Смерть разлучит нас

- Это строчка из древнего заговора, - сообщила Стражу Альбина, когда тот пришел с утра ее навестить. - Какая строчка? – недоуменно уточнил он, и тут же добавил: - Как вы себя чувствуете? - Прекрасно, - Альбина невозмутимо листала огромный пыльный фолиант, и, судя по десятку таких же, разложенных на кровати, проводила время очень продуктивно. От вчерашней бледности не осталось и следа, Альбина выглядела здоровой, но ее все равно заставили лежать в постели под присмотром служанки. Страж еле дождался, пока она отлучится. Он всерьез раздумывал рассказать Альбине все, что сумел выяснить нынешней ночью, но потом решил, что не стоит ей этого знать. - Я рад, что с вами все в порядке, - искренне ответил он. - А строчка из заговора была выбита над входом в храм, - пояснила Альбина. Страж не слишком хотел развивать тему того, что произошло в храме, ведь тогда пришлось бы отвечать на неудобные вопросы, но Альбина лучилась мрачным энтузиазмом. – Четверых один призвал – Сердце. Это была длинная песня. Каждому Великому Дому в ней были посвящены свои строки. Их передавали в семье от отца к сыну в день, когда наследнику исполнялось шестнадцать лет, и держали в тайне от других. Теперь уже и песня забылась и ее смысл. Думаю, это заклинание призыва, а еще демонстрация взаимосвязи Четверых и Одного. - Повелителей и короля? - Да. Сердце Зверя – один из символов Раканов. Думаю, эта строчка была добавлено вторым рядом, когда Кэналлоа завоевали мои предки. Уж они-то точно догадывались, чья кровь течет в их жилах, - Альбина с усилием захлопнула книгу. В воздух взвилось облачко пыли. – И почему у людей такая короткая память? - Потому что Избранных единицы, тогда как остальным приходится лишь локти кусать, что не родились в нужной семье, и подчиняться их воле. Людям куда больше по душе мысль, что любой может достичь благодати, а не только носители волшебной крови. Не удивительно, что они так рьяно вцепились в возможность обрести культ, которые покровительствует всем, да еще и объявляет бывших господ порождениями зла, - грустно ответил Страж. - Они чуть не уничтожили наш мир! – зло сказала Альбина. – Если бы не этот Ринальди, ничего бы не было! - Если бы люди не были людьми… - усмехнулся Страж. – Но, к сожалению, сила не избавляет их от страстей и пороков. Никого не избавляет. Во всяком случае, я пока такого нигде не встретил. Эгоизм, алчность и амбиции присущи всем, а если добавить к ним почти божественный статус и безграничные возможности… Рано или поздно должен был родиться такой Эридани. Удивительно, что династия Раканов вообще продержалась так долго. - И что же нам теперь делать? Как искать Тварь? – понурилась Альбина. - Будем искать того, кто ни разу не был на холме и на море, - вздохнул Страж. – Знаю, это утомительно и не слишком обнадеживает, но если Тварь не покажется сама, другого выхода у нас не останется. - Предлагаете по очереди приглашать на прогулку всех жителей замка? – насмешливо уточнила Альбина, явно не оценив его предложение. – Не боитесь, что так мы ее спугнем? Да, к тому же, мало ли у кого какие причины не выходить за порог? Взять хотя бы меня или Кончиту. Она уже слишком старая, чтобы куда-то ходить. - Кто такая Кончита? – спросил Страж, смутно припоминая, что уже слышал это имя. - Моя старая няня. Она уже вся больная и почти не выходит из комнаты, - грустно ответила Альбина. Страж задумался. - Скажите, а у вас в замке люди часто умирают? - Не знаю, мне не с чем сравнивать. Наверное, не чаще, чем везде, иначе об этом бы шептались, верно? – пожала