Истинное имя

Крикс почти оглох от звуков колокола. Даже когда тот перестал раскачиваться и гудеть, «дан-Энриксу» казалось, что однообразный и тяжелый звон все еще продолжается, как будто медный язык колокола бил по его барабанным перепонкам. В башню можно было попасть как с площади, так и из парка Академии, но дверь, ведущая на винтовую лестницу, спускавшуюся в сад, сейчас была надежно заперта. «Дан-Энрикса» это ничуть не огорчило. Все равно он бы не смог вернуться в Академию. Можно себе представить, что подумали бы мастера, если бы узнали, что в набат ударил исключенный из Лакона ученик. «Дан-Энрикс» усмехнулся, прийдя к выводу, что с них сталось бы посчитать набат еще одной дурацкой шуткой Рикса. Мнение южанина об умственных способностях Совета с некоторых пор было весьма нелестным. Крикс попытался представить, что сейчас происходило в башнях Академии. Он знал, что старшие ученики — по крайней мере, те, кому уже исполнилось пятнадцать — после удара в колокол должны вооружиться и ждать приказов своих мастеров. Младшим предписывалось оставаться в своих спальнях. Следовательно, его друзья в Рейнсторне даже не узнают, что произошло... Крикс чувствовал, что после того, что он видел этой ночью, он не сумел бы оставаться в спальне вместе с Марком и Юлианом, напряженно вслушиваясь и пытаясь разгадать, что делается за стенами башни. Две ночи без сна и чрезмерные даже для взрослого усилия сделали свое дело, и Крикс находился в том взвинченном, близком к горячечному бреду состоянии, в котором человек не может и минуты провести в покое и уже не чувствует усталости. Он смутно ощущал, что пересек какую-то черту, о существовании которой даже не подозревал, когда в изнеможении валился с ног после их тренировок в Академии. Его собственное тело, еще так недавно бывшее свинцовым от усталости и после каждого движения начинавшее просить пощады, теперь казалось отдохнувшим и каким-то невесомым. Краски стали яркими и вместе с тем слегка размытыми, как будто все вокруг утратило реальность. Крикс несколько раз качнулся с пяток на носки и сунул пальцы рук за пояс. Столицу лихорадило — и то же лихорадочное возбуждение пульсировало у него в крови, настойчиво требуя выхода. Он уже сделал то, что должен был — и даже сверх того, но чувствовал не радость, а недоумение и легкую досаду. «Как, и это — все?..» — думал «дан-Энрикс». Значит, кто-то будет воевать — а ему остается только отойти в сторонку, предоставив это дело взрослым - будто он, после всего, что было, еще мог считать себя ребенком! Мальчик закусил губу, хмуро следя за тем, как загорались огоньки на дальних башнях. Будь на свете справедливость — он бы сейчас был там, где разворачивались главные события, а не торчал на пустой и продуваемой со всех сторон площадке, как игроки в куббл, оказавшиеся «вне игры». «Кажется, накаркал...» — с отстраненной трезвостью подумал Крикс, увидев двух Безликих возле лестницы, ведущей на верхушку башни. В первую секунду он даже не испугался. Страх всколыхнулся в нем только тогда, когда оба его врага начали быстро и целеустремленно подниматься вверх по узкой и обледеневшей лестнице. Бывший лаконец огляделся, лихорадочно ища путь к отступлению. Но кроме запертой двери, ведущей в сад, и заброшенного ветром снега на площадке не было абсолютно ничего. Крикс заметался по площадке. Бросил взгляд за парапет... земля темнела где-то далеко внизу. Поблизости, как назло, не росло ни одного дерева, зато примерно к середине башни примыкала внешняя стена, ограждавшая Лаконский парк. Но попытаться спрыгнуть на нее с площадки наверху было бы истинным безумием. От площадки до стены было расстояние в четыре его роста. В лучшем случае он переломает себе ноги, а в худшем — размозжит о камни голову. Перед глазами встало давнее воспоминание — девчонка с расцарапанной щекой прыгает с перил наружной галереи в парк и ловко приземляется на землю. Правда, там внизу были не камни, а трава. И расстояние было гораздо меньше. А главное, внизу не скалились чуть припорошенные снегом узкие зубцы стены. Шум на лестнице неумолимо приближался. Крикс метнулся к парапету. Лучше уж переломать все кости, чем остаться здесь и дать себя убить... а может быть, и не убить. О том, что будет с ним, если Безликие захватят его в плен, «дан-Энрикс» предпочел не думать. Стиснув зубы, чтобы не завыть от ужаса, Крикс взобрался на обледеневшие перила. Несколько секунд он стоял там, заворожено глядя вниз и все еще надеясь на какое-нибудь чудо. Когда же с противоположной стороны площадки показалась темная фигура первого из рыцарей, Крикс закусил губу и прыгнул. Полет показался удивительно коротким. Удар вышиб из него разом все мысли и все ощущения. По подбородку потекло что-то горячее. Крикс понял, что это было всего лишь кровью из прокушенной губы. Потом он осознал, что, если он еще способен обращать внимание на такие мелочи, то ничего действительно серьезного с ним не случилось. Мальчик резко обернулся и взглянул на башню. Враги были на площадке — и они смотрели на него. Если бы речь шла о людях, а не о Безликих, Крикс мог бы поклясться, что они обескуражены. Он запрокинул голову и громко, вызывающе расхохотался. На какую-то секунду ему даже захотелось крикнуть слугам Олварга что-нибудь насмешливое или вскинуть руку в оскорбительном площадном жесте. Но он подавил этот порыв. В первую очередь следовало убраться со стены, прежде чем его заметит кто-нибудь из старших. За последние часы покои Императора успели сильно измениться, так что в настоящую минуту они походили то ли на шатер, где проходил совет военачальников, то ли на тайное собрание каких-то заговорщиков. Сидевший в кресле Альд держал меч на коленях и что-то чертил на оказавшемся под рукой листе пергамента. Двое стояли у дверей, где полагалось находиться страже, а еще несколько оказывали помощь своему собрату, пострадавшему в недавней схватке. Выглядела эта сцена до того обыденно и мирно, что лорд Ирем с трудом сдержал желание на всякий случай протереть глаза. — Значит, мы идем в Подземный город? — удивительно спокойно уточнил Валларикс. Ирем искоса взглянул на друга. Тот, казалось, относился ко всему происходящему как к неприятной, но рутинной обязанности — вроде заседания Совета лордов. Версию Седого, что нападение на город не является истинной целью Олварга, император принял безо всяких возражений. Уточнил у Ирема, что было сделано для обороны города. Уверил друга, что он сам не пострадал, а принцессу, кроме стражи, тайно охраняет несколько