Mint

Лухану снился какой-то нездоровый психодел, где олени с лисами резво скакали по радугам и облакам. Открыв глаза, он обнаружил антураж не своей комнаты. Ну да-а-а! Кажется, он себя хреново чувствовал и нагло уснул прямо у Мина. Лухан бы осознал эту мысль в полной мере и поразмышлял обо всём случившемся ещё немного, но цифры стоящих на полке часов бросились в глаза, совершенно не дав додумать до конца. О боги! Пол одиннадцатого! Ему вставят зонд по самую душу. Начальничек, после того как Лухан без его царского разрешения ушёл в отпуск, вообще терпеть его не мог. Он вскочил на кровати и поток разнообразных в своей скверности ощущений обрушился на него водопадом: гудящая голова, ломота во всем теле и горло, болящее так, что язык сворачивался в трубочку и грозился быть проглоченным. - Лухан, ты как? – Мин, тоже только что поднявший лохматую сонную голову с подушки, потирал затекшую шею, пытаясь понять, может ли он ее повернуть в какую-нибудь сторону без риска сломать. Лухан хотел сказать, что опоздал на работу. Но смог только прошипеть: - Работа...- и указать на часы. - Не волнуйся, я отправил Крису сообщение, что ты заболел и остался у меня. У него же есть номер твоей фирмы? Лухан кивнул и медленно лёг обратно, но не волноваться он не мог. Вот, точно никто не будет в восторге, если отпросится даже не он лично, а позвонит некто и сообщит, что Лухан посмеет не прийти. Хотя, какая разница? Всё равно увольняться собрался. Таблетка жаропонижающего действовала отлично, он успокоился и, не успев подумать о том, что он спит в постели Мина, снова забылся. Очухался он еще раз где-то через пару часов. Мина на диване не обнаружилось, и Лухан подумал, что тот на работе, что было бы вполне логичным для дня пятницы, но хозяин тут же появился на пороге комнаты. - О! Не спишь? Я как раз шёл проверить,- улыбнулся Мин, - как самочувствие? Лухан покачал головой, давая понять, что его мироощущение было ниже среднего. - А почему ты дома? У тебя выходной? – от режущей боли в глотке Лухан поморщился. - Нет, мне дали отпуск по уходу за ребёнком, - пошутил Мин, усмехнувшись. - Ты из-за меня не пошел!? - воскликнул Лухан, тут же хватаясь за горло. Какие же неудобства он ему доставил?! Надо было срочно сваливать домой и перестать досаждать человеку. Он собирался откинуть одеяло, но Мин остановил его. - Подожди, стой. Давай ты съешь чего-нибудь, выпьешь таблетку. И вот если тебе станет лучше, тогда, может быть, я тебя отпущу. Хорошо? Лухан неуверенно кивнул, принял из рук Мина градусник, и, оттянув ворот, он вдруг понял, что одет не в свою футболку. - Да, я подумал, что в ней тебе будет комфортней, - ответил Мин, прочитав его мысли, - и дай-ка мне свою ладонь. О-о-о, Мин не представлял, как Лухану было комфортно. Здесь, в этой квартире, ему все нравилось. Нравились обои, запах чего-то свежего, ядовито-зелёные наушники, подключённые к компьютеру и приятно задевающие струны его души - значит, Мин ими пользовался. И, самое главное, нравился Минсок, слегка не выспавшийся, но все равно улыбчивый и такой домашний. И как уютно было в его футболке, будто Мин делился с ним частью тепла, частью этого дома, частью своего, чего-то такого мятного что ли, чего-то по-настоящему принадлежавшего Мину, а о том, что Минсок сам его переодел, он вообще предпочитал не задумываться, потому что это было слишком... слишком. И так он завяз в своих приятных мыслях, что даже не заметил, как Мин боязливо поглядывает на него, деликатно отделяя прилипший к ране бинт. - Ну а теперь тебе надо поесть, - заявил он, закончив менять повязку, - я принесу сюда. Мин поудобнее усадил его, подняв к изголовью кровати подушку и вручил тарелку. - Это рисовая каша, - объяснил он, заметив, что Лухан как-то не торопится её пробовать. – Молочная. А есть Лухану не хотелось совсем. - Не хочу, - прохрипел он. - Хочешь, - возразил Мин. - Иначе мне придётся покормить тебя насильно. Лухан в ожидании уставился на него. Мин немало этому удивился, но оправдал себя тем, что Лухану действительно неудобно есть с покалеченной рукой: - Ладно, хорошо, - и забрал у пациента тарелку. Лухан же считал, что просто попал в рай, совершенно не заслуживая этого. Ну кто еще покормил бы его с ложечки? Только если мама, и то после того, как ему бы по какой-то причине провели лоботомию, он бы превратился в овощ и, не имея больше никаких забот в жизни, радостно пускал бы слюнки себе на воротник. Опыта по кормлению людей у Мина не имелось, поэтому он немного нервничал и боялся неосторожно ткнуть этой ложкой куда-нибудь