Нераскрытое дело

Дик не удивился, услышав в полдень, как в замке поворачивается ключ. На Селину всегда можно было положиться в двух случаях: когда она верила ему на слово, что помощь не нужна, и когда позже делала что-то, что было не совсем отвергнутой помощью, но всё равно как-то улучшало положение. Поэтому он вышел из спальни и не удивился сильному запаху кофе и сосисок и тому, что Селина уже доставала из шкафа тарелки. — Чистые вилки? — спросила она, пока он протирал глаза от несуществующей сонливости. — В посудомойке. Селина действовала молча, раскладывая содержимое контейнеров из бумажного пакета по тарелкам. Его любимые буррито из «У Сэма», с яйцами, сосисками, луком и сыром, вряд ли полезные, но такие правильные. Эти буррито были большим лакомством в те годы, когда Дик ещё сдёргивал сумочки, не только потому, что они были вкусными, но и потому, что после них можно было не есть весь день. Селина редко потакала его любви, когда он был младше, но они магически материализовывались на его тарелке в конце какой-нибудь особо сложной недели. И, конечно же, их главным преимуществом было то, что Селине не нужно было их готовить. Дик овладел кухонными премудростями к пятнадцати исключительно для самозащиты. Он скользнул на один из стульев у стойки, и Селина поставила перед ним тарелку, мимоходом взъерошив ему волосы. Физические проявления нежности от неё становились всё реже, чем старше становился Дик, но до конца он её от этой привычки не отучил. Да и перестал стремиться, если начистоту. Они ели в дружеском молчании. Дик практически вдохнул свой буррито, пока Селина аккуратно потрошила круассан. За годы, прошедшие с их первого обеда вдвоём, Дик узнал, что Селина могла смести шесть смен блюд, но редко ела много до полудня. Он проглотил очередной здоровенный кусок. — Никогда не догадаешься, кто вчера явился. После… После. В приюте. Точнее, рядом. — Кто? — Наша любимая гроза преступников. Это заявление удостоилось чуть приподнятой брови. — Правда? На него не похоже. То есть, всё же закончилось очень быстро, да? И парнишку, который это сделал, скрутили на месте, благодаря кое-чьему героизму. Селина говорила беспечно, но Дик услышал в её голосе смесь гордости и укора, и покраснел. — Нет, я не думаю, что он туда из-за перестрелки пришёл. То есть, пришёл из-за неё, но… — Дик помедлил. — Я правда думаю, что он пришёл за мной. Пальцы Селины стиснули край стойки, царапнув ногтями поверхность. — Он не мог же на тебя подумать, что ты… — Что? Нет, нет, ты что! Ничего такого. Мне показалось… Мне показалось, что он обо мне беспокоился. Странно, да? Селина расслабила руки. — Хм-м. Дик всегда тревожился, когда Селина становилась задумчивой. Обычно это сулило сложное дело и поспешные сборы после. — Что такое? — Ничего, дорогой. Просто он всегда очень любопытно показывает, что под маской он тоже живой человек. Доедай. Думала она явно совсем о другом, но Дик знал, что давить бесполезно, и послушно занялся остатками буррито. Следующие несколько минут Селина молчала, глядя в пространство и ритмично постукивая ногтями по стойке. Дик вытер с губ масло. — Это было… странно, правда. Он меня, ну. Почти приободрил. — Он иногда это умеет, когда не гоняется за тобой, — ответила Селина. — Но ты не слишком привыкай, потому что в следующий раз он придёт за тобой. — Слушай, а ты когда-нибудь думала о нём? — спросил он. — Я имею в виду, ну… — он не стал бы использовать слово «чахнуть», потому что Селина в жизни бы не сделала такой глупости (или сделала, но всё равно отрицала бы это до самой смерти). — Представляла, что у вас могло бы что-то получиться? — О, конечно, — рассеяно ответила она. — Может, если бы я осталась в Готэме. А может и нет. Но я не думаю, что это продолжалось бы долго. Он не смог бы всерьёз любить того, кто нарушает закон, если только не для встряски. Дик вздохнул. — Ну да, пожалуй. Взгляд Селины мигом сосредоточился на нём, и её глаза распахнулись шире: — О, милый, нет. Милый, нет. Дик нахмурился. — Что «нет»? — Дик, дорогой, ты же не думаешь… Я не хочу сказать, что у тебя плохой вкус, дорогой, но только не он. — В смысле «только не он»… А. Нет-нет. Я не… Он, может, и сложен как Геркулес, и то, что немногое, что от его лица видно, отвращения не вызывает, и ещё руки, пожалуй… — Дик оборвал сам себя и залился краской. — Ладно. Может, я стал обращать внимание… — Дик кашлянул. — Мне казалось, что ты извлёк