сопровождавших Князя Альдов. Беспокойство император выказал только тогда, когда лорд Ирем счел необходимым рассказать ему о Криксе. «Ты оставил его там, у Северной стены?..» — переспросил Валларикс, хмуря брови. А что было делать? — чуть не огрызнулся доминант, но, по счастью, вовремя сдержался. За него ответил Светлый. «С мальчиком все будет хорошо» — сказал он веско, положив конец дальнейшим пререканиям. Ирем даже ощутил что-то похожее на зависть. Сам он был бессилен излечить своего друга от привычки кстати и некстати беспокоиться о его подопечном. А вот Князю оказалось достаточно одной короткой фразы, чтобы Валларикс поверил, что с бастардом не произойдет ничего страшного. В глубине души лорд Ирем был уверен, что способности Седого простирались все же не настолько далеко, чтобы он мог знать, где находился и что делал Крикс в эту минуту. «Хочется надеяться, что он остался там, где я ему велел...» — подумал коадъютор. И даже улыбнулся этой правильной, но совершенно неправдоподобной мысли. То, что Валларикс больше не думал о бастарде, доказал его вопрос, повергший в изумление не только Ирема, но даже самого Седого. — Значит, мы идем в Подземный город?.. — В этом нет необходимости, — возразил Князь. — Вам с Иремом лучше остаться во Дворце. Подземный город — это уже наше дело. В лице императора не дрогнул ни единый мускул. Только зная Валларикса так же хорошо, как знал его лорд Ирем, можно было бы сказать, что слова Князя вывели всегда покладистого и не любящего ссор Вальдера из себя. — Вот как, — медленно произнес Валларикс. — Значит, наше дело — исполнять любые указания, которые ты нам даешь. Причем всегда — без объяснений. Наше дело — знать о положении вещей именно столько, сколько нам сочтут необходимым сообщить... Не могу передать, как это поднимает меня в собственных глазах! Ты полагаешь, мы должны быть рады, если нам позволили принять посильное участие в защите собственной столицы — а потом без споров отойти в сторонку и все остальное предоставить вам. Поскольку это уже ваше дело, и оно нас не касается. Я прав? Ирему показалось, что Седой вздохнул. — Нет, не прав. Но отговаривать тебя я тоже не могу. Ты — потомок Энрикса из Леда, следовательно, ты вправе пойти с нами. — Значит, это как-то связано с Наследством Альдов? — сухо уточнил лорд Ирем. Свое собственное право поучаствовать в кампании он обсуждать не собирался. — Разумеется, — кивнул Седой. — С их истинным наследством. Оно несколько отлично от того, о чем можно прочесть в легендах. — Почему?.. — немного растерялся Валларикс. — Я видел Меч. Пятнадцать лет назад, во время ритуала. Он был именно таким, как говорилось в хрониках. — Конечно, «именно таким», — нетерпеливо сказал Князь. — Речь не о внешнем виде. Меч, как и Очистительный огонь — всего лишь часть магической защиты, чаще называемой печатью... Альды умели запечатывать Истоки. Ты никогда не задавал себе вопроса, почему они построили здесь город? — Кажется, в легендах сказано, что они захотели жить среди людей, — припомнил Император. Светлый криво усмехнулся. — Да? С чего бы это — если вспомнить, каким неприятным может быть подобное соседство?.. Нет, Валларикс, правильный ответ совсем другой. Адель стоит на месте Темного Истока. Не единственного, но определенно первого по силе в вашем мире. Если бы однажды его кто-то потревожил... ради своих целей, как наш враг, или просто по дурости... то здесь была бы новая Галарра. Светлый сделал паузу, чтобы дать Валлариксу возможность лучше вникнуть в смысл его слов. — Альды запечатали Исток и поручили Энриксу хранить его. А также завещали ему Меч, скрепляющий печать. Ну, эта часть истории тебе давно известна. Впрочем, — перебил сам себя Светлый, — мы теряем время. Идем, Валларикс, все остальное расскажу по дороге. — Я с вами, государь, — решительно сказал лорд Ирем. Все эти истории о древних временах и тайной магии уже давно не волновали его воображение, так что к рассказу Князя он отнесся исключительно практично. Игнорируя всю «лирику», рыцарь старался выделить самое главное, а именно — что ожидает их в Подземном городе. Пока что объяснения Седого выглядели, на взгляд Ирема, не слишком утешительно. Одно дело — схватка, даже если это бой с Безликими. Совсем другое — магия. Тут Ирем чувствовал себя бессильным. Совсем иначе слушал собеседника Валларикс. Было видно, что его беседа не на шутку увлекла. — Не понимаю, — сказал он задумчиво, обогнав Ирема и поравнявшись с Князем, чтобы проще было разговаривать. — Получается, что достать Меч, не повредив печать, нельзя? Тогда не лучше ли совсем его не трогать?.. — Нет, не лучше, — лаконично возразил Седой. И в ответ на вопросительный взгляд императора туманно пояснил — Альды хотели, чтобы тот, кто возьмет Меч, закончил начатое. Уничтожил Темные истоки. — А что... — начал было император, но запнулся, так и не задав очередной вопрос. Несколько шагов они прошли в молчании. Потом Князь хмыкнул, словно его что-то неожиданно развеселило. — Олварг выполнил свое желание и стал сильнейшим магом в мире, но по-прежнему не понимает смысла Высшей магии. Он вбил себе в голову, что Меч — всего лишь грубый артефакт, дающий Силу своему владельцу. А на самом деле в мече Альдов вовсе нет никакой Силы. Он — как Истинное имя: нечто большее, чем магия. И до тех пор, пока наш противник этого не понимает, у нас перед ним большое преимущество. — Он все еще мечтает уничтожить Меч?.. — Нет, думаю, на этот раз у Олварга иная цель, — ответил Князь, заметно посуровев. — У меня скверное предчувствие. Боюсь, что он надумал разбудить Исток — и именно для этой цели ввел своих людей в Адель. Поэтому, дан-Энрикс, я и не хотел, чтобы вы шли в Подземный город. Вы все равно ничем не сможете помочь и только зря подвергнете себя опасности. Валларикс с каменным лицом открыл тайный проход, ведущий в подземелья, и отодвинулся, вежливо пропуская своих спутников вперед. Если Седой надеялся, что Император передумает, то на сей раз его расчет не оправдался. Валларикс сделал вид, что или не расслышал, или недопонял содержащееся в словах Князя предложение вернуться. Ирем счел удобным воспользоваться этой паузой, чтобы вмешаться в разговор. — Я так понял, снять эту печать возможно только с помощью Меча. А его Олваргу не получить. Тогда чего нам опасаться? Князь повел плечом. — Не знаю, Ирем. Но, возможно, мы недооцениваем нашего противника. — Любую дверь можно открыть ключом... — проговорил Валларикс, как во сне. — Что?.. — Князь резко обернулся. Ирем, как всегда, понял мысль друга первым — еще до того, как Император пояснил: — У нас, в Легелионе, есть такая присказка. «Любую дверь можно или открыть ключом, или взломать». Альды из отряда Князя выразительно переглянулись. — Поспешим, — сказал Седой. — ...