не туда. Да и Лухан, как-то смущённо приоткрывающий рот, не облегчал ситуацию. Он смотрел на него своими болезненно-блестящими тёмными глазами, и Мин пожалел, что у него нет слюнявчика, потому что пару раз чуть не опрокинул содержимое ложки ему на свою же футболку. - Ну, ложечку за маму, - сказал Мин, что бы хоть как-то разрядить обстановку, поднося слегка дрожащей рукой кашу к его рту. – Ложечку за Криса. Наверняка это было вкусно, но Лухан, ругая последними словами свои атрофировавшиеся рецепторы, ничего не ощущал. Дай ему пожевать кусок ваты - эффект был бы тот же. Да и желудок явно намекал, что если Мин продолжит кормить его дальше, то рискует увидеть эту кашу снова, только уже в раковине или унитазе, и то если Лухан успеет добежать. - Я больше не могу, - Лухан посмотрел на него извиняющимся взглядом. Пожалуй, стоило прислушаться к больному, ибо выглядел он, будто кишку глотал в кабинете у врача, а не молочную кашку. Зато теперь Мин мог надеяться что, лекарства могут быть употреблены с максимальной пользой не доставляя Лухану дискомфорта. Мин ушел на кухню и вернулся оттуда с таблетками и стаканом чего-то горячего. Ароматная дымящаяся кружка имбирного чая с мёдом была передана Лухану в руки, и он, обманувшись его прекрасным запахом, отпил немного, и тут же скорчил брезгливую мордашку, издавая звук похожий на «бэ» - хуже этого, наверное, было только бобовое молоко. - Давай пей, не капризничай, - усмехнулся Мин, пальцем подталкивая кружку к его рту и думая, что друг ведет себя как малое дитя. Лухан с трудом выпил адово зелье, после чего его снова стало клонить в сон. Похоже, откладывать возвращение домой приходилось, как минимум, до завтра, но Лухан соврал бы, если бы сказал, что имел что-то против подобного времяпрепровождения. Что бы он делал, заболей у себя? Ну не умер бы, конечно. Но уж точно не стал бы что-то готовить, разводить травяную оранжевую жижу для полоскания, и заваривать чай с имбирём. Возможно, Крис бы сходил для него в аптеку и благородно приобрёл всё, что нужно. Или он сходил бы сам, а еще он бы может и на работу пошёл, и слёг бы потом с каким-нибудь осложнением. И валялся бы в одиночестве, бессмысленно переключая каналы в телевизоре. Будь Крис на его месте, он при первых же, даже самых слабых признаках простуды залёг в какую-нибудь престижную частную клинику недели на две, как минимум. И чихал бы там в элитные носовые платки с вензелями учреждения. Пока Лухан забывался в живительном сне, Мин, отвлекая себя, убрался на кухне, посидел немного за компьютером, пытаясь, сосредоточится на лице девушки на фотографии, но перед носом всплывал Лухан открывающий рот в ожидании ложки с кашей, буквально издеваясь над миновым воображением. И пока мысли не увели его в какие-то неприличные дали, он решил, что пора уже и баиньки. Правда диван все равно не обещал ему полноценного и качественного отдыха, и всё, что оставалось Мину – предвкушать очередную бессонную ночь и затёкшую спину. - Серьёзно, Мин, мне так неудобно, честное слово. Чувствую я себя уже лучше. Я могу пойти домой и перестать уже мешаться, - уверял Лухан Мина на следующее утро, после того как они позавтракали. - Да перестань, ты вовсе мне не мешаешь, - убеждал его друг, копаясь в шкафу - О, вот, надень их, а то пол холодный. Мин дал ему шерстяные носки, потому что еще одних тапочек у него не было, а Лухан наверняка планировал путешествовать иногда по его жилищу, хотя бы до туалета. И эти самыми носками он поставил точку в разговоре, давая Лухану понять, что уходить ему вовсе не обязательно, и никто его не выгоняет, а очень даже наоборот. Практически весь божий день, как и предыдущий, Лухан валялся в каком-то туманном забытьи, чувствуя сквозь сон прикосновения к своему лбу и волосам, и изредка выныривая в реальность, в которой заботливый Мин скармливал ему какие-то пилюли. Лухану совершенно не на что было жаловаться – так шикарно он еще никогда не болел. Он в очередной раз обрелся в этом бренном мире где-то ближе к вечеру, как раз когда в припадке отеческой заботы прискакал Ифань с сумкой наперевес. - Ничего, что он поболеет у тебя немножко? - спросил он, обращаясь к хозяину квартиры. - Да, конечно, какие проблемы. - А да, Лухан, я тут принёс тебе кое-какие вещи. И ещё - твои любимые персиковые моти. - О, спасибо, - прохрипел удивлённый Лухан. Вот ведь, а. Ну Крис и жучара. Нет, вещи - это отлично. Плюсик в карму, низкий поклон и всяческие почести. Только вот Лухан уже подумывал, что давно пора отчаливать домой. Нет, не то что бы ему было плохо