— Зачем ты так?!
— Ты сказал, что не любишь меня, а сам любишь!
Монахини в бегах
Стационарный телефон — гениальная вещь! Не перестаю удивляться, какой умный человек придумал столь полезную штукенцию для общения начальника и секретаря. Вот и сейчас телефон мне очень пригодился:
— Потапыч!
— Да, Юлий Павлович, я вас внимательно слушаю.
— Зайди ко мне. Немедленно.
— Зачем?
— Какая разница, Потапыч? Просто подними свою пятую точку, и топай ко мне в кабинет. Давай, пошевеливайся.
— Я сейчас не могу, — чувствуя подвох, бубнит Михаил. — Тут важные документы принесли. Так что, если у вас по делу, скажите, пожалуйста, прямо. Что от меня требуется?
— Утренний поцелуй.
— Что, простите? Я, похоже, не расслышал, босс.
— Хочу утренний поцелуй!
— Не понял, Юлий Павлович. Ещё раз повторите…
— Дубина! Ненавижу тебя!
Я нажал на красную кнопку, так что звонок завершился чуть раньше планируемого. Более чем уверен, что Михаил услышал и с первого раза. Правда, задуматься, придёт он или не придёт, я не успел, ибо уже спустя секунду раздался двойной стук в дверь.
— Войдите, — сказал я громко.
Распахнув дверь, и сделав неуклюжий шаг в кабинет, Михаил предстал передо мной весь запыхавшийся, с взъерошенными и взмокшими волосами.
— Юлий Павлович, вы просили зайти, — тяжело дыша, видать, после бега, сказал мой секретарь.
— А… — театрально протянул я. — Что там с документами, которые тебе принесли?
Похоже, до Михаила сразу не дошло. Он заморгал, свёл брови и посмотрел на меня крайне непонимающим взглядом. Такая реакция у людей бывает, когда им вдруг неожиданно сообщают: «У вас закончились деньги на Интернет» или «У вас на телефоне минус триста рублей», или «Сынок, мы переезжаем в другой город», или… Не суть. Главное, что Потапыч выглядел забавно-недоуменно, и не знал куда деться. И это зрелище мне нравилось с каждой минутой всё больше.
— С документами… вроде всё в порядке. Через час отдам их вам для подписания, — наконец, сказал Михаил. — На этом всё?
Вообще, изначально я планировал над ним просто поиздеваться. Всё-таки, вчера он взбесил меня своей речью, да ещё обозвал «эгоистичным мальчишкой». Обидно, знаете ли. Я ведь уже давно не ребёнок, а взрослый, двадцатичетырёхлетний мужчина! К тому же, весьма успешный, красивый, умный и амбициозный. Поэтому мне захотелось чуть-чуть поиздеваться над ним сегодня, взять инициативу на себя, и посмотреть, как он отреагирует. Но этот зараза снова посмотрел на меня так жалобно и расстроено, что в груди всё так и сжалось. Странно, да? Никогда не замечал за собой подобного. Мне даже котят в переулке не так жалко, как этого секретаря.
И всё-таки я решился сжалиться:
— Утренний поцелуй, — повторил я, уже, наверное, в сотый раз за сегодня. — Это приказ начальника, так что давай поскорее.
Уговаривать Михаила не пришлось — он шагнул к моему столу, наклонился и, взяв за подбородок, нежно поцеловал. Наши губы только на секунду соприкоснулись, но я ощутил, как по коже бегут мурашки, а затем… Волна возбуждения, которая проникала в каждую клеточку тела. Удивительно, но это был лёгкий, небрежный поцелуй. Совсем не взрослый и не страстный. Без всякого языка, покусывания губ и прочей ерунды, которой, буквально вчера вечером, меня наградил Михаил. Признаться честно, этот поцелуй был куда интимнее и приятнее. И, как бы я не хотел этого отрицать, мне понравилось. Очень понравилось.
Почему же в таком случае, я не испугался, ведь другой на моём месте бы уже давно забился в угол и стал читать Библию? Ответ прост — я реалист. Потому довольно быстро смирился с тем фактом, что моё тело реагирует теперь чуть иначе. Ну, не Конец же Света, правда? К тому же, я всегда славился своими экзотическими взглядами на секс (однажды даже садо-мазо пробовал, думал, потом спину от воска не отчищу). Если и от такого вида любви можно получить удовольствие, то почему бы и нет? А в этом я убедился, проштудировав вчера ночью весь интернет и гей-порно-сайты. Сначала думал, со стыда помру, но так, наверное, с каждым в первый раз бывает. Уже даже выключать собирался, но перетерпел, втянулся. Не могу теперь от мыслей отделаться. Как подумаю о том, что с Михаилом может зайти дальше поцелуев — так воображение тут же подло атакует.
И сейчас то же самое… стыдоба-то какая…
— Вы не хотите мне ничего сказать, Юлий Павлович? — интересуется Михаил, отстраняясь от стола.
— Будет ли обеденный поцелуй? Боюсь, что нет, Потапыч. Мне нужно заглянуть кое-куда, так что с двенадцати до пяти часов вечера меня не будет.
— Я не про это, — возразил Михаил, и мазнул по мне недобрым взглядом, будто я в чём-то провинился.
— Хорошо, тогда о чём ты?
Казалось, что Потапыч собирает все свои силы в кулак, и намеревается хорошенько врезать мне. Выражение его лица приобрело сердитый оттенок, если так можно выразиться, а голос прозвучал металлически:
— Забудьте, Юлий Павлович. Просто… Забудьте.
