлагаешь? Сидеть здесь? Отличная идея! Только вот бесполезная! — Сьюзен права, надо идти в город, — Сьюзен послала Майклу победный взгляд. — Но я согласна с Майклом, нам нельзя заявиться в город вот так.       Теперь настала очередь торжествовать Майкла. — В принципе, мы можем обмотаться простынями. Эй, Нелл, у тебя случайно нет с собой? Или хотя бы полотенца?       Сьюзен скрестила руки на груди и закатила глаза. Всем своим видом она показывала полное презрение к собеседнику. И что стало с этими ребятами? Хелен всю дорогу наблюдала, как холодно они держались друг с другом, как злились, когда случайно встречались взглядами, как старались находиться друг от друга на максимальном расстоянии. Неужели какая-то глупая ссора может вот так сломать отношения? Почему они не понимают, что в сложившейся ситуации надо держаться вместе, работать сообща?! Прайс на секунду прикрыла глаза, собирая мысли в кучку. — Я владею Туманом. С его помощью нас не удастся отличить от простых горожан. — Отлично, приступай, — встрепенулась Грейс — Ну придем мы в Афины, и что дальше? — возразил внук Посейдона. — Что вы собираетесь делать там? — Если ты не знал, то Афины — центр силы Олимпийцев. Достаточно нам прийти в любой храм одного из богов, как следует попросить о помощи, и она не заставит себя ждать, — парировала Сью. — Сьюзен, — Хелен с легкой улыбкой покачала головой. — Ваши отношения с Олимпийцами исключительные. Обычно они никогда не помогают полукровкам. Я не знаю, что именно им от вас нужно, но ни минуты не сомневаюсь, что дело не в большой любви. — Допустим, — нехотя согласилась подруга. — Но у тебя есть другие варианты? Конечно, мы можем нарисовать плакаты «Помогите вернуться домой» и походить с ними по главной площади, но не думаю, что это сработает. — И это у меня глупое чувство юмора? — приподнял брови Джексон. По рукам Грейс пробежал электрический ток, но она удержалась от комментариев. — Я правда не знаю. К подобным ситуациям полукровок не готовят. Наверное, ты права, и стоит попросить помощи у богов, но я не надеюсь на успех.       Дочь Афины глубоко вздохнула, крепко зажмурилась, а когда открыла глаза, то увидела перед собой совершенно других людей. Сьюзен сейчас она выглядела настолько непривычно, что Хелен сначала попросту её не узнала. — И я должна убегать в этом от монстров? — возмутилась внучка Зевса, указывая на длинную юбку. — И это ты возмущаешься? — подал голос Майкл.       Сьюзен перевела взгляд на парня и рассмеялась. На нём был все тот же белоснежный хитон, но только длинной по колено, а поверх него накинут темно-зеленый отрез ткани, напоминающий плащ. Но смех Сьюзен вызвало не платье, и даже не плетеные кожаные сандалии чуть ниже колен, а прическа - иссиня-черные волосы, схваченные на лбу кожаным ремешком, волнами спадали парню на плечи. — Не вижу поводов для возмущения, — сухо отозвалась Хелен. — Если не хотите вызвать подозрения, вам придется носить это… Сьюзен, почему ты так смотришь на меня? Я правда не могу сделать тебе подол повыше, потому что… — Да нет же, — отмахнулась девочка. — Просто ты выглядишь… такой гречанкой.       Хелен собиралась спросить, как это понимать, но Сьюзен опередила её и протянула кинжал Катоприс, до этого висевший у неё на поясе. Прайс с легким недоумением взяла оружие в руки, взглянула на свое отражение, и смысл слов стал ей предельно понятен. Благодаря туману Сьюзен и Майкл были неотличимы от простых афинян, но все равно смотрелись в своем облике немного неуместно. Она же словно родилась в этом одеянии. На ум сразу пришли слова, сказанные Сьюзен при их знакомстве «У тебя странный нос. Да и вообще внешность у тебя, не как у американки. Это здорово»       Её наряд не отличался от одежды Сьюзен, но смотрелся на ней совершенно иначе. Все было к месту, все, как надо. Создавалось впечатление, что в лезвии кинжала отражается не американка Хелен Прайс, а настоящая гречанка с каким-нибудь красивым и загадочным именем. — Где мой лук? — недовольно спросила Сью. — Почему меч Джексона при нем, а у меня забрали Александра? — Женщина не могла разгуливать по улицам с оружием, а вот мужчины могли. Я же оставила тебе кинжал, его не очень заметно в складках платья. А лук скрыт Туманом. У нас нет времени на прохождения полного курса обучения, но если тебе понадобятся он, просто подумай о нем.       