у Мина, как раз наоборот. Но неловкость ситуации в пределах его воспаленного мозга зашкаливала – не санаторий же у Минсока в конце концов. Возлежит тут на его кровати, понимаешь ли, отнимает у человека драгоценное время. Корми его, пои, лечи. Хорошо хоть, что не «одевай»... хотя нет, и этот инцидент имел место быть. Лухан сокрушенно уронил голову в свои ладони. Затем Минсок поинтересовался у Криса, что там сегодня было на работе, и они ушли общаться на кухню, оставляя Лухана в весёлой компании телевизора и сиропа от кашля. Правда, Мин не давал Лухану скучать, периодически прибегая в комнату и принося ему то (о, Мин, ну пожалуйста, только не имбирь) мятный чай, то разведенный лимонный порошок с парацетамолом, то гнал его в ванну полоскать горло какой-то невыразимо горькой дрянью. Наблюдая за этим, Крис пришел к выводу, что Мину очень даже нравилось нянькаться с Луханом, да и сам пациент, судя по послушному выполнению всех инструкций, тоже получал немалое удовольствие. - Ты его еще с ложечки покорми, - пошутил Крис, разразившись весёлым смехом и не заметив, как Мин сконфуженно опустил глаза. Даже немного странной казалась ему атмосфера у Мина дома, будто витало что-то такое непонятное в воздухе, что он был не в силах идентифицировать. Он списал это на испускающий ароматы кустик мяты в горшке у Мина на подоконнике – наверное, сейчас как раз она цвела. Мята вообще цветет? Крис был плохо знаком с ботаникой, и спустя час, после разговора с немного отсутствующим, но довольным Мином, пожелав Лухану побыстрее выздоравливать (потому что ему скучно дома одному, что, конечно, являлось наглым враньём), он унёс поскорее свои длинные ноги от этих загадочных ребят. - Он меня как будто выселил… - хмыкнул Лухан, кивнув в сторону сумки. - Это я его попросил принести тебе что-нибудь из дома, - просто объяснил Мин, двигая поклажу ближе к кровати. Ничего себе. Выходит, Мина действительно не сильно тяготит присутствие Лухана. Это хорошо, значит можно было немного расслабиться. Вечером Мин стал чувствовать себя совсем разбитым – сказывались две практические бессонные ночи. То, что ему сильно не мешало бы прилечь, он понял, когда чуть не уснул лицом прямо в кипящем на плите курином бульоне. Может, ему стоило научиться спать стоя, как лошади. Ладно, плевать уже на этот дурацкий диван, если совсем станет невмоготу – сползет на коврик, он и то поприветливей будет. Часам к десяти, сил уже совсем не осталось, и он стал готовиться ко сну, ползая сонной мухой по квартире. Мин уже практически улегся на свою кушетку, как вдруг Лухан предложил: - Ложись со мной…если, конечно, не боишься заразиться, - кажется, от него не укрылись физические страдания Мина, тесно связанные с ночью на недружелюбном диване с ярко-выраженными функциями дыбы. - Я не боюсь, - он застыл, успев уже встать одним коленом на диван. Мину подумалось, что, возможно, поболеть немного было бы не так уж и плохо. Можно было бы никуда не ходить и спокойно отдыхать дома, а тем более в такой интересной компании. - Иди сюда, - заметив некоторую нерешительность, Лухан перегнулся через валик и потянул Мина за руку. Это было несколько чересчур - предлагать вот так лечь вместе - но он был не здоров, поэтому разрешил себе такую слабость. Мин, слабо возразив, что диван вполне его устраивает (ну да, ну да), поддался руке Лухана. Конечно, в своей мягкой кроватке было уютнее, чем на старье, вонзающем свои пружины в мягкие бока Мина, только вот теперь в ней было маловато места для них двоих. Мин благочестиво отодвигался от Лухана настолько, насколько представлялось возможным на полутораспальном матрасе, и укрывался всё своим же пледом. В конце концов, это неприлично - спать вместе двум молодым людям. И он старался не думать об этом, что было, не так уж сложно, потому что кроватка заманчиво предлагала отправиться в мир сновидений, где песочный человек обещал показать добрые цветные сны, хотя Мин был согласен и на блаженное ничего, лишь бы выспаться. Лежа на нужном, по его мнению, расстоянии, и находившись в пограничном состоянии между сном и явью, он балансировал на краю кровати, рискуя поздороваться с полом, как вдруг, чьи-то руки подхватили его и подвинули к середине постели. Сквозь сон Мин услышал тихое: - Не падай. Почувствовал, что у него отбирают плед и укрывают нагретым одеялом, и сам Лухан ощущающийся подобием печки - наверняка опять поднялась температура. Возможно, стоило что-то предпринять, но Лухан не жаловался. Он тихо сопел и ненавязчиво обнимал его тёплыми руками. В итоге, наплевав на