Школа Юных Мафиози

Бельфегор считал себя идеальным. А чего ему ещё было желать в жизни? Благородное происхождение, приятная аристократическая внешность, богатая семья, элитная школа, одарённость во всех областях науки и даже спортивные достижения. Мешался ему лишь его брат-близнец, Джил, который ни в чём ему не уступал, если не превосходил. Да и на него можно было не обращать внимания, если сильно постараться. Объединение лицея, в котором он учился, с другой школой мало что поменяло в обычном распорядке дня. Разве что не нужно стало тратить время на то, чтобы утром добираться через пробки на учёбу, ведь жил он теперь в соседнем здании, как и остальные ученики. Компания осталась прежней – тот же властный Занзас, по негласному соглашению считавшийся лидером, тот же надоедливый брат, тот же слишком громкий Скуало, та же занудная малявка Фран. С остальными контактировать было не обязательно. Как только они появились в школе, все каким-то образом сами догадались, что связываться с ними не стоит. Возможно, толчком для такого боязливого отношения стал тот инцидент, когда мальчишку, посмевшего ткнуть с усмешкой пальцем на корону принца, на следующее утро нашли в медпункте, истекающего кровью, а может быть, просто интуиция подсказала. Исключением стали лишь авторитеты, которые ощущали себя свободно везде и со всеми старшеклассники и она. Эта тупица Джессо. Сначала он даже особо не замечал, но постепенно это стало невозможно. Эта идиотка старалась проникнуть в каждую частичку его жизни. С появлением баскетбольной команды школы она записалась в группу поддержки, и они стали регулярно пересекаться в спортивном зале. Затем она стала садиться неподалёку во время обедов. После и вовсе влилась в его компанию. Не то, чтобы его это сильно раздражало, она могла делать что угодно до тех пор, пока не трогала самого Бельфегора, однако она посмела даже это. Она стала и правда постоянно пытаться контактировать с ним самим. Эти знаки щенячьего внимания выводили Бельфегора из себя, он не мог понять, чем вызвал к себе такое особенное отношение, несмотря на то, что души в себе не чаял и даже не задумывался о наличии каких-либо изъянов. Но она всё продолжала, и это его достало – он позволил ей с собой разговаривать. Сначала ему казалось, что у них не может быть ничего общего, и даже не задумывался, что она умеет делать хоть что-нибудь кроме того, как глупо пялиться, плохо скрывая восхищение, вопить и ныть, если ей что-то не по нраву, и якобы случайно задевать его плечом, когда они пересекались. Однако одним вечером Бел обнаружил, что на часах было около трёх часов ночи, когда она наконец ушла в свою комнату, и они провели за беседой весь вечер. Его это несомненно заинтересовало, и он всё же начал рассматривать её не как приложение к окружающему миру, а как настоящего и живого человека. Лина же и сама не могла объяснить такой странной реакции на новенького. Её тянуло к нему неосознанно, она и не знала, от чего ей постоянно хотелось быть рядом с ним, хотя бы просто слушать, о чём он разговаривает, даже если разговаривал он не с ней. Она находила его волосы прекрасными, в душе тая желание зарыться в них пальцами, ведь выглядели они всегда словно из рекламы шампуня. Разумеется, она поняла, что такой чести вряд ли удостоится, а если попробует вытворить это без разрешения, то останется без рук, ведь уже тогда заметила категоричное самолюбие блондина. Резко у неё снова появился интерес ко всему, что касается школы: она стала вести внеклассную деятельность, возглавив группу чир-лидерш, ей впервые стало не стыдно из-за своего таланта, а наоборот, ей хотелось показать, как хороша она это умеет. Как же она радовалась, когда её старания начали приносить свои плоды! Теперь Лина знала, что не только она замечает его, как только они оказывались в радиусе ста метров друг от друга, но и он тоже. Конечно, всё было не сразу. Сначала он разговаривал с ней презрительно, свысока, словно делая одолжение, но через месяц или полтора она поняла, что бывали случаи, когда он сам вытаскивал её из комнаты, чтобы провести время вместе. Речь даже шла не о свиданиях, они находились