В которой подозрения Тристана подтверждаются, а так же присутствует побег.
Атака началась без предупреждения, как лучшие из них и начинаются. Они попались прямо в ловушку колдуньи: в низине предгорья гор Исгард к югу от белой цитадели Камелота. На трех склонах, ведущих к округлой низине, выстроились арбалетчики в черной коже. Небольшой уклон, ведущий к широким полям на севере, блокирован еще тремя дюжинами скрытыми плащами наемниками. Это остатки приговоренной к смертной казни банды наемников Гелиоса, теперь собранные под эгидой жестокой ведьмы, которая когда-то наняла их. В общем и целом, их пять десятков. И это превосходит по численности отряд из Камелота, который состоит из короля, его королевы, десяти рыцарей и двух слуг, при этом двое из них трясутся от ужаса, а один, который всегда на месте, оправился за дровами. Это кажется неправильным – что его нет здесь. Лошади отходят в сторону, понимая, что что-то происходит. Но в их природу, не заложена склонность беспокоится, как и в природу других зверей, привыкших подчинятся людям. За исключением собак. Впрочем, по сути, здесь одиннадцать рыцарей, но Тристан не считает себя таковым. Это всего лишь работа, за выполнение которой он получает большую и теплую постель, бесплатную и горячую еду и, в придачу, хорошую компанию. Тристан контрабандист целиком и полностью. Для него важны, правильно расставленные приоритеты. Все, что от него требуется, это колошматить время от времени бандитов и отдать свою вечную преданность Королю Артуру. Который является, честно говоря, той еще задницей. О да, он видел, что Артур может быть благородным, мудрым, терпимым, морально неподкупным, дающим… но, кажется, это приходит и уходит. С тех пор, как ведьма забрала Камелот во второй раз, Тристан больше ни разу не видел того великого, золотого короля, который заботиться обо всех своих людях и относиться к ним как, ну… людям. Но, кажется, Артур становиться этим человеком только когда люди нуждаются в великом герое, который спасет их всех, а в остальное время ведет себя как полный болван. Это не в характере Артура, править хладнокровно с утилитарным подходом, как это делал его отец. Но он не может прекратить попытки походить на него. Он продолжает пытаться править своим королевством тем образом, как его отец хотел бы. И не важно, что его отец давно умер и медленно разлагается, и теперь только Артуру решать как привить Камелотом. И за это Тристан все чаще ненавидит Артура. Но у него есть и другие причины. Особенно, когда дело касается Мерлина. Разве Артур не видит, что никто не отдал за него больше, чем его слуга? Разве глупец не видит, что он самый большой ханжа во всех пяти королевствах, потому что, сделав служанку своей королевой, а простолюдинов рыцарями, оставляет Мерлина всего лишь слугой? Разве он не видит, что Камелот развалится без Мерлина? А может он все это знает, но сознательно предпочитает игнорировать. Ведь это так похоже на Артура – притворяться, что ему нет до этого дела. Или, возможно, он просто глуп. Тристан думает, что это объяснение более вероятно. Мерлин, несмотря на саркастический характер его отношений с королем-идиотом, несомненно, является мозгом в их паре – не важно, что Артур называет идиотом его. Все это приводит в недоумение сурового контрабандиста, не смотря на то, как упорно он пытается разгадать эту загадку. Как Мерлин терпит Артура – загадка. Почему он просто не бросил все и не ушел – еще одна. И самая большая из всех – кто Мерлин такой на самом деле. А без его любимой Изольды, великая любовь Тристана осталась без загадок. Ах… есть еще и четвертая. Где Мерлин, когда он нужен своим друзьям и своему королю.***