все и согревшись, Мин, наконец, уснул. Проснулся он оттого, что ему было невероятно жарко, несмотря на то, что он уже вроде бы вылез из-под одеяла, всецело предоставляя его больному. Он открыл глаза и уперся взглядом в точно такие же карие глаза напротив. Черты Лухана несколько смазывались и двоились, потому что его лицо было настолько близко, что они практически соприкасались носами. Высуни Мин язык, он бы смог дотронуться до губ Лухана. Черт! Что еще за дурацкие параллели проводит его перегревшийся мозг? Но Мин не отодвигался, а так и продолжал завороженно смотреть Лухану в глаза. Момент разрушил взалкавший зарядки телефон Мина, запищавший где-то на диване. Осознавший неловкость ситуации Мин поспешно отпрянул, а его лицо запылало, будто находилось в паре километров от солнца. - С…с добрым утром, - заикнулся он, с трудом проговаривая слова. Он подорвался с кровати, как укушенный, и унесся в ванну, но, несмотря на такое неловкое скомканное утро, выспался он отлично. - Если хочешь, можем посмотреть фотографии, - предложил Мин, заставший Лухана за задумчивым рассматриванием потолка. Была середина дня, и он уже успел сбегать в магазин, раскидать продукты по полкам и холодильнику, накормить Лухана обедом и дозой противопростудных. А чтобы как-то его развлечь, Мин решил показать то, чем действительно мог похвалиться – коллекцией фотографий. Лухан ожидал увидеть какой-нибудь планшет или ноутбук, но только не толстенные альбомы в строгих черных корках, которые Мин доставал с верхней полки. - Ого! Что за раритет? - Есть еще два, но они у родителей дома, я решил не перевозить сюда все. Мин, как большой любитель фотографии, в особенности старинной, распечатывал самые удачные снимки и вклеивал их в альбом. Большинство фотографий были черно-белыми. Ему казалось, что черно-белые фотографии не отвлекают зрителя от объекта съемки пёстрыми цветами и ненужными деталями. У такой фотографии есть характер, ну и Мину просто так больше нравилось. Было в этом для него какое-то своё очарование. Мина же, как фотографа, было катастрофически мало, но во все снимки, где он все же присутствовал, Лухан всматривался, невольно запоминая каждую черточку, как будто Мина, который стоял на коленях перед кроватью, облокачиваясь на нее совсем рядом, морщась и поспешно перелистывая страницы, ему было мало. Лухан улыбался и молча слушал объяснения о месте, времени и поводе съемок. - Это где? – спросил он, тыкая в карточку, на которой был изображен Мин, неизменно сидящий за компьютером. Только вот и стол, и обои были другими. - Это в квартире, где мы жили с Джин…До этого я жил, разумеется, с родителями, потом с ней, и после этого решил не возвращаться домой. Я же переехал сюда всего пару месяцев назад. Сделал ремонт на скорую руку … и вот я тут, - объяснил Мин, не уточняя после какого такого 'после этого', пытаясь избежать темы с присутствием Джин-Хо. Но, не потому, что ему было больно это вспоминать, просто не хотелось. - Мне нравится у тебя, - зачем-то сказал Лухан. Мин довольно улыбнулся и перелистнул страницу: - А это знаешь где? – указал он на нетипично - разноцветную фотографию. Лухан вообще не понял, что это за пёстрая свалка, и замотал головой. - Нет? Это же гора Намсан, ты никогда не был там? – удивился Мин, а Лухан снова отрицательно замотал головой, - Ну как-нибудь смотаемся, я сам давно не ездил туда. - А это что? - Ну так называемые замки любви, их вешают влюбленные вдоль забора. Их прям там же можно купить, написать имена или еще что-то, пристегнуть к чему-нибудь, а ключ выбросить. - М, интересно… Мин немного задумался и, усмехнувшись, вдруг констатировал: - Глупость полнейшая. - Почему? По-моему, очень символично, нет? Залог верности и вечной любви. Как раз для романтичных натур - замок закрыл, ключ выкинул и не о чем беспокоится. - М-да, мы с Джин-Хо вешали, - между делом сказал Мин, - где-то тут было, - он стал листать альбом в поисках фотографии с именным замочком и лишний раз убедился, что он может говорить и думать об их неудавшихся отношениях вполне спокойно. Было и было. - Ой, извини…я не знал, - Лухан хотел прикусить себе язык, а лучше зашить рот, думая, что всколыхнул то, что бередит душу Мина, как и в первый раз, когда Лухан спрашивал его о девушке. Но с радостью заметил, что грусти в глазах Мина так и не появилось. - Да, ерунда, - отмахнулся Мин. - О! Смотри, это мы были в COEX, там очень красивый подземный океанариум, - Мин показал ему фотографии, где все вокруг было синим. Стеклянный туннель, вокруг вода и рыбы. Впечатляюще. Судя