А ты что здесь делаешь, малыш? Беги домой! — бросил ему мужчина в кожаном доспехе — судя по всему, из ополченцев. Крикс не ответил. Подтащил еще несколько досок и подал их наверх, помогая перегораживать улицу и с завистью посматривая на парнишку лет на пять постарше, чем он сам, но при мече и в кожаной рубашке с наклепанными спереди обрывками старых кольчуг. Бывший лаконец помогал оборонять тот самый оружейный скром, куда мечтал когда-то поступить в ученики. К счастью, у здешних цеховиков, разбуженных набатом, были дела поважнее, чем прогонять неизвестно откуда взявшегося мальчишку. Обнаружив, что чужак горит желанием помочь, старшие мастера, руководившие постройкой баррикад, стали покрикивать на него точно так же, как на своих подмастерьев и учеников, перестав обращать внимание на то, что он был вдвое младше большинства из них. Только время от времени кто-нибудь бросал на него изумленный взгляд и советовал идти домой. «Я и так дома, — мысленно ответил оружейнику «дан-Энрикс». — Здесь везде — мой дом. И Академия, и Нижний город, и Семнадцать гаваней. И я... — мальчик рывком приподнял с земли тяжелый деревянный брус, и поволок его вперед, чувствуя, как дыхание перехватывает от напряжения, — обязан... его... защищать!» — Совсем сдурел?! — рявкнули у «дан-Энрикса» над ухом. — А ну-ка брось его и возьми что-нибудь полегче. Надорваться захотел, щенок?.. Крикс безропотно позволил забрать свою ношу незнакомому мужчине — может быть, даже тому же самому, который несколько минут назад советовал ему идти домой. В колеблющемся свете факелов все оружейники были неотличимы друг от друга. Мужчина продолжал ворчать, а Рикс, освободившись от поклажи, уже бросился назад, за следующей «партией». — Там Альды, господин, — бесстрастно доложил Безликий. — И сам Сивый тоже с ними. Они сняли наш дозор в Поющем зале. С минуты на минуту будут здесь. — Проклятье... только их недоставало! — выругался Олварг. Он смотрел на Очистительный огонь с бессильной яростью. Ни одно заклинание из перепробованных за последний час не привело к желаемому результату. О том, что всякую магическую защиту можно снять, прибегнув к более могущественным чарам, знал не только каждый маг, но даже каждый бестолковый ученик, чья Одаренность проявилась всего пару месяцев назад. И Олварг многократно убеждался в том, что магии сильнее той, которую он подчинил себе, не существует. Сила Темного Истока бушевала в нем и перехлестывала через край. Он точно знал, что в целом мире нет такого заклинания, которое смогло бы устоять перед этим стихийным и неуправляемым потоком. Но на сей раз все с самого начала шло не так. Защита, созданная Альдами, как будто насмехалась над его усилиями. Волны Силы, которые он обрушивал на нее, проваливались в пустоту, не встретив на своем пути даже малейшего сопротивления. Как меч, который может с одного удара разрубить кольчугу или даже кованый нагрудник, но при этом абсолютно бесполезен, если раз за разом рассекает только воздух. Создавалось впечатление, что тут нужна не магия, а что-то совсем другое. Что?.. Сейчас ему, как никогда, было необходимо время. Олварг знал, что, будь у него час — хотя бы только час, — чтобы спокойно поразмыслить, он бы обязательно нашел ответ. И если бы не Князь с его отрядом... — Сколько их? — отрывисто спросил он у Безликого. — Десятка три. Дагон, стоявший в стороне, шагнул вперед. — Нас здесь по крайней мере вдвое больше, повелитель. Только прикажите — мы дадим им бой. И навсегда избавим вас от Сивого. — Сражаться с Альдами? Это безумие! — испуганно вскричал Галахос. — Надо уходить, мой лорд... пока еще не поздно. — Дурак, — презрительно пожал плечами Олварг. — Зачем было начинать все это, если мы уйдем, так ничего и не добившись?.. — Но вы же убедились, что Исток надежно защищен! Одной Силой делу не поможешь... Очевидно, Альды создали магический замок, который сам решает, для кого открыться. И мы ничего не можем с этим сделать! Олварг обернулся. Встретившись с ним взглядом, маг похолодел, отчаянно жалея, что, поддавшись панике, позволил себе говорить с принципалом так свободно. Но, к его удивлению, Олварг воспринял эту дерзость неожиданно спокойно. Несколько секунд он смотрел на помощника почти задумчиво. — Ты прав. Подобный узел проще разрубить, чем развязать... Что ж, если нашей магии недостает, чтобы сломать печать, ее, во всяком случае, должно хватить, чтобы обрушить эту галерею. Галахос вытаращил на него глаза, боясь поверить, что расслышал верно. Олварг повторил: — Обрушьте галерею. Посмотрим, устоит ли их печать, когда на нее рухнет пол-квартала. Если она даже выдержит сначала, то в конце концов двойной напор — Истока и землетрясения — сделает свое дело и покончит с этим раз и навсегда. Действуй, Галахос. На противоположном конце галереи уже показались Альды. Эхо гулко пронеслось под сводами, на разные лады повторяя брошенный людьми Седого клич: — Леривалль, к оружию! — Elvien ell’!.. Тонкие губы Олварга нетерпеливо изогнулись. — Дагон! Остановите их. Галахос, заклинание... и поживее. Ирем выхватил из ножен меч, но кто-то неожиданно остановил его, крепко схватив за локоть. Обернувшись, удивленный коадъютор встретился глазами с Князем. Глаза Светлого сверкали, как расплавленное серебро. — Уведи отсюда Императора. Немедленно. Ирем хотел спросить, в чем дело, но осекся, ощутив, как каменные плиты под его ногами едва ощутимо завибрировали. Альды, первыми вошедшие на галерею, уже вступили в сражение с Безликими, но сквозь шум завязавшегося боя все отчетливее пробивался многообещающий подземный гул. Заподозривший неладное лорд Ирем сунул меч обратно в ножны и метнулся к Императору. Сверху посыпалась каменная крошка. К мелким камешкам начали присоединяться осколки поувесистее, и рыцарь внезапно осознал, что через несколько минут — а то и раньше — им на головы обрушится сводчатый потолок подземной галереи. Дело принимало скверный оборот. Валларикс держал меч в опущенной руке, ожидая, когда Альды оттеснят Безликих, дав ему возможность поучаствовать в сражении. От каменной пыли темные волосы правителя казались поседевшими. Увидев коадъютора, Валларикс коротко кивнул. Должно быть, думал, что рыцарь, как и много лет назад, хочет сражаться рядом с ним. Лорд Ирем схватил друга за руку, нисколько