***
С первыми лучами солнца, в комнату зашёл заспанный Оран. Следом за ним прошествовала Георджина. Глаза её были красными. Неужели она плакала? Кили вскочил со своего места, глядя с мольбой на опекунов. — Дядя, пожалуйста, не надо! Я ведь всё для вас сделаю, прошу, не прогоняйте меня в неизвестность! — На глазах гнома вновь появились слёзы. Оран схватил его за шкирку и потащил из комнаты. — Убирайся! Ты здесь больше не останешься ни на минуту! Я устал от тебя! Убирайся, пока я не свернул тебе шею! — Оран вывел Кили на улицу и толкнул его на землю. — Если Торин откажется платить за тебя, то можешь совсем не возвращаться! Я не собираюсь содержать такое бесполезное существо, как ты! Идём, Георджина! — бросил жене Оран, заходя обратно в дом. — Я только попрощаюсь с ним! — сказала гномка, со страхом взирая на мужа. Оран что-то проворчал и скрылся в доме. Старуха подошла к мальчику и, убедившись, что Оран не вернулся, достала из-за пазухи старую ткань синего цвета. — Вот, возьми! Это сыр! На пару дней хватит. А мы и капустой наедимся. Тебе нужнее! Кили, — тётка погладила мальчика по щеке, — прости меня за всё! Но Торин действительно твой отец! Это он подарил медальон твоей матери! Возьми его! — Гномка вытащила из кармана золотое украшение и надела на шею юного гнома. Кили испуганно замотал головой. — Оран сказал, что хочет продать его, если я не вернусь. Он разозлится и снова побьёт тебя, лучше оставь его, — сказал Кили, хватая тётку за руку. Гномка улыбнулась, и из её грустных глаз скатились слёзы. Георджина погладила мальчика по волосам. — Какой же ты добрый, Кили! Как и твоя мама! Прости меня за всё, Кили! Но тебе пора идти, иначе он действительно убьёт тебя. Эль сводит его с ума, ты же знаешь, он не отдаёт отчёт своим действиям! Иди, Кили, найди своего отца и покажи ему медальон! Я никогда не была в Эреборе, но знаю, что тебе нужно найти Дикий лес. После него все пути ведут в Эребор! Удачи тебе, мальчик. Пусть Махал хранит тебя! — Георджина поцеловала Кили в лоб. Юный гном поднялся и, некрепко обняв тётку, поблагодарил её. Повернувшись спиной к дому, в котором он прожил шестнадцать лет, Кили набрал в грудь побольше воздуха. Впереди была неизвестность…-9-
18 декабря 2014 г. в 01:29
Серый туман окутал собой деревню. Чёрные тучи заполонили небо и были готовы пролить на землю океан слёз. Вороны чувствовали приближающуюся бурю и с криками перелетали с дерева на дерево. С севера подул холодный ветер и принялся разносить по округе пыль. Гномы забились в свои дома, не желая быть застигнутыми этим ненастьем.
В домике, стоявшем на окраине, от такого сильного ветра скрипели старые ставни, и гулял сквозняк. Георджина, как могла, заткнула все щели и поправила дверь, которая тоже издавала страдальческие звуки. Ударил гром.
Кили вздрогнул и рефлекторно подался назад, чуть не угодив в стену. Георджина посмотрела на него, и брови её гневно сдвинулись.
— Хватит так дрожать. Это всего лишь гром. Иди лучше за дровами сходи, пока Оран не оттаскал тебя за уши, — сказала гномка.
Кили покорно кивнул и, накинув плащ, вышел на улицу. Не было смысла говорить тётке, как страшно ему было выходить. Не смотря на то, что Кили уже было шестнадцать лет, грома и молнии он всё так же остро боялся.
Всё детство Кили жил в постоянном страхе и подвергался побоям со стороны злого Орана. После того случая, когда опекун хотел продать его медальон, Георджина перестала проявлять хоть какую-то заботу по отношению к мальчику. По крайней мере, при муже. Она боялась его. Кили видел это и чувствовал, но никогда об этом не говорил. Такие разговоры могли закончиться очередным скандалом и лишением ужина.
Кили почти никогда не улыбался. Он был очень худым и почти всегда бледным. Его каштановые волосы на фоне неестественно бледной кожи казались просто чёрными, а карие глаза всегда смотрели затравленно и испуганно. Кили не умел читать. Но он знал, что написано на медальоне, который отец подарил его маме. Георджина сказала ему, и мальчик навсегда вбил в память эти два слова – моей Аарен.
