Ибо скоро заснут они

Человек есть нечто, что дόлжно превзойти.* Дым поднимается к потолку медленно и лениво, словно полусонный Уроборос. Окна заперты наглухо, да и вентиляция на нуле, - некоторые санитарно-гигиенические нормы перестают волновать тебя после того, как увидишь собственное надгробие. Покойся с миром, чего уж там. По крайней мере, его убили не сигареты. По крайней мере, он может сидеть в этой комнате, затягиваясь и пропуская через неработающие легкие отраву, которая вряд ли предназначена для немертвых. Он должен бы быть переполнен благодатью, учением Пророка и твердым решением начать Второе Восстание. Но в нем есть только оседающие на стенках легких смолы, застрявший в глотке дым и, пожалуй, отчаянное желание закончить хождение по шаткому мосту. Саймон поднимается, делая шаг к висящему на стене зеркалу. И когда я увидел своего демона, я нашёл его серьёзным, основательным, глубоким, торжественным: это был дух тяжести, — из-за него падают все вещи. Увы, его демон тяжести не исчезает от смеха, - Саймон косо улыбается, и ему вторит мертвец в помутневшем зеркале напротив: синие, потрескавшиеся губы, и такая же кожа, и такие же глаза, - все не-живое, не-мертвое и давно не принадлежащее человеку. Но почему-то дрожит рука, сжимающая сигарету. Совсем, как у живого. И вот какую тайну поведала мне сама жизнь: «Смотри, — говорила она, — я то, что всегда должно преодолевать самое себя». Преодолевать шаг за шагом себя, чтобы прийти к новой форме существования, - такой ли была задумка? У их Создателя скверное чувство юмора, но еще хуже у него с головой. Затяжка, ком в горле, дым через поврежденные стенки носоглотки. Саймон не верит Ницше, не верит Неживому Пророку и, что хуже, давно перестал верить себе; если то, что отражается в зеркале и есть сверхчеловек, то прав был анонимус: все катится к чертям, или, вернее, стремится к вселенской энтропии. Затяжка. Он думал, что освободившись от смерти, нужно освободиться от того, что делает тебя человеком: от страха, от боли и ненависти, от влечения и эмоциональной привязанности. Узрите, вот он, преодолевший жизнь и превзошедший человека: в растянутом, линялом свитере, выкуривающий десятую сигарету за час, всем своим видом говорящий: «Меня воскресили, но я не хотел». Затяжка. И на выдохе короткое: - Зачем? Вопрос, который так часто задают себе смертные рефлексируя. «Для меня было бы высшим счастьем, — так говорит себе ваш изолгавшийся дух, — смотреть на жизнь без вожделения, а не как собака, с высунутым языком. Быть счастливым в созерцании, с умершей волей, без приступов и алчности себялюбия, — холодным и серым всем телом, но с пьяными глазами месяца!» Он так долго стремился не-чувствовать, не-сопереживать и, что самое главное, не-страдать. Саймон скашивает взгляд на тлеющий конец сигареты. Затяжка, и струшенный под ноги пепел. Зачем ему встретился Кирен? Этот нескладный мальчишка с длинными ресницами и задумчивым взглядом. Такой же холодный, как Саймон, но почему-то живой. И эта жизнь внутри Кирена пугает Саймона больше, чем собственная не-смерть. Они все просто-напросто не-умирают, а Кирен, Кирен живет. И так хочется прикоснуться к этому чему-то внутри Кирена, спрятанному за тонкой перегородкой из плоти и рёбер, прямо возле небьющегося сердца. Вскрыть и почувствовать его жизнь на кончиках онемевших пальцев. Почувствовать хотя бы что-то, кроме отупляющей пустоты внутри себя. Саймон отнимает от губ сигарету и долго разглядывает себя в зеркало. Крошечный живой уголек в мертвых руках, неестественно серая кожа ладоней. Интересно, можно ли зажечь себя так же, как сделал это Кирен? У Саймона не получится сделать это изнутри, но можно попробовать снаружи. «Я тело и душа» — так говорит ребёнок. И почему не говорить, как дети? Но пробудившийся, знающий говорит: я только тело, и ничто кроме этого; а душа есть только слово для чего-то в теле. Он подносит сигарету к щеке и с наслаждением тушит её о мертвую кожу: не будет крови и не будет боли, - вы когда-нибудь пробовали прижигать труп? Бесполезное и непродуктивное занятие, доложу я вам. Но у Саймона есть еще пачка сигарет и много, очень много времени, чтобы попробовать зажечь себя снаружи. И стать подобным Кирену. Подобным сверхчеловеку. Я люблю того, чья душа переполнена, так что он забывает себя самого, и все вещи содержатся в нём: так становятся все вещи его гибелью. _________ © здесь и дальше курсивом Ф. Ницше "Так говорил Заратустра"