Девушка коротко кивнула, но применять на практике не спешила.       Майкл серьёзно не понимал, почему все так спокойно отнеслись к тому, что они переместились в Древнюю Грецию. В Древнюю Грецию! В то время как ему хотелось закричать от ужаса, девочки повели себя примерно так: «Мы находимся черте где за несколько тысяч лет до нашей эры? Как насчет того, чтобы съесть пончик?». Нет, Майкл мог понять, почему так ведет себя Хелен, бедняжка ударилась головой, совсем не отдает себе отчет в действиях, но Грейс? Она вела себя, как будто ничего не произошло, и речь идет не только об их перемещении. Она старательно игнорировала его, и ни то что не разговаривала, даже в его сторону не смотрела.       Идти с холма было просто, ноги в отвратительных сандалиях шли сами собой, тяжелый рюкзак не оттягивал плечи,по той простой причине, что он его не было вовсе, а на смену непроглядной ночи пришел солнечный полдень. Но все было далеко не так радужно, как может показаться на первый взгляд. Воздух был влажным и буквально лип к телу, если так можно сказать о воздухе. Дышать было тяжело, пот в три ручья стекал по его спине, а из-за длинных волоса создавалось ощущение, что он в шерстяном шарфе. Майкл с трудом подавлял желание достать из ножен Анаклузмос и обрезать эту мочалку под самый корень. Боги, как девчонки терпят это?       Майкл смотрел на Парфенон, столь резко контрастирующий с окружающей его обстановкой, и не чувствовал ровным счетом ничего. Ни восхищения, ни удивления, ни трепета. Ничего. Аннабет убила бы его, узнав об этом. Майкл невольно улыбнулся, подумав, как много его мама отдала за возможность увидеть знаменитый храм во всей его красе. Однако эта возможность досталась её сыну. Ну и что в этом такого замечательного? Парень решительно не понимал, почему Хелен вот-вот грохнется в обморок от переизбытка чувств. Это же обычное здание! Ну да, оно все такое из мрамора и на него потратили кучу денег, но, тем не менее, особого впечатления Парфенон на Майкла не произвел. Несколько колонн, крыша, статуя бабули, только и всего. Ну и что здесь такого сверхъестественного? Чем греки так гордились?       Майкл внимательней присмотрелся к зданию и понял, что все-таки чувствует что-то. Да, он чувствует, но не восторг, а горечь. Джексоны пару раз мотались на каникулы в Афины, и на развалинах Акрополя они торчали сутки напролет. Естественно, ни Майкл, ни тем более Перси в восторге от этого не были, но Аннабет никто не перечил. И вот сейчас, глядя на этот величественный храм, он вспоминал руины, в которые он превратиться через две тысячи лет. Догадываются ли греки, что вся их значимость, все их богатство, вся эта их великая цивилизация со временем станет не более чем руинами? Остатками прошлого? Вряд ли. Однако это так. Парфенон превратится в простую груду камней, где постоянно толпятся туристы с фотоаппаратами.       Хелен и Сьюзен о чем-то переговаривались в полголоса, но Майкл, погруженный в свои мысли, не прислушивался. Он старался больше думать о колючих волосах, о жаре, о холодной Coca-Cola, а не об их загадочном перемещении. В какой-то степени парень понимал и был согласен с девчонками, — лучше делать вид, что все в порядке вещей, иначе можно просто сойти с ума. Джексон повторял про себя греческий алфавит, как делал всегда, когда нервничал, но отвлечься от подобных мыслей было не так-то просто. Червячок сомнений и страха копошился в его душе, он снова и снова возвращался мыслями к путешествию во времени, думал об их оставленных друзьях, родителях. Он чувствовал себя таким потерянным! Таким беспомощным! Недели в Лагере Полукровок научили его отлично фехтовать, лазать по скалам, ездить на пегасах, контролировать свою силу. Однако к такому нельзя подготовиться и за год. Поиск застал его врасплох, но рядом всегда были друзья, и он не чувствовал себя одиноким. Сейчас же его просто выкинули, как испорченный ход-дог, причем выкинули не на помойку, откуда Майкл наверняка нашел бы выход, а забросили в местечко в тысячу раз хуже мусорного бака. — Это Дипилонские ворота, они ведут из пригорода в район Керамик.       