***
Церемония бракосочетания прошла скромно. Точнее, её вообще не было. Лорд призвал Долохова к себе в поместье Рэддлов спустя пару дней. Антонин только хмыкнул на выбор места. Тщеславие и снобизм Лорда когда-нибудь доведут его до могилы. До настоящей могилы, из которой уже никогда не выбраться. Не будет никаких вариантов, во всяком случае тем способом, которым Лорд делал это раньше нельзя будет воспользоваться. Долохов поймал себя на мысли, что ему стал отвратителен Рэддл и его идеи. И он был бы не прочь увидеть его смерть. Для многих это стало бы настоящим облегчением. Но Лорд был здоров и полон сил, и в ближайшее время не собирался умирать естественным манером, присущим всем благочестивым магам. Мог ли кто-то его убить? Вряд ли. Желали убить, конечно, многие. Взять хотя бы эту Грейнджер, подружку навязшего на зубах Поттера. Но по-настоящему убить не хватит ни у кого духу. Слишком страшно, слишком опасно, слишком велика вероятность, что сам окажешься мёртв. Было несколько неосмотрительно со стороны Антонина думать о таких вещах, глядя в глаза Лорда, но он решил, что семи смертям не бывать, а одной не миновать. Рэддл смерил его ничего не выражающим взглядом и подал ему зачарованный браслет, который Антонин должен был надеть на щиколотку Грейнджер. Пока он разглядывал вещицу, в зал втолкнули еле стоящую на ногах Грейнджер. Руки её до сих пор были закованы в кандалы. Она обвела присутствующих ненавидящим взглядом и резко дернула подбородком, остановившись на Долохове. Он лишь поморщился, сжимая в ладони браслет, и чувствуя неприятную волну ужаса, поднимающуюся вверх по его руке. Антонин представил себе, что ему придётся терпеть этот взгляд всю оставшуюся жизнь. Или не придётся, если он прикажет ей. Эта мысль его немного успокоила, и волна ужаса отхлынула. Он подошёл к пленнице и надел браслет на её правую ногу. Украшение тут же уменьшилось до необходимого размера. Теперь снять его не представлялось возможным без посторонней помощи. Антонин пронзительно посмотрел на Гермиону, ища в её глазах огонек неповиновения. — Даже не думай его снимать, — предупредил он, схватив её за подбородок. — Браслет накажет тебя за попытку это сделать. Не в нём вся сила, он лишь твой рабский ошейник. Пока я жив, его магия будет тебя… оберегать. Гермиона дернулась из его рук и презрительно хмыкнула. По её лицу Антонин понял, что она не верит ему. Она всё равно попробует. «Ну и прекрасно, — раздраженно подумал он. — Пусть проверяет. Мне нет никакого дела до этого». Он схватил её руку, и кивнул Лорду, намереваясь трансгрессировать. Гермиона еле заметно вздрогнула, но руку не вырвала, и Антонин молча взмахнул палочкой. Через секунду они уже стояли в просторной гостиной бывшего поместья Крэббов, в которой уже не было странного удручающего портрета бывших владельцев. Долохов дернул Гермиону на себя, и она обожгла его холодным взглядом. — Плевать я хотел, чем ты будешь заниматься, но сделай так, чтобы не попадаться мне на глаза. Поняла меня? — он тряхнул её за плечо. Гермиона молчала. Антонин тяжело вздохнул. — Похоже, ты не знаешь что такое Matrimonium coronam, а я не собираюсь объяснять. Тебе придётся узнать всё самой. Как только сделаешь что-то не то, ты сразу узнаешь об этом. Знания придут к тебе вместе с болью. Запомни только одно: если я что-то приказываю, то ты это выполняешь. Ты просто не сможешь не выполнить. Таково действие Matrimonium coronam. И если я что-то прошу сделать по-хорошему, то тебе это лучше сделать, не дожидаясь пока я прикажу. Я в последний раз спрашиваю, ты всё поняла? — Да, — выдавила из себя Гермиона, совершенно безжизненным голосом. Долохов кивнул и отпустил её, отступив на шаг. — Можешь выбрать себе любую комнату в доме, — устало падая в ближайшее кресло, махнул рукой Антонин. — А теперь оставь меня. Гермиона, затравленно озираясь, попятилась спиной к дверям, не веря, что её просто отпустили. Через секунду дверь за ней захлопнулась. — Поппи, я хочу виски! — рявкнул на всю гостиную Антонин, устало потирая глаза. _________ *Matrimonium coronam — брачный венец.1. Он устал
11 октября 2014 г. в 21:53
— Та самая подружка Поттера? Это Грейнджер? — недоверчиво и с брезгливым отвращением разглядывая Гермиону, спросил Лорд. Малфой кивнул. — Я ожидал увидеть более… опытную волшебницу. Не подозревал, что такая, как она может доставить столько хлопот, — Лорд на секунду замер, испытующе заглядывая Гермионе в глаза, а потом хлопнул в ладоши, довольно ухмыляясь. — Настало время наградить достойных.