урок из того случая в Стар-сити, — мягко сказала Селина. Дик покраснел сильнее и не в первый раз пожалел, что дал ей в своё время клятву рассказывать абсолютно обо всём, что произошло на каждом деле. Вспоминать о том, как в шестнадцать ему пришлось признаться, что бешеная гонка с юным напарником Зелёной Стрелы закончилась получасом исступленных поцелуев, было до сих пор неловко. Тогда Селина просто вздохнула, взъерошила ему волосы и сказала, что они бы точно могли быть родственниками, и спросила, не мог бы он постараться хотя бы не повторять все её ошибки. Похоже, не мог. Нет. Ни за что. Он не… — Я на него не запал, — сказал он. — Возможно, — ответила она. — Только обещай мне, что будешь осторожен. — Слушаюсь, мэм, — ответил он, зная, что этого хватит, чтобы отвлечь от темы. Она и правда легонько дала ему подзатыльник и вернулась к своему кофе. Не запал он на Бэтмена. Не запал. Не мог запасть. Он говорил себе это весь вечер, и на следующий день, когда поехал в местный филиал Готэмской городской библиотеки. Он сказал себе, что просто хочет проверить, нет ли чего нового в секции Древнего Египта, и заодно посмотреть, не работает ли сегодня та хорошенькая рыжая (один из работников библиотеки, кажется, звал её Барбарой). Как так вышло, что он в итоге зарылся в диафильмы со старыми статьями о Бэтмене? Не то чтобы в интернете не хватало информации, но она была слишком недавней. Современные статьи перемежались диким количеством безумных догадок и ещё более дикого… всякого. Дика же интересовали заметки из того периода, когда Бэтмен только-только появился в Готэме, и найти их можно было только вручную. — У нас на него отдельный архив заведён. Дик даже не слишком высоко подпрыгнул от неожиданности. У него за спиной стояла Барбара. — Да? И как он, подробный? — он смягчил вопрос улыбкой, которая, как заверяла его Селина, помогла бы ему выкрутиться из любой ситуации. Барбара улыбнулась тоже. — Мне бы хотелось думать, что да. Это я его собираю. Ищете что-то конкретное? — М-м, что-то раннее. Когда он только-только стал появляться, — он ожидал, что сейчас его спросят, зачем ему, и приготовился выдать заранее заготовленное оправдание о социологическом проекте, но Барбара только кивнула. — Сейчас вернусь. Вернулась она с четырьмя толстыми папками ксерокопий газетных вырезок. — Берегите глаза. Когда-нибудь я всё это отсканирую и сделаю перекрёстные ссылки. Дик даже не сомневался, что слова с делом у неё не разойдутся. — Спасибо! Принести вам обратно, когда я закончу? — Пожалуйста, — на миг показалось, что она собиралась строго выдать ему фирменное библиотекарское предупреждение, но Барбара только улыбнусь и ушла. «Таинственный Человек-Нетопырь предотвращает ограбление!», кричал первый заголовок. Остальные истории поведали ему не слишком много нового. Сначала коррупция в готэмской полиции была если не выкорчевана, то раскрыта частично по крайней мере, дальше шли несколько статей о взлёте нынешнего комиссара, Гордона, которые смотрелись в архиве несколько странно, но Дик предположил, что это посчитали частью влияния Бэтмена на город. Дальше — дела Календарника и Висельника, и Дик заулыбался, когда в них попались упоминания о женщине в костюме кошки. Он знал о самих событиях и раньше, конечно, но узнал много нового о реакции города на новоявленого хранителя. В папках лежали передовицы, порицающие самоуправство, и повалившиеся следом письма в редакцию с личными историями о преступности, бездействии полиции, даже редкие свидетельства спасённых Бэтменом. После писем передовицы снова напоминали о необходимости чтить порядок и закон, но иногда предлагали и пересмотреть этот вопрос. Дик пролистал большую часть содержимого трёх папок, прежде чем слабая резь в глазах вынудила его остановиться. Он вспомнил, как точно так же занимался сбором информации о Спиди в первые несколько месяцев после их встречи, прежде чем прекратил, смутно заподозрив, что жизнь парнишки стала катиться под откос. Подозрение было скорее догадкой, выводом, сделанным из двух-трёх статей, мельком упоминающих о его глупых ошибках; когда Дик поймал себя на мысли, что было бы неплохо найти его и узнать, в порядке ли он, стало ясно, что пора завязывать. Селина всегда говорила, что здорово помогать другим, пока можешь, но лучше выбирать достижимые цели. Дик подобрал папки и вернулся к Барбаре, которая со скучающим видом обновляла базу