POV Джонатан
В первое время отчаяние охватило мой разум, я мечтал лишь о том, чтобы прекратились мои страдания. Когда я увидел Сорси в темнице впервые, стыд охватил меня. А ведь он действительно желал уберечь меня и увезти домой, но теперь он не мог помочь мне и прекратить мои страдания, уже не мог. Мне неведомо, сколько прошло времени, кажется, около трёх кормёжек, когда я впервые задумал побеге. Я уже знал куда бежать, но оставались цепи. При кормёжке ради потехи невесты Графа снимали с меня оковы, что были на моих руках, но не те, что были на ногах, и они закрывали дверь темницы. Однако когда ко мне очередной раз после кормёжки пришёл Сорси я заметил на его поясе ключи. Поначалу мне было чрезвычайно стыдно подставлять единственного человека… единственное существо в этом замке, которое, так или иначе, благоволило мне, однако выбор мой был невелик. Через семь кормёжке я решился. Больше ждать было нельзя. И я просил Сорси о поцелуе. Я совершенно не ожидал, что это сработает, но более того я не ожидал тех ощущений, что испытал в тот момент, я чуть было не забыл о своём плане побега, но смог вовремя собраться и ухватить ключи. В следующий миг Сорси отпрянул и скрылся так скоро, что я не смог даже проследить за его движениями. Однако он оставил воду, еду, ложку, бинты и ножницы для этих самых бинтов. Однако самым большим разочарованием оказались ключи. Ключей от моих оков у него не нашлось, тут были лишь ключи от темниц. Я думал не очень долго, не переставая молиться Богу, созданиям безбожным проявления святости губительны, об их безбожности свидетельствовал их рацион. Всё что я мог это надеяться на то, что Бог меня не покинул. Из ложки с помощью ножниц я сделал крест и опустил его в кувшин, я прочитал молитву, наверное, несколько сот раз. После я заточил ножницы об камни темницы и вооружился ими, после я всё же съел то, что принёс мне Сорси, хотя без ложки это и было не так просто, а блюдо наполнил песком и пылью и поставил рядом. Однако как бы я не старался, оковы мне не поддались, потому сейчас я и сижу в ожидании очередной кормёжки. Как только я услышал их лёгкую поступь, я сбрызнул шею и запястья водой, которая как я надеялся, стала святой, и притворился совершенно неспособным двигаться. Девы пришли ко мне, как и всегда они приподняли моё тело, своими тонкими ручками и коснулись губами шеи и запястий. В ту же секунду они резко бросили меня и зашипели, похоже, мой Бог со мной! Волнение отступило на второй план, когда я, вынув свой крест из кувшина, представил его невестам. Они шипели и кидались проклятьями. Я потребовал ключи от оков, и они мне их дали. Они ещё несколько раз пытались на меня напасть, но блюдо с песком и ножницы что я смочил в воде, помогли как нельзя лучше, по крайней мере, раны от ножниц заживали на них довольно долго. Только вот моя совесть не осталась спокойной, каждый раз сообщая, что я ранил женщину, но один аргумент всё же позволял успокоиться – они уже далеко не люди, потому человеческие правила к ним применять нельзя. В остальном же, казалось всё идёт даже слишком просто, но я решил, что подумаю об этом, когда у меня будет на это время, сейчас же, я, наконец, могу освободиться. Я запер этих мегер в своей темнице, предварительно брызнув святой воды на дверь, чтобы они не посмели её выламывать. Я уже почти заблудился, когда нашёл окно и увидел лик полной луны, недолго думая я разбил окно и вырвался на свежий воздух. Я надеялся скрыться в лесу у дороги, но меня ожидал сюрприз. Все слуги, а также невесты, Сатин, Пуазон и Сорси были снаружи, они стояли кто группами, кто поодиночке и смотрели на меня, как на глупую овечку, что отбилась от стада. Единственная дорога, что была мне открыта это дорога в сад, и я ею воспользовался. Каждый шаг я молился, каждый вздох я отдавал Богу, чтобы тот помог мне, спас меня. Твари преследовали меня и окружали, они смеялись в тенях, но подойти не решались, а когда появлялись смельчаки, я снова показывал им крест либо применял святую воду и продолжал эту гонку. Вскоре я дошёл до обрыва и прекрасно понимал, что сейчас чтобы спастись у меня лишь один путь. - Джонатан. Не надо, прошу тебя, не делай этого, - это снова был тихий голос Сорси. – Возможно, Граф простит, он передумает. Прошу тебя, Джонатан. Граф милостив, он позволит. Ты умрёшь, если прыгнешь. - Тогда, пусть я умру, - выдохнул я и сделал шаг в объятия дикой реки.POV Сорси