по восхищенной реакции Лухана, он и там не был. - Слушай, ты на экскурсии что ли только в свой офис ходил? - Ага, и в ближайший к дому продуктовый магазин, - усмехнулся Лухан. - Надо было сказать мне, и мы бы не в футбол тут играли, а съездили бы куда-нибудь. - Ну не знаю, меня футбол вполне устраивал, - Лухан пожал плечами и хотел добавить, что они еще обязательно съездят, но факт того, что он через пару недель собрался навсегда уехать обратно домой, пребольно ударил его по голове, и он как-то сник. Мин еще что-то рассказывал, но Лухан все думал о том, как он переедет обратно в Китай, и именно сейчас эта идея перестала ему казаться такой уж хорошей. Там, на родине, родители, родственники и много-много друзей, там его школа, университет, там его дом, но там не будет Мина. Он приятно удивлял его буквально каждую минуту - кто ещё будет нянчиться с, прямо скажем, малознакомым человеком и, тем более, терпеть его капризы. Лухан просто плавился от того, что Мин заботился о нем, и всё своё внимание дарил исключительно ему. Лухану в голову даже прокрадывались шальные мыслишки о том, что Мин делает это все не просто так, и что он смотрит на него как-то... Но это, скорее всего, проделки его нагретого температурой мозга, который показывает Лухану то, что он очень хотел бы увидеть. Слишком много извращенцев на один квадратный метр. Да-да, он, конечно, решил, что Мин это его друг, и пока Лухан вроде неплохо справлялся. Но как будто из-за того, что он запретил себе думать о чем-то большем, Мин стал нравиться ему меньше. Вовсе нет. Если он уедет, они возможно будут переписываться или даже видеться, но это все не то, нельзя будет почувствовать запах его волос, почувствовать, что он рядом, прикоснуться…по-дружески, но хоть как-то. Он бы смог и дальше запихивать свои чувства поглубже. Только вот Лухан уже решил…или, возможно, стоило пересмотреть своё решение. Ночью Мин сделал попытку снова лечь на диван, но Лухан укоризненно посмотрел на него, и они оба улеглись на кровать, повернувшись друг к другу спинами. Мин слушал неровное дыхание и боялся пошевелиться. В прошлый раз было проще - он тогда очень устал и практически сразу уснул, а теперь он чувствовал спиной тепло исходящее от Лухана, и в голову лезли какие-то пугающие неприличные мысли. Мин повернулся на спину и посмотрел на часы. Он лежал так уже два с лишним часа, а сна всё не было. Мин уже подумывал встать и уйти на кухню, чтобы не мешать Лухану своей вознёй и недовольными вздохами, как вдруг Лухан завозился, что-то невнятно пробубнил по-китайски, закинул на него свою руку и подвинулся так близко, что Мин почувствовал спиной его грудь, а затылком теплое дыхание. Он нервно сглотнул и совсем разуверовался в том, что будет способен заснуть сегодня и когда-либо ещё. Но опасения Мина не оправдались, его практически сразу же унесло в царствие морфея, и он спокойно продрых до самого утра, чуть не проспав. И ухитрился даже особо не шуметь, пока неуклюжим вихрем собирался на работу. Лухан разлепил глаза где-то около одиннадцати и тут же по-рыбьи зашлёпал губами – органы дыхания, видимо, были напрочь забиты так несвоевременно материализовавшимися в них соплями. Кажется, пора вставать. Мина в поле зрения почему-то не обнаружилось. Поэтому Лухан мастерски проигнорировал своё расстроенно вопящее об отсутствии друга «Я», сонно пошевелился и нехотя стащил свое ноющее и почти скрипящее тело с тёплой постельки. Заложенный нос требовал сосудосуживающего соплеразжижительного, а избалованная за эти четыре дня душа - присутствия внимательного и ласкового Минсока. Однако искомый персонаж не обнаружился даже на кухне, куда в процессе поисков принес себя взъерошенный Лухан. Зато весьма кстати там отыскался заранее кем-то приготовленный и вполне аппетитный на вид завтрак, заботливо сложенная на крошечном блюдечке горстка таблеток и записка: «Если бы кое-кто меня заразил, то мне не пришлось бы идти на работу. PS: Только попробуй не выпить хотя бы одну». Ах да, сегодня же понедельник. Тот самый день, когда нормальные люди обычно торчат в душных офисах и зарабатывают себе на жизнь, а не сладко посапывают на кровати близких с недавних пор друзей, давая собственным бациллам спокойно размножаться на чужой подушке. Но это нормальные люди, а Лухан, если к ним и относился, то совсем чуть-чуть, поэтому ничто не мешало ему стоять на минсоковской кухне, шмыгая носом, сверлить взглядом ровненькие ряды иероглифов на листике в клетку и совершенно по-идиотски улыбаться – цивилизованно это делать он всё равно не