Школа Юных Мафиози

Лина была самой старательной и от этого самой способной девочкой среди своих ровесников, а может, и во всей школе. Несмотря на то, что она была довольно симпатичной, друзей у неё особо не водилось, да и мальчишки лишь завистливо задирали её, стараясь задеть. Подростковый максимализм давал о себе знать, и все эти обиды постепенно накапливались внутри бедняжки, однако это не очередная история о том, как комплексы из детства заставили кого-то превратиться в бездушную машину. Каролина находила своё успокоение и утешение одновременно в танцах. Конечно же, она держала это в секрете. Ведь если бы хоть кто-нибудь узнал об этом её увлечении, за ней неизменно бы наблюдали, ожидая провала или ошибки, чтобы был повод затоптать её усердие в грязь. Однако она этого не допустила, по вечерам посещая балетный зал с огромными зеркалами на всю стену и крепкими деревянными станками. Само собой, делала она это одна. Поэтому нетрудно догадаться, что она обладала необъяснимым талантом к грациозным движениям, раз сумела чего-то достичь без учителя. Именно с этой стороны Хибари и узнал её впервые. Он задержался в комитете, потому что случайно уснул после собрания на уютном диване, поэтому проснулся сконфуженным и злым на себя за свою слабость. И, проходя мимо танцевального зала, случайно услышал чьё-то неровное дыхание и лёгкий стук, характерный для передвижения по полу. Время было неподходящим для проведения каких-либо занятий, в связи с чем он собирался немедленно прекратить этот поток самодеятельности. Но, то ли любопытство взяло верх, то ли увидел он раньше, чем успел дёрнуть рукой, через щёлку двери перед ним открылось нечто отличное от того, что он видел всегда. То, что он не забыл до сих пор, картина, которая время от времени появляется у него в голове: девчонка с растрёпанным пучком на голове, прядь волос, закрутившаяся в локон от жары и влаги, выступившей на лицо от физической нагрузки, плавно, словно лебедь, приподнимает свою тоненькую ножку так, что она находится перпендикулярно остальному телу. Невольно он замер на несколько секунд. Девушка продолжала упражнения, и он успел заметить, что справляется она неплохо. После он будто проснулся, недоумевая, почему его это так взволновало. Он прошёл мимо, но всё равно иной раз вспоминал о ней. После он, тоже случайно, узнал её имя. Каролина Джессо. Итальянка, с такими лучше даже не разговаривать. Именно так и подумал Хибари. Через какое-то время её заметил Реборн. Сначала он иногда заглядывал в её класс, будто бы интересуясь общим положением дел, а затем целенаправленно следил за её успехами и назначал внеклассные занятия. Все заметили, что энтузиазма у девочки заметно убавилось. На глазах из подобия дружелюбного щеночка она превращалась в то ли запуганную, то ли в безразличную личность, которую даже не захочешь задирать. Оценки у неё стали хуже, на жалобы учителей она не реагировала, и разочарованный директор даже обратился в комитет дисциплины, которым Кёя уже заведовал, чтобы ученицу привели в чувства под угрозой отчисления. Тогда-то и началось их настоящее знакомство. Он не подал виду, что знает что-то о ней, и она не признавалась, что наслышана о его дурной славе как об одном из самых жестоких людей в этой школе. Кёя заставлял оставаться её после уроков на дополнительные задания, иногда она сбегала, что приводило к скандалам и истерикам, однако, как ни странно, он не мог поднять на неё руку. Тогда не мог. Один из вечеров, когда он заставил её выполнять долги за невыполненную домашнюю работу, чуть ли не силой усадив за парту с учебником. - Я больше не могу. Мне это не нужно. Да это и необязательно! – заныла Лина. Кёя даже не повёл бровью, угрюмым молчанием вгоняя её в тоску. – Чёртов Хибари со своим чёртовым дисциплинарным комитетом, чёртов Реборн, чёртова школа! – завопила она. Учебник полетел в дальний конец кабинета, а стул покачнулся от того, насколько резко она поднялась с него. Будучи привыкшим к такому раскладу событий, парень спокойно встал и, надавив ей на плечи, усадил обратно. Она вскинула голову, злобно уставившись на него, и вот их лица оказались слишком близко друг к другу. В голове у него снова всколыхнулся тот момент из танцевального класса, и, ведомый необъяснимым порывом, он изо всей силы взял её за затылок и притянул к себе, прижавшись своими губами к её. Её волосы были безумно мягкими и густыми, казалось, в них можно утонуть. После прикосновения к её голове они словно обрели запах, и он наполнил всё его сознание – чёртов запах розовой жвачки вперемешку с оттенками, похожими на аромат красного дерева – терпкий, насыщенный, пьянящий. Джессо будто сама дожидалась этого момента, поэтому отчаянно