Черное кружево шуршит о листву на земле, и наемники расступаются. Леди Моргана, Последняя Верховная Жрица, Королева-Предательница, женщина, которая завоевала и потеряла королевство дважды, чопорно спустилась по скату. Ее волосы все еще походят на змеиное гнездо, и Тристан все еще чувствует стремление стереть эту ухмылку с ее лица с помощью меча. Видно, что король жаждет того же, потому что он бросается вперед, выказывая больше безрассудной заносчивости, которую Тристан всегда приписывал ему, чем чего либо еще. Она отбрасывает его назад, всего лишь прошипев одно слово, сопровождаемое ликующей злобой и высоким холодным смешком. В этот раз ее заклинание не подвело ее. Королева завизжала и бросилась на колени около своего раненого короля – и чьей идеей было взять Гвен, не смотря на то, что это дипломатический поход? Ах да, короля. Впрочем, Тристан не может винить их; они все еще на стадии воркования и медового месяца, когда быть далеко друг от друга для них невыносимо. - Сложите оружие, благородные рыцари. Даже теперь, когда она не больше чем освистанная ведьма-предательница, она все еще держит марку высокородной, показывая ее через насмешливую речь и элегантную манеру себя держать. - Мне нужен только ваш король… - она сдвигает свои брови и улыбается, принимая невинный вид, от которого так и веет лживостью, в то время как ее слова и тон пропитаны ядом и затемнены пятнами зла, которые распространяются, как чернила в воде, из ее сердца, просачиваясь в каждое слово и действие. - Но на самом деле тебе нужен не он, не так ли?***
Вот и он, и как раз во время. Ветер треплет кусок ткани, вечно обмотанный вокруг шеи Мерлина, и это единственный знак того, что время не полностью остановилось в момент этой решающей битвы. С того момента, как Мерлин привел его к Авалонскому озеру, Тристан не замечал странности Мерлина – он чувствовал их. Он не был рожден для того что бы увидеть место, где жизнь и смерть существуют не в том понятии, как их представляют смертные, и поэтому когда он покинул спокойное и тихое озеро, он покинул его другим человеком. Когда он находится рядом с Мерлином, он дышит воздухом, в котором кружат секреты – они затрудняют дыхание и от них веет опасностью. Он не в состоянии увидеть их или прочитать, пока они кружат там; всего лишь почувствовать их вкус, когда они скользят по его языку. Некоторые из них серые и солоноватые – полные раскаяния; другие имеют зеленый цвет и горький привкус. Черные же секреты всегда разные: одни обжигают язык как специи людей Мадхави, но другие могут быть маслянистыми и текучими. Но Тристану не нужно обладать каким-нибудь сверхъестественным шестым чувством, чтобы выяснить истинный предел умственным способностям Мерлина. Тот является учеником самого начитанного человека в Камелоте и Тристан видел, как он ловко манипулирует эмоциями своего короля и друзей в любой ситуации: никогда ничего не забывает – не важно, что он притворяется глупцом – и врет как опытный шпион. Но при этом бывают моменты, когда что-то свойственное одному Мерлину окутывает Тристана, когда притворный слуга ослабляет свои барьеры, погружаясь в пыльный свиток, или обдумывает что-то, полируя меч. Но самым главным в списке вещей, которые Тристан ощущает, является то, что само присутствие Мерлина наполняет желанием действовать. Бывают дни, когда маска, которую Тристан видит слишком ясно – и, возможно, он единственный кто ее видит – единственное, что можно заметить, и не существует больше ничего, кроме неуклюжего слуги. В такие дни это инстинктивное чувство, подталкиваемое магией Авалона, практически пропадает. В другие дни, когда часть невидимой тяжести пропадает с плеч Мерлина и честность проскальзывает по его бледному лицу, это чувство растет. Чувство, что Мерлин не совсем такой, как остальные люди, что он в большей гармонии с самим миром, чем с людьми, что его домом может быть только Авалон, где можно прикоснуться не только к земле под ногами, но и к чему-то более древнему и великому, чем трон и короны. Раз или два он видел Мерлина на зубчатой стене – темные брови нахмурены в раздумьях под темными облаками – и в эти редкие моменты он чувствует, что может дотянуться до одинокой фигуры закутанной в синий, красный и коричневый цвета находясь во внутреннем дворе или на тренировочном поле. Настолько огромной кажется его непохожесть на других, настолько окружающей кажется его скрытая суть, которая чужда человечеству; которая становиться