Темный Лорд обвёл взглядом зал, наполненный Упивающимися, и задержал взор на мрачной высокой фигуре, стоящей позади всех.
— Антонин, подойди ближе, — поманил Рэддл. Фигура неспешно отделилась от стены, и, протискиваясь сквозь толпу, хромая на правую ногу, вышла в круг тусклого света. Это был пожилой господин, потрёпанного вида, с чёрными вьющимися волосами, которые уже успела тронуть патина неумолимой старости. Лицо его, ещё хранившее черты аристократичности и благородства, давно огрубело, его прорезали глубокие морщины. Не успев произнести ни слова, он сумел всем своим видом показать, что его тяготит присутствие здесь, и лучше бы он остался дома. Его брови, словно грозовые тучи, наползли на переносицу, делая его тёмные глаза ещё более немилосердными и холодными. Тёмный Лорд секунду молчал, оценивая своего соратника, и продолжил: — Я намерен одарить тебя первым, ибо ты и был одним из моих первых и самых преданных последователей. Я отдаю тебе её. — Лорд указал на Гермиону, скованную цепью, будто бешеное животное, и стоящую на коленях в центре зала. — Она была правой рукой Поттера, ты её заслужил.
— Благодарю, мой Лорд, — тот, кого назвали Антонином, поклонился, сжимая кулаки и ещё больше хмуря брови. Выпрямившись, он кинул взгляд, полный презрения и отвращения, на девушку.
— Не слышу в твоём голосе истинной благодарности, — сумрачно сказал Рэддл. — Ты чем-то недоволен?
— Нет, мой Лорд, я доволен всем, — ответил он, тихим, едва ли не раздражённым голосом, но вовремя спохватился и попытался изобразить улыбку, но вышла лишь болезненная гримаса.
— Прекрасно, — ответил Лорд, будто не замечая это мизансцены, лицо его осталось спокойным. — Сейчас мы узнаем, довольна ли она, — Лорд ткнул в Гермиону пальцем, — своей участью. Роули, сними с неё Silencio.
Названый Антонином устало потёр лоб и с трудом подавил желание вздохнуть. Патетичность и театральность Рэддла его раздражала. Он не любил спектакли ещё с юности, когда отец его насильно таскал в Мариинку.
— Сейчас, мой Лорд, — подобострастно оскалился Торфинн и не смог промолчать: — Поздравляю тебя, Долохов. Тебе досталась та ещё штучка. Мы еле её скрутили. Под конец она совсем озверела…
— Роули, — повысил голос Рэддл.
— Простите, мой Лорд, — Торфинн испуганно сжался и поспешно замахал палочкой. — Finite.
— Итак, грязнокровка, что ты думаешь о своём положении? — Гермиона и не думала отвечать, она прожигала Лорда гневным непокорным взглядом. Он растянул губы в ухмылке. — Если не будешь говорить, то я попрошу твоего… — Лорд на секунду замолчал предвкушая негодование девушки, и продолжил: — хозяина развязать тебе язык. Он истинный мастер пыток. Виртуоз. Да, Антонин?
— Вам лучше знать, мой Лорд, — сухо ответил Долохов, переступая с ноги на ногу.
— Тебе повезло, грязнокровка, — улыбнулся Лорд, его носовые щели раздулись, — он очень скромен.
Гермиона, в оцепенении, продолжала молчать, стараясь подавать внутренний страх, уже царапавший её когтистыми мерзкими лапами, оставляя на ней ужасные отпечатки. Она до сих пор не могла поверить, что всё кончено; что все, кого она знала, погибли. Ей самой чудом удалось остаться в живых. Они проиграли эту войну. Мир для неё навсегда сдвинулся с места. Но, если так уж случилось, что она попала в руки к врагу, то лучше погибнуть, чем сдаться окончательно.
— Прекрасно! — зловеще протянул Рэддл. — Ты могла бы избежать лишней боли, но, видимо, тебе недостает разумения. Антонин, прошу.
Рэддл манерно взмахнул кистью, указывая пальцем на девушку.