отдала всю себя этому поцелую, сама подавшись вперёд, переплетаясь с ним в единое целое. Руки бездумно бродили по её ладному и, как ему казалось, почти идеально сложенному телу. Поцелуй стал словно соревнованием: кто больнее оттянет нижнюю губу, от чьего движения языком начнёт сводить конечности в беспричинной эйфории, кто зароется рукой в волосы чувственнее, кто проведёт носом по щеке нежнее. Об учёбе никто и не вспомнил. Хибари вздрогнул. Воспоминание казалось настолько реальным, что его рука будто и правда касалась этих пушистых угольно-чёрных локонов в этот момент. Сердце билось будто в коматозе. Их страсть была не похожа на чувства, которые могли возникнуть у их ровесников. Возможно, дело было в том, что они слишком много времени провели вместе, опираясь на негативные эмоции: его раздражала её лень, она не выносила его чрезмерной строгости и не понимала, зачем он до неё докопался. И, чтобы их чувства не переросли во вражду, их тела решили перевести их в такое русло. Не стоит и говорить, что они не занимались любовью. Однако они с такой страстью отдавались тому, что они делали, так были похожих на животных в эти моменты, что казалось, что в любой момент они могли предаться плотским развлечениям, несмотря на возраст. Все, кто знал о репутации этой парочки, боялись их обоих. Боялись даже те, кто ничего не знал и не слышал о них, настолько пугающими они были. Не было ни дня, чтобы они не поссорились. Тогда летали парты, стулья, столы, оставались следы от пощёчин, синяки от впившихся в руку пальцев, царапины от ногтей. Даже изредка укусы, но они появлялись лишь когда Каролина совершенно слетала с катушек и не могла делать ничего, кроме как злобно сжимать зубами запястье Хибари, бессвязно ругаться и обливаться слезами. Тогда она была совсем не похожа на ту девочку с пучком, но его это уже и не волновало. Он сходил с ума вместе с ней, превращаясь в вечно обозлённое на весь мир существо, а особенно на Лину. Они не любили друг друга ни секунды, никогда подобная мысль даже не приходила к ним в голову, а если и пришла бы, то они бы рассмеялись, она – заливисто, Кёя – с издёвкой. Они ненавидели самым изощрённым способом, наслаждаясь мучениями друг друга, упиваясь мыслью, что стали их причиной. Учитывая то, какими разными они были, и как во многом не сходились во мнениях, эти препирания, переходящие в жаркие поцелуи, продолжались бы бесконечно. Но в один прекрасный день Реборн добился того, чтобы под его власть попал один частный лицей, все ученики которого стали автоматически учащимися их школы. Хибари сжал зубы. Появились эта идиотская компания, называющая себя Варией. В частности, их появление не волновало его никоим образом. Стоило сказать «появился он». Бельфегор. Стоит отметить, что надменность их всех выводила Кёю из себя, однако именно этот тип почему-то сразу не приглянулся ему. И, что очевидно, именно по этой же причине он сразу же понравился Лине. Не то, чтобы Кёя ревновал. Это низкое чувство, да и Джессо в жизни бы не заслужила ничего подобного в свой адрес. Однако он успел привыкнуть к тому, что, несмотря на то, что они проклинали друг друга около трёх раз в час, она всё-таки всегда ошивалась где-то рядом и, даже если не признавалась, самое главное, она хотела быть рядом. Но после этого она словно потеряла интерес, и это задело Хибари за живое. Тронуть гордость главы дисциплинарного комитета и уйти безнаказанным? Звучит как сказка. В этот раз не отделалась даже вездесущая Джессо. Он не заставлял её вновь почувствовать всё то, что она чувствовала раньше, он заставлял её вернуться, чтобы он чувствовал то, что чувствовал раньше. Ему не хватало этого ощущения пьянящей близости, которая, к тому же, ни к чему его не обязывала. Ведь это глупая Джессо – с чего бы ему быть обязанным перед ней? Порой ему казалось, что только из-за этого в порыве своего безудержного гнева он не забил её насмерть во дворе за школой. Всё было бесполезно – постепенно он привык, что она где-то в другом месте, а потом они и вовсе перестали разговаривать, тогда как раньше они могли целый день провести вместе и не заметить. Когда Кёя вернулся в прежнее русло привычной жизни, ему не составило труда никак не относиться к этой безмозглой девчонке, и он даже перестал её замечать на какое-то время. Всё изменил этот случай с подменой. Как ни смешно, но ему хватило одного взгляда, чтобы понять, что что-то не так, настолько хорошо он знал Каролину. И эта чёртова фраза. Стоило ему представить, как она говорит это, и в голове, как баннер, всплывала эта картинка из танцевального зала несколько лет назад. И что-то подсказывало Кёе, что всё это не к добру. Слишком уж часто и беспокойно бился его пульс.