Людской маяк

Глубокой ночью Хеймитч встает за Эффи, когда она не может заснуть. Она выходит на террасу практически на ощупь, выучив наизусть все повороты. Удивительно, как мало здесь поменялось с последних Игр, и с крыши всё еще расстилался пылающий город. - Ты когда-нибудь задумывался, что это место, каким бы жестоким и противоречивым оно бы не было, всё еще остается прекрасным? Ее голос напоминает ему о чем-то давно утерянном и забытом. Она так часто говорила о красоте, что он перестал придавать значение – с первых ее слов и восторженных звуков. Но в этом слегка звучном шепоте было то, что он слышал, наверное, всего пару раз. И чистая неприкрытая правда заставила его смотреть на нее и слушать. - Мир не создан людьми. Обманчиво, конечно, - Эффи прерывисто выдыхает и обнимает себя за локти, - но мне всегда хотелось продолжать верить. Верить, что происходящее вокруг лишь отголоски чего-то большего. Наверное, в течение долгого времени я пыталась спрятаться в этом знании. Как если бы оно накрывало меня с головой и спасало всякий раз, когда я проходила по грязному Дистрикту, и оборванцы рассматривали меня со злостью. Я думала, что должна уметь видеть даже в самом плохом месте что-то хорошее. И вот сейчас я смотрю на этот город и… Эффи замолкает на полуслове и неровно дышит, стараясь совладать с мыслями и собой, но напряжение последних дней сдавливает легкие только сильнее. - Я могла принять всё, понимаешь? Могла оправдать для себя сотни смертей, всматриваясь вокруг и думая, что даже кровавое небо всё еще может отливать ярко-оранжевым. Но сейчас я смотрю вперед и эти огни, эти чертовы огни сводят меня с ума, - Эффи резко прикладывает ладони ко рту и кусает внутреннюю сторону, - они такие красивые, но я ненавижу их. И себя ненавижу, и тебя ненавижу, как же ты этого не видишь! Она резко оборачивается к нему и мокрое от слез лицо поблескивает при свете многоэтажек. - Зачем ты согласился тогда? – Эффи бросается к нему и с отчаянием стучит ему кулаками в грудь. – Зачем я родилась здесь?! Зачем всё это? Она продолжает колотить по нему ладонями, но он этого даже не чувствует. Ему кажется, что время остановилось. Когда-то давно, задолго до ее слез и его собственных. «- Ты не веришь мне, а я здесь выросла. Помню, расставляла руки и кружила, кружила, пока не начинало мутнеть в глазах, - Эффи вырывает ладонь, проходит вперед и, громко смеясь, вертится, поднимая листья и пыль, - могла делать это часами, пока не становилось совсем плохо. - Я всегда знал, что ты не слишком умная. - Хеймитч! – Эффи звонко хохочет, хватает его за руку и притягивает к себе, опуская пальцы на свой живот. – Ты не имеешь права так говорить. В конце концов, не сейчас. - А я и не претендую, что наша дочь будет умной. Девочки слишком часто похожи на мать. - Негодяй! Она притворно толкает его в плечо и оглядывается вокруг. - Ты не веришь мне, но наш мир не создан людьми. Мы годами проходим войну, заливаем земли багряной кровью, но те самые деревья из моего детства всё еще здесь. И я все еще кружусь под ними». Но рано или поздно она оступается. - Я не могу потерять ее, Хеймитч. Я не могу. Слезы катятся градом, и она оседает в его руках. Если бы она могла, она бы кричала – кричала так громко, как не кричит даже раненный зверь. Но воздуха не хватает, и она просто плачет, пока он прижимает ее к себе до боли в мышцах. И она не знает, что на месте тех деревьев давно проложен асфальт, растянувшийся на километры вокруг. Пусть люди и не создают мир, но меняет его не что иное, как человеческая жестокость.