плечами Альбина. – А почему вы спрашиваете? - Тварь должна чем-то питаться, - объяснил Страж. – Если в замке все тихо, значит, она выходит в город. Кто из слуг уходит на ночь к себе? - Никто. В замке работы невпроворот. Если бегать туда-сюда, то и спать некогда будет. Но у слуг есть дни, когда они могут уйти на весь день повидать семью. Обычно раз или два в месяц. Этого достаточно для Твари? - Зависит от того, насколько Тварь умеет себя контролировать. Судя по тому, сколько она прожила бок о бок с людьми, у нее довольно изворотливый ум и она могла приспособиться питаться так редко, - озабочено произнес Страж. – Скажите, не было ли в городе странных смертей? - В этом я вам помочь могу едва ли – сама я в городе не бываю. Слухов таких я не помню, но это, наверное, ничего не значит, - ответила Альбина. – С этим вам лучше обратиться к отцу. Уж он точно знает. - Спасибо, я так и поступлю. Страж и сам уже понял, что она права. Надо было сразу пойти с этой проблемой к Рокэ, но после того, как они расстались ночью, видеться с ним не хотелось. Странное дело, ведь он совсем не чувствовал себя обиженным, а отчуждение между ними выросло, словно из ниоткуда. Наверное, это было к лучшему – ему следовало сосредоточиться на поимке Твари, он и так непозволительно с этим затянул, налаживая свои сердечные дела. Быть может, поэтому Стражам и запрещалось вступать в отношения со смертными – слишком это отвлекало, затуманивало разум и заставляло забыть о долге. Но Страж так и не смог понять, отчего их с Рокэ кидает из крайности в крайность. Неужели это и впрямь так важно – все или ничего? С другой стороны, что еще ему оставалось? Если Тварь покидала замок в поисках пропитания, ему понадобятся хоть какие-нибудь свидетельства ее деятельности. У кого их искать, Страж не знал. Так что, презрев собственную гордость и глупые предрассудки, он отправился на поиски Рокэ. Как назло, тот оказался занят. Какой-то немолодой черноволосый человек стоял возле его стола с кипой бумаг на подпись. Досадливо поморщившись, Страж пристроился в кресле, настроившись на долгое и нудное ожидание. Но, видимо, Рокэ научился улавливать его присутствие. Как-то странно посмотрев вглубь комнаты мимо Стража, он нахмурился и отослал посетителя. Бумаги тяжело и многообещающе легли к нему на стол. - Что еще? - спросил Рокэ, когда они остались одни. Страж счел за благо проявиться. - Мне нужна твоя помощь, - без обиняков попросил он. - Не могу представить, что еще я могу сделать, - прохладно ответил Рокэ. – Я рассказал все, что знал. - Я не за этим, - отмахнулся Страж. – Хочу знать, сколько убитых за последние шестнадцать лет нашли в окрестностях замка. Посмотрю, не связаны ли эти смерти с выходными днями твоих слуг. Рокэ недоуменно посмотрел на него, а затем расхохотался. - Я, конечно, понимаю, что ты не ограничен таким тривиальным понятием, как время, но, боюсь, я умру от старости прежде, чем ты закончишь свои изыскания, - отсмеявшись, сказал он. – Что тебе вообще это даст? - Если Тварь столько времени жила в замке, она должна была чем-то питаться, - второй раз за день пояснил Страж. – Если твой замок до сих пор не обходят стороной, значит она не решается гадить там ,где живет. Мне нужно знать, в кого она переселилась после того, как покинула твое тело. - Так, - Рокэ в задумчивости надавил пальцами на глаза. – Давай лучше подумаем вот о чем: что раненая Тварь сделает в первую очередь, зная, что за ней охотится Страж? - Попытается затаиться и зализать раны, - ответил тот. - Наверняка, ей понадобятся силы, много сил за