Самый умный

      На уроках истории фракций, единых для всех, Итан Грин всегда садился на последнюю парту, чтобы хуже слышать. И чтобы учитель хуже видел его лицо, чрезмерно выразительное для сына политика, на истории фракций выражающее, как правило, легкое отвращение. Историк восхвалял достоинства других фракций, не веря в свои же слова, пересыпая свою речь тонкими шпильками в адрес тех, кто не носит синюю одежду; многие эрудиты этим шуткам даже улыбались, Итан еле сдерживался, чтобы не поморщиться. Синдзи Мимура, друг Итана и его бессменный сосед по парте последние два года, к этой пантомиме привык и даже не раздражался... ну, разве что совсем чуть-чуть; продолжая конспектировать, левой рукой он быстро набрал на своем портативном компьютере:       "Убери лицо «я съел гнилой лимон», пожалуйста".       И сдвинул компьютер к Итану.       "Если я напишу все, что думаю, тебе заблокируют выход в школьную сеть и отберут компьютер. Просто поверь - лучше бы я действительно съел гнилой лимон".       Портативный компьютер - роскошь, доступная немногим, - появился у Синдзи благодаря его феноменальным математическим способностям и неустанной деятельности на благо школы. Для сироты, сына беженки из Великой Восточной Азии - неслыханная удача и честь, но в данном случае - вполне заслуженная. Как и все беженцы, его мать прошла тест на определение склонностей сразу, как только получила гражданство, и тем обеспечила себе право называться эрудиткой, а сыну возможность выстроить свое будущее. И то, что Синдзи заработал к пятнадцати годам - второй ученик школы, системный администратор школьной сети, - он заработал сам, своей головой и руками. Подставлять его было бы несправедливо... а лишать его и себя доступа к святая святых - базе данных школы - просто глупо.       "Мою защиту ни одна программа слежения не пробьет, так что можешь писать что угодно... но лучше займись чем-нибудь полезным".       "Например, нашим планом?"       "Ну, скажем, да".       Итан оглядел класс. Почему бы, собственно, и нет? Он все равно собирался начать на днях. Шла первая неделя учебы, задать гору уроков еще никому не успели, даже эрудитам...       А все, кого он наметил еще в прошлом году, сегодня на занятия пришли. За второй партой у окна сидела Дженна Уиттиер, Дженни, самая красивая девочка школы, и ее волосы сияли в солнечных лучах темным золотом; еще в начале прошлого года Итан заметил, как она красива, а чуть позже - как сияли ее глаза, когда он выходил к доске, как на общих уроках она первой сдавала свою работу, чтобы вызваться собрать листки с заданием у всего класса, лишний раз пройти мимо его парты, улыбнуться и будто нечаянно коснуться его пальцев, забирая листок... Другого времени у них обычно не было - после уроков Дженни убегала одной из первых, чтобы забрать из сада и накормить младшего брата, а затем на подработки. Итан знал, что денег им не хватает, и без проблем отдал бы хоть все сбережения, если бы Дженни попросила - но, глядя, как гордо она держит голову, не допускал и мысли заговорить о деньгах первым. Он не сомневался, что Дженни такое предложение смертельно оскорбит... Она была из тех девушек, которые считают за честь добиться всего сами, и это завораживало.       Улыбнувшись своим мыслям, Итан вывел на клочке бумаги:       "Милая Дженни!       Едва увидев твои золотые волосы, я могу выйти к доске и блестяще ответить даже те темы, к которым не готовился. Сегодня мне предстоит выступление куда более важное, нежели ответ на уроке; может статься, самое важное в моей жизни. Буду очень рад, если ты придешь поддержать меня. Сегодня, во время самоподготовки, в кабинете 39.       С надеждой, что увижу тебя,       Итан Грин".       Аккуратно свернул записку в несколько раз, так что она стала похожа на сплюснутый свиток, надписал и отправил вперед. Он не сомневался, что Дженни придет; главное - держать себя в руках, чтобы смотреть не только на нее одну... вот как сейчас засмотрелся, одернул он себя.       Под номером два в его мысленном списке стоял Джейсон Деррик, или просто Джей, как его обычно называли. Урожденный бесстрашный, к пятнадцати годам перемахнувший за все возрастные нормы со своими шестью с половиной футами роста, обладатель горы мышц, здоровенных кулаков, одного из самых низких мест в рейтинге успеваемости - он едва наскребал себе на тест - и беззлобного сердца. Джей никогда не принимал участия в травлях, более того - останавливал особо дерзких; обычно любителю самоутвердиться за чужой счет хватало легкой встряски за шиворот или удара в челюсть, чтобы в присутствии Джея держать язык за зубами. Сам же Джей никогда не боялся драки ни с равными, ни с превосходящими его соперниками; умел как проигрывать, так и побеждать с достоинством - последнее Итан узнал от Мимуры, которого в первый месяц проверяли на прочность все, кому не лень.       