Майкл вздрогнул, осознав, что они действительно подошли к воротам, ведущим в город. Ворота не были каким-то потрясающе-великолепным произведением искусства. Это были обыкновенные мраморные колонны, как у Парфенона (у этих греков похоже был настоящий бзик на всем прямом и мраморном), хотя и довольно высокие, но Хелен смотрела на них так, словно это был Храм Зевса или Колизей. Хотя погодите, Колизей же в Риме, верно? Короче, глаза Прайс блестели, щеки порозовели, она вся как-то оживилась. Майкл никогда не замечал у неё особой любви к архитектуре — и слава Посейдону! Ему вполне достаточно повернутой на всем этом мамы — но она всегда любила историю, особенно если это касалось Древней Греции. — За два тысячелетия своего существования древние греки заложили не один фундамент современного мира. Многие их представления о медицине, математике и о том, как управлять городами и странами, по-прежнему в ходу, при том что выработавший их народ жил три-четыре тысячи лет тому назад. Греки ввели в обиход театр и новые формы искусства и архитектурные стили, которые мы и по сей день можем видеть вокруг себя. Их цивилизация была цивилизацией впечатляющих достижений и приключений, поскольку они торговали, путешествовали и сражались, прокладывая себе путь в неизведанном мире. Их герои, поэты, политические деятели делали обыденное человеческое существование поистине захватывающим и увлекательным, — с придыханием произнесла Хелен.       Майкл подавил зевок. — Это ты сейчас энциклопедию процитировала?       Дочь Афины сверкнула глазами, став ужасно похожей на Аннабет, когда та злилась, цокнула языком и отвернулась. Но в нерешительности застыла у самых ворот, глядя на путанные улочки Керамик впереди.       Майкл хотел было пошутить про паралич конечностей, но Сьюзен бросила на него предостерегающий взгляд, взяла Хелен за руку и увлекла за собой. Та какое-то время шла, как в трансе, а затем неожиданно очнулась и начала сыпать фактами. — Привычная для нас демократия зародилась именно в Греции, — начала Хелен свою лекцию. — По мнению Аристотеля, есть три типа власти. Первый тип, когда правит один человек: царь, на основании своего происхождения, или тиран, захвативший власть силой. Ко второму типу относится власть немногих: аристократии или олигархии. Первые получили борозды правления, благодаря происхождению, вторые, благодаря деньгам. Ну и последний, самый лучший, самый правильный, третий тип: власть многих, демократическое правление, которое наделяло каждого гражданина мужского пола правом голосовать, избираться на общественную должность или членом суда присяжных.       К удивлению Джейсона, Сьюзен фыркнула и закатила глаза. — Идеальный вариант? Серьёзно, Нелл? Я бы не назвала греческую демократию лучшей! — Это еще почему? — шокированной спросила дочь Афины. — Ты сама сказала, почему: «демократическое правление, которое наделяло каждого гражданина мужского пола». Мужского пола, понимаешь? А где были в это время женщины? Они сидели дома, бесправные, запуганные до смерти своими мужьями-тиранами.       Майкл подавил смешок. Кто бы мог подумать, что Грейс ярая феминистка! Разговор перестал быть невыносимо скучным, поэтому парень с удовольствием слушал спор девчонок. Эх, сюда бы попкорн. — Да, я согласна с тобой, — взяла себя в руки Хелен. — Но для этого времени это был настоящий фурор, это было огромное достижение, прорыв, понимаешь? — Нет, не понимаю, — категорично покачала головой Сьюзен. — Нельзя считать прорывом такую демократию! Да это и не демократия вовсе. Это власть многих. Многих, но не всех!       