в компании выше упомянутых личностей, но само только нахождение с ним рядом приносило ей массу удовольствия. Когда же Лина поняла, что поведение Бельфегора показывало, что они могут быть ближе, чем раньше, она боялась сделать первый шаг. Ведь он мог спокойно шлёпнуть её по рукам, рассмеяться и сказать что-то вроде «опять повелась, тупица». Джессо ждала, пытаясь дразнить Каваллини в ответ, время от времени будто случайно на секунду прижиматься к нему, чувствуя, как его тело вздрагивает. Один раз Вария напилась, а она вместе с ними, ведь к тому времени её чуть ли уже не считали их подружкой. - Фран, почему ты ещё трезвый? – заплетающимся языком спросила Лина, затем покачнулась на ногах и едва не повалилась на худощавого мальчишку, ростом чуть выше её самой. Она рассмеялась, в процессе икая, и обвила его шею руками. - Семпай, заберите от меня эту буйную женщину, - можно было заметить, что он был очень раздражён окружающей обстановкой, но всем известно, что ничего не может вывести Франа Айроне из себя, поэтому поведение его было вполне обычным, как всегда. - Ах ты! Прогоняешь меня! – брюнетка картинно надула губы, а Фран не изменился в лице. – Он тебе не станет помогать, потому что ты всего лишь занудная малявка, - она показала ему язык. - Семпай, выпотрошите её, она говорит неприятные вещи, - простонал он без эмоций, как всегда. Наконец, его молитвы были услышаны, и рядом оказался Бельфегор. Увидев, как Джессо мучает его протеже, он рассмеялся и подошёл к ним. - Две тупицы нашли друг друга, - сказал он с усмешкой. - Ты сам идиот, - бесстрашно выпалила Лина, затем поняла, что сказала, на секунду в её глазах мелькнул страх, однако потом всё это потонуло в азарте от алкогольного опьянения. Удивлённая улыбка расплылась по лицу Бельфегора. - Ты что-то сказала? – слащаво поинтересовался он, ожидая, как она начнёт рассыпаться в извинениях. Однако на её лице показалось упрямство, и она упёрла руки в бока. - Да, я сказала, чтобы ты не разговаривал так со мной. И не называл так Франа, - неизвестно зачем, она решила приплести туда ещё и Айроне. По нему было не видно, но он с интересом ждал продолжения этого конфликта. Из слащавой улыбка превратилась в кровожадную. Никто не успел ничего понять: Джессо была слишком пьяна, у Франа слишком медленная реакция. Но вот Лина оказалась на плече у Бельфегора головой вниз. - Пойду разберусь кое с чем, - будничным тоном сказал он Айроне, сделал знак от винта и удалился в одну из комнат, где музыка не играла так громко. Первым делом он, разумеется, сбросил её с себя на кровать, которая оказалась в комнате просто огромной, и наблюдал за её попытками подняться. - Что ты делаешь? У меня теперь кружится голова, - ворчала Лина, и по её взгляду было видно, что чувствует она себя и правда плохо. - Извиняйся перед принцем за своё поведение, - сказал Каваллини, сложив руки на груди. Это была не шутка, но Джессо всё равно рассмеялась, как сумасшедшая. - И не подумаю, - нагло заявила она. Бельфегор усмехнулся. Дал же ей храбрости тот виски, ведь раньше она никогда не разговаривала с ним в таком тоне. Неизвестно почему, но это чертовски нравилось блондину. - Тогда… - он поставил своё колено между её ног и наклонился к её лицу. – Мне придётся наказать тебя за оскорбление королевской особы, - едва слышно сказал он и расплылся в улыбке, когда заметил, как сбилось у неё дыхание и задрожали конечности. - Не говори глупостей, - пробурчала она дрожащим голосом и даже положила руку ему на грудь, чтобы отодвинуть, но он одним махом отбросил эту руку и придвинулся ещё ближе. Именно в этот момент, в темноте, на задворках вечеринки, смелая, но в то же время чувствительная до мелочей, чертовски пьяная и всё равно пытающаяся сопротивляться, она привлекла мужскую его часть. Ему захотелось не поцеловать её, а попробовать на вкус, поэтому он плавно обвёл языком её верхнюю и нижнюю губу. - Сладко, - он вынес вердикт, мысленно смеясь над тем, как Лина трясётся от нервов. Он снова приблизил своё лицо к её и вперился взглядом в её синие-синие глаза, которые аж засияли в темноте от возбуждения. – Целуй принца, - капризно сказал