раз? – предположил Рокэ. - Так и есть. Но в замке никто не умер, - ответил Страж. – Значит, она покинула замок в ночь Летнего Излома и отправилась на охоту. - И ждала столько времени, раненая, когда вокруг разгуливает ходячая закуска? – скептически заметил Рокэ. – Нет, сдается мне, все гораздо проще. А ну-ка пойдем за мной. Только стань, пожалуйста, невидимым. Страж, заинтригованный, послушно исчез и отправился вслед за ним. Рокэ вышел из кабинета и спустился вниз, в людскую. Там, у огромного камина, сидел мужчина, починявший какую-то утварь. Его левая нога была возложена на низкую скамейку и зафиксирована в одном положении с помощью досок. Увидев Рокэ, он встрепенулся, отложил свое дело и попытался встать. - Сидите, Рубен, - приказал тот. – Как вы себя чувствуете? - Да что мне сделается, соберано?- улыбнулся слуга. – Заживет, как на собаке. - И как вас только угораздило? – Рокэ удрученно покачал головой. – На самый Летний Излом! - Да лихорадка у нас гуляет, - поморщился слуга, глянув на свою больную ногу. – Сначала Леону прихватило, потом меня. Так в голове помутилось, что очнулся уже тут. Смотрю – Тапо мне ногу бинтует, а у меня слабость такая, будто неделю не ел, не пил и не спал. Да я-то крепкий, быстро оклемался. Вот Кончита, - он вздохнул и покачал головой. – Совсем она плоха, соберано. Неровен час – помрет. – Он снова вздохнул и потупился. - Что ж, скорейшего вам выздоровления. – Рокэ коротко кивнул и вышел из людской еще быстрее, чем вошел. - Ну, как? – спросил он негромко. – Похоже на вашу Тварь, не так ли? - Да, - угрюмо ответил Страж, не решившись проявиться. И как он сам не догадался! Впрочем, кому, как не Рокэ знать о Твари больше, чем кому-либо еще. В конце концов, он жил с ней столько лет. Видимо, он уловил досаду в голосе Стража и добавил: - Ты ведь уже убедился, что эта Тварь очень умна. Зачем брать все, если можно нахватать у каждого по чуть-чуть, не убивая и не привлекая лишнего внимания? А еще лучше – занять тело человека, который и так умирает от старости, и притом живет поблизости от желанного деликатеса. Навестим Кончиту. Она тебя очень любила к слову, - Рокэ мимолетно сверкнул улыбкой, словно помолодев лет на двадцать. Азарт охоты охватил его больше, чем неслышно шагавшего рядом Стража. – Приготовь свой меч на всякий случай, или что у тебя там. Только размахивай им поосторожнее. Кончита для нас почти член семьи. - Хорошо, - Страж извлек клинок из ножен. Тот нетерпеливо и взволнованно подрагивал, словно пес, почуявший скорый запах крови своей добычи. Пришлось стиснуть крепче рукоять и призвать всю силу воли, чтобы не позволить его жажде затопить разум и чувства. Здесь было слишком много людей. Рокэ прав – непозволительно терять голову, как бы Тварь ни куражилась. Но, если она и впрямь засела в теле бедной старушки, придется найти способ ее оттуда выманить. Впрочем, это не такая уж проблема. Можно попросить Рокэ порезать руку. Как бы эта Тварь хорошо себя ни контролировала, удержаться перед искушением попробовать порченную королевскую кровь она не сможет. Но подвергать опасности Рокэ… Нет, это еще более немыслимо. – Я пойду один, - решительно сказал он. – Ты останешься за дверью. - Еще чего. Это мой замок и мои люди, - заупрямился Рокэ, не к месту вспомнив о своем долге сюзерена. Страж знал, что он был великим воином, но противник, с которым им предстояло иметь дело, человеку не по зубам. Рокэ уже доказал это, позволив Твари паразитировать на себе, пока Синеглазая не выкурила ее вон. Не хватало еще повторения опыта, особенно когда в руке Стража