С каждым днём Оран всё больше ненавидел мальчика. Он говорил ему в лицо, что тот слишком много ест и ничего не делает. Для того, чтобы работать вместе с Ораном в шахте, гном был совсем юн, а кузниц в их деревне не было, потому что от них совершенно не было дохода. Все ровесники Кили уезжали в другие места и обещали своим матерям привести достойную награду. Кили бы тоже хотел уехать вместе с ними – сопровождать караваны или отправиться на службу к какому-нибудь гномьему купцу, лишь бы сбежать отсюда. Он смог бы заработать золота и привести его опекунам. Тогда они простили бы его за то, что он не такой как все и полюбили бы.
Снова ударил гром, и сверкнула молния. Кили вжался в стену дома, зажмурившись и вцепившись в плащ. Почему ему так страшно? Гном медленно выдохнул и заставил себя открыть глаза. Небо казалось ещё более тёмным, чем было с утра. Ветер подхватил каштановые волосы мальчика и взлохматил их ещё больше.
Очередной удар. Кили вздрогнул и замер. Нет, нельзя останавливаться. Нужно было быстро забежать в сарай и немного подождать, когда буря утихнет. Но с другой стороны, нельзя было заставлять тётку ждать. Она разгневается и расскажет Орану, и тогда… Дальше можно было не представлять, что будет в этом случае. Страх перед Ораном оказался сильнее страха перед громом. Кили взял себя в руки и кинулся в открытый сарай. Забежав, он на всякий случай закрыл дверь и стал ждать, когда сердцебиение немного утихомирится.
По крыше вдруг забарабанил ливень. Нужно было возвращаться. Кили скинул с себя плащ и сложил туда небольшую горстку дров. Если поленья будут сырыми, то тётка тоже не поскупится на удары. Прижав к себе свою ношу, юный гном открыл ногой дверь и вышел на улицу. Ледяная стена проливного дождя полностью накрыла его. Кили быстро забежал в дом. Георджина ждала его с недовольным лицо и скрещенными на груди руками.
— Что так долго? — проворчала она. — Никакой от тебя пользы.
— Прости, тётя, — пролепетал Кили.
С его волос и одежды капала вода, за что в его адрес последовало ещё одно тёткино ворчание. Потом Георджина ушла готовить ужин, а Кили заставила вытирать пол, на котором осталась вода. Кили беспрекословно всё сделал и отправился в свою комнату. Перед уходом Оран приказал ему скосить траву и установить силки в лесу неподалёку, но из-за плохой погоды пришлось отложить эти дела.
Зайдя в комнату, Кили забрался на широкий деревянный подоконник и притянул к лицу колени. Ему иногда нравилось смотреть на дождь. В такие моменты он почему-то всегда думал о своей матери. Интересно, думал Кили, а как она выглядела? Похож ли он на неё? Или на отца, о котором никогда не узнает? Иногда Кили впадал в отчаяние от мысли, что из-за него его мать умерла, ведь так однажды сказал Оран, и был прав. Если бы он не родился, его мама была бы жива, а он не страдал бы так сейчас…
Кили украдкой смахнул подступившие слёзы и покосился на дверь, боясь увидеть там тётку. Опекуны ненавидели, когда Кили позволял себе минуты слабости и злились ещё больше. Особенно Оран...
Кили был твёрдо уверен, что он заслужил всё это, ведь он, хоть и неосознанно, но убил свою мать. Мальчик считал, что именно поэтому дядя и тётя так к нему относятся. Но иногда так хотелось любви и заботы… Чтобы тёплые руки прижали к себе, а нежный голос прошептал бы, что всё будет хорошо. Что он здесь не только как мальчик для битья, что его любят…
Хлопнула входная дверь. Оран вернулся. Злой и голодный, как всегда. Наверно Кили не стоит выходить из комнаты. На кухне послышались разговоры, но слов было не разобрать. Спустя час Кили услышал стук в дверь и вздрогнул. Никто никогда не стучался к нему, опекуны заходили без всякого стука, чтобы подвергнуть мальчишку очередному наказанию. Кили слез с подоконника и вжался в стену, словно хотел слиться с ней.
— Да? — дрожащим голосом отозвался юный гном.
— Кили, можно к тебе? — ласковым голосом поинтересовался Оран.
О, Махал, ну в чём я провинился на это раз? Ласковый голос не сулил ничего хорошего…
— Да, дядя, можно, — пискнул Кили, отходя в дальний угол комнаты.
Оран открыл дверь и с широкой улыбкой на лице зашёл внутрь. Он сел на стул, не сводя глаз с Кили.
— Кили, не бойся, подойди! — медовым голосом сказал гном.
В дверях показалась Георджина. Она, в отличие от мужа, выглядела встревоженной, нервно потирая руки.
— Оран… может не надо… — пробормотала гномка, но натолкнулась на ненавидящий взгляд мужа.
Кили понял, что не зря не поверил в этот сладкий дядин голос. Оран никогда не был добрым и, похоже, вообще не умел любить. Юный гном отошёл от стены и осторожно сел на краешек кровати, словно был в гостях. Оран вновь посмотрел на него, широко улыбаясь.