умел, да и кто, в конце концов, смотрит? После утренних водных процедур и критичного осмотра своей окосевшей с болезни физиономии в зеркале, Лухан с невероятным удовольствием проглотил простенький, но удивительно вкусный завтрак в виде омлета с сыром и какими-то цветными включениями, природу которых так и не идентифицировал. Потом он догнался мятным чаем – его предусмотрительно заварил ещё утром всё тот же кто-то – и послушно принялся глотать таблетки, заливать нос спасительной химией и полоскать какой-то несусветной гадостью горло, которое и без этой дряни будто бы дюжина кошек ночью когтями драла. Когда Лухан, как хороший мальчик, покорно исполнил все указания относительно своего лечения – обидно было бы не выздороветь после таких чудовищных усилий со стороны Мина – он решил заняться… ничем. Потому как род деятельности на пару-тройку последующих часов определялся как-то совсем смутно. Ну, раз уж сегодня он впервые за эти несколько дней болезни чувствовал себя достаточно бодрым и живым, надо было отпраздновать это знаменательное событие и хоть немного подвигаться, а не лежать бревном круглые сутки. А то китайское тело грозило в скором времени окончательно разомлеть в плюшевой атмосфере заботы Минсока и, взбунтовавшись, просто взять и вырубиться, отказываясь выполнять привычные для себя функции типа готовки или передвижения по плоскостям без помощи тёплых квадратных ладоней. Кстати о них. Было бы здорово, если бы Мин и впрямь не пошёл на работу. Вот так просто. Взял и остался бы болеть с Луханом. Может тогда он в качестве извинения за причиненные неудобства и подаренную заразу сам бы стал ухаживать за хозяином квартиры, закармливая оставшимися таблеточками и заставляя полоскать горло. Правда, учитывая уровень осведомлённости Лухана об уходе за больными, было бы огромной ошибкой всецело доверить доброму китайскому доктору драгоценное здоровье Мина. Ну и что, зато он залечил бы его от чистого сердца. А вечером они бы сидели вместе на кухне, чихали, шмыгали сопливыми носами и попивали чаёк за разговорами ни о чём. Да, пожалуй, это именно то, что нужно. Если, конечно, забыть о том факте, что за затянувшийся больничный их по головке не погладят. Лухан тяжко вздохнул и опустил подбородок на столешницу – без Минсока ему было просто невыносимо скучно, но, как ни крути, а пережить эти несколько часов наедине с собой и своими мыслями надо, поэтому он встал, потянулся и отправился на поиски занимательных развлечений. Первые полчаса он потратил на бесцельное шатание по чужой квартире с заглядыванием во все попадающиеся углы и на продолговатые полочки. Невероятно. На немногочисленных горизонтальных поверхностях в комнате самого Лухана - особенно на тех, что под самым потолком – толстый слой пыли, такой серенькой и пушистой, уже давно грозил стать рассадником очаровательных многоногих пылевых клещей. Тут же всё было тщательно вычищено и, разве что, не блестело, гордясь чистоплотным хозяином. Лухан поцокал языком и клятвенно пообещал себе уделять немного больше времени собственному жилищу. Правда, когда он топал на кухню, чтобы нагло стащить из чужого холодильника слегка побитое зелёное яблоко, эти обещания уже привычно выпорхнули из его тяжеловатой простуженной головы. Следующие минут двадцать Лухан всё также путешествовал по небольшой квартирке, бесцельно меряя широкими шагами весьма ограниченную территорию. Он чуть не познакомился с продольным шпагатом, когда ватные ноги в шерстяных носках внезапно разъехались на скользкой плитке в коридоре. После того, как Лухан переварил все пугающие мысли относительно возможного шпагата и связанной с ним адской боли, он осторожно покопался в ровных рядах SD-карт с нацарапанными на них временными интервалами и сокращёнными названиями неведомо чего. Залез на стеллаж с книгами, выцепил какую-то, открыл, потерялся в непонятных иероглифах и вернул на место. На полку со стоящим на ней разнообразием объективов он даже смотреть побоялся – вдруг что-нибудь упадёт. Чёрт, даже эти стекляшки у правильного Минсока стояли в определённом порядке. Кажется, он на свой день рождения говорил, что выстроены они там по мере возрастания диапазона фокусного расстояния, ну или как-то так. Лухан тогда ничего не понял, но на всякий случай понимающе покивал. Закончив обшаривать любопытными глазищами уже знакомый интерьер, он, жуя яблоко, скорчил рожу фотографии – как-как её там? – Джин-Хо над телевизором и отправился на кухню, чтобы прислониться лбом к стеклу и созерцать уличный пейзаж. Правда, этим долго заниматься