он. Сначала Лина хотела покапризничать тоже и отказаться, чтобы он не посчитал её слишком доступной, но потом она подумала, что дважды такое предложение ей не поступит, поэтому подалась вперёд и аккуратно обхватила нижнюю губу Бельфегора, прикрыв глаза. И тут словно начался ураган. Мгновение, - и она оказалась под увесистым туловищем Бельфегора, а его губы жадно сминали её. От неожиданности Лина даже чуть слышно охнула, и это подлило масла в огонь. Блондин схватил оба её запястья одной рукой и завёл их у неё над головой, чтобы ощущать власть над ней ещё сильнее. Джессо не растерялась и обхватила его туловище ногами, раз уж руками было запрещено, прижимаясь ещё ближе, хотя, казалось, ближе было уже некуда. Времени подумать о том, к чему всё это, у неё не было, поэтому она просто отдалась моменту. Её сердце билось так, словно ему сказали, что это последний шанс, последний день. Тем временем прохладная рука королевской особы исследовала всё, что находилось под футболкой, нарочно избегая области груди, что сводило с ума Лину. Наконец, он всё-таки ловко пролез под её нижнее бельё и провёл большим пальцем по уже затвердевшему соску Каролины, и она откинула голову с шумным выдохом. Принц провёл цепочку влажных поцелуев от её виска до ключиц; дрожащие пушистые ресницы и прикрытые глаза выглядели словно похоть во плоти. Каваллини принялся яростно кусать её шею, оставляя красные следы, но Лина не только не чувствовала боли, но и наоборот – получала неописуемое удовольствие от всего этого процесса. Он не позволял ей проявлять никакой инициативы, держа всё под своим собственным контролем, и это приводило его в восторг. Впервые он задумался: а ведь она хороша собой, чёрт. Её глаза, подёрнутые дымкой вожделения, глядевшие прямо на него, блестевшие даже в темноте, не давали ему оторваться от неё даже на секунду. Пьянила близость, и это было странно. Бельфегор вовсе не был одним из тех парней, что ждали свою единственную и не держались за руки с особями женского пола. Напротив, очень многие девушки заглядывались на него, а иногда и вовсе сами предлагали себя и своё тело. Чаще Бельфегор отказывал наглым простолюдинкам, но если оно того стоило, и девушка была красивой, то снисходил и до этого. Нечего и говорить, что чувств во время всех этих развлечений у него никаких не возникало. А сейчас, время от времени, он даже сам ощущал, что что-то с ним не то, как будто он помешался, и это приводило Каваллини в недоумение. От Каролины пахло жвачкой, но не с ментолом, а классической, розовой. Слащавый аромат, который обычно раздражал его, теперь казался самым приятным, что только мог почувствовать его обонятельный орган. Поэтому ему хотелось больше, он проводил носом вдоль и поперёк всей её шеи, ища источник запаха, но её тело, как ни странно, пахло по-другому. Причём это был не запах духов, а скорее естественный – как будто запах самой свежести, похожий на лес после дождя или мокрое дерево. Бельфегор продолжал свои поиски жвачки, и, как оказалось, это были её волосы. Он запустил пальцы в густую шевелюру девушки, упиваясь мягкостью и гладкостью её волос, и запах словно увеличился десятикратно. Тяжёлое дыхание девушки распаляло его, от чего с каждым прикосновением Каролина всё сильнее убеждалась в том, что дело идёт не к добру. Наконец, когда бедром она отчётливо почувствовала эрекцию блондина, Лина почему-то дико запаниковала. Постепенно она старалась сбавить темп и создать менее накалённую атмосферу, но это не помогало: его губы словно в забытье искали её, и она не могла отвернуться от этих желанных для неё самой поцелуев. Каждое лишнее соприкосновение языками было как доза лекарства, благодаря которой можно было продолжать дышать. Джессо старалась взять себя в руки, правда, старалась. Она упёрлась ладонями в грудь Бельфегора, но стоило ему обнять её покрепче, и она просто сжала ногтями его рубашку, снова притягивая ближе к себе, вместо того, чтобы оттолкнуть, как и собиралась. Она попыталась высвободиться из объятий, пусть и таких тёплых и приятных, и даже почти отодвинулась на безопасное расстояние, но юный принц, разумеется, не дал её