— Кили, ты с Георджиной нам как сын!
Мальчик открыл рот и чуть не задохнулся от услышанного. Как сын? Что вдруг случилось с вечно злым дядей?
— Да, дядя, — еле слышно сказал Кили, не решаясь ничего возразить.
— Так вот! — продолжал гном. — Мы вырастили тебя, поили, кормили, любили…
На последнем слове Кили опустил глаза. Если он это называл любовью… Мальчишка ещё ниже опустил голову, не смея смотреть на дядю.
— Кили, сынок, ну что ты, не бойся меня! — Оран подошёл к кровати и поднял мальчика за подбородок. В глазах Кили блестели слёзы. Испугавшись, что Оран сейчас его отчитает за это, юный гном поспешно сморгнул и вытер глаза.
— Прости, дядя, я не хотел, что-то в глаз попало… — забормотал гном.
Оран сел рядом на кровать и взял Кили за холодную, дрожащую руку. Георджина всё это время стояла в дверном проёме и испуганно следила за каждым движением мужа. Чего она так боится? Кили стало не по себе.
— Малыш, ты ведь очень добрый мальчик и не злишься на нас, что мы иногда кричали на тебя? — спросил Оран, смотря в глаза юного гнома.
Кили знал, какого ответа ждал дядя, поэтому сказал, что не злится на них. Оран удовлетворённо кивнул и вдруг обнял мальчика, несколько секунд прижимая к себе. Сердце Кили отчаянно забилось, выбивая гулкие ритмы. С чего все эти любезности?
— Дядя, что-то случилось? — наконец решился спросить Кили.
Оран отстранился и вновь с улыбкой посмотрел на мальчика.
— Сынок, ты уже стал взрослым! А мы с Георджиной уже давно не молоды и нам тяжело. Тебе пора узнать про своего отца, — сказал Оран.
Глаза Кили округлились, а все слова совершенно вылетели из головы. Давно забытое слово – отец, вновь обрело смысл. У него есть отец! Только почему Оран решил рассказать о нём именно сейчас? В голове роились разные вопросы, на которые мальчик очень хотел получить ответы.
— Про отца? — едва слышно повторил мальчик.
— Да, Кили! Мы с твоей тётей не были уверены, стоит ли тебе знать о нём, но сейчас мы поняли, что время пришло. Твой отец – Торин, король Эребора!
Оран принялся рассказывать онемевшему Кили, что его мать Аарен была влюблена в Торина, но тот бросил её оставив лишь медальон. И теперь Кили нужно было отправиться к нему и просить денег на своё содержание.
— Да, Кили, мы ведь растили тебя, кормили, всё для тебя делали, а этим должен был заниматься Торин, твой отец. Небольшая компенсация была бы очень кстати…
Кили не верил своим ушам. Торин. Король Торин, великий Король-Под-Горой, гном, на которого хотели походить все мальчишки и сражаться вместе с ним. Про него уже складывали легенды и говорили, что он герой, потому что не раз побеждал орков и варгов. Кили никак не мог быть его сыном. Он считал себя никем, самым обычным и непримечательным гномом. Неужели Оран решил так жестоко пошутить над ним? Неужели он ждёт, что Кили поверит в это, чтобы потом посмеяться?
Мальчик начал качать головой, всё ещё не веря. В глазах его блеснули горькие слёзы от такой жгучей обиды. Почему дядя хочет посмеяться над ним? Уж пусть лучше бьёт его…
— Это же неправда, дядя. Зачем ты обманываешь меня? Я знаю, что это неправда, — Кили чуть ли не кричал, вырывая свою руку и вскакивая с кровати.
Оран тоже поднялся, только сделал это очень медленно, не сводя пристального взгляда с мальчишки, который вдруг сжал кулаки и начал прерывисто дышать. Гном сделал шаг к Кили, но тот отскочил назад и натолкнулся на стену. Медленно оседая вниз, Кили закрыл лицо руками, сокрушаясь от собственных рыданий, спина его вздрагивала, словно от ударов.
Сладкая улыбка вмиг покинула лицо Орана. Не такой реакции ожидал гном. Больше не было смысла притворяться добреньким. Он уже давно обсуждал с Георджиной своё желание потребовать от Торина золота за воспитание этого бесполезного нахлебника. Да и вообще король должен нести ответственность за своего отпрыска и сам его кормить. Так что пусть уже узнает, что оставила ему их племянница. Георджина боялась гнева короля. А что, если вовсе не он отец Кили? Аарен могла это просто придумать, а медальон мог быть подарен кем-то другим. Но сейчас она боялась Орана, который с каждым днём выражал своё намерение отправить Кили в Эребор, чтобы этот паршивец или не возвращался совсем, или вернулся, но только с золотом, которое должен им Торин за воспитание своего сына. Пора бы и честь знать, они не богачи какие-нибудь, которые должны содержать чужих детей. Да, Кили сын их племянницы, но у него живой отец, так что пора бы отплатить им за все труды.
