Соната для гобоя любви

Морис решительно нажал на кнопку звонка. Крашеная под дуб металлическая дверь открылась. На пороге стоял хозяин квартиры - Андрэ д'Эпи, профессиональный фехтовальщик и учитель того же самого фехтования и по совместительству лучший друг Мориса сколько оба себя помнили. Он кутался в серое зашитое на левом рукаве кимоно, из-под которого торчали не сильно свежие спортивные штаны, и вид имел крайне заспанный, обычно расчёсанные на прямой пробор или налево и спадающие на лоб вьющиеся русые волосы торчали во все стороны. - Мор, ты бы ещё в пять утра пришёл, - сказал он. - Имей совесть, Андрэ, уже полдень, - ответил Морис. - Да? - Андрэ взглянул на часы. - Ах, точно, ты прав. Вчера до последнего своих придурков гонял да ещё такси и тех долго не было. Для того чернозадого с дудкой всегда есть... - Не напоминай хоть ты, - нахмурился Морис. - Он меня только что по половому адресу не послал. - Ладно, друже, пошли чай попьём, у меня есть настоящий люй-ча, - предложил Андрэ. - Что, действительно настоящий? - усомнился Морис. - Мои китайские коллеги подарили, - сказал Андрэ. - Заодно расскажешь, как и что. - А чего тут рассказывать? - вздохнул Морис. - Переврал всё, что только можно переврать, испоганил сонату и поиздевался для полного счастья. Счастье его, что я меча не брал, так просто по улицам его не поносишь. - Как по мне, лучше бы взял, - сказал Андрэ. - Только что ради Лили не стоило. - Вот именно, - ответил Морис. Андрэ причесался, повязал голову чистой белой льняной банданой, и друзья пошли на кухню. Андрэ с величайшей осторожностью вынул из шкафчика на стене простую деревянную шкатулку с какими-то иероглифами на крышке и открыл её - тонкий аромат сухого зелёного чая поплыл по кухне, затем из другого шкафчика достал фарфоровый заварной чайничек с усатым бритоголовым китайцем крайне учительского вида на фоне гор и две чашки и приступил к священнодействию. Морис без особого интереса понаблюдал за ним, затем вошёл в зал - небольшой додзё, стены которого были увешаны самым разным восточным и европейским холодным оружием - цзяни, дао, клейморы и клеймбэги, катцбальгеры и чинкуэды вперемешку с нагинатами... Внимание Мориса привлёк гроссмессер примерно таких же размеров, как и его личный, но лучше отделанный и с другой формой навершия - мальтийский крест вместо простого железного шара на оружии Мориса. - Настоящего ценителя видно сразу, народ больше к катанам тянется, - заржал Андрэ. - Вчера только реставрировал. Ладно, потом и посмотришь и помашешь, а сейчас пошли, чай готов. Друзья неторопливо потягивали горячий, приятно освежающий напиток, не притрагиваясь пока к принесённому Морисом суфле в шоколаде - первую чашку оно бы только испортило. Морис первым отставил чашку и блаженно вытянулся на стуле. - Но потом я всё же нашёл исполнителя, до которого М'донго семь вёрст по гуано плясать, - сказал он. - Лили, что ли? - спросил Андрэ. - Ты что, подсматривал? - слегка удивился Морис. - Да несложно угадать, друже, - усмехнулся Андрэ. - Кто ж ещё так поймёт то, что ты накорябал, я в смысле о почерке. У кого же ещё хватит терпения разбирать твои каракули... - Ты хоть не подкалывай, - отмахнулся Морис. - Да ладно, я же по-дружески, Мор, - сказал Андрэ. - Ну что, по второй и пошли помашем? - Как скажете, милорд, - согласился Морис. ...