планам осуществиться. На лице Каваллини появилась надменная улыбка. - Ты боишься, - своей фирменной слащавой интонацией протянул он, с интересом склонив голову и разглядывая Лину, как диковинную зверюшку в зоопарке. Брюнетка повернула голову в сторону него и не отводила напряжённый взгляд. Это вызвало у него смех. – Боишься, что я трахну тебя и брошу, - он продолжил. Бельфегору нравилось чувствовать, что он является причиной её эмоционального дискомфорта. - И что? – Джессо постаралась вложить в свой вопрос как можно больше безразличия, но по тому, как её голос дрогнул на последнем слоге, было понятно, что это всего лишь актёрская игра. Она едва сдерживалась, чтобы не сбежать в ужасе от того, что происходило. Ведь раньше ей даже в голову не приходило, что такое возможно: было непонятно, разрешит ли сегодня Бельфегор ей с собой сегодня разговаривать? - Боишься, потому что хочешь, чтобы я принадлежал тебе, - блондин еле удерживался от смеха. – Глупая, - протянул он. У Лины задрожала нижняя губа, и это предвещало, что она собиралась заплакать от стыда и унижения. Она приподнялась на локтях, поправила на себе одежду и хотела было вылететь из этой комнаты пулей, но Каваллини снова с силой схватил её за локоть, удерживая на месте. – Этого никогда не произойдёт. Я не буду принадлежать тебе, - выплюнул он ей в лицо с упрямым видом. – Впрочем, как и кому-либо другому, - на его лице показались следы раздумий. – Да, верно, ведь принц на то и принц, чтобы управлять. Никто не будет управлять принцем. - Я не прошу, чтобы ты принадлежал мне! – выкрикнула Лина, резко вырвав локоть. В уголках её глаз блестели слёзы. Несмотря на то, что она прекрасно знала о таком положении дел, она не удержалась, когда то же самое ей высказали в лицо, да ещё и в таком тоне. Нижняя губа продолжала дрожать, девушка была на грани истерики, но старательно сдерживала себя. Бел с интересом смотрел на неё, ожидая, что она скажет раньше; начало показалось ему интригующим. – Я хочу быть твоей, - шёпотом, будто не веря в то, что она действительно это сказала, пробормотала она. Зрачки Бельфегора расширились от восторга. Такая преданность и самоотверженность приятно поразили его эго, даже слишком. – Но только чтобы я была одна, больше никто, - насупилась Лина, полагая, что это хоть как-то окупит абсурдность предыдущей фразы. Идея принадлежности Бельфегору не казалась такой уж безумной: она была готова отдать ему всё, что имела, ничего не требуя взамен. - Идиотка… - прошептал он, прикладывая руку к лицу. – Разве ещё не поняла, что ты и так уже моя? – сердце Каролины пропустило один удар, на секунду повисла тишина, прерываемая играющей на заднем фоне музыкой. – Иди сюда, - тихо сказал Бельфегор и положил ладонь на щёку Джессо, пальцем стирая слезинку. Её тело будто само притянулось в его объятия и идеально свернулось клубочком внутри его рук. После этого Лину редко можно было увидеть в компании кого-то кроме Бельфегора, Франа или их шайки, и о Кёе она едва ли вспоминала. Поведение её постепенно менялось, она превратилась в ещё более капризную занозу в заднице, частенько ученики школы мафиози замечали, как она устраивала скандалы и истерики без повода, на которые никто, особенно Каваллини, никакого внимания не обращал. Ни для кого не было секретом, что всё же никаких чувств он к ней не испытывал, разве только вожделение её тела, которое осталось для него запретным плодом, поэтому за её спиной поговаривали, что выглядит она глупо, таскаясь за парнем, которому не нужна. Однако Лина не могла ничего с этим поделать: всё же её чувства, в отличие от Бельфегора, были неподдельными, и, сама не зная, почему, она не имела возможности прекратить с ним контакты, несмотря на то, что прекрасно понимала, что она для него безразлична. Даже когда она пыталась расстаться с ним, уходя, она всегда возвращалась сама. Никто не знал, о чём она думала, оставаясь одна, в темноте. Но это всё было довольно давно, мы слишком сильно предались воспоминаниям, пора бы вернуться к реальности, где Лина, избежав очередного неприятного инцидента в свой жизни, осталась жива и проснулась в комнате Хибари Кёи