Моя тишина

Сетка — вульгарно. Ровный матовый блеск — скучно. Кружево вьется соцветиями мелких цветов и ширококрылых бабочек, шнуруется широкими атласными лентами. Снова белое. Армин аккуратно натягивает чулки, они льнут к коже; банты приходятся на середину бедра. Их нужно поправить, потуже потянув за петли, чтобы поровнее. Все должно быть безупречно — потому что так любит Леви. Леви любит и кружево, и бледность кожи, и переплетение тонких голубых венок, просвечивающих сквозь ее молоко. Леви любит гладкость выбритых ног и тонкость щиколоток — когда он осторожно стаскивает чулки, не перестает целовать обнажающееся под ними, губами повторяя давно знакомые контуры. Под коленками. И Армин в такие моменты вздрагивает, хватается за плечи сосредоточенного Аккермана; хочется отвести взгляд в сторону, но не получается — слишком захватывает происходящее. Серый блеск обычно угрюмых глаз теплеет, как речная летняя вода, брови не сведены к переносице, а губы чуть приоткрыты. Лицо Леви меняется до неузнаваемости. Армин меняется до неузнаваемости — долго возится с замочками босоножек. Это того стоит. Он научился стоять на платформах, потом ходить, потом сама собой получилась плавная, соблазнительная походка. От нее после таких долгих вечеров довольно сложно избавиться — она пытается вырваться из-под обычных кроссовок. Нельзя. Незачем. Это только для Леви. Босоножки купил сам Леви. Принес однажды в фирменном пакете, заставил надеть, неловко пройтись по комнате. Армин чуть не упал, его подхватили холодные руки и удержали; Аккерман прижался сзади, его возбуждение чувствовалось сквозь джинсы. Помаду Армин покупал сам. Игривого красноватого оттенка, не кричащего своей навязчивой распутностью, но и не нежного совсем. Девушка-консультант удивленно наблюдала за тем, как Арлерт сосредоточенно выбирает среди десятков маленьких коробочек. Какая разница, если ему нравится? Им обоим нравится. Спустя какое-то время чулки Армин стал подвязывать, чтобы они не сползали. Так оказалось еще интереснее играть — Леви справлялся с ними зубами, жарко выдыхая и вынуждая напрягаться. Щекотно. Волнующе. Для того чтобы избавиться от лент-подвязок совсем, нужно буквально забраться под юбку. Задирать ее казалось неправильным, портящим вообще все удовольствие. Платье на молнии. Негласные условия сходятся на том, чтобы снять с Армина все, как можно меньше используя руки. Леви теряется во всевозможных складках и тонет в запахе духов. Яркая помада размазывается по их лицам, дыхание тяжелеет. Армин вспоминает обо всем этом, поправляя юбку и браслеты на запястьях. Аккерман опаздывает, часы мерно тикают в тишине пустой квартиры. Нервно прикусывать нижнюю губу не стоит, чтобы не портить макияж. Он мягко скользит маленькими шагами по коридору, заглядывает в зеркало, поправляет волосы и снова одергивает юбку — белье под ней не носит никогда, привыкнуть к этому непросто, постоянно тянет закрыться. Они встречаются лишь раз в неделю. Армин приготовил все — и ужин, и ванну с солью, и постель. Мысли готовы не были — путались и разбегались в стороны. Услышав звонок в дверь, Арлерт открывает, даже не посмотрев в глазок. Леви медлит секунду, быстро захлопывает дверь за собой и притягивает мальчишку к себе. — Долго ждал? — Нет… сэр. Завтра он его не отпустит назад; ожидание слишком изматывает. Он готов выглядеть так все время, не только каждую пятницу. — Я скучал. — С улыбкой признается Армин, прикрывая веки и вдыхая аромат роз, врученных ему Леви. Игра никогда им не наскучит.