не заботясь о дворцовом этикете. Про себя он уже знал, что выполнит приказ Седого, и, если потребуется, даже вопреки желанию Валларикса. И пусть его потом хоть обезглавят за подобный произвол. Но в тот момент, когда его пальцы сомкнулись на запястье Императора, неведомая сила отбросила его на несколько шагов от Валларикса и швырнула на колени. Коадъютор попытался вскочить на ноги, но земля внезапно встала на дыбы, и что-то острое ударило его в висок. — Смотри, Седой! Вот это - истинная магия! — донесся до его ушей чей-то насмешливый и резкий голос. Ирем приподнялся на руках и попытался встать, не обращая внимания на падавшие сверху камни и ища глазами Валларикса. Императора он не увидел, но зато увидел Светлого. Тот вскинул руку, словно собирался удержать готовый обвалиться потолок. В первую секунду это зрелище показалось Ирему нелепым, но потом он ощутил идущие от Князя волны силы, от которой, как от северного ветра, пробирал озноб. Ирем готов был поклясться, что сейчас глаза Седого сверкали ярче, чем у Альдов. Его худощавая фигура, в страшном напряжении застывшая среди царившего на галерее хаоса, смотрелась странно и величественно. Ирем ощутил, что воздух вокруг них как будто уплотнился, и неведомая сила, для которой человеческий язык не выдумал достойного названия, ходульно называя ее просто «магией», поддерживает на весу готовые обрушиться колонны. В перекрестье этих двух разнонаправленных, но мощных Сил, реальный мир дрожал и выгибался, как лист меди над огнем. С трудом заставив себя отвести взгляд от Седого, Ирем огляделся, смутно чувствуя, что позабыл о чем-то очень важном. Через несколько секунд рыцарь увидел Императора — разметавшегося у колонны и предпринимавшего отчаянные, но бесплодные попытки встать. Лицо Вальдера было окровавлено, а руки беспомощно скользили по камням, не находя опоры, словно император вдруг ослеп. Лорд Ирем бросился к нему. — И...Ирем? — еле слышно произнес Валларикс. — Да, мой лорд, — подтвердил Ирем, опускаясь на колени рядом с раненым. Несколько секунд Вальдер стоически терпел все, что с ним делали, даже когда лорд Ирем стал ощупывать рану на голове. Должно быть, копил силы, чтобы выдохнуть: — Дай мне меч. — Ага, сейчас... Молчал бы лучше, — проворчал лорд Ирем, чтобы скрыть нахлынувшее облегчение. Беглый осмотр подтвердил, что жизни Императора ничто не угрожает. Доминант прикидывал, как бы поднять Вальдера, не доставив ему дополнительных страданий. Выходило, что — никак. Вздохнув, лорд Ирем наклонился и со всей возможной осторожностью поднял Вальдера на руки. Крикс с беличьей ловкостью взлетел по прислоненной к стене дома лестнице, чтобы передать защитникам на крыше еще несколько колчанов. Стрелы уходили быстро — только успевай вовремя подносить еще. Крикс сбился со счета, сколько раз он уже пробежал вверх-вниз по этой шаткой лестнице. Всякий раз он стаскивал с себя навьюченные на спину колчаны, и они тотчас же исчезали, как по волшебству. Взбудораженные ополченцы сбивчиво делились новостями — нападение на Оружейный скром отбито, но соседям, говорят, пришлось гораздо туже. Раненых, по слухам, нет — только убитые. А те, кто выжил, разбежались кто куда. Иные чтобы спрятаться, но большинство — чтобы прибиться к уцелевшим отрядам городского ополчения. На улице Менял тушили подожженные дома. Малиновое зарево пожара поднималось высоко, и Крикс мог видеть его всякий раз, когда взбирался с грузом стрел на крышу. В первый раз это зрелище так потрясло его, что он невольно замер на самой последней ступеньке лестницы. Но снизу его тут же грубо потянули за сапог — быстрее, шевелись!.. — и мальчик торопливо рванул с плеч ремень, придерживающий колчаны. Крикс давно перестал раздумывать о том, что происходит. Он бездумно делал все, что ему поручали, как когда-то — в прошлой жизни — выполнял задания Наставника на тренировках. У него не оставалось даже сил жалеть, что он еще слишком молод, чтобы самому сражаться вместе с остальными. Когда лестница внезапно вывернулась у него из-под ног, Крикс даже не успел понять, что происходит. Неловко взмахнув руками, он почувствовал, что падает, и в ту же самую секунду ощутил удар о землю — слишком быстро, словно весь полет занял меньше одного мига. Боль была внезапной и такой пронзительной, что слезы сами выступили на глазах. Криксу захотелось замереть, исчезнуть до тех пор, пока не схлынет эта раздирающая боль. Но тут сама земля, словно норовистая лошадь, еще раз подбросила его, выбив из легких воздух. Мальчик поискал глазами что-то, за что можно было ухватиться, но в этом хмельном, шатающемся мире ничего устойчивого уже не осталось. Сверху прямо на него упала твердая, как камень, балка, и перед глазами разом вспыхнула сотня багровых звезд. Крикс почувствовал, что что-то придавило его грудь, мешая сделать вдох, и закричал от ужаса. От напряжения перед глазами резко потемнело, и следующие несколько минут — а может быть, часов — бесследно утонули в этой благодатной темноте. Потом он ощутил, как чьи-то руки неумело, но решительно вытаскивают его из-под упавшей лестницы. Вместе с сознанием, немного запоздав, вернулась и пронзительная боль, которая усиливалась от малейшего движения — хотя усиливаться ей, казалось, уже некуда. — Не трогайте меня!.. Оставьте!.. — из последних сил просил «дан-Энрикс». Но его мучители и не подумали к нему прислушаться, продолжая теребить «дан-Энрикса» с поистине палаческой настырностью. — Ну надо же, совсем ребенок, — удивленно сказал чей-то голос у него над головой — Куда его?.. — Куда и всех. Несите к Разделительной стене, там разворачивают лазарет для раненых. — Нет, подождите! Тут недалеко, на улице Менял, жил один лекарь. Может, отнесем к нему? Жалко парнишку... — А всех остальных тебе не жалко? — хмыкнул первый человек. — Ладно, показывай дорогу. Только уложи его получше, а то еще свалится. — Сейчас. Сейчас... «Не вздумай!!» — чуть не заорал «дан-Энрикс». Но немного опоздал. — Вот так, — с глубоким удовлетворением пробормотал неведомый доброжелатель, аккуратно выпрямляя его сломанную ногу. Коротко вскрикнув, Крикс опять лишился чувств. На этот раз — действительно надолго. * * * Солнечный луч, пробившись сквозь неплотно сомкнутые ставни, проник в комнату и упал на бледное, осунувшееся лицо «дан-Энрикса». Ресницы энонийца удивленно дрогнули. Даже не успев открыть глаза, Крикс понял, что утро настало яркое и солнечное — редкость для второго дня Эйслита. «Сейчас, наверное, не меньше девяти утра... Я, кажется, проспал» — подумал