Хелен вздохнула, поняв, что с Грейс спорить просто бесполезно. Внук Посейдона осмотрелся. Улицы были пустые, а дома в большинстве своем заброшенными. — Почему здесь нет людей? — спросил парень. — Это «Внешний Керамик». Раньше он был заселен, но сейчас район служит кладбищем. Здесь хоронят афинян, павших в бою. — Очень позитивно, — констатировал Джексон и сглотнул. — Улицы такие странные, — задумчиво пробормотала Сью.       Майкл молча согласился с ней. Улицы были не прямые, как в любом нормальном городе, а извилистые, неправильной формы, как лабиринт. Заблудиться тут — минутное дело. — Да, улицы Керамик очень кривые, — Хелен кивнула, — поскольку большинство домов возводилось как небольшие постройки, а уже потом, по мере роста возможностей к ним пристраивались дополнительные помещения. От этого жилища имели неправильную форму.       Парень старался смотреть только вперед, чтобы ненароком не наткнуться на чью-нибудь могилу. Чтобы отвлечься, он снова стал слушать Хелен, которая с необычайным одушевлением рассказывала про гречанок. — Женщины в Древней Греции, как и во многих других древних обществах, по положению признавались гораздо ниже мужчины. В Греции женщины были полностью отстранены от публичной жизни, они не имели гражданских прав, не распоряжались своим имуществом, находясь целиком под опекой мужчин. Женщина не могла выходить на улицу, вся ее жизнь вращалась вокруг дома и семьи.       Сьюзен поджала губы. — Ну конечно! Для мужчины его жена были лишь первой среди служанок.       Джексон только посмеялся про себя. Вскоре тема положение женщины в обществе исчерпала себя, и безустанная Хелен принялась рассказывать что-то про Солона и демократию. Кто такой Солон Майкл представлял довольно смутно, поэтому просто отключил слух. Такой трюк он постоянно проделывал с мамой, когда она в очередной раз просвещала его в плане классицизма и барокко. И когда это случалось, парень напускал на себя умный вид, изображал заинтересованность, а сам думал о чем-нибудь другом. Так он поступил и на этот раз. До его слуха доходили лишь обрывки фраз.       Они брели по заброшенным улицам, прятались от палящего солнца в тени домов. Майкл шел немного позади, что давало ему возможность незаметно наблюдать за Грейс. Она шла, о чем-то задумавшись, и не столько слушала подругу, сколько делала вид. — … они ценили известность и славу гораздо больше, чем богатство. Их конечной целью в жизни было обессмертить своё имя.       Майкл дорого бы заплатил за возможность залезть к ней в голову и узнать, о чем она думает. О чем-то невеселом, если судить по её взгляду. Ему хотелось обнять её, растормошить, заставить улыбнуться, но здравый смысл и чувство самосохранения подсказывали, что если он попытается осуществить что-либо из вышеперечисленного, то Грейс достанет лук и стрелы и сделает из него решето. — …к 750 году до нашей эры, а в 5 веке до нашей эры греческий мир достиг экономической вершины. Этот период известен также как «классический период»…       Поэтому он плелся сзади, рассматривая волосы, собранную в эту странную, но красивую греческую прическу, прямую спину, узкие плечи, тонкие и хрупкие на первый взгляд руки. Он смотрел на все это и почему-то злился. Злился так, что хотелось ударить стену, стесать костяшки в кровь, чтобы хоть как-то разрядится. На ум невольно пришла ссора на Олимпе из-за… Боги, да он и имя-то её не помнил. Вроде, это было из-за Милы. Да, она позвонила ему, сработал автоответчик, а в этом время Сьюзен была в их комнате. Тогда они так поссорились! Каким далеким теперь это все казалось, будто прошло не два месяца, а два десятилетия. — Майкл, ты меня совсем не слушаешь!       Майкл вздрогнул и недоуменно уставился на Хелен. — Ты что-то сказала? — О чем я и говорю! Ты не слушаешь меня. — Что? — парень изобразил удивление. — Конечно слушаю! Ты так интересно рассказываешь! — Да? Ну и о чем я говорила? — О… — Джексон потер лицо руками, изо всех сил напрягая мозг, — об урнах. Наверное, греки были очень чистоплотными.       