тоже не вышло – Лухан вспомнил о наличии у Мина балкона и, справедливо предположив, что из окна его «больничной палаты» этот пейзаж будет виден лучше, туда и направился. Уже на подходе к стеклянной прохладе, ноги Лухана второй раз за день заплелись, и он споткнулся о стопку альбомов, оставленных у кровати. Они, тихо шелестя, разъехались по полу беспорядочным веером. Лухан задумчиво пожевал губы, поднял один из них и уселся на кровать. Кажется, страницы именно этого альбома Минсок перелистывал немного быстрее и неохотнее. И именно он полюбился Лухану больше всего. Просто потому, что в нём фотографий с самим Мином было в разы больше, чем в остальных. Лухан вновь открыл твёрдую корку толстенького альбома и, поглаживая матовый корешок строгой чёрной обложки, взялся с неподдельным интересом и вниманием рассматривать выражение лица друга на каждой – вчера этого сделать вредина-Минсок ему просто не дал. И почему он так фыркал, показывая этот альбом? Лухану, например, ну очень понравились фотографии в нём. И те, где Минсок забавно щурился, совсем как хитрый старичок-лис из китайских сказок времён луханьего детства. И те, где вместо привычного Лухану ржавого бардака на голове Мина красовалось нечто гораздо более аккуратное, коротко стриженное и традиционно чёрное. И даже те, где Мин был то ли просто хмурый, то ли недовольный, то ли вообще злой. Потому что на них Минсок разный, живой, и не то, что бы он в жизни искусственный, нет. Просто Лухан слишком многого не знал о жизни друга, слишком многого не видел, и это, если совершенно честно себе признаться, немного его расстраивало. Хотелось быть кем-то, кто и знал, и видел – лучше насквозь, а то непонятно ни черта – и понимал. Зато теперь с каждым днём, проведённым в непосредственной близости от приятного общества Минсока, с каждой их совместной игрой в любимый футбол и с каждой фотографией в открытом альбоме Лухан, кажется, видел и понимал друга всё лучше. И это ему ужасно нравилось. Он аккуратно перелистывал плотную пергаментную бумагу страниц и представлял, как скучными субботними вечерами Мин тихо склонившись, сидел за столом, выискивал нужные, распечатанные снимки из разложенных стопочек и любовно вставлял их в приклеенные уголки, а потом чёрные чернила, ведомые его рукой, неспешно вырисовывали на бумаге нужные даты и важные имена. Лухану нравилось воображать, как Минсок обиженно хмурился, когда острый уголок неприятно царапал кожу подушечек пальцев, а непослушная фотобумага категорически отказывалась ложиться на предоставленное ей уютное местечко в альбоме одного скромного, спокойного и очень приятного человека. Сколько, интересно, понадобилось Мину времени на столь старательное оформление всех этих воспоминаний? Потому что на это пришлось бы потратить не один свободный вечер. Лухану нравилось всё. И эта умопомрачительная усидчивость и внимание к, казалось бы, незаметным мелочам. Сам бы он так не смог. Просто не стал бы заниматься такой, по его же собственным представлениям, ерундой. Однако же – пришлось согласиться – оторваться от этих альбомов было решительно невозможно. И Лухан, с неосознанной улыбкой вздохнув, отложил полюбившийся альбом и потянулся к остальным. К нему он вернётся ещё раз, как только пересмотрит все остальные. Мин изо всех сил спешил, домой стараясь поскорее закончить. Как же, ведь его дома ждал Лухан. Почему-то Мину не терпелось его увидеть, а еще он оставил на тумбочке запасные, отобранные у бабушки соседки, ключи, на случай, если Лухану очень захочется уйти, ведь он не пленник. Только Мин всей душой надеялся, что Лухан все-таки дождется его, хотя бы сегодня. Прискакав домой, он с радостью обнаружил больного на месте. Лухан и не думал никуда уходить, он сидел на диване, подогнув под себя левую ногу, а правой болтал над полом и щелкал каналами телевизора, выбирая между "Терминатором" и "Робокопом". Он радостно выскочил встречать Мина, но Мин, несмотря на уверения, что Лухан прекрасно себя чувствует, не дал ему помочь на кухне и уложил в кровать, чтобы тот немного отдохнул перед ужином. Только вот долго лежать Лухан не смог и вскоре выполз обратно на запах еды. - Все практически готово, - сообщил ему Мин, повернувшись. Лухан потянулся. Так болеть он не отказался бы и всю оставшуюся жизнь, серьёзно. Он стоял с торчащими в разные стороны светлыми волосами, беспечно закидывал себе в рот орешки, высыпавшиеся на стол из небрежно открытой упаковки, зевал и почесывал носком одной ноги икру другой. В большой зеленой толстовке, съехавшей с одного плеча, минсоковской