он, но эта мысль его ничуть не огорчила. Лежать было мягко и тепло, и совершенно не хотелось шевелиться. Крикс не помнил, когда он в последний раз наслаждался таким же покоем. К сожалению, в просторной комнате с затопленным камином он был не один. Кто-то подошел к его постели и, остановившись в изголовье, осторожно тронул Крикса за плечо. — Каренн... Каренн, ты меня слышишь? Крикс удивился. Голос показался ему совершенно незнакомым, а из всех людей с подобным именем «дан-Энрикс» мог назвать только отца Катти, своего главного обидчика из Чернолесья, — но рука на его плече свидетельствовала, что собеседник обращается к нему. Мальчик открыл глаза и озадаченно взглянул на незнакомца. Все мгновенно встало на свои места. Узнав такийца Рам Ашада, подобравшего его на берегу во время путешествия в Адель, Крикс вспомнил, что «Каренном» был он сам. — Что вы здесь делаете?.. — удивленно спросил Крикс. Лекарь устало улыбнулся. — Дожидаюсь, когда ты придешь в себя. Ты у меня дома. Тебя принесли сюда под утро. Я так понял, в городе большие беспорядки. Тихо, тихо, ляг обратно, — лекарь удержал «дан-Энрикса», пытавшегося сесть в постели. Что-то давило мальчику на лоб, и, подняв руки к голове, он с удивлением нащупал нечто плотное и влажное. — Осторожнее, — заметил лекарь, удержав руку южанина. — Там только небольшое рассечение, но лучше пока ничего не трогать. Я вычистил рану и наложил повязку с обезболивающей мазью. Останется небольшой шрам, и только. Ты не помнишь, кто тебя ударил? — Нет... не помню. — Ладно, это, в принципе, не главное. Теперь все уже позади. Бои на улицах закончились до третьей стражи, а сейчас дело к полудню. Крикс задумался над объяснениями лекаря, но через полминуты сдался, признав, что ничего из них не понял. — Эта повязка на груди мешает мне дышать, — пожаловался он. — Нельзя ли ее как-нибудь ослабить? — Боюсь, что нет, — вздохнул Рам Ашад. — У тебя сломаны два ребра, не говоря уже о... кхм... По его замешательству Крикс понял, что с ним случилось что-то более серьезное, чем ссадина на лбу и сломанные ребра. — Что еще? — спросил он требовательно, но вместе с тем — почти с испугом. Рам Ашад отвел глаза. Поняв, что лекарь ничего ему не скажет, мальчик сам исследовал все свои ощущения. И сейчас же осознал, что ниже пояса все его тело будто одеревенело. — У меня что, ноги отнялись?! — спросил он с ужасом. Ему приходилось слышать о таких калеках, не способных даже встать с кровати. Но до этой минуты Криксу бы и в страшном сне не примерещилось, что он однажды может стать одним из них. Это же невозможно. Нет! Все что угодно — но не это! — Что ты, конечно, нет, — поспешил успокоить его Рам Ашад. Криксу показалось, что на этот раз он вполне искренен. — У тебя просто сломано бедро. Чтобы вправить кость, мне пришлось дать тебе люцера. Поэтому ты ничего не чувствуешь. Это пройдет. Боюсь, что даже слишком скоро, — пробормотал он себе под нос. — Слишком скоро?.. — Люцер — очень сильное болеутоляющее, — пояснил целитель. — Но его нельзя использовать все время. Не хочу тебя пугать, но через несколько часов, когда отвар из твисса и люцера перестанет действовать, тебе, скорее всего, будет очень больно. «Ну и пусть, — подумал Крикс. — Зато я не калека. Я смогу ходить!» — Не представляю, как ты ухитрился так разбиться, — задумчиво продолжил Рам Ашад. — Ну, положим, синяки и сломанные ребра можно было бы списать на давку, но все остальное... Ты как будто падал с Разделительной стены. Может, тебя столкнули с лестницы? Крикс задумался, честно пытаясь вспомнить, что случилось прошлой ночью. — С лестницы?.. Наверное... Я совершенно ничего не помню. Кажется, мне даже думать больно. Это странно, да?.. А что было потом? — мальчик нахмурился, пытаясь осознать, что с ним произошло. — У меня в голове все перепуталось. — Неудивительно. Ведь головой ты тоже сильно приложился. Я так думаю, ударили тебя на лестнице, и ты расшибся на ступенях. И, наверное, тогда же потерял сознание. Пролежал ты там не меньше получаса — кровь, во всяком случае, уже остановилась к тому времени, когда тебя нашли. Кто-то поднял тебя и перенес в мой дом — вот все, что мне известно. Вообще ночь выдалась тяжелая. Сначала били в колокол... — Что?.. — В Лаконский колокол. Ну, в тот, который извещает о пожарах, наводнениях и прочих бедствиях. При этих словах в голове Крикса будто бы забрезжил свет. — Это в Лаконской Академии. Ты знаешь Академию? Крикс нервно хмыкнул. — И правда, кто о ней не знает, - согласился лекарь. - Ну так вот, творилось что-то странное. Сперва ночной набат, потом... Набат. Безликие. Валларикс. — Ну конечно же! — воскликнул Крикс, приподнимаясь на подушке. — Лаконский колокол! И как я мог забыть?! Ашад, похоже, очень удивился этой вспышке. — Да что с тобой такое? Ляг и успоко... — Что стало с Императором?! — превозмогая боль в гудящей голове, выкрикнул мальчик. — Он убит? Лекарь едва не подскочил на стуле от подобного предположения. — Ради Всеблагих, что ты несешь? Кто мог убить правителя? — пробормотал он нервно. — Кто, кто!.. Безликие! Они должны были убить Валларикса... А я хотел успеть... предупредить... Я должен знать, чем все закончилось! На лице Рам Ашада появилось выражение терпеливого участия, с которым люди смотрят на капризничающих детей или помешанных. — Ну-ну, Каренн, не надо так кричать, — заметил он успокоительно. — Ты просто бредишь. Я сейчас смешаю для тебя лекарство, а потом... — Это не бред! — Крикс сбросил с плеча руку Рам Ашада, пытавшегося уложить его обратно на подушки. От каждого крика в ребрах отдавалась боль, но он уже не мог остановиться. — Не бред! Клянусь вам, я их видел! Императору грозит опасность, понимаете?! Лорд Ирем должен был его предупредить... А я... — Каренн! — в голосе лекаря прибавилось металла. — Да никакой я не Каренн! — не выдержал «дан-Энрикс». Будь он здоров, он бы, наверное, понял, что сейчас не время и не место посвящать целителя во все детали удивительной истории, начавшейся — не без участия самого Рам Ашада — несколько месяцев тому назад, но в эту минуту раздражение взяло верх над здравым смыслом, и ненавистное имя старосты Каренна стало для него последней каплей. — Да?.. И как же тебя нужно называть? — спросил такиец примирительно. — Крикс, — не задумавшись, ответил Крикс. — Ну это уж... — Ашад взглянул на своего разбушевавшегося пациента с выражением такого беспокойства, что лаконцу на секунду стало стыдно. — Ох, вот ведь беда... а я-то был уверен, что все обойдется легким сотрясением, — пробормотал