информации. — Держите. — Нашли, что искали? — спросила она, принимая папки. — Кажется. Интересный тип. Она посмотрела на него с плохо скрытым изумлением. — Можно и так сказать. Дик нахмурился, обдумывая вдруг пришедшую в голову мысль. — Странно, что в городе ещё не появились подражатели. В архиве попадались упоминания о тех, кто одевался в костюмы и останавливал какой-нибудь уличный грабёж, но больше о них потом не было ни слуху. Изумление спало с её лица. — Он не позволяет другим людям заниматься тем же в этом городе, — сказала она, обращаясь словно не к Дику, а к себе. Она моргнула и покраснела: — Слухи ходят. За этим, пожалуй, крылась своя история, но у Дика не осталось сил выпытывать. Он поблагодарил за помощь и отправился домой. Он остановился в Вестбергском молле по дороге, чтобы ещё раз осмотреть здание. В последние два года он стал специализироваться на ювелирных в торговых центрах. Он не брал много, но в каждом торговом центре было минимум два, а то и три магазинчика, плюс что-то в торговых залах, так что за три часа он мог собрать плату за жильё на месяц. И потом, это по большей части были магазины большой сети, а значит, им ничего не грозило. Этого торгового центра он избегал раньше. Вернее, он избегал большей части Готэма, зная, что Бэтмен особо тщательно следит за ним лично. По каким бы причинам Бэтмен не смотрел сквозь пальцы на то, что творила Селина, Дик сомневался, что эти причины распространялись на него, и предпочитал не рисковать, промышляя в соседних городах. Блюдхейвен, например, в котором не было своего защитника в маске, был весьма соблазнителен. Но ничего страшного в редком деле «дома» не было. Селина научила выбирать его правильные ночи, в которые он не привлечёт ненужного внимания. И до него только сейчас дошло, что он мог вычислить ночи, когда его бы заметили. Эту мысль он прогнал и отправился в приют, отрабатывать свою ночную смену. В приюте было пустынно. Немногие пришедшие подавлено горбились на сменивших третьи руки диванах у телевизора. Похоже, сегодня в баскетбол никто играть не захочет. — Дик! Он обернулся на восклицание. На него удивлённо смотрела Салли Макниз. — Ну да, — ответил он. — Сегодня же моя смена. — Твоя, но я… — она неловко умолкла. — Ты не думала, что я приду, — беззлобно подсказал он. Дело, конечно, было в его маске, которую он создал для жизни в Готэме. Притворяясь сыном из обеспеченной семьи, можно было без труда избежать ненужных вопросов вроде откуда у него деньги и что он собирается делать в будущем. Двадцатилетний тип с семейным состоянием в глазах общества имел право жить бесцельно, изредка наведываясь на занятия в университете и занимаясь необременительной волонтёрской работой. С другой стороны, это значило, что ни подростки, ни работники здесь не воспринимали его всерьёз. Он не мог рассказать детям, что он знал, нет, правда знал, через что они проходят, и почему понимал их нежелание возвращаться домой или туда, где они жили раньше. Дик подумывал даже изобрести историю о паре трудных лет в прошлом, но он накрепко усвоил, что чем подробнее история жизни, тем больше шансов её запороть. И всё же такое неприятие окружающих беспокоило его куда больше, чем должно было бы. — Сегодня ничего особенного? — спросил он. Салли покачала головой. — И не будет в ближайшее время. У нас случались… инциденты, конечно, но ничего подобного. И полиция вчера ещё раз приезжала. И сегодня, может, приедет. А того беднягу держат под замком. Дику захотелось возразить, но Салли была из тех людей, которые умели сострадать даже тем, кому другие бы не посочувствовали никогда. Иначе она бы не работала в приюте. Здесь и так было слишком мало людей, которые могли бы уравновесить чужое равнодушие и цинизм. Вечер прошёл совсем тихо. Полиция действительно явилась, изображая деятельность, но добилась разве что того, что те, кто мог бы прийти и отдохнуть сегодня ночью, предпочли держаться подальше. Уходя в два ночи, Дик ощутимо пал духом. Когда он вышел на улицу, он понял, что за ним никто не следит, и почти расстроился. Чувство подначивало его до самого дома, поэтому, едва перешагнув порог квартиры, он потянулся за листом бумаги, прежде чем опомниться. Он помедлил, обдумывая текст, но в конце концов вывел максимально крупно: «Там, где ты вернул папку, 1:00». Чувствуя себя донельзя глупо (и заодно прикидывая, что подумают соседи напротив), Дик прилепил лист скотчем к стеклу и