меч, который уже с трудом удается контролировать. - Из-за меня эта Тварь вообще выбралась из Лабиринта, - твердо произнес он. – Я не позволю, чтобы кто-то еще пострадал он нее. Но ты мне ничем не поможешь, если сам ей подставишься. - За меня не беспокойся, - похоже, Рокэ не воспринимал угрозу всерьез. Стража это начало волновать. Меч все нетерпеливее дрожал в его руке, и все меньше шансов оставалось его сдержать. - Но я беспокоюсь, - возразил он. – Я еще не настолько опытный Страж, чтобы полностью контролировать свои силы. Мне потребуется очень хорошо сосредоточиться на цели, чтобы снова ее не упустить и не позволить ранить себя. Если я еще буду отвлекаться на твою защиту, все может кончиться очень плохо. Ты же не хочешь, чтобы кто-нибудь пострадал? - Нет, я только… - меж бровей Рокэ залегла глубокая складка. – Слышите? Что там?.. Страж слышал. Кто-то всхлипывал, быстро приближаясь к ним. На всякий случай он выступил вперед, заслонив собой Рокэ. Изначальную Тварь всегда сопровождали слезы. Но это была не Тварь, а всего лишь служанка. Страж на всякий случай проверил и ее, но женщина была чистой. Увидев Рокэ, она сначала замедлилась от неожиданности, а сделала быстрый, глубокий поклон, утирая украдкой слезы. - Соберано… - В чем дело, Дора? Почему вы плачете? – спросил Рокэ. - Ах, соберано, простите, - женщина вновь утерла слезы. – Кончита умерла. - Что? - Что?! – вырвалось одновременно у них обоих. Страж опрометью кинулся на шум собравшихся в комнате покойной, обогнув недоуменно заозиравшуюся женщину. Нужно было спешить. Каждый, попавший туда после смерти несчастной, рисковал стать новым вместилищем для Твари. Но, стоило бежать, сломя голову, лишь чтобы убедиться, что коварное порождение Лабиринта было здесь и ускользнуло. Страж вынужден был выйти из шумной, переполненной комнаты. В задумчивости он стоял, прислонившись к стене, наблюдая, как Рокэ входит и начинает допрашивать слуг и раздавать приказы. Вдруг меч, обмякший было железной тяжестью, дернулся, будто что-то почуяв. Страж, бросив еще один взгляд на Рокэ, убедившись, что тот занят, позволил себе расслабиться, и разрешил мечу вести себя, куда тот считал нужным. Миновав первый поворот, он уже понял, куда идет, и сам ускорил шаг, в конечном итоге перейдя на бег. Он ворвался в комнату Альбины как раз в тот момент, когда та стояла, прижавшись спиной к самой дальней стене, а на нее наступала ее служанка, из глаз которой текли слезы. Лицо Альбины было искажено от напряжения и затаенного страха и необычайно бледно. Лишь в последний момент Стражу удалось удержать рванувшийся в бой клинок. Он помнил о необходимости беречь людей. Вместо этого он проявился, привлекая внимание на себя. - Эй, ты! – воскликнул он в лицо обернувшейся Твари. – Помнишь меня? Та, скрючившись по-звериному, бросала быстрые взгляды слезящихся лиловых глаз то на Альбину, то на него, не решаясь уделить кому-то из них больше внимания. В облике обычной человеческой женщины это выглядело еще более жутко, чем обычно. Наконец, Тварь определилась, посчитав Стража достаточной причиной, чтобы оторваться от жертвы. Альбину, впрочем, тоже не выпускала из внимания. Та, к досаде Стража, забилась в угол, и теперь извлечь ее оттуда не представлялось возможным. - Это ты, молодой Страж, - просипела Тварь. – Я помню тебя. Я проглочу тебя, растворю без остатка. Стражи так сладки и питательны. - А помнишь ли ты, что этот Страж когда-то был человеком, которого выдернули из твоей пасти? – продолжал отвлекать ее Страж, тесня подальше от Альбины. – А сделал это