он по-такийски. — Мэтр Рам Ашад, вы, кажется, забыли, что я понимаю айшерит, — заметил Крикс угрюмо. Впрочем, если Рам Ашад хотел, чтобы его подопечный хоть немного успокоился, то он добился своей цели. «Дан-Энрикса» так вымотала его вспышка, что перед глазами все плыло от слабости. Ему стало понятно, что своими силами он не сумеет дойти даже до двери — а значит, следует каким-то образом заставить лекаря ему помочь. Для этого Ашад по меньшей мере должен был ему поверить. Было очевидно, что возмущением и невнятными криками делу не поможешь, так что Крикс волей-неволей должен был вступить в переговоры, если собирался как-то повлиять на лекаря. К сожалению, упомянув в запале свое истинное имя, мальчик так запутал дело, что теперь и сам не знал, как поступить. Помощь пришла с совершенно неожиданной стороны. Человек, поднявшийся по лестнице, вошел так тихо, что на него обратили внимание только тогда, когда он уже оказался в комнате. На встревоженного Рам Ашада и его растрепанного подопечного этот новый человек смотрел с обескураживающей невозмутимостью. Как будто бы заранее предвидел все, что здесь увидит. — Добрый день, мэтр Ашад. Ты, как всегда, забыл закрыть входную дверь, — заметил гость, остановившись на пороге. — Крикс... рад видеть тебя целым и почти что невредимым. Видимо, нет смысла спрашивать, какие фэйры понесли тебя на улицу, если я совершенно ясно приказал тебе остаться в караульной?.. — Мессер Ирем! — радостно воскликнул Крикс. — Ну наконец-то!.. Император жив?.. — Да, жив. — А город?.. — Город спит и видит сны, — под светлыми усами рыцаря сверкнула мимолетная улыбка. — Все, кто участвовал в сражении, как будто сговорились не упоминать о том, что было этой ночью. Разгребают головешки и судачат о землетрясении. Думаю, не пройдет и месяца, как станут утверждать, что это было нападение пиратов или бунт мастеровых. Крикс хотел было спросить, почему это так, но передумал. Этой ночью он успел узнать достаточно, чтобы понять, что верить в бунт мастеровых было гораздо проще и... спокойнее. Во всеуслышание объявить, что беспорядки были вызваны вторжением Безликих — это значило бы посмотреть в глаза своему страху и признать, что то, что накануне представлялось абсолютно невозможным, теперь стало реальностью. И может повториться снова. Горожане не хотели даже думать о таких вещах. — Значит, все Безликие... ушли? — спросил «дан-Энрикс». — Все до единого. — Ага, я понимаю... Ваши люди их прогнали. Очень хорошо! — Спасибо за признание моих скромных заслуг, — с сарказмом отозвался коадъютор. — Ну, а теперь, если ты узнал все, что хотел, я надеюсь, что в качестве ответной любезности ты ответишь мне на некоторые вопросы, касающиеся вчерашней ночи. Крикс почувствовал, как к щекам приливает краска. Он только сейчас понял, что устроил каларийцу форменный допрос. И что его поведение со стороны выглядело вопиюще дерзким. Крикс взглянул на рыцаря, чтобы понять, насколько тот рассержен, но мессера Ирема происходящее, похоже, только забавляло. Затянувшуюся паузу нарушил Рам Ашад. — Ирем, клянусь Альдами, я совершенно ничего не понимаю! — заметил он с оттенком раздражения. — У мальчика сильное сотрясение. С тех пор, как он очнулся, он все время бредит про Безликих и убийство Императора. Но ты-то, я надеюсь, в здравой памяти?.. — И я, и он — мы оба, к сожалению, не бредим. — Рыцарь ощутимо помрачнел. — Ночные беспорядки — дело рук Безликих. Понимаю, в это сложно поверить, но, надеюсь, моего слова тебе хватит. Кроме того, этой ночью было совершено покушение на Императора. Валларикс жив, но он был ранен. — Понимаю. Ты пришел, чтобы позвать меня к нему? — спросил целитель, потянувшись за плащом. Крикс посмотрел на лекаря с невольным уважением. По-видимому, в сложной ситуации Ашад умел не задавать лишних вопросов и действовать быстро. Но лорд Ирем предупредительно поднял ладонь. — Не торопись. Тебе пока не нужно ехать во Дворец. Раной Валларикса уже занимаются. — Кто? — нахмурившись, спросил такиец. Ирем подошел к нему вплотную и, слегка нагнувшись, что-то прошептал ему на ухо. — Ого, — ошеломленно выдохнул целитель. — Да, ты прав, тогда мы там и в самом деле ни к чему... Но я бы в жизни не поверил... Крикс, навостривший уши, чтобы разобрать как можно больше, обнаружил, что лорд Ирем смотрит на него в упор. И состроил сдержанно-страдальческое выражение лица, чтобы Ирем, ничего не знавший о люцере, понял, что ему сейчас не до подслушивания чужих бесед. Благо, повязки на голове и на ребрах должны были выглядеть достаточно внушительно. Сэр Ирем усмехнулся и, переведя взгляд на целителя, сказал: — Ну ладно, это мы обсудим позже. А сейчас, если не возражаешь, я хотел бы кое-что узнать у Крикса. — У кого? — Ах да. Позволь тебе представить — Крикс из Энмерри. Вы с ним уже встречались, и ты даже рассказал об этом мне и Императору. Не смотри так удивленно, никакого отношения к Династии твой подопечный не имеет. Зато обладает редким даром впутываться в скверные истории. Верно, Рикс?.. Бывший лаконец сделал вид, что не расслышал. Ирем настоял, чтобы «дан-Энрикс» рассказал ему о всех событиях прошедшей ночи — во всех подробностях, не упуская даже то, что могло показаться маловажным. К концу этого длинного рассказа Крикс почувствовал себя таким измотанным, как будто ему пришлось заново пережить все эти мрачные события. Лорд Ирем выслушал его, не торопя и не перебивая. Поставив локоть на широкий подлокотник кресла, а подбородок — на руку, рыцарь задумчиво смотрел на Крикса. Мальчик думал, что теперь он встанет и уйдет, но оказалось, что сэр Ирем, несмотря на впечатляющий финал рассказа, все же обратил внимание на одну мелкую деталь, которой Крикс коснулся только вскользь, надеясь, что она успешно затеряется в его рассказе. — Ты не мог бы объяснить, как тебя угораздило наткнуться на Галахоса в гостинице? — осведомился Ирем. — Насколько мне известно, в это время суток все ученики должны быть в Академии. Крикс опустил глаза. Ему пришлось сделать над собой усилие, чтобы ответить. — Я больше не учусь в Лаконе... У меня забрали пригласительную грамоту. Я исключен. — Вот как. За что же? Крикс пожал плечами. — Мастера считают, что я сбежал ночью в город и напился. — Однако! — рыцарь выразительно приподнял брови. — А что значит «мастера считают»? Они ошибаются? — Ну, в общем, да... — замялся Крикс. — Я правда вышел за ворота ночью. Но я ничего не пил. И уж тем более не напивался до бесчувствия. Это какая-то ошибка. Я не знаю, что со мной произошло. — А