Хелен секунду смотрела на парня, как на полного идиота, а потом рассмеялась. — Об урнах для голосования! Каждый голосующий опускал в урну бронзовый диск, чтобы засвидетельствовать своё решение. — Да-да, невероятно интересно.       Забавно, как бы повел себя его знаменитый отец, окажись он на месте своего сына. Конечно же он нашел бы выход из положения через пять минут, благополучно вернулся в Америку, при этом даже не вспотев. Он же настоящий герой! Не то что его жалкий сын. Майкл сам удивлялся, как быстро его мысли меняли направление, но о легендарном Перси Джексоне он думал довольно часто после случая с неудачным купанием. До приезда в Лагерь Полукровок он и подумать не мог, что его папаша такой крутой чувак, которого знает каждый сатир. Но в Лагере ему об этом старательно напоминали, так старались донести, что его отец — герой! Ха-ха, как здорово! Когда он проходил по школьному коридору, девчонки кидали на него многозначительные взгляды, перешептывались с подружками, обсуждая его кубики и скулы, парни уважительно поглядывали со стороны, кивали ему. В старшей школе Майкл — популярный парень, пловец, душа компании, местная знаменитость. Но в Лагере его знали не как крутого парня с обворожительной улыбкой, а как сына Перси Джексона. Когда он проходил мимо, шептали не «Это же Майкл Джексон!», а «Это же сын Перси Джексона!». Каждый житель Лагеря тыкал его носом в то, что он сын самого Перси Джексона. Спасибо, а то он не в курсе.       Когда они с ребятами только заехали, все только и твердили «Дети Великой Семерки!», но спустя время они перестали быть детьми семерки. Они стали обычными ребятами, и каждый чем-то отличился. Сьюзен теперь знали, как первую лучницу Лагеря, Сару — как главного строителя корабля, Эмму — как до чертиков пугающую девочку, а Калеба — как самого неуклюжего в мире парня. Но Майкл так и остался всего лишь сыном Перси Джексона.  — … с ним все в порядке? — Я не знаю. Эй, Майкл! Не реагирует. Пощечину ему дать, что ли… — Джексон! — А? Что? — Майкл резко затормозил, едва не врезавшись в Сьюзен и Хелен. — Очнулся, — Сьюзен закатила глаза и отвернулась. — Это вы о ком? — не понял парень. — О тебе. Ты отключился, — объяснила Хелен. — А, ясно. Почему мы стоим?       Сьюзен резко повернулась и вскинула брови, в её взгляде читалось: «Серьёзно, Рыбьи Мозги?». — Мы решили купить немного еды, а заодно расспросить про дорогу. Тут запросто можно заблудиться. — Гм… Отличная идея.       Майкл осмотрелся по сторонам, ища, к кому же подойти. — Как насчет вон того старичка? — предложила Хелен.       Пожилой мужчина напоминал джина на пенсии — белоснежная борода по колено восполняла отсутствие волос на голове, кустистые брови почти полностью скрывали водянисто-серые глаза-бусинки, сморщенное, как печеное яблоко, лицо дышало добродушием и спокойствием. Если у кого и спрашивать дорогу, так у этого почтенного человека. — Держитесь позади меня, — с напускной уверенностью сказал Майкл.       С каждым шагом его паника росла. Он же настоящий профан в греческом! Как он сможет связать два слова, если все, что он знает, что топики про старшую школу?! Как же будет добрый день? Добрый день… Аид, он не помнит таких элементарных вещей! Добрый день… День добрый… «καλημέρα», точно! — Добрый день, уважаемый, — стараясь скрыть дрожь в голосе, произнес Джексон. Спиной он почувствовал насмешливый взгляд Сьюзен и приободрился.       Старик изумленно застыл, не зная, что ответить юноше, назвавшем его «уважаемым». — Не подскажете нам дорогу до… — Майкл запнулся, забыв название. — Агоры, — подсказала Хелен.       Грек с возрастающим удивлением по очереди взирал на каждого путника. Майкл поморщился. Какая оплошность со стороны Хелен! — Простите мою, э-э, рабу, она совсем забыла о п-правилах, эм, ну, приличия, — внук Посейдона изобразил досаду и бросил на Хелен рассерженный взгляд. — Я совсем… недавно приобрел их двоих у одного чу-у-жестранца, так тот их совсем, как это… распустил, вот. Вот, теперь мучаюсь.       