реальной, если знаешь, где искать эту суть. Именно так выглядит Мерлин в данный момент. Он заполняет пространство своим присутствием. Оно заливает всю низину, и становиться трудно дышать. Оно заглушает завывания ветра и давит на деревья. Конечно же, они все чувствуют это? Судя по их выражениям лиц, они чувствуют. Даже у короля-идиота, все еще лежащего на земле, расширяются глаза, и появляется выражение надменного замешательства – почему это его враги хотят убить кого-то больше, чем его? Вот это заносчивость… ведь он должен чувствовать, что Мерлин не принадлежит этому миру, должен понимать, что он самая большая часть механизма, который зовется судьбой.***
Ведьма разворачивается и готовиться вылить еще больше желчи на человека, которого она ошибочно принимает за простую букашку. - Ты отдашь даже весь Камелот, если в обмен сможешь заполучить Эмриса, - откровенно заявляет Мерлин. Он выглядит настолько открытым, чего Тристан никогда еще не видел, выпрямившись в полный рост с ледяным выражением в глазах и поднятым подбородком. И даже учитывая, что Моргана стоит к ним спиной, Тристан уверен, что усмешка слетела с ее лица, и эта мысль заставляет его ухмыльнуться. Он может определить это по ее напряженным плечам и по тому, как пряди ее растрепанных волос начинают дрожать. Еще один знак того, что она не рада – как если бы предыдущих было не достаточно – то, что она вытащила кинжал и направилась в сторону Мерлина. Мерлин втягивает воздух сквозь зубы, и гром заполняет поляну.***
Ох. Ну, это имеет смысл. У Тристана есть только мгновение что бы насладиться удовлетворением от своей правоты пока Моргана спотыкается о подол собственного платья, пытаясь убраться подальше от Мерлина, а глаза всех расширяются прежде чем все исчезает за… Огонь. Огонь повсюду. Кроме… Там. Как будто в ответ на мысли Тристана Мерлин открывает туннель через купол своей ярости. Родное голубое небо впереди. - Пошли! – кричит контрабандист, перекрывая рев пламени и утихающий гром рычания Мерлина. – Он открыл нам проход! Тристан, даже не оглянувшись что бы проверить встали ли король-идиот и его потрясенные рыцари с земли, связывает в линию странно безмятежных лошадей и ведет их через брешь в аду.***
Потрепанные черные силуэты неслись через равнину. Рыцари позволили убегающим наемникам скрыться, так как были не способны ни на что кроме как стоять с глупым видом, раскрыв рты и выпучив глаза, напоминая рыб. Языки пламени пропали внезапно. Леди Моргана пытается ухватить что-то из выжженных листьев, но ее руки хватают только грязь. Кажется, что Мерлин растет с каждым шагом, пока он приближается к ней с поднятыми руками. Он не произносит ни слова, в то время как ведьма визжит от ужаса. Ее глаза – два мутных кристалла льда – тают от ужаса. Тристан слышит, что она что-то бормочет себе под нос, качая головой, пока отползает назад. Отрицания слетают с того самого языка, который плевался ядом всего несколько минут назад. Отчаяние, по-видимому, придает ей сил, и ведьма исчезает так же быстро, как и появилась, закружившись в черном вихре. Мерлин колеблется еще мгновение и тоже пропадает. Но не так как Моргана – сбегая в безопасное место. Исчезает подавляющий, всемогущий Мерлин, и он снова просто человек. Он заметно обмякает. Даже не видя его лица, Тристан знает, что Мерлин устал – слишком устал для того, кто лишь недавно достиг зрелости. Мерлин поворачивается, и видно как он судорожно сглатывает.***
Артур делает несколько шагов вперед, ярость плещется в его глазах, и глаза самого Мерлина начинают блестеть от слез, которые, Тристан надеется, никогда не прольются. Ему уже тошно от всего этого. Его меч издает звук, напоминающий звук, вырывающийся у умирающего человека, пока он вынимает его из ножен и выставляет между глупцом и его рыцарями и более достойным человеком, чем все они вместе взятые. Лицо Артура заливает краска и он открывает рот, ожидая, что всем есть до этого дело. - Заткнись, - опережает его Тристан. Лицо Артура искажается от ярости, и он вынимает свой меч. Гавейн следует его примеру