— Извините, мой Лорд, но что-то у меня пропал интерес к такого рода развлечениям, — мрачно изрёк Долохов, разглядывая затейливый рисунок паркета. — Попросите кого-нибудь другого.
Упивающиеся, все как один, замерли, ожидая грома и молний. Лорд непременно наказывал за такую невообразимую дерзость. Но он лишь недобро усмехнулся, потянув носом воздух.
— Я вижу, что ты устал, Антонин, — спокойно сказал Рэддл, поправляя рукав мантии. — Видимо, ты стал староват для такой работы. — Он расстроено вздохнул и покачал головой, будто собирался принять решение, не приносившее ему душевного спокойствия. — Возможно, ты хочешь уйти на покой? Тогда, мой… друг, я обеспечу тебе спокойное и безбедное существование.
— Делайте, как посчитаете нужным, мой Лорд, — безразлично ответил Долохов.
— Прекрасно, — оскалился Темный Лорд. — Я сделаю тебе ещё два подарка. Я заключу брак между тобой и мисс… Грейнджер. Но не обычный. Я ведь не хочу, чтобы она причинила тебе вред, — Рэддл мерзко улыбнуться. — Это будет Matrimonium Coronam*.
— Но, мой Лорд… — нервно дернув кончиком губы, сказал Антонин, и недоумённо посмотрел на него. — Это же… рабство.
— Можешь не благодарить, — отмахнулся Рэддл с таким видом, будто его забавляла реакция Долохова, и обернулся к Грейнджер, оскалившись. — Что скажешь, грязнокровка? Ты будешь хорошей женой?
— Я лучше умру, чем пойду на это, — прошипела Гермиона, с отвращением разглядывая худосочную фигуру Лорда.
— Ох, уж эти гриффиндорцы, — покачал головой Лорд и театрально закатил глаза. — Они не понимают, когда стоит прекратить сопротивляться. Думают, что смогут выкрутиться из любой ситуации, имея за пазухой лишь тупое упрямство и бесшабашную смелость. Где сейчас ваши друзья, мисс Грейнджер? — Он выразительно посмотрел на Гермиону. — Правильно. — Кивнул он, наблюдая, как хмурая тень набежала на лицо девчонки. — Но туда ты ещё не скоро отправишься, как бы ты этого не хотела. Думаешь, если тебе не жалко собственной жизни, то всё кончено? Нет! — Торжествующе объявил он и расхохотался. — Есть люди, чья смерть опечалит тебя больше, чем брак с Антонином.
Гермиона замерла, с ужасом догадываясь, о ком говорит этот уродливый недочеловек.
— Да, мисс Грейнджер, вы слишком ценный трофей, — Рэддл всё ещё улыбался, но в глазах его читалась холодная ненависть. Гермиона, оторопело смотрела на него, и не могла поверить, что дело приняло такой ужасный оборот. Лорд прошелся по залу туда-сюда, что-то обдумывая. Остановившись напротив девушки, он спросил: — Роули, ты был в Австралии?
Антонин бросил взгляд на Грейнджер. На её лице застыла маска ужаса, глаза остекленели. Он почувствовал липкий страх, источаемый ей. Страх густыми волнами дрожал вокруг её скрюченной фигуры, будто горячий воздух.
— Нет, мой Лорд, — широко улыбнулся Торфинн.
— У меня есть отличный повод, чтобы отправить тебя туда, — Тёмный Лорд, не сводил глаз с Гермионы, наблюдая, как она всё больше бледнеет. Долохов предпочёл отвести взгляд от неё, мрачно разглядывая стену, переступая с больной ноги на здоровую. Флитвик был чертовски хорошим дуэлянтом.
— Всё, что прикажете, мой Лорд! — неистово взвизгнул Роули и нетерпеливо шагнул вперёд.
— Что теперь ты скажешь, грязнокровка? — Лорд обратился к Гермионе.
— Я согласна на всё, — обреченно поникнув головой, ответила она. Её глаза потухли. Боль и глухая тоска заменили страх. Антонин в первый раз посмотрел на неё внимательно, кривя губы в презрительной ухмылке. Она была слабой. Слабой, и совершенно бесполезной для него.
— Вот и прекрасно, — довольно сощурился Рэддл и повернулся к Долохову. — А на десерт, Антонин, я дарю тебе поместье Крэббов, со всем имуществом. Оно им всё равно больше не понадобится.
Тёмный Лорд гадко рассмеялся, довольный собственной шуткой. Упивающиеся, не зная, как реагировать, нестройно засмеялись, но смех их больше напоминал кашель астматика.