На лбу у Майкла появилась испарина. Он и подумать не мог, что настолько плох в греческом! Майкл делал паузу через слово, силясь вспомнить следующее. И он даже не уверен, что правильно подобрал все слова. Эта небольшая реплика стоила ему таких усилий! Но, несмотря на заикания Майкла, мужчина, кажется, все понял. Он неодобрительно посмотрел на девушек и сочувственно кивнул Майку.       Хелен кусала губы, чтобы ненароком не улыбнуться. Вот значит, какое действие оказала её лекция про положение женщин в обществе. Браво, Майкл. Сьюзен же буквально задыхалась от злости. Наглец! Назвал её рабыней! Ну уж он у неё получит, когда весь этот спектакль закончится! — Так вы не подскажете, как нам пройти к Агоре? — повторил свою просьбу Майкл, входя в роль. Это предложение парень произнес без запинки и явно этим гордился. — Вам придется долго идти! Целый день, не меньше. Не лучше ли купить осла? Так вы доберетесь вдвое скорее. У моего знакомого есть отменный осел, я могу вас отвести к нему.       Майкл растерянно заморгал. Пожилой грек говорил так быстро и так коверкал слова, что парень не понял ничего, кроме слова «осел». Неужели старый хрен его назвал ослом? Но в чем он просчитался? Что сделал не так?!       Сьюзен увидела, что Майкл намерен только стоять как истукан и пялиться на мужчину. В любой другой ситуации, она бы ни за что не пришла ему на помощь после того, как он назвал её рабыней, но сейчас ситуация совсем иного рода. Она не может из-за гордости провалить задание. Ну и как там ведут себя рабыни с хорошими манерами? Заикается через слово и смотрят себе под ноги? Пусть будет так. — Мой господин не столь богат, чтобы купить осла. Не могли бы вы указать нам дорогу, или показать ориентир.       Майкл кинул изумленный взгляд на Сьюзен. Она говорила на греческом, как на своем родном английском. И кажется, без труда понимала бормотание этого старого идиота. — Не столь богат? Так пусть выменяет одну из вас на осла, раз от таких дурех, как вы, нету проку.       Сьюзен почувствовала, как по рукам пробежал электрический ток. Несносная эпоха! Променять живого человека на осла! Расцвет демократии? Оно и видно! — Мы подарок его сестре, нас ни в коем случае нельзя продавать или обменивать. Так как нам пройти к Агоре? — с трудом подавляя гнев, сказала Сью.       Майкл наморщил лоб, стараясь вникнуть в слова. Некоторые понимал, но не мог связать их в предложения и понять смысл реплик. Сьюзен явно была чем-то недовольна, а старик сочувственно улыбался Майклу. И о чем они говорят? — Ориентируйтесь на Парфенон. Идите прямо, если собьетесь, спросите у кого-нибудь дорогу. Но идти вам будет это тяжело. Я все еще советую твоему господину обменять кого-нибудь из вас.       «Идиот, — подумала Грейс про себя, — „Спросите у кого-нибудь дорогу“. А мы по-вашему чем сейчас занимаемся?!» — Спасибо, — выдавила девушка. — Не знаете, где нам можно будет подкрепиться перед дорогой? — Да тут на каждом углу бабы торгуют едой. Взять хотя бы Аминту. У неё самый вкусный сыр на этой улице. Идите прямо, потом три раза навело повернете и встретите ее. Она женщина тучная, мимо неё вы не пройдете. — Спасибо, — сказал Майкл и пошел прочь. — Вовремя ты опомнился! — проворчала Сьюзен, когда они отошли на достаточное расстояние.       Майкл промолчал, буровя взглядом землю. Он с трудом сдерживался, чтобы не закричать на Грейс. — Майкл, я с тобой разговариваю! — девочка подошла к нему вплотную. — Мои поздравления. — Ты можешь быть серьёзным? Хоть когда-нибудь?! — Грейс, прекрати вести себя так, будто ты королева, а я твой придворный шут, — голос Джексона был как никогда спокойным, от чего Сью бушевала еще сильнее. — А как мне себя с тобой вести? Как с кронпринцем? Отлично! Ваше Сиятельство, соблаговолите ответить на вопрос, какого Аида это было?! С каких пор я твоя рабыня? — Угомонись ты уже, — Майкл поморщился, — это первое, что пришло мне в голову. Может хватит цепляться к словам? — Думаю, Майкл просто внимательно слушал мою небольшую лекцию о гречанках. Он запомнил, что обычно девушки не выходили на улицу и решил, что мы можем вызвать лишние подозрения, поэтому и соврал, что мы его рабыни. Нам стоит лишь похвалить его за то, что не растерялся, да и получилось правдоподобно, — Хелен примирительно улыбнулась. — Но к этой хитрости можно больше не прибегать. На улицу не могли выходить только богатые женщины, бедные же были вынуждены делать это, чтобы торговать, закупаться продуктами, приносить воду и многое другое. — Я не могу понять, зачем ты вообще полез туда? Ты же на греческом и двух слов связать не можешь!       