ушёл спать. В первую ночь он не явился, и в районе двух Дик сдался. Он налетел на Вестбергский молл исключительно назло, хоть выручка и получилась солидной. Сдаваться без боя, впрочем, Дик никогда не умел. Двумя ночами позже, на крыше того дома, где он раньше жил с Селиной, он серьёзно засомневался в этом. Когда за его спиной едва слышно приземлились, Дик с трудом поборол желание поднять очки. Глупо, конечно же. Их последний разговор с Бэтменом был единственным, когда Дик пришёл без маски. Глупо считать, что показывать глаза сейчас было важно. И всё равно его кольнуло виной, когда у него за спиной буркнули: — Ты работаешь. Он был готов возразить, но вместо этого пожал плечами и обернулся. — Зарабатывать-то нужно, — когда кулаки Бэтмена сжались, он вздохнул и добавил: — Расслабься. Ничего не было сегодня. Я просто хотел с тобой поговорить, но мне казалось, что гонять по крышам без костюма — идея не из лучших. Дик подождал, но не слишком удивился, когда ответом ему послужила только тишина. Он снова вздохнул и прочесал пальцами волосы. — Поверишь или нет, но я просто хотел сказать спасибо за ту ночь. Мне правда помогло. Бэтмен нахмурился снова (Дик подумал ещё, бывают ли у него другие выражения лица), но кивнул. — Но просто из любопытства, — продолжил Дик, — скажи, откуда ты знал, что я буду там? — Полицейская радиоволна. Теперь нахмурился Дик. — Они не могли про меня упомянуть. Я же всего лишь… — он моргнул. — Ты уже знал, что я работаю там по четвергам? В ответ Бэтмен помолчал ещё. Дик знал, что испытывает удачу, но остановиться уже не мог. Он улыбнулся той улыбкой, которой недавно очаровал Барбару. — Очень мило с твоей стороны присматривать за мной. Хотя я уверен, что ты со всеми своими преступниками обращаешься одинаково. Сейчас Бэтмен точно молчал не потому, что выжидал, а потому, что потерял дар речи. Дик заулыбался шире. — Мне пора. Я домой, обещаю, — добавил он, чтобы пресечь все возражения. — Но правда, спасибо. Он прыгнул с пожарной лестницы, не оглядываясь. Он вошёл в квартиру через окно, как всегда делал в те ночи, когда работал, и его тело приняло защитную стойку ещё до того, как он сообразил, что не так. Свет. Он оставил свет включённым в гостиной и выключенным в кухне, но кто-то поменял их, освещая кухонную стойку, и… Дик вздохнул и расслабился. Маленький букет сирени, совсем не по сезону, лежал на столе. Простой сигнал, который они разработали много лет назад, но который стали использовать куда чаще, когда зажили раздельно. Под цветами лежал конверт без подписей, и Дик нахмурился, открывая его. Он надеялся только, что это не какая-нибудь каверза, затеянная Селиной в последний момент. Внутри конверта обнаружился авиабилет на следующий день первым классом до Джексонвилля, Флорида, и короткая чёрно-белая заметка о невзгодах процветающего в былом цирка Хайли, и, в частности, о их проблемах с воздушными гимнастами в последние годы. Билет был с открытой датой возвращения. Под билетом лежала записка на узкой полоске лавандового цвета бумаги. «Езжай» — гласила записка. «Выкинь всё это из головы. Полетай, развейся, попутешествуй, разбей сердца фанаткам и не попади в тюрьму, но езжай, дорогой. С любовью, С. P.S.: Будет лучше, если ты будешь держаться подальше от Мидвэй-сити, и веди себя прилично, если поедешь в Метрополис». Дик слегка устыдился, читая заметку. Он созванивался с па Хайли всего несколько раз за всё время, и лучше всего запомнил первый звонок в день, когда поселился у Селины (па Хайли накричал на него за то, что он сбежал, потому что все о нём волновались), но, по правде, Дик совсем потерял из виду цирк, который был его домом целых одиннадцать лет. Он уставился на заметку, затем посмотрел на записку и на билет. Ясно, почему Селина оставила их, пока его не было: она знала, что всё закончится спором и заверениями, что он уже взрослый и в половине случаев куда более ответственный, чем сама Селина (и вообще оплачивал счета с шестнадцати лет! И знал, что грабить лабораторию в Мидвэй-сити не стоило). С другой стороны, это он активно выискивал Бэтмена по крышам и проверял свою удачу, проворачивая дела в ночи, когда было небезопасно. Дик вздохнул, уже мысленно прикидывая, что взять с собой. Девять лет он слушался её советов, можно было послушаться ещё разок. И потом, он был не прочь снова полетать, а заодно мог бы выручить цирк хоть немного. И не запал он на Бэтмена, и точка.