Моя тишина

Делить на правильное и ошибочное давно не получалось. Люди раскладывались на мотивы, на тонкие стальные стержни, дергающие их в ту или иную сторону. Идеалы меркли, крошились, ссыпались пластами битого стекла, медленно погребающего под собой сломанных людей. Тихо и неотвратимо смерть забирала вечно юные улыбки с чужих лиц. Капитан Кирштайн вел за собой отряд поддержки. В лесу они натолкнулись на группу гигантов. Эрен не успел регенерировать после битвы с Колоссом. У Саши сломался привод. Майор Зоэ... Армин не находил больше утешения в книгах. Страницы побледнели, акварель осыпалась грязным порошком, слова потеряли всякий смысл. Корешки старых фолиантов покрывались пылью и забывались совсем. В конце концов, вокруг всегда было много лжи. Со временем она отслаивалась, являла всю свою отвратительную неприглядность. Кто мы? Кто они? Почему мы умираем? А они? Зачем все это? Армин не мог больше много спать. Он вскакивал в горячей постели еще до рассвета; сердце камнем билось в пустом и слабом теле. За текучей серой вуалью ночи и лунного блеска мир казался обреченным. Мертворожденным. Он не перестал дышать вдруг; он никогда не дышал. Казалось, Армин тоже никогда не дышал. Он молился. Не знал, как - нужно ли стоять на коленях или как-то по-особенному обращаться; нужно ли возносить хвалу или отчитываться за промелькнувший искрой в глазах день. Армин молился. Он безмолвно просил Кого-то: пусть все будет хорошо, пусть мы протянем еще немного, пусть он вернется сегодня живым. Леви возвращался. Армин молился. Он не верил в Богинь, прославляемых пасторами; не верил в сказки про привидений и духов, исполняющих желания; не верил книгам о всемогущих воинах и правителях. Он не мог точно определить, во что он верил. Он верил в Леви. Ждал, когда скрипнет дверь и прозвучит знакомый голос. Того, что последует потом - слов, шуршания одежды или полной тишины - порой молчание говорило больше, чем любые объяснения. Рядом с Леви было спокойно; сон длился всю ночь и не прерывался смутным чувством вины или поступью смерти. Армин отчетливо осознавал, что каждое мгновение - последнее, и поэтому любой поцелуй выходил лучшим, любой взгляд - теплым, любое слово - значимым. Может быть, далеко за Стенами нет моря - только жженная мертвая земля. Ни зелени, ни воды, ни льда - ничего. Никто там не был. Никто не мог доказать, что море существует. Никто не мог доказать, что не существует Бога. Армин боялся, что однажды лик того, кто вьет в руках эту длинную нить, отвернется от него. Все оборвется; застынет. Мертворожденный. Ни на секунду не переставай молиться.