Хелен поджала губы. Сьюзен не знала и не могла знать, что этими словами надавила Майку на больную мозоль. Иногда ей бы не помешало лишний раз придержать язык за зубами, но она так зла на Майкла и весь мир, что совершенно не понимает, что говорит. Прайс послала другу предупреждающий взгляд, взяла Сью под руку и увлекала за собой вперед по улице. — Я ужасно проголодалась, а ты, Сью? Думаю, еду у Аминты стоит купить тебе, на греческом ты говоришь свободно, и это не составит тебе труда.       Майкл шел чуть позади, стараясь держать от Грейс подальше, чтобы немного успокоиться. Он знал, что обложался, и ей совсем необязательно напоминать ему об этом. Иногда она просто несносна.       Путешественники во времени шли вперед по тесным, грязным, неправильной формы улочкам. Гончары работали прямо на улицах, стеллажи с посудой стояли вдоль домов, босые дети играли в салочки. Майкл видел, в какой восторг эта картина приводит девочек. Это выдавали горящие любопытством глаза, широкие улыбки, то, как они вертели головой, стараясь запечатлеть в памяти каждую деталь этой бурлящей жизни. Жизнь здесь действительно била ключом, и Керамик чем-то напомнил Майклу Нью-Йорк — такой же шумный, грязный, многолюдный город. Он понимал, что должен ценить каждую минуту, проведенную здесь, что это возможно дар, а вовсе не наказание, что он должен, так же как девочки, рассматривать здесь каждый камень и кусок глины. Но не мог. Он смотрел на все это и не видел. Перед глазами раз за разом возникал насмешливый взгляд Грейс, а в ушах звучал его собственный ломанный греческий. И зачем он только полез спрашивать дорогу? Почему не предоставил это Хелен, которая говорит на греческом с рождения? Ему нужно было доказать, что он тоже чего-то стоит. И он провалился. С громом, треском, фейерверком.       Прямо над ухом раздался ох Сьюзен и визг Хелен. Как ошпаренные, девочки отлетели в сторону и едва не сбили Майкла с ног. В окне дома скрылась гречанка с теперь уже пустым ведром. Джексону очень хотелось рассмеяться. Ситуация казалось очень комичной, но он увидел лица девчонок, на которых отразилась смесь испуга с отвращением, и сдержался. — Замечательно, — поморщилась Сью, — меня только что чуть не окатили помоями. — Такую штуку, как канализацию еще не изобрели, — Хелен, придя в себе, пожала плечами. — Отходы обычно выплескивали прямо на улицу. — Теперь буду держаться от окон как можно дальше.       Майкл все же позволил себе фыркнуть. Сьюзен напряглась, но никак не отреагировала. — Если я правильно поняла того пожилого грека, за поворотом налево мы встретим эту торговку и сможем купить поесть, — заметила Прайс, чтобы поднять боевой дух. — Отлично, — сухо заметила внучка Зевса, стоя к юноше спиной. — На этот раз говорить буду я, а не ты, Майкл. — Ты не превратишься в камень, если взглянешь на меня, — фыркнул парень. — Было бы на что смотреть, — отозвалась Грейс, все так же, не поворачиваясь. — А, ну значит, я уже недостаточно хорош для тебя, да? Куда мне до здешних атлетов! Как думаешь, целуются они так же классно, как я? Пойди, проверь, потом расскажешь. С твоими-то способностями к коммуникации это не составит труда.       