А еще Джей не мог проигнорировать прямой вызов.       "Считаешь себя крутым храбрецом, а, Джей? А как насчет проверить себя на прочность небольшим приключением? Если не боишься - жду тебя сегодня во время самоподготовки в кабинете 39.       Итан Грин".       Благо, передавать было недалеко - Джей, как и сам Итан, предпочитал сидеть на последней парте.       Вот с Юстиной Придд из Искренности этот номер не сработал бы: она, как всегда, сидела на среднем ряду почти в середине класса... вернее, не сидела, а полулежала на столе, уронив лохматую голову на руки и всем своим видом демонстрируя: говорите что угодно, сэр - мне неинтересен ваш предмет, и я не считаю нужным делать вид, что слушаю. Впрочем, судя по тому, что учитель никогда не делал ей замечаний, его все устраивало. Пусть эта вредная искренняя спит или делает что угодно, лишь бы дебаты не устраивала...       Придд терпеть не могли за ее отвратительный характер - своими бесконечными вопросами она не раз и не два доводила учителей до белого каления, - но занижать ей оценки было себе дороже: будучи дочерью прокурора, она прекрасно знала свои права и готова была отстаивать их хоть перед директором. Итану же она скорее нравилась, чем нет: Придд была умна, с ней было интересно дискутировать и весело играть в шахматы; она всегда знала, что Итан попытается смухлевать, а Итан знал, что она ждет подвоха. И знал, что такой человек, как она, ему в его планах совсем не лишний.       "Придд, мы почти никогда не сходимся во мнениях, а иногда ты меня просто бесишь. Но в целом - я тебя уважаю за честность, за смелость высказываний, за то, что истина тебе дороже всего. Я дорожу твоим мнением и хочу услышать твою точку зрения по некоторым вопросам. Если готова выслушать меня и высказаться - приходи сегодня во время самоподготовки в кабинет 39.       С уважением,       Итан Грин", - написал он и, скатав записку в шарик, метнул ее через класс; записка угодила Придд прямо между лопаток, заставив вздрогнуть и поднять голову. Итан почти не сомневался, что она придет, хотя бы для того, чтобы узнать, какого черта ее разбудили.       Наконец, Оливер Смит, пристроившийся у стены... Его выделить оказалось труднее всего; черт бы побрал отсутствие внятной иерархии среди подростков Отречения! Итан оборвал себя: нет, неправильно, "черт бы побрал чужие традиции" стоило вычеркнуть даже из мысленного лексикона. Черт бы побрал политику "divide et impera"!       Честно говоря, отчаявшись выделить пусть не лидера, но хоть сколько-нибудь запоминающуюся личность из серой толпы отреченных, Итан просто пошел от противного - и остановил свой выбор на том, кого смело назвал бы человеком-невидимкой. Даже глядя на Оливера Смита в упор, сложно было внятно описать его внешность - никаких особых примет, ничего, за что можно глазом зацепиться. Волосы коротко обрезаны, не светлые и не темные, а серо-коричневого цвета, не поймешь; серые глаза, даже кожа с сероватым оттенком. Довольно странно для человека, много времени проводящего на улице, но никаких хронических заболеваний в медицинской карте Итан не нашел; и еще более странно, что эта странность не бросилась в глаза сразу же, а выявлялась только при долгом пристальном наблюдении. Итан невольно восхищался: его отец учился искусству маскировки долгие годы, у Оливера оно, похоже, было в крови.       Правда, разузнать, что человек-невидимка думает об окружающем мире, оказалось даже сложнее, чем вычислить его самого. Пришлось форсировать события, разыграв травму... то есть не совсем разыграв - растяжение связок Итан действительно заработал в дружеском спарринге. Просто спарринг приурочили к такому месту и времени, чтобы вскоре после него с максимальной вероятностью оказаться в поле зрения отреченных и при этом по возможности не попасться на глаза членам других фракций. Для чистоты эксперимента сразу после поединка Синдзи скрылся с поля боя. Нога потом болела долго, но дело того стоило - к приметно хромающему подростку в синем пиджаке с предложением помочь обратился именно Оливер. И именно ему Итан адресовал последнюю записку:       "Я знаю, что я, как и мой отец, в ваших кварталах persona non grata. Но прежде, чем ты выбросишь эту записку, напомню, что лично у тебя причин ненавидеть меня нет - я никогда не оскорблял представителей Отречения. Так сложилось, что мне нужна помощь и поддержка, поэтому прошу тебя, Оливер, хотя бы выслушай меня. Суть дела я изложу сегодня во время самоподготовки в кабинете 39.       Итан Грин".       Сложив листок вчетверо и отправив по рядам к противоположной стене, он показал Синдзи большой палец и закрыл тетрадь, показывая, что готов в ожидании ответов заниматься чем угодно, только не ломать комедию для учителя.       В самом деле, почему бы нет.