— Встань! — громко и сердито сказал Оран, сделав короткий шаг к Кили.
Мальчишка оторвал руки от лица и поднял красные глаза на дядю.
— Дядя, зачем так жестоко обманывать меня? Ты же знаешь, как я виню себя в том, что родился на этот свет и убил маму.
— Сейчас же встань, — рявкнул Оран, от чего Кили вздрогнул и подчинился.
Вытирая рукавом слёзы, он, опираясь о стену, поднялся и опустил голову, словно в чём-то провинился. Оран же скрестил руки на груди и принялся мерить комнату шагами.
— Ты стал приносить нам ещё больше хлопот. Так что мы решили, что пора бы твоему отцу взяться за твоё воспитание. Завтра ты отправишься к нему. В Эребор! И пусть он заплатит нам за то, что мы растили тебя все эти годы.
Услышав про Эребор, Кили резко поднял голову и открыл рот.
— Дядя, ты хочешь отправить меня в Эребор? Одного? Я не знаю туда дороги. А вдруг король Торин решит казнить меня за такую дерзость, ведь он не может быть моим отцом, — залепетал Кили.
— Замолчи! Я ничего не хочу слышать об этом! Мне всё равно, как ты будешь добираться туда! Ты уже взрослый, мы не собираемся вечно кормить тебя и содержать! Завтра ты отправляешься к своему отцу. Всё, тема закрыта! — взревел Оран.
— Тётя, пожалуйста, — взмолился Кили, глядя на Георджину.
Губы гномки задрожали, она неуверенно подошла к мужу.
— Оран, прошу тебя. Не отправляй мальчика никуда, ведь мы не уверены ни в чём. Нельзя полагаться лишь на слова Аарен… — пробормотала гномка, подойдя к мужу и беря его за руку, чтобы утихомирить.
Гном надменно скинул её руку и замахнулся, но не ударил.
— Может, хочешь вместе с ним отправиться? Так я могу вас обоих прямо сейчас выпроводить из дома! Что, не хочешь? Тогда замолчи и не мешай мне! Я сказал, что завтра с утра он убирается с наших глаз – значит так и будет! — потом Оран посмотрел на Кили. — Если он не вернётся с золотом, то мы продадим медальон! Так что или возвращайся с оплатой за своё содержание, или не возвращайся совсем!
Оран выскочил из комнаты Кили, оттолкнув Георджину и хлопнув дверью. Юный гном застыл на месте, не смея пошевелиться. Он никак не ожидал, что этот дождливый ненастный вечер закончится вот так. Теперь ему придётся уйти из дома. Пусть его здесь никто никогда не любил, но всё равно это был дом, в котором мальчик вырос. А Оран обретает его на вечное скитание, ведь король не может быть его отцом. Может, если Кили удастся добраться до него, то ему хотя бы дадут работу, чтобы он не умер с голоду…
Георджина подошла к Кили и обняла. Кили безвольно смотрел в одну точку, не поднимая рук, чтобы обнять тётку в ответ. Из карих глаз бежали слёзы, но он не спешил их вытирать. Внутри появилась пустота. Его, словно надоевшего котёнка, выкидывают на улицу, так как не видят в нём никакой пользы. Но Кили был готов на всё, чтобы его любили – он был готов работать и выполнять все поручения опекунов, но, кажется, им этого было не достаточно.
Кили не спал всю ночь. Он сидел на подоконнике в своей комнате и смотрел на огромную луну, пробивавшуюся сквозь тёмные тучи. Ему было очень больно. Гном не верил в слова Орана о том, что король Торин может быть отцом – слишком уж это было неожиданно и неправдоподобно. Кто угодно, но только не Торин. Да и опекуны сами в этом не были уверены, так что же говорить про него. Просто придумали предлог, чтобы избавиться от лишнего рта, который остался им от его матери. Кили не был готов уйти. Он боялся этого огромного мира, в который ему предстояло шагнуть. Раньше опекуны ругали мальчика за то, что он надолго куда-нибудь уходил, а сейчас просто выгоняют. Король лишь посмеётся над ним, когда услышит, будто Кили является ему сыном. А может даже и казнит, ведь это будет приравниваться к покушению на престолонаследие. Придётся просто просить, чтобы дали какую-нибудь работу, ведь Кили был очень понятлив и мог справиться с любой работой.
Как бы ни старался успокоить себя Кили, в голове крутился самый важный вопрос – почему опекуны раньше ему этого не говорили? Ждали, когда он вырастет, чтобы сразу отправить на все четыре стороны?