вкусный-вкусный человек, который привел тебя в этот мир. Так что за мной должок. Хочешь, я отведу тебя к этому человеку? Тебе ведь он нужен? Тварь смотрела на него, не отрываясь, заинтересованно и жадно. Страж понял, что смог завладеть ее вниманием, и начал осторожно пятиться к двери. Главное, вывести ее из комнаты и увести подальше от Альбины. Но тут девушка, застывшая было с широко распахнутыми глазами, сама кинулась вперед: - Нет! Вы не посмеете! Только не отец! Лучше я! – закричала она. Сзади послышался из коридора быстрый топот. Тварь встрепенулась, стряхнув оцепенение, и кинулась на Стража. Тот отступил, чтобы принять более удобную позицию, но вдруг на кого-то налетел. Он только успел на секунду отвлечься – обернуться, чтобы увидеть Рокэ, когда раздался звук падения чего-то тяжелого и страшный крик Альбины. Еще не понимая, что происходит, Страж начал поворачиваться обратно, когда рука его с зажатым в ней мечом вдруг сама собой сделала выпад. С постепенно накатывающим ужасом он увидел Альбину, насаженную на клинок и пришпиленную к стене, как бабочку, глядящую на него широко распахнутыми лиловыми глазами. По ее бледным щекам катились стылые слезы, а по белой сорочке на груди неумолимо расползалось кровавое пятно. Альбина дернулась раз, другой, хватаясь голыми руками за лезвие, а потом сквозь лиловую муть ее глаз начала проступать синева, и она медленно завалилась на пол и застыла. Страж знал, что его меч нанес удар в самое сердце. Он никогда не промахивался. Это Страж совершал ошибку за ошибкой. С ужасом он стоял и смотрел на мертвую девушку у своих ног. Девушку, которую обещал защитить, а вместо этого сам же убил. Пускай нечаянно, но все же… Какая-то сила буквально отшвырнула его прочь. С трудом удержавшись на ногах, Страж увидел Рокэ. Он рванулся к дочери, в тщетных попытках зажать рану и обнаружить хоть какие-то признаки жизни. Альбина с укором смотрела в потолок своими огромными, широко раскрытыми, остекленевшими синими глазами. Такими же, как у ее отца. Их взгляды встретились, и Страж с ужасом отпрянул, словно заглянул в глаза собственной смерти. Это был человек, у которого он только что отнял самое дорогое. Последнюю надежду, ради которой стоило жить. Отнял мечту и будущее, тепло и радость. Отнял саму жизнь. Он посмел нанести невообразимо глубокую рану тому, которого любил больше жизни, которого хотел оберегать, с кем желал остаться, бросив все, забыв о долге Стража, и просто прожить так и не доставшиеся ему годы любви и счастья. Кого мечтал увести в Закат, чтобы там быть вместе навсегда, не страшась ни смерти, ни времени. Вечно шагать бок о бок по неизведанным мирам, сражаться со злом и просто быть рядом. Все это могло быть. Все это было так близко – и рухнуло вместе с телом белокурой девушки, пораженной ударом его меча. Он сам убил свое право на надежду, собственными руками уничтожил все, что уже наметила для них судьба. Осознание этого принесло ему такую страшную боль, словно он сам вогнал себе между ребер собственный клинок. Не в силах отвести взгляд от переполненных болью, шоком, яростью, зарождающейся ненавистью глаз, не в силах больше смотреть, он сначала медленно попятился, а потом и вовсе исчез, и бежал, бежал по коридорам и лестницам, по залитому солнцем двору через ворота прочь, подальше от этого взгляда, пока не рухнул, рыдая без слез, на песок на берегу моря. В его руке до сих пор был зажат окровавленный меч. Казалось, будто жуткие траурные маски на нем сыто и довольно щурятся. Набегавшие пенные волны слизывали кровь и уносили ее в далекое море.