Андрэ отложил в сторону два дубовых кинжала в локоть длиной и вытер со лба пот банданой. - Умеешь ты дать мне работу, Мор, - признался он. - Не то что дурни мои безрукие. - Справедливости ради сказать, ты задел меня не раз и не десять, - сказал Морис. - От половины ударов в реальном бою я был бы мёртв сразу, от второй половины сейчас бы уже истёк кровью, а я был просто преступно медленным. - Ага, очень медленным, меня располовинил раз пять, - ухмыльнулся Андрэ. - Хочешь похвастаю новыми игрушками? Не дожидаясь ответа, фехтовальщик открыл небольшой шкафчик на стене, увешанный любимым оружием Андрэ - парным короткими клинками, среди которых были и бат чам дао, и саи, и танто, и дзюттэ, и стилеты с скрамасаксами, и балисонги, и навахи, и извлёк с самого дна недлинный свёрток. - У тебя там световой меч? - спросил Морис. - Лучше, - довольно сказал Андрэ. - Пара настоящих испанских даг, толедская сталь. - Богато живём... - протянул Морис. - Завидуй молча, друже, - ухмыльнулся Андрэ. - Один богатей подарил, чтоб я его в Школу Жанны д'Арк принял. Пришлось, толедская ковка на дороге не валяется. Тряпочка, в которую было завёрнуто оружие, отлетела в сторону, вокруг Андрэ взвился стальной вихрь секунд на пять - а потом в самом центре одной из мишеней вырос красивый длинный кинжал с изящной закрывающей ладонь пластиной на гарде и тонким естественным узором стали на лезвии. - Очень неплохо, - сказал Морис, вытащив дагу из мишени и внимательно осматривая её. - Неплохо? Да это превосходно! - слегка обиделся Андрэ. - Впрочем...тебя, по-моему, терзают смутные сомнения. - Э-эээ... - Я фехтую не первый год и то, как бьётся спарринг-партнёр, мне говорит очень многое, - пояснил Андрэ. - У тебя сегодня резкий удар, движения немного рваные, судорожные, ты будто изо всех сил сдерживаешься, чтоб не впасть в жажду крови. - Тебе виднее, - проговорил Морис. - У меня вроде всё нормально, кроме М'донго. - А дай я угадаю, - предложил Андрэ. - Ты послал дирижёра подальше Прованса. - Мимо... - усмехнулся Морис, отдавая кинжал. - Ты послал епископа дальше Нотр-дам де Пари, - предложил второй вариант Андрэ. - Совсем в молоко... - сказал Морис. - Если бы ты так метал кинжалы, как отгадываешь, самое безопасное место было бы впереди мишени. - Так, я понял, - сказал Андрэ. - Ты влюбился в Лили. По самые уши. Всматриваешься в себя и понимаешь, что так и есть, признаться боишься даже самому себе, а ей и подавно, боишься себя выдать лишним движением или словом, да что люди скажут, да как бы и имеющуюся любовь не потерять. Сам на иголках и её излишним холодом пугаешь. Морис посерел и прислонился к стене, схватившись за сердце. - В яблочко кинжальчик попал, а? - спросил Андрэ. - ...Я...да, люблю её... - Морис открыл глаза, медленно выпрямился, опираясь на боккен. - Это неправильно...не по закону Божьему...с того самого дня люблю...о Господи, ты видел эти глаза, эту хрупкость и беззащитность, эту искреннюю, чистую душу, как её можно не полюбить... - Ну так в чём проблема? - спросил Андрэ. - Она так юна, ей лишь пятнадцать... - Шестнадцать в начале марта, - перебил Андрэ. - А на вид и вовсе дитя...а мне скоро сорок...я не хочу ломать её жизнь...она полюбит кого-то другого... - Морис зло отшвырнул боккен. - ...чёртовы законы общества, я для его стрел неуязвим, мне всегда остаётся смерть...а она? Хрупкая лилия под ледяными ветрами... - И? - Да... Я слишком стар для неё, Андрэ, - повторил Морис. - Я не смогу её защитить. - Стар, говоришь? - даги мгновенно оказались в руках Андрэ - Морис еле успел схватить гросс-мессер со стены - принять второй кинжал на подставленную гарду - и, ловким поворотом выбив оружие из рук друга, прижал его к стене, а лезвие меча к его горлу. - Ты что, сдурел? - прошипел он. - Это ты сдурел, Мор, - ухмыльнулся Андрэ. - Назови хоть одного молодого хоть бы и из Школы Жанны, кто бы не просто обезоружил меня, а вообще прожил бы больше секунды, если бы я так напал на него, и я подарю тебе всю свою коллекцию оружия. Морис задумался. - Бланшфлёр...