футболке, светлых штанах, так трогательно заправленных в шерстяные носки, он выглядел так мило и по-домашнему, что Мину захотелось заобнимать его, как плюшевого мишку, мягкого и уютного. Оставить Лухана навсегда в своей квартире, прятать его под кроватью и никому не показывать. А еще лучше, прятать под одеялом, а ночью прижиматься всем телом и складывать на него руки и ноги. Плохо, но совсем не хотелось, чтобы Лухан выздоравливал, ведь он уйдет, и они будут изредка встречаться для игр в футбол, а этого Мину казалось уже катастрофически мало. Но ведь Лухан не чувствовал ничего из того, что происходило с Мином, или все-таки чувствовал? Минсок так глубоко погрузился в свои мысли, что забыл о существовании полотенца в своих руках, и оно упало. Заметив это, Лухан бросился его поднимать, за тем же наклонился и Мин. С глухим звуком они ударились головами и, как кегли, попадали на пол. - Ой, извини, - Лухан тер ушибленное место, - не сильно ударился? А у Мина от встряски, будто что-то сместилось в голове, и он уставился на губы Лухана, поняв вдруг, чего ему хотелось все это время. Он вспомнил, как приятно – а он запрещал себе думать об этом – было ощущать эти губы на своих в тот вечер на балконе, и, поднявшись на колени, подполз к Лухану, хватаясь за его плечи. От неожиданности Лухан остолбенел, забывая даже закрыть глаза, когда их губы соприкоснулись. Не почувствовав никакой реакции Мин испуганно отшатнулся назад. - Я…- начал он, растерянно хлопая глазами. Господи, что же он такое творит?! Но, не дав Мину договорить и додумать, Лухан сам приблизился к нему. Мин шумно вздохнул, чувствуя вновь его горячие губы на своих, и пытаясь игнорировать истерически верещащий голос в его сознании, требовавший прекратить это безобразие. Лухан медленно стал водить своими сомкнутыми губами по его, будто проверяя что-то или давая себе привыкнуть, а потом осторожно начал ими шевелить и оставлять невесомые поцелуи, несмело прижимаясь все сильнее, боясь, что Мин может оттолкнуть его в любую секунду. И в это время в его голове сбивались все имеющиеся установки. Мин притянул его ближе, а маленький зверек, живший у него где-то внутри, сладко потянулся - ему дали, то чего он так хотел. Да-да-да!!! Лухан слабо пощипывал подушечками губ то верхнюю губу, то нижнюю, пропадая где-то в своих ощущениях. Проведя ладонью по лицу Минсока, он царапнул его щёку шершавым пластырем. Это немного отрезвило Мина, и он нехотя оторвался от Лухана и открыл глаза. Не поднимая взгляда он взял его руку в свою и посмотрел на ладонь. - Надо поменять...- негромко сказал Мин и, поднявшись на ноги, потянул Лухана за собой в ванну. Минсок чувствовал, что Лухан во все глаза смотрит на него, но посмотреть в ответ он просто не мог. Молча разобравшись с рукой, они поужинали в таком же гробовом молчании. Воздух в квартире казался таким плотным, что можно было вешать топор. Лухан не понимал, что происходит, а Мину было бесконечно стыдно за свои действия и за то, что ему это понравилось, и за то, что он хотел ещё. Он краснел до кончиков своих волос, смотрел куда угодно, но только не на....друга? Как теперь нужно было себя вести, он вообще не представлял. Лухану ведь не показалось? Слишком уж явственное видение. Он до сих пор чувствовал вкус Мина на своих губах, отчаянно цепляющиеся за него пальцы и тёплое дыхание на своём лице. Да и слишком смущённо Мин сейчас выглядел. Вдобавок, у Лухана не было температуры со вчерашнего дня, чтобы его больное сознание порождало такие сладкие галлюцинации. Пришлось заново переосмыслить прошедшие дни. Лухан не верил сам себе, но, возможно, Мин тоже что-то чувствовал к нему. Теперь, как бы он ни хотел, относиться к Мину, как к другу, у него уже не получалось. Друзей так не целуют. Когда Лухан лег в постель, в комнате было темно, и только синие цифры часов настойчиво бросались в глаза, показывая время. Мин к тому моменту уже спал. Ну, или делал вид, что спал. Лухан сомневаясь, протянул руку и почти уже дотронулся до его плеча, как Мин, вдруг, ожил и развернулся к нему. - Мин...- прошептал Лухан. Ему бы очень хотелось спросить, что это всё значило. Но Мин просто подвинулся поближе, просунул под его правую руку свою и, спрятав лицо у Лухана на груди, прошептал ему куда-то в футболку: - Спокойной ночи... Все внутри у Лухана подпрыгнуло так, что он тут же забыл свои намерения дойти до какой-нибудь конкретики, и его хватило лишь на то, чтобы заплетающимся языком пожелать спокойной ночи в ответ и прижать Мина ближе, пристроив свою ладонь на его спине.