Дом, где живет она

      — Ты уверенна, что нам это надо? — скептично переспросил Антонин, вышагивая по маленькой комнатке. — Я не знаю, не уверен, что это удачная идея?       — Но почему?! — воскликнула в очередной раз Гермиона, пытавшаяся донести до Долохова, что это действительно необходимо. Но вместе с тем она понимала, почему он не решается на такой ход. Она поджала губы, наблюдая, как Антонин мечется. — Нас всего двое. Неужели ты действительно веришь в то, что мы с тобой…? — она замолчала, напряженно разглядывая рассохшиеся половицы. — Что у нас хватит сил?       — У нас есть план, — резонно заметил Долохов. — И он хорош. Осталось подождать пару недель и…       — У нас есть только начало плана, — оборвала его Гермиона. — Следующим пунктом шла месть. Но как же мы её будем осуществлять?       — У нас будет какое-то время обдумать всё, — неуверенно пробормотал Антонин, останавливаясь около печки. — Мы сможем…       — Мы не сможем, — Гермиона выбралась из-под пледа и подошла к нему. — План изначально был сложным в исполнении. Нам с трудом удалось добыть нужные ингредиенты для зелья, и чудом досталась эта хижина. Всё не может строиться только на одной удаче, Гарри, — Гермиона потерянно замолчала, несколько раз моргнув. Последние слова были ей слишком знакомы, и она произносила их будто говорила уже тысячу раз. Да, наверное так оно и было. Удача и Гарри были неотделимы друг от друга, и его имя легко сорвалось с языка. Антонин серьёзно на неё посмотрел, и со вздохом произнёс:       — Ты это ему говорила, да? Много раз, наверно, повторяла.       Гермиона кивнула, чувствуя, как в сердце будто воткнули кинжал — безжалостный холодный кусок отполированного металла. Почему именно сейчас она вспомнила об этом? Она попыталась взять себя в руки и вернула разговор в прежнее русло:       — Вдвоем мы ничего не сможем. Послушай, нам необходима помощь, — она заглянула в его глаза. — Пару недель назад я не слишком была уверена, что у нас что-то может получится, но другого выхода у нас не было. Но с каждым днем я всё больше и больше убеждаюсь в том, что мы скорее всего погибнем так и не достигнув своей основной цели. Тогда в чём смысл затевать всё это?       Она всё ещё смотрела на Антонина, ища в нём понимание, но видела пока только сомнение.       — Нам нужны результаты. Если есть возможность привлечь на свою сторону новую силу, то я не вижу причин отказываться от этого, — Гермиона подошла и положила руку ему на плечо, и Антонин почувствовал щемящую тоску. С одной стороны он был согласен с ней, ещё одни руки им не повредят. Но их уже будет не двое, а трое. Привычная камерность их маленькой семьи сразу пропадёт, как только появится третий. Но мог ли он ставить свои личные предпочтения выше их с Гермионой жизней?       — Я тебя понял, — кивнул он, понимая, что уже согласился с ней, но всё же предпринял ещё одну попытку отдалить от себя это вторжение нового: — но Бруствер — аврор! Он откажется помогать мне.       — Мне не откажет, — серьёзно сказала Гермиона, отходя от него, и хрупкое единение тут же разрушилось. — То, что он аврор, нам только на руку. Нам необходимы профессионалы. Я знаю, что не настолько хороша, как кажется. Я не умею убивать. Ты опираешься только на силу. А Брувствер аврор, и этим всё сказано. Он знает толк в организации тайных операций, он возглавлял Орден Феникса после смерти Дамблдора. Да я бы его даже министром магии без раздумий назначила.       — Ну, хорошо, — Долохов кивнул, морщась, — этот аврор просто великолепен, ты убедила меня. Но как мы его будем искать? Он прячется, как и мы.       Гермиона улыбнулась и взмахнула палочкой. Через пару неудачных попыток ей всё-таки удалось вызвать телесного патронуса. Серебряная выдра юрко проплыла по комнате и замерла перед Долоховым. Антонин усмехнулся. Гермиона подошла к выдре и прошептала пару слов ей на ухо, взмахнула палочкой, и патронус вылетел наружу, тая в ночном заснеженном лесу.       — Если Кингсли всё ещё жив, то патронус найдёт его. А если с ним всё в порядке, то он обязательно ответит мне. Нам остается только подождать. Нам всё равно только это и остаётся. Зелье ещё не скоро будет готово.       — Мне кажется, ты поступила несколько необдуманно, — тактично заметил Антонин. — А если твой патронус увидит тот, кому не следует? Если ты выдашь его?       — Не думаю, что посреди ночи рядом с Кингсли может быть кто-то не тот, — самоуверенно заявила Гермиона.       ***       Через пару часов напряженного молчаливого ожидания, когда уже даже утомленный Антонин почти задремал у печи, в старую хибару ворвалась серебряная рысь и завопила голосом Бруствера:       — О, Мерлин! Гермиона? это ты?! Ты жива! Где ты сейчас?       Рысь растаяла в воздухе, а Гермиона с победно ухмыльнулась, красноречиво посмотрела на напряженного Долохова и спросила:       — Что дальше?       — Делай как знаешь, — отмахнулся Антонин. На душе у него было неспокойно.       — Хорошо, — кивнула она, всё ещё самодовольно улыбаясь. — Я приглашу его сюда. Пошлю патронуса к нему с просьбой аппарировать в Окворт, раз уж мы живем недалеко от него. А дальше мой патронус проводит его до нас.       — Разумно, — подтвердил Антонин, подходя к окну и разглядывая непроглядную тьму за ним. — А ты не думаешь, что первым делом, когда увидит нас вдвоем, он не попытается прикончить меня?       — Всё будет хорошо, — мягко улыбнулась Гермиона, посмотревшему на неё Долохову. — Ты на время спрячешься, а когда я с ним немного поговорю, то попрошу тебя вернуться.       — Черт, да у тебя на все есть ответы и решения, — проворчал Антонин, ещё не определившись с тем, что он на самом деле чувствует. — Но, знай, я этому человеку не доверяю.       — Думаю, это взаимно. Но я постараюсь всё исправить, — уверила его Гермиона. — наверняка, первым делом он проверит меня на разные подчиняющие чары. А когда он убедится, что я не под влиянием чар, мне будет не сложно убедить его.       ***       Ещё через пару часов Гермиона сидела в кресле у печки одна и с нетерпением ждала, когда Кингсли Бруствер распахнет дверь этой хилой хибарки. Антонин спрятался недалеко в лесу и ждал, когда Гермиона пришлёт за ним патронуса. Долохов немного поворчал, что мог бы и в доме спрятаться — наложив на себя дезиллюминационные чары затаиться в темном углу, но Гермиона настояла на прогулке по лесу.       Неожиданно для Грейнджер дверь с грохотом отлетела к стене, жалобно скрипнула и повисла на одной петле. В хлипкую хибарку тут же ворвался вихрь снега. Внезапно навалилась тьма. Гермиона, как ужаленная выскочила из кресла, спряталась за ним выставив вперёд палочку, готовая запустить Expulso. Наступила тишина. Какое-то время ничего не происходило, и Гермиона осторожно выглянула над подлокотником. В центре зала неподвижно возвышалась черная фигура, окутанная дезиллюминационными чарами.       — Мистер Бруствер? — позвала Гермиона. — Это вы?       — Ты здесь одна? — сурово спросила фигура, знакомым басом.       — Одна, — она выбралась из-за кресла и выпрямилась перед ним во весь рост.       — Finite Incantatem, — Бруствер снял с себя чары, разогнал тьму в хибаре, и устало, но радостно спросил: — Это и правда ты, Гермиона Грейнджер?       — Я, — дрожащим голосом подтвердила она и подошла ближе. Радостные чувства переполняли её.       Он схватил её и обнял по-медвежьи крепко. Гермиона почти плакала от внезапно нахлынувших чувств. Ей было очень нелегко поверить в происходящее.       — Проверьте меня на Imperius, — потребовала первым делом Гермиона, выбравшись из его объятий. Он оценивающе посмотрел на неё. — Так надо. Мои слова не должны вызывать у вас сомнений. Вы должны понимать, что всё это я говорю лишь по собственной воле и не под чьим-либо давлением. Вы должны полностью довериться мне.       — Хорошо, я доверяю тебе, — он взмахнул палочкой, отменяя возможные подчиняющие чары. Ничего не произошло. Кингсли выдохнул.       — Раз мы всё уладили, то прошу присаживаться, разговор будет долгий, — Гермиона первая села в кресло и добавила: — и шокирующий.       — Меня уже трудно чем-то удивить, — хохотнул Кингсли, падая на свободный стул.       — Поверьте, мистер Бруствер, у меня есть пару тузов в рукаве, — улыбнулась Гермиона.       — К чему вся эта официальщина? Кажется, мы в одной лодке и вполне можем обойтись без соблюдения формальностей. Так что называй меня по-простому на «ты», и выкладывай скорее свои карты.       — С удовольствием, — сказала Гермиона. — Только предупреждаю, не делайте поспешных выводов и уберите палочку. Здесь вполне безопасно. А я вызову третье лицо, которое будет участвовать в нашем разговоре.       Кингсли удивлённо приподнял бровь, но палочку всё же убрал, а Гермиона сотворила патронуса.       — Нам придётся подождать немного, — смущённо добавила она. — Я не знаю, куда он ушел.       — Он? — встрепенулся аврор, с надеждой посмотрев на Гермиону.       — Он, — утвердительно кивнула она, — но не думаю, что мы говорим об одном и том же человеке. Я предупреждала, что это вас, кхм, удивит немного.       — О, да, мистер аврор, вы будете в шоке, — хрипло каркнул Долохов из проёма распахнутой двери. — Мне казалось, что когда я уходил, дверь была вполне целой и болталась на обеих петлях. Reparo.       Антонин с невозмутимым видом взмахнул палочкой, превращая дверь из обломков обратно в целую. Кингсли резко соскочил со стула и направил палочку на Долохова, недобро щурясь. Он уже успел узнать одного из старейших и наиболее преданных слуг Лорда, и не мог поверить, что видит его перед собой. И только какая-то малость, не дающая ему покоя, останавливала руку Брутствера от Avada Kedavra. Может отсутствие соответствующей случаю реакции Гермионы была тому причиной?       — Доброй ночи, мистер Бруствер, — ощерился гнусный Упивающийся и подошёл ближе к аврору, протягивая раскрытую ладонь. — Антонин Долохов к вашим услугам.       — Ты! — взревел Кингсли, переводя неверящий взгляд с Долохова на Гермиону.       — Я предупреждала, что правда будет шокирующей, — тяжело вздохнула Грейнджер и выбралась из кресла, встав рядом с Долоховым. — Вы обещали мне доверять, Кингсли. Опустите палочку.       Аврор ещё секунду колебался, но всё же нехотя опустил руку, не переставая прожигать Долохова взглядом и готовясь мгновенно применить непростительное, стоило только тому совершить необдуманное действие.       — Неужели нельзя было без фокусов?! — с тревогой, перемешанной с гневом, спросила Гермиона, оборачиваясь к Долохову. — Он же мог тебя убить!       — У меня всё было под контролем, — самоуверенно заявил Антонин, скрещивая руки на груди. — Как в прочем и сейчас, но твоя забота обо мне льстит.       — О-о-о, — негодующе простонала Гермиона, злясь. Но Антонин нашёл её негодование очень милым и расплылся в улыбке, отчего Грейнджер была готова взорваться. Она до сих пор ещё не решила, как относиться к Долохову и какую роль он играет в её жизни. Их брак был фикцией, и она никогда не воспринимала их отношения всерьёз. Но как всё это объяснить Кингсли? Гермиона посмотрела на Брувствера, который, похоже, не ожидал чего-то подобного, поэтому просто молча уселся на стул и разглядывал их, пытаясь сложить одно с другим.       — Что здесь происходит? — наконец выдавил аврор, видимо, так и не придя ни к какому выводу.       — А на что это похоже? — спросил Долохов, явно провоцируя Бруствера. Гермиона, понимая, что разговор будет долгим и сложным, устало закатив глаза, отошла к печке.       — Я сейчас всё объясню, — буркнула она. — Если, хоть кто-то меня ещё слушает.       ***       Следующие пару часов, мрачнеющий от каждой неприятной новости всё больше Кингсли слушал историю о злоключениях «мерзкого» упивающегося и его упрямой не то жены, не то коллеги по несчастью. Брустверу казалось, что он сошёл с ума, ну, или мир встал с ног на голову.       -… и тогда я предложила пригласить тебя, Кингсли. Ну, а дальше ты знаешь, — развела руками Гермиона. Антонин, не мешавший Грейнджер излагать их историю и всё это время деловито разглядывающий то свои ногти, то аврора, криво ухмылялся.       — Вы состоите в браке… — потерянно пробормотал аврор, Долохова перекосила кривая ухмылка, словно он и сам не мог в это проверить, и смог выдавить из себя только многозначительное:       — Да уж.       Гермиона, было уже отошедшая за время своего рассказа, помрачнела и раздражённо сказала:       — Я же уже говорила, что он снял с меня браслет. Наш брак не настоящий.       — Настоящий, — мрачно ответил ей Кингсли, нехорошо погладывая на Долохова.       — Не смотри на меня так, — ответил на это Антонин. — Я говорил ей, что снятый браслет ещё ничего не значит. Была магическая клятва, а она нерушима. Нет на неё контрзаклятья, как бы мисс Грейнджер не хотелось этого. Так что только смерть разлучит нас.       — Я могу это устроить прямо сейчас, — угрожающе сказал Бруствер, поигрывая палочкой. — И тогда Гермиона будет свободной, как ей и хочется.       — О, ради Мерлина! — взмолилась Гермиона. — Я не хочу быть свободной!       Антонин ухмыльнулся, а Кингсли уже открыл рот, чтобы возмутиться, но Гермиона успела добавить:       — Такими методами.       — Вот видишь, — напыщенно заявил Долохов Брустверу. — Я не настолько плохой, раз она не хочет меня убивать. Тебе придётся смириться с таким положением вещей.       — Пожалуйста, — тихо пробормотала Гермиона, краснея, — давайте не будем больше это обсуждать. Мне неприятно об этом говорить.       — Хорошо, — ответил Кингсли, чувствуя неловкость и стыд. — Извини.       — Как скажешь, — будто безразлично отозвался Долохов, но Гермиона почувствовала, что он уязвлён. На пару мгновений ей стало жаль его, но она вовремя одёрнула себя, вспомнив, что он не достоин жалости, а их союз лишь временное решение. И, возможно, когда всё закончится, он понесёт заслуженное наказание. Если, конечно, всё закончится. Естественно она бы никогда не призналась себе, что не хочет снова сажать Антонина за решётку. Но пока она обманывалась справедливостью.       — Так что, Бруствер, ты с нами? -спросил Долохов, так и не дождавшись от ушедшей в себя Гермионы заключительных слов.       — Конечно с вами. Я не могу оставить тебя наедине с ней, — Кингсли оглянулся на Гермиону.       — Поздно спохватился, — ехидно заметил Антонин. — Мы уже два года женаты, почти месяц скитаемся, и несколько дней живём в этом доме. Вдвоём. Абсолютно одни. И она может постоять за себя, если надо.       — Вот чтобы ей не пришлось стоять за себя, здесь буду я, — припечатал Кингсли.       — Смотри, как бы мне не пришлось её защищать от тебя, — зло ответил Антонин. — Я ведь не знаю, что ты за человек и какие грязные мыслишки крутятся у тебя в голове.       — Да как ты смеешь! — соскочил со стула аврор, весь пыша гневом, но Долохов невозмутимо смотрел на него со своего места.       — Кингсли, не надо! — выкрикнула Гермиона, тоже соскакивая с места и не зная к кому из этих двоих бежать. То ли защищать Антонина, от нападок аврора, то ли останавливать Кингсли. — Разве не видишь, что он тебя провоцирует?!       — Я действительно забочусь о тебе, — спокойно сказал Антонин, так ничего не предприняв.       — Я не нуждаюсь в твоей заботе, — огрызнулась Гермиона, — и сама знаю, кто представляет опасность, а кто нет. И перестань паясничать. Что с тобой происходит? Ещё вчера всё было нормально.       Антонин лишь хмыкнул и отвернулся, снова озабоченно разглядывая ногти. Кингсли абсолютно точно знал, что происходит с Долоховым. Он всё понял, и это его одновременно угнетало и приводило в недоумение. Неужели даже такие, как этот ублюдок, способны на сильные чувства?