нет, Массар...нет...пожалуй, Андрэ, мне всё равно негде разместить всё это железо, - замялся Морис, опустив гроссмессер. - Ну ты полегче, - сказал Андрэ. - Я ведь не называю "все эти дудки" твои флейты, на которые ты потратил все деньги, пошедшие не на Лили. Так вот, друже, я такого идиота даже среди д'артаньяновцев не видел. Кто кроме тебя с неё пылинки будет сдувать? - Ну пылинки, да, но ведь это совершенно разные вещи, - пробормотал Морис. - Не для тебя, - Андрэ, выпущенный из поля зрения Мориса. опять попытался разорвать дистанцию, но резво ушёл из-под смертоносной восьмёрки гроссмессера. - Я ведь знаю, тебе нужна не женщина, а маленькая беззащитная девочка, о которой нужно заботиться, которую нужно учить и кормить и которая будет любить тебя по факту твоего существования. Тебе нужны плотские радости чуть менее, чем среднестатистичекому кастрату, тебе достаточно обьятий и поцелуя в щёчку. Морис, тебе бы следовало родиться женщиной, такая бы мать получилась...Ай! - Андрэ еле успел отвести удар страшного меча Мориса. - Зато из тебя получился идеальный отец. - Так уж и? - Со стороны виднее. - Андрэ перекрутился, подпрыгнув, и заставил Мориса уклониться от серии широких режущих ударов, тот ответил подсечкой одновременно с уколом, ни тот, ни другая не достигли цели. - То есть был бы идеальным, если бы нос от себя самого не воротил. Да кого она может полюбить, кроме тебя? - Но люди? - Ты собрался орать на каждом перекрёстке "Я, Морис Нуар, люблю свою собственную дочь, и пошли вы все в задницу на ближайшем параде педерастов"? - Андрэ поймал гроссмессер дагами и начал пытаться вывернуть его у Мориса из рук. - По лицу вижу, что нет, так какое тебе дело до людей и какое собачье дело людям до тебя? - Но сама Лили? - Ты для неё единственный свет в мире, если ты, чёртов крот слепой, не заметил! Она изо всех сил старается облегчить твою жизнь, при первом же удобном случае убирает и готовит для тебя, она переписывает твои ноты часто по ночам, она будет представлять твою сонату на послезавтрашнем фестивале, наконец! Какие ещё доказательства тебе нужны? Да бог послал её тебе, для тебя и ради тебя, и если ты покинешь её, она - погибнет!!! Клинок гроссмессера оказался у самого лица Мориса, и конец одной из даг Андрэ распорол рубашку и пиджак и прочертил тонкую алую полоску по его груди. Боль от слов Андрэ полностью перекрыла боль от раны, и одновременно пришла необыкновенная ясность и понимание того, что следует сделать - как тогда в Отель-Дье. Морис отбросил меч, ударил не ожидавшего этого Андрэ рёбрами ладоней по запястьям так, что тот выпустил даги и, повалив его на пол, упёрся коленом ему в грудь. - Она не погибнет, - твёрдо сказал он. - Пусть люди идут в задницу на ближайшем параде педерастов, а Бог знает, что я люблю её, и так уже давно и, если бы не его воля это была, он бы этого не допустил. Я признаюсь Лили. - Вот теперь я слышу Мориса, которого я знаю и уважаю, - удовлетворённо сказал Андрэ. - Так что ты победил, слезай с меня. - Спасибо, Андрэ, - сказал Морис. - Да не за что, друже, - ухмыльнулся фехтовальщик, - я только помог тебе сразиться с самим собой. - И испортил мне костюм, гад, - взглянул вниз, тщетно ища место пореза, Морис. - Не обижайся, его уже десять лет как поменять бы надо, - сказал Андрэ. - Я даже знаю, на что, заодно наши труверы обретут своего гроссмейстера. Поможешь лампочки поменять?