Но сегодня то, к чему я обычно бегу, есть именно то, от чего я сбегаю. Хелен Уолш. Низость
— Юлий Павлович, похоже, вы проиграли. Как я и предполагал, вы совершенно не умеете пить, — спокойным тоном сказал Михаил, опрокидывая в себя, наверное, уже шестую рюмку виски. Придя в бар, мы с моим секретарём устроили маленькое соревнование «кто кого перепьёт». Такое часто проводят в различных развлекательных заведениях, где алкоголя выше крыши и денег в кошельке — завались. Суть сего конкурса буквально такова: вы с соперником выбираете, что будете пить и в каком количестве. Если под конец игры кто-то отказывается допивать, или же, если вы опьянели раньше соперника — засчитываем проигрыш. Хотелось как-то расслабиться, а лучшего способа, чем нажраться, мужики придумать чисто теоретически не могут. Мы с Потапычем, как вы могли догадаться, не исключение. Хоть Михаил и был инициатором похода в бар, на деле, это я уговорил его провести небольшую, безобидную такую, эстафету. Однако доля его вины тоже есть! Какого хрена он в машине кинул мне вызов? Конечно же, я захотел доказать на что способен, дабы утереть нос выскочке! … Однако уже на четвёртой рюмке вискаря меня стало потихоньку выносить. Голова закружилась, сердце стало бешено стучаться, а уши заложило от громкой музыки (дабстеп, чтоб его…). Сразу стало жарко, как будто за окном не дождь моросит, а солнышко ярко светит, и температура плюс сорок градусов. Но признавать себя проигравшим я всё ещё не хотел. Не для того меня мать рожала, чтобы я всяким секретуткам должность «лучшего пьянчуги» уступал! — Враньё! Нихрена ты не выиграл! И, вообще, Потапыч, как тебе не стыдно с начальником пререкаться? — громко, на одном дыхании, проговорил я. — Хорошо, Юлий Павлович, тогда давайте спросим у бармена, кто же всё-таки выиграл в нашей дуэли? — тоном мудрого профессора спросил Михаил, и кивнул в сторону мужчины, который разливал другим посетителям разнообразные напитки. — Давай! — недолго думая, согласился я. — Простите, — обратился мой секретарь, помахав рукой бармену. — Вы можете помочь нам решить спор? Этот человек утверждает, что… — Что я трезв, как стёклышко! Ха-ха! — закончил я за Потапыча. — Не думаю, что это так, — усомнился бармен, косо посмотрев сначала на меня, затем на Михаила. В его взгляде читалось явное недоумение. А Михаил тем временем, улыбнувшись, подвёл итог: — Видите, Юлий Павлович, я всё-таки выиграл. — Хм-м, — неохотно я всё-таки был готов уступить секретарю, да и мутило меня так, что на очередную дискуссию просто сил не хватит. — А на что мы, собственно, вообще спорили? — На желание. — На желание? — удивлённо переспросил я. — Да, определённо. — Боюсь спросить, какое у тебя может быть желание, Потапыч. Михаил замолчал, будто я только что раскусил его замысел. Он стал краснеть, как девственница в свою первую брачную ночь. Или же мне просто померещилось из-за неправильного освещения в этом заведении… Да ладно, кого я обманываю?! Этот чёрт окаянный реально покрылся краской! У него даже уши, блин, как две помидорки-черри стали! — Эй-эй, придержи коней! У меня такое ощущение, будто твоё желание напрямую исходит не из твоей головы, а из твоего паха. Нет-нет! И ещё раз нет! Давай желание по типу: «Запрыгни на стол и кукарекни пять раз». Вот это я в состоянии выполнить. Можешь даже попросить, чтобы я перестал называть тебя Потапычем, или зарплату повысил. Но ничего, что каким-то образом связано с гейскими вашими штучками не проси! Я не гомофоб, но и свою гетеросексуальность в обиду не дам! Ты, между прочим, сам обещал, что моя пятая точка останется в полной сохранности по возвращению домой! Будь так любезен, и сдержи обещание! — Простите, босс… О, боги всевышние. Видели бы вы эти щенячьи глазки, которые буквально сверлили во мне громадную чёрную дыру, уверен, согласились бы на что угодно. Михаил хоть и огромный бородатый тридцатилетний мужик-шкаф, но, чёрт возьми, сейчас он похож на маленького медвежонка, заблудившегося в лесу! Будь я девушкой — потискал бы, ей-богу. Но я парень, потому из меня вместо всяких «сюсюкающих» словечек, вылезают другие фразы: — Ты что, издеваешься, блять?! Ты реально что-то подобное загадал? Нет. Прекрати на меня так смотреть, чёрт возьми. Хватит. Немедленно перестань. Ты что, специально тренировал перед зеркалом взгляд под названием «как умилить своего боса за пару секунд»? — Скажи хоть слово, идиот! — ору я (благо бармен уже отошёл в сторонку). — Да, именно что-то подобное я и загадал, — признаётся мой секретарь, и в голосе его я отчётливо распознаю нотки «мне совестно, очень-очень». — Кхм, — прокашливаюсь, стараясь взять себя в руки. Выходит ужасно. Меня буквально колотит от ярости (а, может, это алкоголь не вовремя ударил в кровь). — Выкинь из головы все пошлые мысли, которые как-либо связаны со мной, усёк? Я, конечно, сейчас пьян, но помяни мои слова: наутро я точно буду всё помнить, так что не отнекаешься. Михаил пытается что-то сказать, но я грубо перебиваю: — Все! — голос мой срывается на ничтожный вопль утопающего. Единственное, что крутится у меня в голове, на данную секунду: «Поиграли в друзей и хватит. Не нужно было пить. Не нужно было идти в бар. Не нужно было лезть в его машину. Не нужно было дотрагиваться до него тогда в офисе. Не нужно было… не нужно было… не нужно!». Кажется, это первый раз, когда я пожалел обо всём, что совершил. Это не радовало. Это огорчало. Я зашёл слишком далеко. Мне не следовало сближаться с Михаилом. Привязываться к человеку… Ничем хорошим это не кончится. — Юлий Павлович, вы в порядке? Давайте, я довезу вас до дома, — жалобно так выпрашивает Михаил, аккуратно теребя меня за локоть. Я резко встаю с барного стула, застёгиваю верхние пуговицы плаща, и быстро выбегаю из заведения «Ковбой… откуда-то там». Шлёпаю по лужам в направлении ближайшей остановки. Район хоть и незнакомый, но в нашем городе всегда найдётся парочка людей, готовых помочь заблудившемуся парню. По дороге даже не оглядываюсь. Уверен, Михаил не успел и сообразить, что произошло. Да и догнать не сможет. Я хорошо бегаю. Нужный автобус приходит сразу же. Захожу. Переспрашиваю у кондукторши, сколько остановок мне необходимо проехать, дабы попасть на свою улицу. Оплачиваю проезд, и с беспокойной душой еду по направлению к дому. В мыслях твержу одно и то же: «Я — эгоистичный, вечно озлобленный начальник-мальчишка. Он — добрый и милый амбал-секретарь. Так и должно быть. Других вариантов не дано… Но почему тогда мне так стыдно-то? И почему, чёрт возьми, сердце так колотится?!» Всю оставшуюся дорогу я еду, закрыв лицо руками, спрятавшись от всего мира.Идиот…