Сатин связалась с Графом и доложила ему о побеге Джонатана. Я же к тому времени оплакивал его снова, я вновь желал прекратить это ужасное существование, мне было уже всё равно, попаду ли я туда же куда отправился он или нет, я просто устал вновь и вновь терять его и себя, я хотел забыть, но Граф не позволил. Все поняли, что это была моя ошибка. Граф был в ярости. Я прекрасно это ощутил, ведь в наказание он лишил меня свободы, он заставил меня выполнять все, что бы ни пожелал, я же оставался в своём теле заложником. Граф приказал найти тело Джонатана и вернуть в замок. Я надеюсь только на то, что не я найду его тело, пожалуйста, пусть это буду не я.POV Джонатан
Падение длилось недолго, но весьма удачно. Река была безжалостна, но я боролся за свою жизнь изо всех сил. Лишь когда забрезжил рассвет, мне удалось выбраться из реки. И я шёл, шёл так долго, как позволили мне ноги, пока Бог не привёл меня к святой земле.***
- …холодная вода и предрассветный холод в купе с общей истощённостью привели этого несчастного в столь болезненное состояние. Я смогу ему помочь, но боюсь, лечение может затянуться на месяцы. Да ещё его раны, порезы как от осколков и глубокая рана на ноге. Да и мы до сих пор ничего не знаем о нём, - эхом раздавалось в моей голове. - Доктор? Вы доктор? – я, наконец, смог открыть глаза. - Он очнулся. Да я доктор Винсер. Как вы себя чувствуете? - Плохо, - все мои усилия: побег, борьба с рекой и переход, вся моя сила ушла на спасение, а сейчас я был избит, истощён и безумно хотел только одного – вернуться в Лондон. Доктор о многом меня спросил, все, что я мог им ответить, я ответил, тот разговор для меня был как в тумане. Правда я и кое-что для себя открыл, например, о последствиях прыжков в дикую реку, когда в твоих руках ножницы и кувшин. Но главное, я нахожусь в монашеский обители – в Монастыре Святого Михаила. Как же я рад был это услышать! Безбожным созданиям нет места на святой земле. Меня разместили в монашеской келье, там были кровать, шкаф и стол со стулом. Одна из монахинь под мою диктовку написала письмо Мине и отправила его. Доктор посоветовал мне не волноваться и ждать приезда невесты, так я и намеревался поступить, если бы моё состояние мне позволило просто ждать. Уж не знаю как это произошло, но после того как я сообщил о себе всё и было отправлено письмо Мине, я совсем слёг с болезнью. Моя память всё это время что длились мои мучения: эта агония, от которой я испытывал чрезвычайную жажду, озноб, который заставлял дрожать даже кости, приступы сильного кашля, всё то свелось к моменту туманного забытья. Всё то время, что я не был охвачен лихорадкой и мой разум мог выдавать не странные галлюцинации, а мои мысли я молил Бога и каждый раз чувствовал, будто мой Бог выехал из Лондона навстречу ко мне, она скоро прибудет, всё скоро будет хорошо. Как только она придёт ко мне, мне станет легче. Я так сильно молил, что однажды в моих лихорадочных видениях я видел Ангела. Он предстал предо мной, и он говорил, только речь его лилась как песня, возвышенная и горькая песня. Я не помнил ни слова из той речи, я не мог вспомнить и голоса, но в одну секунду мне казалось, что это так важно, будто Ангел хочет уберечь меня от страданий, или подготовить меня к ним. Тогда я впервые осознал – Дракула в Лондоне тоже. Этот страх охватил меня, мой мир теперь не будет прежним, лишь мой Бог останется со мной – моя душа, моя Мина.POV Сорси
Он жив! Слава тебе Всевышний, он жив! Пуазон выследила его в деревушке в трёх милях вниз по течению реки. Как он смог выжить, как смог добраться? Хотя какая теперь разница как? Однако с радостью приходит и горечь. Я всё же теперь не властен над собой, но порой я замечаю, что тело принадлежит мне, но не долго, похоже, и силы Графа слабеют, он слишком давно вне родного края. Радость, что охватила меня, вернула мне часть былой бравады, снова шутки с Пуазон и попытки нарушить непоколебимый баланс Сатин. И хоть я и вёл себя, как и раньше, ночами я отправлялся в ту деревушку и наблюдал за обителью.POV Джонатан
Очередной раз проснувшись, мне, казалось, я снова окунулся лихорадочные шутки разума – они показывали мне Мину, которая склонилась надо мной. - Мина, - я хотел верить, что это была правда, и тянул руки к этому миражу, а мираж ответил. - Джонатан. Как Вы мой хороший? Что же с Вами стряслось? - Мина, Вы настоящая? - Да, это я, - она взяла мою руку и прислонила к своей щеке, она плакала, она переживала за меня. Я улыбался ей. Понимание того, что это не мираж придало мне небывалых сил, я так был счастлив, я обнял её так крепко, как не позволяли законы приличия, но главное она здесь, мы вместе. Мы не медлили, уехали даже когда Доктор говорил не делать этого. Мы уехали оттуда так скоро, но я чувствовал, что кто-то следит за нами, я чувствовал, что за нами идёт погоня, они почти настигли нас, но мы успевали уйти. Я ужасно переживал ровно да того самого момента пока не понял, что мы, наконец, прибыли домой.