теперь давай-ка по порядку, — велел рыцарь, откинувшись назад и скрестив руки на груди. И прежде, чем Крикс успел задать себе вопрос, с какой стати он, не будучи не сыном, ни вассалом каларийца, должен перед ним отчитываться, Ирем уже полностью взял беседу в свои руки. — Как ты оказался ночью за воротами Лакона? К счастью для себя, Крикс сразу вспомнил объяснение, придуманное Юлианом. Если в него не поверили Наставники, то, может быть, поверит Ирем. — Это был обыкновенный спор. Мы с побратимами поспорили, что я дойду до памятника Энриксу из Леда и вернусь так, что никто этого не заметит. Мои соседи, Лэр с Этайном, подтвердили это мастерам, но те им не поверили. — Неудивительно, — пожал плечами Ирем. — Ученики из одного галата могут, если нужно, даже под присягой подтвердить все что угодно, когда речь идет об их товарище. Уж наставникам это должно быть известно лучше, чем кому-нибудь другому. Но допустим. А потом? Крикс ощутил, как на него наваливается тяжелая, свинцово-серая усталость. Это было уже не то жгучее, мучительное ощущение несправедливости, которое накрыло его после разговора с Хлордом, а тоскливая апатия человека, знающего, что поправить уже ничего нельзя. — Потом... не знаю. Кажется, кто-то подобрался ко мне сзади и ударил по голове. Я даже ничего не помню - только ощущение удара и момент, когда я пришел в себя. Уже в Лаконе. — Крикс немного помолчал, но потом все-таки закончил. — Говорят, когда меня нашли на улице, я лежал прямо на земле, рубашка была залита вином, и, кажется, пока я был без сознания, кто-то влил мне в рот ячменной водки... В общем, мастера решили, что я где-то пьянствовал, а потом не сумел дойти до Академии. Я говорил им, что это не так, но никто в это не поверил. Даже Хлорд. — Странно. Мне он показался человеком проницательным, — задумчиво сказал Ирем. Смысл его слов дошел до Крикса только через несколько секунд. — Так значит... вы мне верите? — спросил он удивленно. Такое просто не укладывалось в голове. — Я ничему не верю. Я предпочитаю рассуждать логически, — небрежно возразил лорд Ирем. — Если бы наставников не ослепляло возмущение, вызванное самой мыслью, что кто-то привозит младшего ученика в Лакон в подобном виде, их бы обязательно насторожили некоторые моменты. Например, если я заставлю тебя выпить две... — рыцарь прищурился. — Хмм, нет... скорее, полбутылки местного вина, а после этого запить его ячменной водкой, тебя будет выворачивать до вечера. В дни праздников дозоры подбирают иногда старших лаконцев, основательно надравшихся в каком-нибудь трактире. Из них мало кому удалось напиться так, чтобы упасть на улице и пролежать там до утра, не заблевав при этом всю округу. А они все старше тебя лет на пять, на семь. Так что либо мы считаем, что ты совершенный уникум... что вряд ли... либо признаем, что в эту ночь ты правда ничего не пил. К тому же, тут за целый стае виден чей-то умысел. Кто-то так сильно не хотел, чтобы ты оставался в Академии, что сыграл с тобой эту шутку. На мой вкус, твой недруг действовал весьма топорно. Откровенно говоря, я удивлен, что мастера не дали тебе шанса оправдаться. — Они дали, — вздохнул мальчик. — То есть это Хлорд пытался дать мне шанс. Все остальные даже слышать не хотели о том, что здесь еще нужно что-то подтверждать. Но мастер Хлорд сказал, что можно вызвать ворлока, и, если мои слова подтвердятся, с меня снимут обвинения в попойке. Тогда, может быть, мне разрешат остаться в Академии. — И что? — спросил лорд Ирем с любопытством. Крикс отвел глаза. — Я отказался. — Из чего я заключаю, что это был все-таки не спор, — заметил коадъютор хладнокровно. — Так что же? Крикс подумал, что способность каларийца «рассуждать логически» совсем не так удобна, как ему сначала показалось. Мальчик промолчал, не зная, что теперь сказать. — Право слово, это любопытно. Бегать ночью к девушкам тебе определенно рановато. Глупость ради глупости, конечно, в твоем духе, но, когда на кону стоит обучение в Лаконе, кто угодно призадумается и не станет рисковать без веских побудительных причин. Так что ты делал ночью в городе? — спросил лорд Ирем, глядя на него в упор. — А вам-то что до этого? — ощетинился «дан-Энрикс». — Вас это совершенно не касается. В эту минуту Криксу было наплевать, что он грубит главе имперской гвардии. Лорд Ирем положительно выводил его из себя стремительными переходами от колких замечаний к словам, которые можно было истолковать как проявление сочувствия. А потом обратно. Только что «дан-Энрикс» был от всей души благодарен рыцарю за то, что тот поверил ему там, где он уже и не надеялся кого-то в чем-то убедить, и даже напрямую обвинил наставников в предвзятости. А теперь ему казалось, что все это время коадъютор над ним просто насмехался. — Может быть, меня это и не касается. Зато это касается тебя, — ответил Ирем. — Ты оказал Династии услугу, значимость которой трудно переоценить, а оставлять подобные поступки без награды — не в обычае дан-Энриксов. Так что в принципе я мог бы по пути отсюда завернуть в Лакон и переговорить с наставниками. Точнее, предложить им выбор: либо они замнут эту историю и без лишнего шума примут тебя назад, либо распоряжение восстановить тебя в числе учеников поступит непосредственно от Императора. Уверен, вашему Совету будет выгоднее сделать вид, что они действовали по своей инициативе, а не по чьему-то принуждению. Такая награда тебя бы устроила?.. Но взамен, будь добр, объясни, что за таинственные вылазки ты совершаешь по ночам. Крикс посмотрел на рыцаря почти в отчаянии. — Сэр Ирем... Ну зачем вам это знать?.. Коадъютор только улыбнулся. — Как я уже говорил твоему бывшему наставнику, я человек довольно любопытный. А теперь я жду ответа, Рикс. У «дан-Энрикса» засосало под ложечкой. Ну сколько можно проверять его на прочность?! Да он отдал бы полжизни за возможность снова оказаться в Академии, среди своих друзей и побратимов. Чтобы снова можно было просыпаться каждый день по звуку колокола и, два раза обежав Лаконский парк, поспешно занимать место в строю на внутреннем дворе. Снова шепотом переговариваться с Лэром в тишине скриптория и выбираться в Нижний город с Дарлом. Ежедневно фехтовать и дважды в год бывать в Эрхейме. Вот только для того, чтобы все это получить, нужно нарушить вассальную клятву. А худшего бесчестья нельзя даже представить. — Нет! — сказал «дан-Энрикс» вслух. — Если для того, чтобы вы побеседовали с мастерами, я должен сказать, куда я отлучался из Лакона ночью, то пусть лучше все