На самом деле, я догадывался, что именно он ожидал услышать на вопрос: не хотите мне ничего сказать? Но как упрямый баран я не собирался признаваться первым, и где-то глубоко в душе хотел, чтобы именно Михаил стал инициатором этого разговора, ведь, вообще-то, он единственный виноват во всех бедах (ну, за исключением нескольких случаев, где, признаюсь, я был главным разрушителем). Казалось обидным, что Михаил считает, будто мне, некогда натуралу до мозга костей, вдруг станет легко вслух рассказать то, что ни один нормальный парень в жизни бы не поведал другому. То, что я смирился с обстоятельствами так быстро — это уже колоссально, но чтобы первому сказать «я люблю тебя»… ну уж нетушки. Пусть берёт всю ответственность на себя!
— Слушай, а тебе не кажется неправильным то, что ты требуешь от меня признания, хотя сам ещё ничего толком не сказал? — начал гнуть свою линию я. — Напомни-ка мне, кто из нас двоих убеждённый гей, и кто в кого первый влюбился? Возможно, если ты скажешь эти слова первым, мне будет куда легче, — предположил я.
О да, теперь Михаил чувствовал себя поистине виноватым. Прямо сцена из картины Фёдора Решетникова «Опять двойка». Только при всём этом, по старой традиции, Потапыч снова начал краснеть и смущаться. Уверен, он сейчас думал: «Со стыда сейчас под землю провалюсь!» Я еле удержался от смешка, и тоном усталого преподавателя спросил:
— Ну-с, Михаил Владимирович, не хотите мне что-нибудь сказать?
— Вы мне нравитесь, босс… — чуть ли не всхлипывая, промямлил Потапыч.
— Я не расслышал. Повтори ещё раз, пожалуйста.
— Вы мне нравитесь, Юлий Павлович, — уже достаточно громко и чётко сказал Михаил.
Странно конечно, но, кажется, после его слов в моём животе бабочки заметно оживились. Я опять мысленно измерил все показатели счастья. Результат оказался положительным. Я в эту секунду был действительно самым счастливым человеком на всей планете Земля.
— Знаешь, удивительно, но ты мне тоже нравишься, — честно признался я, отводя глаза, чтобы тоже не начать покрываться краской (двое смущённых мужчин в комнате — перебор). — Кхм… я… действительно рад, что ты… мы… наконец, сказали, что чувствуем. И если честно, мой ужасный характер никто не смог вытерпеть больше двух недель, так что ты в каком-то роде рекордсмен.
Михаил лукаво улыбнулся, явно довольный, что его чувства ко мне взаимны, хотя бы на первом этапе «нравишься-не нравишься». Похоже, я ошибался. На этой планете не один, а двое самых счастливых идиотов.
— Ещё один утренний поцелуй, как награду за подвиг? — интересуется Михаил, и я готов поклясться, что он сейчас излучает какую-то странную ауру из лучей света и милых цветочков. Он буквально ластится ко мне, словно кошка, которая готова получить свою порцию ласки. Ну и как такому отказать?
— Пожалуй, да, — согласился я, добавляя:
— Кстати, спасибо, что сбрил бороду. Без неё куда лучше. Хотя, если она тебе так нравилась, в будущем, я думаю, смогу потерпеть…
Хорошо, что Михаил не дал мне договорить, вовремя заткнул поцелуем, а то конец фразы его бы явно не порадовал: «… смогу потерпеть твой волосяной покров на лице, Потапыч». Подзатыльник был бы мне обеспечен, как пить дать.
***
Не прошло и полугода, а моя жизнь эгоистичного мальчишки изменилась на все сто восемьдесят градусов.
Вместо того чтобы продолжать вести за собой компанию отца, я уволился с должности. Папаша, конечно, был крайне раздосадован и зол, но я смог втолковать ему, что быть боссом и нести на себе подобный груз ответственности — не моё, и что лучшего начальника, чем Михаил, он не найдет. Поэтому теперь директор компании — Потапыч, и я рад подобному стечению обстоятельств. Ведь Михаил — человек, достойный такой должности. К тому же, после моих проверок, он ещё и характер закалил, как раз для подобной работёнки!
Я же занялся маленьким бизнесом, если это так можно назвать.
Помните то странное заведение, под названием «Ковбой из Айдахо»? В общем-то, я купил себе этот бар, и собираюсь устроить там настоящий рай, дабы из этого захолустного района города сделать хоть что-то стоящее, ибо место для меня памятное, и не хотелось бы, чтобы спустя какое-то время его прикрыли. К тому же, как оказалось, Михаил живёт через дорогу, поэтому я частенько наведываюсь к нему в гости за очередной порцией «утренних поцелуев».
Ах, да, что же касательно наших отношений…
Как вы уже могли понять — мы счастливы и любим друг друга.
Правда, иногда, я всё-таки даю себе волю и всячески издеваюсь над Потапычем, за что, в принципе, справедливо получаю нагоняи. Искоренение эгоизма и самовлюблённости — дело долгое и тяжкое, но пряником и кнутом, этак годика через два, я стану как шёлковый. Во всяком случае, так утверждает Михаил. Я поддакиваю, мол, да-да, конечно! А сам тем временем новый хитроумный план для очередной выходки придумываю.
А что? Должны же мы как-то скрашивать серые будни…