На этот раз Сьюзен посмотрела на Майкла. Её щеки были залиты румянцем, хотя Сью редко краснела, а лицо перекошено от ярости. Майклу стоило бы испугаться, почувствовать вину, угрызения совести и что-нибудь еще, но ничего, кроме мстительного удовольствия, он не ощущал. Что, думала, она одна умеет делать больно? Так получай же. — Ребят, — Хелен попыталась привлечь к себе внимание, но никто даже не шевельнулся. — Это ты у нас меняешь девушек как перчатки, — прошипела Сьюзен, с ненавистью глядя на парня. — Что-то не припомню, чтобы это тебя когда-либо волновало. — Конечно же меня это никогда не волновало! Мне же всегда было плевать на тебя! — с явным сарказмом в голосе воскликнула Сьюзен и всплеснула руками.       Некоторые гончары побросали свою работу и теперь с изумлением смотрели на двух молодых людей, так эмоционально говорящих на незнакомом языке. Хелен почувствовала, что задыхается. — Ребят! — А разве не так? — Майкл поднял одну бровь. — Ты всегда стремилась всех убедить в том, что тебе плевать на меня.       Сьюзен закрыла лицо руками и топнула ногой. — Ну почему все парни такие тупоголовые идиоты?! — Ну прости, что я не умею читать мысли! — Майкл развел руками в сторону. — Походу все наши ссоры именно из-за этого! Извини! Довольна? — Ребят! Что-то мне нехорошо… — Да, конечно я довольна! Я счастлива! — Я счастлив, когда ты счастлива. — Не сомневаюсь. — Сьюзен! Майкл! Кажется, я сейчас упа…       Хелен как-то странно обмякла, глаза её закатились, и девочка лишилась чувств. Удар головой о грязную мостовую удалось избежать благодаря реакции Майкла, подхватившего девочку.       Медленно, как завеса, опустилась темнота. Сквозь неё, сначала тихо и неразборчиво, но с каждым словом все громче и четче, доносился голос, такой знакомый, такой… родной. -…расстаемся навсегда. Ты забудешь все, чем жила эти семь лет. Ты забудешь своих друзей, свой дом, ты забудешь меня. Но знай, что я тебя не забуду. Не забуду ни на секунду, слышишь меня? Я буду помнить тебя, просыпаясь, буду помнить, засыпая, буду помнить тебя каждое мгновенье своей жизни, и перед смертью твоё имя будет последним, что я произнесу. Я буду неустанно молиться богам, чтобы они были милостивы к моей девочке, моей дочке.       Темнота отступила, рассеялась. Но глаза застилала завеса тумана, было видно лишь очертания, силуэты — мужская фигура, очаг с огнем, виноградник. Странное чувство охватило Хелен целиком, ей казалось, что сердце сжали тиски. На какое-то время она забыла, как дышать и просто пыталась понять, что с ней. Почему ей так плохо? Почему так страшно? — Я не хочу, — дрожащим от слез голосом сказал кто-то. Голос явно принадлежал ребенку, девочке. До ужаса напуганной девочке. — Я тоже не хочу этого, Хероу, — мягко сказал мужчина, чье лицо Хелен никак не могла рассмотреть. Он попытался погладить девочку по щеке, но она отскочила. — Нет! Не трогай меня! Ты лжешь! Зачем ты отсылаешь меня? Зачем? Зачем? Я не хочу! Не хочу! Не хочу!       Рыдание вырвалось из груди девочки, она заплакала так, что кровь застыла у Хелен в жилах. Она никогда не видела более несчастного ребенка, чем малышка Хероу. Хелен почему-то чувствовала всю ту боль, что заставляла девочку захлебываться в собственных слезах. — Мне страшно, папа! Мне страшно! Мне так страшно!       Все её тело сотрясали рыдания, она тихонечко подвывала, размазывая слезы по щекам. Мужчина стоял, опустив голову, не в силах смотреть на это. — Пожалуйста, папа, не отдавай меня им! Не отдавай меня маме! Папа, прошу тебя! Прошу!       Она всхлипывала, повторяя одно единственное слово — «прошу». Хелен хотела избавиться от этого. Хотела покинуть этот кошмар, но чувствовала себя заточенной внутри этой девочки. Она перенимала всю боль Хероу, ощущала каждой клеточкой страх, отчаянье, ужас перед неизвестным. Почему он не успокоит её? Почему не обнимет? Не утешит? Почему он просто стоит?! От бессильной злобы хотелось топнуть ногой, но она не могла пошевелиться. Скорее бы это закончилось. Хелен не хотела это чувствовать, не хотела ощущать себя беспомощной маленькой девочкой, что отдавали куда-то. Выбраться из кошмара. Выбраться. Как угодно. Лишь бы это сковывающее чувство страха прошло. — Хероу, — тихонько позвал мужчина, но девочка не реагировала. — Хероу. — Хероу! — Хероу, очнись! — Хелен, очнись! — Хелен!