останется, как есть. Мне ничего не нужно. Рыцарь озадаченно нахмурился. — Будь ты хоть на три или четыре года старше, чем сейчас, я бы, по крайней мере, понимал, чем объяснить такую скрытность. Слушай, Рикс. Забудь про все, что я тут говорил про свое любопытство и про твою глупость. Даю слово — я действительно хочу тебе помочь. После вчерашнего я даже должен это сделать. Твое поведение в Галарре, а потом в Адели, говорит о совершенно беспримерном мужестве. Но я не могу идти и требовать от мастеров принять тебя назад, даже не зная, во что ты вляпался на этот раз. Глаза «дан-Энрикса» расширились от удивления. С тех пор, как он ушел из дома, с ним никто не говорил в подобном тоне. Собственно, до этого момента Криксу даже в голову не приходило, что его судьбой мог интересоваться кто-то кроме побратимов, Хлорда и оставшейся в далеком Приозерном Филы. Он был потрясен, впервые различив за колкостями каларийца искреннее беспокойство. Ирем... беспокоился... о нем. Немыслимо! Крикс растерянно смотрел на рыцаря, не зная, что теперь сказать. Он попробовал представить себе выражение лица коадъютора, если бы он вдруг заявил — я был в Алой гавани и наблюдал за разгрузкой пиратских кораблей по поручению Ральгерда Аденора! — и решил, что эту душераздирающую сцену лучше отложить до более удобного момента. «Дан-Энрикс» чувствовал, что он не в состоянии немедленно придумать что-нибудь более менее правдоподобное. К счастью, Ирем внезапно сменил тему. — Ты хоть понял, что в Лаконе есть какой-то человек, который очень не хотел, чтобы ты там учился? Этот человек должен иметь достаточно влияния, чтобы добиваться своих целей с помощью других. Можешь сказать, кто это может быть? — М-м... честно говоря, я думал, что, возможно, это мастер Вардос. Или Вардос и Ратенн. Они меня терпеть не могут. — Старшие наставники? — к каларийцу вернулась его прежняя холодная язвительность. — Не будь глупее, чем ты есть. Они нашли бы случай исключить тебя и без таких инсценировок. Разводить столько возни из-за одного-единственного младшего ученика — все равно что стрелять по воробьям из катапульты. Запомни, Рикс — к уловкам прибегают только низшие или по крайней мере равные, а более могущественный недоброжелатель всегда будет добиваться своего простыми средствами... У тебя есть враги среди учеников? — Да. Дарнторн — и почти все его друзья. Рыцарь негромко рассмеялся. — Льюберт Дарнторн! Ну конечно. Надо быть... тобой, чтобы не разобраться, в чем тут дело. Крикс покраснел, но все-таки решился возразить: — Как Дарнторн мог устроить что-нибудь подобное? Он же всего лишь ученик. Такой же, как и я. — Ну да, такой же... — хмыкнул калариец. — Слушай. Теперь я могу наверняка сказать тебе, как было дело. Льюберту каким-то образом стало известно о твоих ночных отлучках, и он проявил немалую сообразительность, решив воспользовался этой ситуацией, чтобы опорочить тебя в глазах менторов. Конечно, можно было бы просто пойти и донести о том, что он узнал, но Льюберт рассудил, что лучше действовать наверняка. Во-первых, самому остаться в стороне, чтобы не выглядеть доносчиком. А во-вторых, подстраховаться на тот случай, если мастера простят тебе ночную вылазку. Я только не могу сказать, нанял он человека, чтобы тот обошелся с тобой подобным образом, подговорил кого-то из своих друзей в Лаконе или, может быть, обратился за помощью к дяде. Вокруг лорда Бейнора, несмотря на его титул, ошивается немало всякой швали. И я совершенно точно знаю, что он не гнушается использовать этих людей для щекотливых поручений вроде этого. Конечно, интересоваться первогодком из Лакона для главы Совета слишком мелочно, но, раз ты мешаешь жить его любимому племяннику — от тебя следует избавиться. Это главная ошибка лорда Бейнора — считать себя хозяином судьбы любого человека, который ниже его самого по положению. Он и племянника с раннего детства приучает к этому. Но, думаю, на этот раз он не учел... всей расстановки сил. Лорд Ирем улыбнулся своим мыслям. Крикс несколько секунд украдкой наблюдал за ним, а потом не утерпел и все-таки спросил: — Значит, вы поговорите с мастерами?.. Рыцарь вздохнул, подумав про себя, что с большим удовольствием надрал бы скрытному мальчишке уши. — Да, разумеется, поговорю. Только пообещай, что постараешься больше не делать глупостей. Меня не покидает ощущение, что ты в очередной раз впутался в какую-то дурацкую историю. Пойми: то, что ты вообще остался жив после вчерашней ночи — это почти чудо. А чудеса такого рода редко повторяются. Ты понял? — Да, лорд Ирем. — Ладно... — сказал калариец, знавший цену таким заявлениям по опыту общения с Элиссив. — В таком случае, мне больше нечего тебе сказать. Рам Ашад позаботится о тебе, а когда встанешь на ноги и будешь чувствовать себя достаточно здоровым, возвращайся в Академию. Мастера будут предупреждены. Я зайду в Лакон сегодня же, как только разберусь с делами в Верхнем городе. И помни — никому ни слова о Безликих и о том, что было прошлой ночью. Ирем встал и потянулся за плащом. Крикс едва не задохнулся от восторга. Он сможет вернуться в Академию! Его радость не омрачила даже мысль, какое несмываемое темное пятно оставила на его репутации история с недавним исключением. Крикс понимал, что еще долго будет слышать за спиной смешки и перешептывания: «Нашли на улице... да, совершенно пьяным... нет, уже под утро. Он, наверное, всю ночь там пролежал!». Но ему было наплевать. «Дан-Энрикс» точно знал, что побратимы будут на его стороне и станут дружно возмущаться подлостью Дарнторна и его приятелей. Рыцарь уже дошел до двери, когда Крикс сообразил, что до сих пор не поблагодарил его за помощь. — Мессер Ирем! — позвал он, стараясь приподняться на подушке. — Подождите... Я хотел сказать — спасибо вам за все. Вы уже второй раз мне помогаете. Сначала Жабья Топь, теперь Лакон... Лорд Ирем обернулся и насмешливо прищурился. — Не стоит благодарности. Уверен, если ты и дальше будешь продолжать в таком же духе, как сейчас, то этим дело не закончится. А я пока не подряжался всякий раз вытаскивать тебя из неприятностей. И рыцарь аккуратно притворил за собой дверь, не дожидаясь, пока Крикс найдется, что ответить. Мальчик опустился на подушки, думая о том, что дорого бы дал за право как-нибудь при случае отплатить мессеру коадъютору той же монетой. И увидеть, как с лица каларийца пропадает эта нестерпимо ироничная полуулыбка, а во взгляде наконец-то появляется простое человеческое раздражение. Но о такой возможности пока что можно было лишь мечтать.