и разворачивается, что бы нанести глупцу удар. Но более опытные рыцари хватают потенциального убийцу короля, и он пытается вырваться из их рук. Хорошо знать, что у Мерлина есть хоть один друг, который не является слепым идиотом. Ну, не является слепым. Попытка напасть на короля, окруженного его рыцарями, не может считаться умным ходом. Семь вооруженных, закутанных в красные плащи парней делают шаг, что бы окружить их. Это вызывает смех Тристана. Ничто не отпугивает рыцарей лучше, чем кто-то кто действительно может победить их. - Может я и в два раза старше вас, но это не значит, что я не смогу побить вас, щенков, с легкостью, - Тристан кивает в сторону Мерлина. – А он может сделать это даже не моргнув глазом. Не лезьте. – Краем глаз он замечает, как Мерлин дернулся. Тристан чувствует пульсацию его силы у себя за спиной, ощущение, которого он не замечал раньше потому, что оно всегда было там. Рыцари останавливаются как вкопанные. Благоразумное решение. Может Мерлин и слишком добр, что бы зажарить их всех, но они этого не знают. В конце концов, он злобный колдун. - А сейчас, - продолжает Тристан, - мы с Мерлином сядем на наших лошадей и уедем. Если хотите остановить нас, то милости прошу. Рыцари переводят взгляд на своего короля, который, кажется, уже на грани апоплексического удара – его лицо приобрело красный оттенок, и он настолько сильно сжимает свой меч, что слышен скрип его кожаных перчаток. - Сир… - говорит сэр Леон, его голос дрожит от попыток удержать Гавейна. Артур не произносит ни слова. Тристан выдает самую насмешливую из своих улыбок, и полностью закрывает Мерлина от короля, пряча бедного мальчика от взгляда, который предполагался как испепеляющий, но на самом деле кажется всего лишь обиженным. - Садись на лошадь и не оглядывайся, - шепчет Тристан. Мерлин продолжает молчать, но он знает, что тот осознает, что у него нет выбора. Одним плавным движением он разрезает связывающие лошадей веревки. Мерлин забирается на ближайшую, по его плечам можно прочитать, насколько он подавлен. Тристан бьет плашмя мечом по крупу другую. Комбинация страха, удерживаемого чем-то – скорее всего Мерлином – и прикосновения холодной стали заставляют животных нестись в сторону короля, рыцарей и королевы. Глупцы разбегаются и затем они пропадают, несясь галопом через поля навстречу ветру. Мерлин не оглядывается. Хорошо. Для него еще есть надежда. Тристан же оборачивается. Он видит Артура на коленях, и даже с учетом того, что тот пропадает вдали, он уверен, что лицо задницы искаженно, и он вот-вот прольет слезы. Вот только Мерлина не будет рядом, что бы стереть их.***
Мерлин находится в оцепенении первые несколько дней. Тристан знает, какого это – горевать. Вот только Мерлин оплакивает конец дружбы, несмотря на то, что и раньше терял друзей. Он закрыл свою силу, предпочтя завернуть в нее свою душу, а не отпустить на волю. Только в одну особенно влажную ночь, когда трут и кремень не в состоянии разжечь огонь, он поднимает голову и разжигает костер всего лишь взглядом. Они продают лошадей в первую же неделю. Молчаливость Мерлина пропадает только после хорошей ванны и горячей еды в приличной таверне. Частицы его сущности начинают летать по комнате, как золотые нити, подстрекающие всех к веселью. Напитки льются рекой, и Мерлин даже слегка улыбается, слушая песню о медведе и привлекательной молодой девушке. Они уклоняются от патрулей и спят в канавах. Они питаются кореньями и мелкими млекопитающими. Тристану не помешало бы побриться, а Мерлин – если это только возможно – становится еще тоще. К концу третей недели они идут по камням покрывающих побережье Великого Моря Мередор. Мерлин как будто раскрывает крылья, растягивающиеся от горизонта к горизонту, такие же обширные, как и море, на которое он смотрит. Тристан задается вопросом, что тот видит? Может ли он увидеть чужие земли, касающиеся этих же вод? - Он это переживет. Мерлин вздрагивает и переводит взгляд на Тристана, еще более бездонный чем раньше. Он ничего не говорит, но, возможно, слегка кивает в ответ.