— Благодарю за всё, мой Лорд, — поклонился Долохов, кидая на Гермиону ещё один полный презрения и омерзения взгляд.
— Теперь, Малфой, ты получишь то, что заслужил…
Лорд продолжил свой моноспектакль, но Антонин уже не слушал. Происходящее больше не вызывало в нём интереса. Он, хромая, поплелся обратно в конец толпы Упивающихся, не слишком довольный нежданными «подарками» Лорда. Трофеи с гнильцой, да ещё и Matrimonium Coronam*. Он не знал, что ему делать с Грейнджер. Антонин действительно устал, и возможно был слишком стар для таких вещей. Конечно, шестьдесят лет для мага — это не возраст. Если бы двадцать из них он не провёл в Азкабане, то, возможно, Антонин чувствовал бы себя гораздо лучше, и у него было бы больше поводов радоваться долгожданной победе. Но выигранная война принесла только опустошение. Глухая щемящая тоска внутри и полное безразличие. Возможно, стоило вернуться на родину, которая всегда его прощала и закрывала глаза на его грехи. Что ему осталось здесь делать? Превратить мир в жалкую пародию на самого себя? Утопить его в крови? Он был ребёнком войны, и война всегда была его спутником. Он ещё раз бросил взгляд на свой «трофей» поверх голов Упивающихся. Девушка всё так же сидела на полу, опустив голову, плечи её мелко подрагивали. Ещё бы! Она же досталась мерзкому убийце и насильнику, не щадившему ни женщин, ни детей. Бог знает, что сейчас она себе напридумывала. Антонин глухо рыкнул и отвёл взгляд.
«Сейчас бы пару порций виски», — уныло подумал он, прислонившись спиной к стене, с нетерпением ожидая окончания этого фарса.
Как только раздача трофеев, длившаяся казалось целую вечность, закончилась, Антонин немедленно отправился в своё новое поместье. Крэбб-Хаус встретил его недружелюбно, мрачно возвышаясь среди редких деревьев и тусклой совсем не по-весеннему коричневой травы. Казалось, будто время здесь остановилось ещё прошлой осенью, будто оно забыло, что на дворе май и пора бы природе, наконец, проснуться. Он оглядел грязно-коричневую громаду, с чёрными от времени кирпичами, свойственным лишь очень древним постройкам, и зашагал по гравийной дорожке, усыпанной старыми похожими на иссохший пергамент листьями.
Внутри дело обстояло не лучше. Утомительно мрачные зелёные стены, увешанные бронзовыми в патине канделябрами и тусклыми потрескавшимися портретами и миниатюрами. Некоторые из них ещё подавали признаки жизни, и люди на портретах изредка шевелились, то вздыхая, то поправляя складки платьев. Они провожали нового хозяина безразличными взглядами и вновь замирали, будто не желая расставаться с остатками сил. Антонин дошёл до бальной залы в неверном блёклом свете свечей и расстроено покачал головой. Потолок, когда-то украшенной живописными яркими сценками из жизни влюблённых парочек то сидящих в беседках, украшенных плющом, то на качелях, то прячущимися от купидонов — выцвел и местами обрушился. Лепнина, покрытая золотом, осыпалась. Паркет вздулся от влажности. Казалось, что Крэбб в последнее время не следил за своим поместьем.
Добравшись до гостиной, Долохов поджал губы. С центральной стены на него смотрели два последних поколения Крэббов. Оба представителя были изображены с непроницаемым выражением на лицах. Крэбб-старший сидел в викторианском кресле с высокой резной спинкой, а его сын стоял сзади. Если с первым Антонин был шапочно знаком, то второй — точная копия своего отца — совершенно ничем ему не запомнился. На лицах обоих не читалось и грамма ума; гладкие лбы с нависшими на глаза бровями; поросячьи маленькие глазки. Оставалось удивляться, как эти люди вели осмысленное существование. И кто та самоотверженная женщина, которой досталась незавидная участь быть для этих двоих женой и матерью. Что не удивительно, Антонин так и не нашёл ни одного намёка на её существование, что наводило его на мысль будто Крэббы обладают уникальной магической способностью — размножаться почкованием.
Долохов с содроганием думал о том, что ему предстоит здесь жить, да ещё и не одному. Что-то менять в этом доме — лишь понапрасну тратить силы. Крабб-хаус был настолько пропитан духом своих хозяев, что покраска стен в другой цвет вряд ли могла помочь. Даже заключение в Азкабане выглядело на этом фоне не таким уж неприятным отрезком его жизни.